Сильнее льдов
Документальная повесть о ледовых капитанах Михаиле Васильевиче и Николае Михайловиче Николаевых

Часть I : Семья капитанов

К БЕРЕГАМ ЧУКОТКИ

Необычно поздний рейс ледокола «Литке» был снаряжен в связи с необходимостью оказать срочную помощь зимующим в Арктике судам — советскому пароходу «Ставрополь» и американской шхуне «Нанук».

Пароход «Ставрополь» летом побывал на Колыме и, выполнив свое задание, поздней осенью возвращался из Нижне-Колымска во Владивосток. Огибая мыс Северный, 5 сентября 1929 года он застрял в непроходимых льдах и вынужден был стать здесь на зимовку. Сам по себе этот факт был довольно обычен. Вынужденные зимовки судов в Арктике в то время случались часто. Но в этот раз на «Ставрополе» находились пассажиры, в том числе женщины и дети. Оставлять их в Арктике на зимовку было рискованно. Решили снять с парохода пассажиров, что значительно облегчило бы зимовку остальным.

Вместе со «Ставрополем» у мыса Северного зимовала шхуна американского купца и промышленника Олафа Свенсона «Нанук». По договору с Дальгосторгом он погрузил в Нижне-Колымске пушнину, которую обязался продать на комиссионных началах в США. Но шхуна попала в ледяной плен. Чтобы не потерять барыши. Олаф Свенсон договорился с авиационной компанией на Аляске переправить пушнину воздушным путем на американский материк. Операцию эту взялся провести пилот компании «Айрвейс», известный в то время полярный летчик Эйелсен.

Карл Бен Эйелсен был по происхождению норвежцем. Он много летал в Арктике, участвовал в знаменитом перелете Вилькинса через Полярный бассейн от мыса Барроу до Шпицбергена. Эйелсен мечтал совершить перелет с Аляски в свою родную Норвегию. Но этой мечте не довелось осуществиться.

7 ноября 1929 года вместе со своим другом и неизменным спутником бортмехаником Борландом Эйелсен вылетел на самолете «Гамильтон» из Фербенкса к мысу Се­верному. В тот день на трассе полета свирепствовала сильная пурга и самолет до цели не дошел. Не появился он и на второй, третий, четвертый дни.

В этот самый день, 7 ноября 1929 года, покинул Владивосток «Литке». На борту его еще не знали о несчастье, постигшем американских летчиков. Направляясь на помощь «Ставрополю», «Литке» погрузил на палубу самолеты летчиков М. Т. Слепнева и В. Л. Галышева. Летную экспедицию предстояло доставить в бухту Провидения или же в другой ближайший к мысу Северному пункт, откуда можно было бы организовать вывоз на материк пассажиров «Ставрополя».

Если довольно трудная задача ставилась перед ледоколом, то не менее трудной была она и для летчиков. В то время года в северных широтах уже господствует полярная ночь. Сильные морозы и шквалистые ветры делают каждый вылет самолета катастрофически опасным. Возможность крушения подстерегает пилота и на взлете и на посадке, в любую минуту.

Трудность похода «Литке» усугублялась тем, что ледоколу в это время года почти невозможно подойти к угольной базе бухты Провидения. А «Литке» должен был запастись топливом на случай непредвиденной зимовки.

Дальневосточные капитаны откровенно сомневались в том, что «Литке» справится с возложенной на него за­дачей. Ни одному кораблю не приходилось в такое позднее время пройти в покрытую мощным льдом бухту Про­видения. Капитан «Литке» К. А. Дублицкий был иного мнения и смело шел на этот риск. Экипаж ледокола состоял из опытных дальневосточных моряков, все они участвовали в только что закончившемся ледовом плавании к острову Врангеля. Новым человеком на корабле был только третий помощник капи­тана. Многие моряки, даже из числа друзей, удивлялись тому, что Николай Михайлович отказался от командования ледоколом и пошел в плавание рядовым штурманом, некоторые даже осуждали его. Но он стоял на своем.

23 ноября 1929 года «Литке» бросил якорь в бухте Эмма. Все это время в районе мыса Северного велись безуспешные поиски пропавшего самолета. Санные партии с парохода «Ставрополь» и шхуны «Нанук» методически обследовали расстилающуюся вокруг безмолвную ледяную пустыню. Прилетевшие из Америки два легких самолета кружили над тундрой и льдами на разной высоте, пытаясь отыскать место катастрофы. С наступлением полярной ночи зашло солнце и не стало теней, которые могли бы облегчить поиски. Санные поисковые партии тоже не могли обнаружить никаких следов пропавшего самолета, так как пурга сразу же выравнивала снежный покров.

Летчики М. Т. Слепнев и В. Л. Галышев с бортмеханиками Фарихом и Эренпрейсом тоже включились в по­иски. В течение пяти дней они облетали весь район, где могли находиться останки американского самолета. Карты, которыми пользовались летчики, были в ту пору очень плохими. Больше приходилось слушаться устных советов гидрографа В. К. Бубнова, прожившего на Чукотке почти 15 лет, и признанного знатока здешних мест Ф. И. Ка­раева.

Но время шло, а  поиски оставались безрезуль­татными. Наступил декабрь. «Литке» не мог оставаться на зи­мовку. Дублицкий имел твердые инструкции, доставив летную экспедицию, возвращаться обратно. 9 декабря ледокол покинул бухту Провидения и взял курс на Пе­тропавловск. Летчики остались, чтобы продолжать по­иски. Этот обратный рейс оказался одним из труднейших за всю историю арктических плаваний «Литке». До Петропавловска ледокол дошел сравнительно бла­гополучно. Пополнив запасы угля и воды, 23 декабря 1929 года в 15 часов «Литке» снова вышел в море. На борту судна находилось восемьдесят девять человек. Кроме экипажа, полярники, возвращающиеся из бухты Провидения, 15 человек попутных пассажиров, корреспонденты центральной и местной прессы.

До полудня 24 декабря плавание протекало в относительно спокойной обстановке. Но затем погода резко ухудшилась. На море разыгрался шторм, усилилась качка, судно кренило под углом до 35 градусов. Обледенели палуба и надстройки. Сила ветра достигла 9 баллов. Днем бортовая качка уже дошла до 42 градусов. В кочегарке и машине начали срываться с места плиты. Палуба и надстройки скрылись под толстым слоем льда, который продолжал нарастать.

Чтобы переждать шторм, капитан Дублицкий повел ледокол к острову Онекотан, где в бухте Блакистон стал на якорь. Ночью шторм как будто ослабел. С рассветом 25 декабря «Литке» снялся с якоря и последовал даль­ше. Но затишье оказалось недолгим.

Уже в 10 часов утра ветер снова достиг силы шести баллов. На море появилась крупная зыбь. Следуя между островами Курильской гряды Матива и Разуива, ледокол в 11 часов 25 минут вышел в Охотское море, держа курс к проливу Лаперуза. А ветер все крепчал. Лавины воды падали на носовую палубу, волной заливало кор­му. В 16 часов 30 минут, ввиду сильного наката попутной волны на корму и спардек, пришлось повернуть судно против зыби и держаться малым ходом.

В 18 часов накатом волны смыло со спардека одну из спасательных шлюпок, сорвало с талей моторный катер, следующим накатом его смыло за борт. Размахи судна увеличились до 50 градусов. Через полчаса смыло за борт лаговую машину и еще две спасательные шлюпки с полным снаряжением. В одной из них находилось 320 килограммов мяса, ящики с порохом и другими оружейными припасами неприкосновенного запаса. В кают-компании сорвало и разбило пианино и стулья. Вода из коридоров заливала нижнюю кают-компанию, продовольственные грузы.

Шторм достиг силы 11 баллов. Теперь качка стала поистине чудовищной. Шел сильный снег. Видимость совсем ухудшилась. Но команда не падала духом, продолжала геройски бороться за живучесть корабля. С огромным трудом заделали двери в фонарную, через которую водой заливало кормовые твиндечные помещения. Вода, однако, продолжала прибывать. Начало заливать машинное отделение. Пришлось закрыть водонепроницаемую дверь. В кормовых каютах, отрезанных от других помещений, остались все консервы, молоко, овсяная крупа, белые сухари, баулы с почтой из Петропавловска, весь запас войлока. Неоднократные попытки спасти почту из кормовой твиндечной каюты ни к чему не привели. Подойти к кормовой надстройке было невозможно из-за сильного наката вол­ны. В носовой трюм вода проникла через якорно-клюзканатный ящик. Залило подшкиперскую, кубрики. С клюзов сорвало закрышки.

«Литке» шел малым ходом, держась против волны. Совсем отказал руль. При качке огромное количество воды стремительно переливалось с борта на борт. Вода гуляла по всему судну. Волной смыло все спасательные круги. Разбушевавшееся море буквально вылизывало палубы и надстройки ледокола, не оставляя на них ни одного предмета. Через выбитые двери и клюзы все больше воды врывалось внутрь судна, донки не справлялись с откачкой, к тому же их забивало мусором. Приходилось вычерпывать воду вручную.

Тяжелая, изнурительная борьба со штормом продолжалась несколько дней. Только 2 января 1930 года «Литке» вернулся во Владивосток, где его уже считали погибшим, так как радиостанция ледокола вышла из строя еще в начале шторма.

Это чрезвычайно тяжелое плавание часто потом вспоминал Н. М. Николаев. Он восторгался мужественным поведением экипажа, не дрогнувшего перед лицом разбушевавшейся стихии. Для самого Николая Михайловича знаменитый зимний рейс «Литке» явился поучительной школой, принеся ему, как судоводителю и ледовому капитану, огромную пользу.

В дни, когда «Литке» залечивал полученные раны, на Чукотке продолжались безуспешные поиски американского самолета.

Надо оказать, что «Литке» вовремя ушел из бухты Провидения. Погода становилась все хуже. В редкий день не мела пурга, крепчали морозы, ртутный столбик термометра падал до крайних делений. Бухту сковали тяжелые льды. Используя все возможности, летная экспедиция, в которую помимо пилотов и бортмехаников входили бригадир Бочарников и моторист Авдеенко, готовила жилье для пассажиров «Ставрополя», склады для продуктов и других необходимых на время зимовки вещей.

19 января американские летчики решили прекратить поиски и вылетели на Аляску. Но через полтора-два часа они вернулись, сообщив, что в лагуне реки Амгуэмы, между мысами Северный и Ванкарем, заметили с воздуха нечто напоминающее обломки самолета Эйелсена.

Об этом сразу же оповестила рация парохода «Ставрополь». Сообщение о предполагаемом нахождении разбившегося самолета было передано в США. На второй день после этого сообщения, в район катастрофы прилетели два американских пассажирских самолета для дальнейших поисков Эйелсена и Борланда.

25 января лучший из местных каюров Дьячков вышел с санной партией к пароходу «Ставрополь». Слепнев и Галышев продолжали поисковые полеты и 5 февраля, наконец, обнаружили остатки американского самолета

Начальник советской летной экспедиции М. Т. Слепнев выработал план дальнейших действий, согласовав его с американскими коллегами. Однако работы по раскопке полностью занесенного снегом самолета оказались очень тяжелыми. Их вели члены экипажа «Ставрополя» и шхуны «Нанук», которых доставляли к месту гибели «Гамильтона» американские летчики на своих машинах. Тех, кто уставал на раскопках, увозили обратно на суда, а вместо них доставляли других. Слепнев и Галышев руководили работами на месте происшествия.

Сначала нашли револьвер Эйелсона, его шлем и па­троны. 13 февраля рулевой парохода «Ставрополь» Карл Якобсон обнаружил под толщей снега меховой сапог, а затем тело одного из авиаторов. В нем опознали Борлан­да. Через четыре дня тот же Якобсон обнаружил тело Эйелсена. [Коса, где погибли американские авиаторы, сейчас называется Косой двух пилотов.]

Советские летчики, закончив раскопки, собирались вылететь к «Ставрополю». Но в это время из Канады прилетел военный летчик Рид. Он передал Слепневу и Фариху приглашение американского правительства сопровождать тела погибших летчиков в США. Приглашение было принято. Слепнев и Фарих на своем самолете вывезли тела Эйелсена и Борланда на Аляску. Галышев занялся эвакуацией пассажиров со «Ставрополя». Он на своем самолете, а Дьячков на нартах перевезли со «Ставрополя» 31 пассажира. Некоторые из пассажиров отказались покинуть судно и вместе с экипажем остались готовить «Ставрополь» к предстоящему плаванию.

Летом пароход высвободился изо льдов. 5 июля 1930 года он зашел в бухту Провидения, взял находящихся там своих пассажиров, самолет Галышева вместе с его экипажем и обслуживающим персоналом и доставил всех во Владивосток.

Так закончилась одна из арктических операций, привлекавшая к себе в ту пору внимание миллионов людей

По возвращении во Владивосток Н. М. Николаев вновь принял командование ледоколом «Красный Октябрь». Николая Михайловича по-прежнему тянуло в море. Но его держали на берегу. Все же он нашел выход. Никто, конечно, не мог запретить ему распоряжаться по своему усмотрению свободным временем, и Н. М. Николаев, находясь в отпуске, принял предложение участвовать в Карской экспедиции. Он был назначен групповым капитаном и успешно осуществил операцию по проводке иностранных пароходов из Англии в устье Енисея, а затем обратно в Англию. Это было летом 1930 года. В январе 1931 года его назначили морским инспектором Тихоокеанского бассейна Совторгфлота и одновременно преподавателем Морского техникума.

В конце года капитан Николаев к великой своей радости вернулся на родной ему «Литке».

далее: Охотский рейс