Сильнее льдов
Документальная повесть о ледовых капитанах Михаиле Васильевиче и Николае Михайловиче Николаевых

Часть I : Семья капитанов

ШТУРМАН СТАНОВИТСЯ КАПИТАНОМ

С восстановлением на Севере Советской власти перед ней встала большая задача — возродить разрушенный войной морской транспорт — главное средство сообщения на побережье Ледовитого океана. В ту пору многие моряки перешли из военного флота в торговый. В 1920 году перешел в торговый флот и Н. М. Николаев. Его направили работать в Беломорский округ морского, транспорта на должность помощника начальника Одного из отделов.

В том же году произошла перемена в его личной жизни. В семье друга, морского врача К. К. Боголюбова [К. К. Боголюбов в дальнейшем стал видным советским ученым. Он являлся главным гигиенистом Военно-Морского Флота СССР, профессором и начальником кафедры Военно-морской медицинской академии] он познакомился с его свояченицей Анной Григорьевной Ярошевич. Молодые люди полюбили друг друга и вскоре поженились. Анна Григорьевна стала верной спутницей моряка на всю жизнь.

«Женой моряка быть трудно», — сказала молодой невестке в день свадьбы мать Николая Михайловича. Ей, у которой не только муж, но и брат и сын были моряками, можно было верить. Но Анна Григорьевна не испуга­лась. Она во всем старалась скрасить жизнь мужа.

Встречая его из плаваний и провожая в море, она изъездила страну с юга на север и с запада на восток. Один только путь из Ленинграда во Владивосток ей пришлось проделать тринадцать раз! В первый же год замужества Анна Григорьевна убедилась, что ее супруг никогда и ни на что не променяет море. Вскоре она узнала, что Николай Михайлович собирается сменить свою береговую должность в Белмортране на беспокойные обязанности штурмана ледокола. Что и говорить, Николай Михайлович не был приспособлен для канцелярской работы. Он добился назначения третьим помощником капитана на ледокол «Литке». Этот чудесный корабль, любимец полярных моряков, занимает заметное место в жизни капитанов Николае­вых. Поэтому следует хотя бы кратко рассказать «биографию» судна.

Ледокол был построен в Англии в 1909 году специально для ледовых плаваний по заказу канадского правительства и первоначально назывался «Лорд Грей». Строители придали судну необычайно изящную внешнюю форму. Две машины общей мощностью в 7000 индикаторных сил делали его для своего времени весьма мощным кораблем. В отличие от других ледоколов «Литке» ломал лед, не давя его своей тяжестью, а действуя только лобовыми ударами форштевня, почему его часто и называли ледорезом. В Канаде он обслуживал зимой почтово-пассажирскую линию между Квебеком и островами Принца Эдуарда, а летом охранял рыбные промыслы Ньюфаунленда. В начале первой мировой войны судно купило царское правительство для Архангельского порта и зимней навигации в Белом море. По прибытии в Архангельск 18 октября 1914 года на нем был поднят русский флаг, а спустя некоторое время ледорез получил название «Канада». Первым ее капитаном стал Н. К. Мукалов, за несколько лет до этого (в 1911 году) совершивший впервые морское плавание из Владивостока в устье Колымы (на пароходе «Колыма»). Вторым помощником, а позже старшим штурманом на «Канаде» с первых дней ее пребывания в русских водах до середины 1916 года плавал В. И. Альбанов, участник экспедиции Брусилова на «Св. Анне», бесследно погибшей в полярных льдах.

Во время интервенции на Севере «Канада» фактически находилась в распоряжении англичан. С ее помощью зимой 1918/19 года поддерживалось почтово-пассажирское сообщение между Архангельском и Мурманском. В самое тяжелое для Белого моря время (февраль-апрель) ледорез осуществил пять рейсов по этому марш­руту.

В дни освобождения Архангельска от интервентов революционные моряки снарядили «Канаду» в погоню за генералом Миллером, о которой мы рассказывали выше. Потом «Канада» ходила в море на розыски яхты «Ярославна», брошенной белогвардейцами среди льдов. Яхта была спасена и приведена в Архангельск.

А вскоре ледорез совершил свое первое арктическое плавание — в Карское море на спасение ледокольного парохода «Соловей Будимирович». В ту пору судно носило новое название: вспомогательный крейсер второго ранга «III интернационал».

В июне 1921 года ледорез был передан Белмортрану и тогда же переименован в ледокол «Литке» в честь видного русского мореплавателя и полярного исследователя Ф. П. Литке (1797-1882). Командовал им по-прежнему Н. К. Мукалов. Он охотно принял 24-летнего штурмана Н. М. Николаева, уже имевшего за плечами немалый морской опыт. Но в ноябре того же 1921 года на «Литке» пришел новый капитан — Михаил Васильевич Николаев.

Отец был строгим начальником, а с сына он взыскивал больше, чем с других штурманов. На корабле он обращался к сыну только на «вы», не допуская никаких поблажек по службе. Правда, на стоянке в порту Михаил Васильевич иногда говорил сыну: «Иди, иди домой, жена ждет», а сам оставался подменять его на вахте.

Но сын с отцом по положению не могли служить на одном судне. Поэтому Николай Михайлович перешел третьим штурманом на ледокол «Макаров». В 1922 году он получил диплом штурмана дальнего плавания, а в 1926 году — диплом капитана дальнего плавания.

В том же 1926 году Н. М. Николаев участвовал в перегоне маломерных судов из Архангельска в Черное мо­ре. Эта смелая экспедиция почти не нашла отражения в печати и остается малоизвестной.

В двадцатые годы Черноморский торговый флот остро нуждался в портовых плавсредствах. Судостроительная промышленность страны не могла их дать. Тогда I было решено перевести в Черное море портовые буксиры из Белого моря, где они имелись в более чем достаточном количестве.

17 июля 1926 года из Архангельска вышла целая эскадра из 13 судов. Все они обладали кое-какими мореходными качествами, но в общем-то предназначались для работы на рейдах и в закрытых гаванях. Провести их открытыми морями вокруг Европы было делом весьма рис­кованным. Возглавлял экспедицию известный в то время полярный капитан Р. Ф. Гутерштрассер. Николай Михайлович Николаев шел старшим помощником капитана на флагманском судне «Снег».

Четыре месяца продолжался этот беспримерный переход маленьких судов через восемь морей и два океана. Несколько раз караван попадал в сильнейший шторм. А где укроешься от него в открытом море? Только умелые действия командиров и экипажей спасали буксиры от гибели.

Пройдя 6100 миль, 22 ноября 1926 года экспедиция благополучно прибыла в Одессу.

На Черном море Николай Михайлович снова встретил «Литке». Еще в августе 1923 года ледокол надолго покинул Архангельск и перешел в Ленинград. Летом 1925 года «Литке» перебросили на Черное море, где ледокол обслуживал зимнюю навигацию. И вот в конце 1926 года на «Литке» вернулся Н. М. Николаев. Он получил назначение помощником капитана, а вскоре стал капитаном заслуженного корабля.

С волнением прочитал Николай Михайлович запись отца в книге почетных посетителей ледокола, сделанную еще в апреле 1922 года:

«Канада», — писал М. В. Николаев, — бесспорно один из самых лучших и мощных ледоколов. Но почему она так популярна, как ни один из них? Да потому, что весь комсостав «Канады», начиная с командира, до сумасшествия в нее влюблены, а известно, что любовь двигает горами. Вот поэтому-то для «Канады» и не существует непроходимых льдов».

Конечно, мнение это было преувеличено. Но в нем сказывалась любовь к кораблю.

Два года службы на «Литке» оказались для молодого капитана нелегкой школой. Особенно суровой была зима

1927/28 года, когда порты Азовского и Черного моря сковало мощными льдами, ничуть не уступавшими беломор­ским. Но трудная ледокольная кампания прошла успеш­но. В конце 1928 года Николай Михайлович получил назначение в Ленинград капитаном ледокола «Торос», который достраивался тогда на одном из ленинградских за­водов.

Покидая «Литке», он оставил такую запись:

«С грустью расставаясь с тобою, мощное прекрасное судно, после трудных, но счастливых одиннадцати месяцев командования тобою, передаю тебя другому хозяину, которому, надеюсь, ты будешь также верно служить и который, уверен, полюбит тебя и будет любить так же сильно, как любили мы все. Я не сомневаюсь, что имя свое, свою репутацию безупречного мощного корабля ты сохранишь и будешь хранить очень долго. Я верю, что много-много лет ты будешь с честью и прежней славой приносить пользу. Я рад еще увидеть тебя когда-нибудь, пусть через многие годы, и найти тебя еще полным энергии, мощи и работоспособности. Спасибо и привет мой горячий тебе, твоему лихому комсоставу и всему эки­пажу.

От твоего капитана

Н. М. Николаева.

Севастополь, 1/Х 1928».

Не подозревал Николай Михайлович, что встреча с «Литке» произойдет много раньше, чем он думал, оставляя Черное море.

В Ленинграде Н. М. Николаев пробыл недолго и по личной просьбе перевелся на Дальний Восток. Здесь с апреля 1929 года по январь 1931 года он командовал ледоколом «Красный Октябрь». Судно обслуживало только портовые работы и никаких дальних рейсов не совершало, Николай Михайлович скучал. Он не упуская ни одной возможности попроситься в большое северное плавание, рвался всей душой к настоящему делу. Его не отпускали.

Тем временем во Владивосток пришел «Литке». Он потребовался для того, чтобы пробиться на остров Врангеля, куда в течение двух лет не могли пройти суда с грузами для полярной станции Г. А. Ушакова. Переброшенный с Черного моря, ледокол сразу же в июне — октябре 1929 года совершил блестящее плавание в Арктику, к острову Врангеля. Командовал этим рейсом известный капитан К. А. Дублицкий. За этот поход, протекавший в исключительно тяжелых условиях, ледокол и командир были награждены орденом Трудового Красного Знамени.

Через несколько дней после возвращения во Владивосток «Литке» получил задание снова идти на север, теперь в бухту Провидения для доставки туда самолетов, которые должны были оказать помощь экипажам судов, зазимовавших у мыса Северного (ныне мыс Шмидта). На этот раз Н. М. Николаев настоял на своем. Оставаясь капитаном ледокола «Красный Октябрь», он получил разрешение участвовать в рейсе «Литке» в качестве третьего штурмана. Другой вакантной должности на судне не было.

далее: К берегам Чукотки