В БУХТУ НОРДВИК

После ремонта летом 1934 года «Русанов» под командованием Хромцова отправился в море Лаптевых. В бухту Нордвик нужно было завезти продовольствие и оборудование для Нордвикской экспедиции, занимавшейся разведкой нефтяных месторождений на полуострове Урюнг-Тумус. На «Русанове» кроме команды и членов экспедиции шла группа гидрологов Всесоюзного арктического института для производства попутных гидрометеорологических наблюдений во время плавания «Русанова». В нее входили: руководитель группы - гидрограф Сергей Дмитриевич Лаппо и два гидролога-наблюдателя - Мария Сергеевна Астрова (Хромцова) и Ольга Васильевна Васильева. Результаты ледовых и гидрологических наблюдений этой экспедиционной группы в 1937 году были опубликованы С. Д. Лаппо.

Из дневника Астровой (Хромцовой):

«Пасмурным дождливым утром 25 июля «Русанов», стоявший на Архангельском городском рейде, снялся с якоря и пошел Северной Двиной на выход в море. На другой день, миновав мыс Канин Нос, «Русаков» вышел в Баренцево море, держа курс к проливу Маточкин Шар. Баренцево море встретило пароход хорошей ясной погодой. Около 6 часов вечера 27 июля открылись гористые берега Новой Земли. На воде появилось много кайр, которые ныряли за рыбой буквально у самого форштевня «Русанова». В ночь с 27 на 28 июля пароход вошел в пролив Маточкин Шар - один из красивейших Новоземельских проливов, с извилистыми гористыми берегами. На горах, верхушки которых были закрыты облаками, виднелся снег, а на берегу, у самой воды, камни и большие участки земли были покрыты зеленым и бурым мхом. В половине четвертого утра «Русанов» прошел мимо становища Лагерное, состоявшего всего из двух домов и трех сараев. На берегу было видно много собак. Они приветствовали «Русанова» дружным громким лаем, а выскочившие из домов люди - выстрелами из винтовок, на которые пароход отвечал низким протяжным гудком. На палубу высыпали почти все члены Нордвикской экспедиции, без устали щелкавшие фотоаппаратами. В 9 часов утра 28 июля «Русанов» отдал якорь у полярной станции Матшар.

Температура воздуха и воды резко упала, чувствовалась близость льда. И действительно, в проливе появились отдельные льдины, а в море, вдали, виднелся лед. В 13 часов «Русанов» снялся с якоря и вышел в Карское море. Погода стояла ясная и солнечная, на море был штиль. В гладкой, как зеркало, морской воде отражались белые льдины, чем-то напоминавшие белых лебедей, а в бледно-голубом северном небе плавали такие же белые, как лед, легкие кучевые облака - «облака хорошей погоды», как о них говорят метеорологи. На воде плавало много гагарок, часто встречались выставлявшиеся из воды нерпы, а на одной из льдин спокойно и важно лежал морской заяц, греясь на солнце. Лениво он сполз в воду только тогда, когда «Русанов» подошел к нему вплотную.

Покрытые снегом горы Новой Земли были видны долго, почти до 8 часов вечера, причем со стороны Карского моря они выглядели красивее и величественнее, чем со стороны Баренцева. 30 июля «Русанов» пришел на Диксон, где на рейде уже стояли ледокол «Ермак», ледокольные пароходы «Садко» и «Сибиряков» и три парохода - «Молотов», «Байкал» и «Сакко», а в бухте работало гидрографическое судно «Циркуль». Весь караван стоял на Диксоне в ожидании авиационной ледовой разведки, которая из-за неблагоприятных погодных условий на востоке Карского моря задерживалась. На Диксоне «Русанов» простоял до 5 августа. В ночь на второе ушел в море «Садко», а утром - «Ермак»...».

4 августа капитаны Хромцов и Хлебников, не надеясь на выполнение в ближайшие дни авиационной разведки, договорились ее не ждать и вместе идти к проливу Вилькицкого. На другой день (5 августа) «Сибиряков» и «Русанов» покинули Диксон и пошли на восток. Плавание осложнялось туманами и встречным ветром, под влиянием которого льды дрейфовали на запад, увлекая суда, попавшие в сильное сжатие. 15 числа в густом тумане ледокольные пароходы подошли наконец к мысу Челюскин. 16-го, с улучшением видимости, «Русанов» по узкой прибрежной полынье направился в море Лаптевых, но вскоре встретил кромку невзломанного льда и остановился в тумане у мыса Щербина. Попытка форсировать этот лед оказалась тщетной. 17 августа к мысу Челюскин подошел ледокол «Ермак» с лесовозами Второй Ленской экспедиции.

Из дневника Хромцова:

«... Стоим у кромки невзломанного льда... В 09 ч. 30 м. прошел на восток «Ермак». Идет в ледовую разведку.

В 12 ч. 47 м. получено радио с «Ермака», что лед в перемычке полтора-два метра, форсированию не поддается, С удара продвигается на два корпуса. Возвращается обратно. Решено отойти к мысу Челюскин и ожидать возможности прохода на восток, а пока помочь «Сибирякову» на строительных работах...».

20 августа «Ермак» снова пошел в ледовую разведку, и с его помощью «Русанов», преодолев перемычку невзломанного льда в проливе Вилькицкого, вышел в море Лаптевых и направился навстречу ледорезу «Литке», который под командованием известного ледового капитана Николая Михайловича Николаева впервые совершал сквозной рейс с востока на запад в одну навигацию.

Следуя морем Лаптевых, капитан «Литке» Н. М. Николаев получил распоряжение попутно освободить из ледового плена суда Первой Ленской экспедиции 1933 года, зимовавшие у островов Комсомольской Правды. Освободив суда, для чего ледоколу пришлось форсировать десятикилометровую полосу невзломанного припайного льда, толщина которого местами доходила до двух метров, «Литке» взял под проводку пароход «Сталин» и направился с ним в пролив Вилькицкого.

В ночь на 21 августа «Русанов» встретился с «Литке» и «Сталиным». Суда обменялись приветственными гудками, на мачтах взвились разноцветные флажные приветственные сигналы. Приняв с «Литке» 50 тонн угля, «Русанов» пошел в бухту Марии Прончищевой. Выгрузившись и приняв горючее для Нордвика - направился к острову Преображения. Встав на якорь в бухте за северной косой, «Русанов» начал выгрузку и постройку радиостанции. Закончив строительство станции и оставив на острове трех зимовщиков и в помощь им одного строителя, «Русанов» 27 августа снялся с якоря и на следующий день прибыл в бухту Нордвик. Там он встал на якорь у полуострова Урюнг-Тумус рядом с пароходом «Правда» и приступил к выгрузке. 29-го вечером в бухту Нордвик пришла шхуна «Лаптев», командир которой гидрограф Александр Александрович Кухарский и гидролог полярной станции на острове Преображения Владимир Николаевич Кошкин приехали на «Русанов» за С. Д. Лаппо, решившим отправиться на «Лаптеве» дня на три к острову Бегичев для гидрографических работ.

Из дневника Астровой (Хромцовой):

«... Погода начала портиться. Усилившиеся ветер и волнение, продолжавшиеся и в последующие дни, затрудняли выгрузку. Четвертого сентября шторм настолько усилился, что выгрузку пришлось приостановить. Штормом сорвало с якоря катер метеорологов, пришедших с мыса Пакса, и понесло в море. На катере находился моторист, чинивший мотор. Узнав о случившемся, Николай Иванович велел спустить на воду шлюпку, что было сделано не без труда, так как волнами ее то подбрасывало высоко вверх, почти до уровня палубы, то швыряло вниз. С четырьмя лучшими гребцами «Русанова», взяв с собой запасной якорь, Николай Иванович отправился на помощь мотористу. Глядя вслед удалявшейся, то взлетавшей на гребень волны, то исчезавшей в провале волн шлюпке, волнуясь за ушедших, все время, пока они не вернулись, я провела на палубе. Моторист был благополучно доставлен на «Русанов», а катер прочно поставлен на два якоря. Вечером 4 сентября в бухту Нордвик из Тикси пришел пароход «Володарский», привезший кораблям уголь. Утром 5-го он подошел и ошвартовался к борту «Русанова» для бункеровки последнего. В гости к Николаю Ивановичу пришли капитан «Володарского» Н. В. Смагин и старые друзья - соплаватели Николая Ивановича еще по экспедиции к Северной Земле в 1932 году - Н. Н. и Е. И. Урванцевы, встрече с которыми он был чрезвычайно рад...».

6 сентября снова пришла в бухту Нордвик шхуна «Лаптев», на которой вернулся на «Русанов» гидрограф С. Д. Лаппо. Около 4 часов дня низко над судами прошел самолет, прилетевший из Тикси. 7 сентября снялся с якоря и ушел в море «Володарский», а 8-го ушла и «Правда». Закончив в основном выгрузку, 9 сентября по распоряжению начальника Второго Ленского каравана Орловского «Русанов» также покинул Нордвик. Выйдя в Хатангский залив, он неожиданно наскочил на неизвестную, не обозначенную на карте банку, получившую впоследствии название «банки «Русанова»».

Произведя со шлюпки промеры вокруг корабля, третий штурман В. Д. Заборский и гидрограф С, Д. Лаппо обнаружили еще ряд банок впереди и слева по курсу. Освободившись от части груза (кирпич-бой, песок и глина) и откачав балласты, 10 сентября в 13 часов 55 минут «Русанов» на полной воде самостоятельно снялся с банки и 11 сентября прибыл в бухту Марии Прончищевой. Выгрузив уголь для полярной станции и приняв на борт семьи зимовщиков, четырех белых медвежат и четырех моржат для зоологических садов Москвы и Ленинграда, «Русанов» пошел через пролив Вилькицкого в Карское море. На пути к Диксону Хромцов получил распоряжение следовать к мысу Стерлегова, где в это время находился «Малыгин». Последний должен был построить полярную станцию на острове Русском, но к нему не дошел, повредив во льдах руль. Поэтому станцию решили строить на мысе Стерлегова. Здесь на зимовку должно было остаться пять человек зимовщиков во главе с начальником зимовки К. Зван­цевым. В задачу «Русанова» входило помочь «Малыгину» выгрузиться и конвоировать его до Диксона. Но последнее отпало, так как руль исправили.

Оказав малыгинцам помощь в переброске грузов на берег с припая, на который они были с «Малыгина» сначала выгружены, «Русанов» отправился на Диксон и прибыл туда 16 сентября. На рейде Диксона стояли «Ермак», «Садко» и «Сибиряков». 17-го снялся с якоря и ушел «Садко». В связи с тем что было решено оставить «Русанова» в Карском море для проводки последних советских и иностранных судов, еще находившихся в Игарке, пассажиры и звери (моржи и медведи) были переведены с «Русанова» на «Малыгина», который уходил в Архангельск.

21 сентября «Русанов» снялся с якоря и пошел в Енисей к селению Гольчиха для пополнения запаса пресной воды, после чего снова вернулся на Диксон. С рассветом 28 сентября «Русанов» отправился в ледовую разведку в юго-западную часть Карского моря. Выполнив ее, он взял на борт строителей с Диксона и пошел в Енисей выводить последние суда. В Енисейском заливе уже появились ниласовый лед и шуга. 3 октября «Русанов» вывел на чистую воду два иностранных лесовоза и, отпустив их для самостоятельного следования, вернулся обратно в Енисей за остальными судами. 4 октября он встретился с шедшими из Игарки лесовозами «Сталин», «Правда», «Володарский» и тремя иностранными лесовозами. Встав головным, ледокольный пароход повел их на выход в море. Продвижение было медленным, так как на воде уже образовался ниласовый, смерзшийся с блинчатым, лед, в котором лесовозы, особенно иностранные, застревали и их приходилось окалывать. 8 октября, выведя суда на чистую воду и отпустив их следовать самостоятельно к проливу Югорский Шар, «Русанов» по распоряжению, полученному с ледокола «Ермак», направился через пролив Маточкин Шар в Русскую Гавань для смены радистов. Вернувшись тем же проливом обратно в Карское море - прошел на юг с ледовой разведкой и через пролив Югорский Шар вышел в Баренцево море. 22 октября «Русанов» пришел в Архангельск. За 100 суток плавания им было пройдено 6594 морских мили.

далее: В полярную ночь - на Шпицберген