ПЕРВЫЕ ШАГИ

Село осталось позади... С грустью думаю об оставшихся, но мысли уже заняты будущим. Оно еще покрыто пеленой неизвестности. Я чувствую, что прекрасны и беспредельны горизонты моего поколения.

Севастополь. Учебный отряд Черноморского флота. На плацу и на Малаховом Кургане с утра до вечера строевая подготовка.

Из окон казармы видны огни города. Весело, должно быть, на Приморском бульваре! Играет военный духовой оркестр, теплый ветер доносит через южную бухту новые, незнакомые мелодии. Соблазна много и... некоторые из нас быстро знакомятся с гауптвахтой.

Прошло два месяца. В строю идем нога в ногу, с высоко поднятыми головами, грудь вперед, и громко поем походные песни. Со строевой подготовкой покончено, начинаем специальную.

Мысленно перебираю все морские специальности. Какую же придется мне изучать?..
Нам зачитывают список назначений в школы. Дошла очередь и до меня - в школу радистов.

В школу радистов! Да ведь для этого надо так много знать, и главное - электричество. Одолею ли премудрость новой науки?,.

- Повезло ж тебе, - толкая локтем, шепчет товарищ.

Школа, куда я был назначен, носила имя А. С. Попова. Здесь еще свежа была память о первом изобретателе радио: в классах сохранилась аппаратура, сделанная самим изобретателем; многие инструкторы и преподаватели были его учениками.

Легко было учиться городским ребятам. Для них не были диковинкой электролампа, телефон и даже детекторный приемник.

Нам же, деревенским, в те годы не имевшим никакого представления о радио, учеба давалась с трудом. Однако, памятуя отцовское наставление, что в каждом деле мастер должен быть художником, и слышанную в Севастополе пословицу "Учеба тяжела, зато служба легка!", я и сам вскоре убедился, что при желании и настойчивости можно действительно многого добиться.

Родные беспокоились, что редко пишу. Не знали они, что мне было не до писем. Голова до того забита законами Ома, Кирхгофа и десятками других, что даже во сне, бывало, мерещились.

Практику проходили на кораблях Балтийского флота.

Помню, как в одном из походов, в ночной вахте, мне очень хотелось принять возможно больше радиограмм. Не разобрав позывных, я принял длиннейшую шифрованную радиограмму и отослал ее комиссару.

Четыре часа просидел он над ней и, только расшифровав до конца, узнал, что она не ему адресована.

Вначале комиссар грозился "выбросить меня за борт", но в конце концов ограничился взысканием по сравнению с первоначальной угрозой исключительно милостивым.
Окончены маневры. Сдав экзамен, я получил диплом на звание радиста и назначение в Севастополь, в распоряжение командования гидроавиацией.

- Телефон знаете? - спросил, ознакомившись с моими документами, начальник штаба отряда.

- Изучал.

- Я спрашиваю- телефон знаете? - хриплым басом повторил он вопрос.

- Так точно, знаю!

- Ну то-то. Так вот. На первое время наладьте телефонную связь. Столбы повалились, провода оборвались, аппараты поржавели. Все надо привести в порядок.

- Но... столбы и провода - это... не по моей части.

- Ничего, ничего. Дело нехитрое, освоите. Потом - у нас электростанция работает с перебоями. Наладьте зарядку аккумуляторов для катеров и самолетов. А то безобразие какое - своя электростанция, а аккумуляторы на зарядку возим в город.

- Да, но ведь это же... электростанция, а я специализировался на слабых токах.

- Не беда! Справитесь! Да еще вот что... завтра же начинайте принимать метеосводки и учить летнабов азбуке Морзе. На первое время, думаю, хватит, а там дальше еще что-нибудь придумаем...

Выйдя из кабинета, я долго не мог собраться с мыслями. Но приказ есть приказ, и я приступил к работе. Подобрал хороших краснофлотцев. Ребята попались дельные, большинство комсомольцы. Учил их и сам многому у них учился - упорству в преодолении трудностей, горячей большевистской настойчивости.

Время шло - выровнялись столбы, натянулись провода, электричество не гасло, аккумуляторы заряжались вовремя.

Все были довольны, за исключением синоптика отряда. Раньше целыми днями пропадал он на пляже, а теперь сидит, сгорбившись над картой, и наносит на нее метеосводки, которые я принимаю по радио.

Труд не пропадает даром - вскоре начальник штаба объявил мне благодарность. >
Истек срок обязательной военной службы. Незаметно как-то прошло время, а работы в отряде по моему плану еще на год хватит.

- Сдавайте-ка экстерном экзамен на радиотехника да зачислим вас в кадры, - сказал мне как-то командир отряда. - Установим передатчик, наладим двустороннюю связь с самолетами и заживем мы с вами на славу. Сами начнете летать. Ну, как, согласны?

- Подумать надо.

- Чего там думать! По глазам вижу, что согласны. Перебазировались в другую бухту, на вооружении у нас новые большие гидропланы.

Днем устанавливали на самолетах радиостанции, проверяли их в полете и обучали летнабов. А вечерами занимались в Доме Военно-Морского Флота, повышали уровень общеобразовательных знаний.

Нужно было крепко усвоить математику, физику, геометрию - без этого фундамента все пути вперед заказаны. И мы учились упорно.

В бригаде радиосвязь налажена так, что и летчики и командование только удивляются, как это раньше можно было летать над морем без связи.

Но случилось как-то, что один гидроплан не вернулся домой. Из обрывка последней радиограммы ничего нельзя было понять. Семь суток в штормовую погоду флот и авиация искали пропавший самолет. Нашли на вынужденной посадке в открытом море. Уцелел чудом. Командование собрало рационализаторов, которых немало было среди нас, и в результате на всех самолетах установили аварийные мачты, антенны и движки.
Другой самолет, попав в туман, разбился. Весь экипаж погиб. Летчиков хоронили на братском кладбище Северной стороны, на котором спят вечным сном героические защитники Севастополя прошлого века.

Когда провожали мы товарищей в последний путь, нас неотвязно преследовала мысль, - как с помощью радио предупреждать такие случаи. Нашли способ - наладили передачу сводок погоды на борт с указанием районов, в которых можно делать посадку в случае невозможности сесть на своем аэродроме. Но с одним передатчиком и приемником невозможно обеспечить связью несколько десятков самолетов одновременно. Командование решило строить радиоузел.

Нашли старое заброшенное здание. Были среди нас бывшие штукатуры, каменщики, плотники, кровельщики, маляры. Отремонтировали своими силами и такой радиоузел соорудили, что на очередных маневрах начальство перенесло в него свой командный пункт. А после маневров представители других частей приходили к нам в гости - не иначе как для того, чтобы перенять опыт строительства радиоузла.

Хорошо работать в коллективе инициативных, преданных делу и Родине людей,-первый радиомаяк появился в нашей бригаде! С его помощью значительно упростились полеты над открытым морем, и редки теперь случаи, когда самолет сбивается с курса.
Как-то приехали в гости родители.

Многое здесь они увидели впервые в жизни. Мать все охала, всему удивлялась. Отец же спокойно смотрел, будто для него все это давным-давно знакомые вещи.
Ходит по самолету, расспрашивает, кое о чем сам догадывается. Особое внимание уделяет радиостанции. Покрутит ручки приемника, прослушает радиопередачу и тайком взглядывает под стол в расчете найти провода.

На семейном совете отец одобрил мою новую специальность и посоветовал изучать ее до конца, чтобы было абсолютно ясно, что к чему. А в отношении моей учебы сделал несколько практических указаний, хотя сам окончил всего лишь один класс народной школы.

- Это все хорошо, а вот одно плохо, что тебе, Саша, летать приходится. Это одно меня только и беспокоит. Полетал, попробовал и хватит. Если бы ты был летчиком или летнабом, то тогда, конечно, надо летать. А ты же радиотехник!

- На катерах, - добавила мать, - тоже следует поменьше ездить. У меня сердце до сих пор колотится.

Пообещал родителям без надобности не летать и на катерах не ездить.

...Большой зал клуба авиагарнизона переполнен летным и техническим составом бригады. Борис Григорьевич Чухновский рассказывает о своих полетах над Ледовитым океаном.

В недавнем прошлом Чухновский был военным летчиком черноморской авиации. Многие из присутствовавших его лично хорошо знали, и для них этот доклад представлял особый интерес.

Больше двух часов говорил он, иллюстрируя доклад картами, снимками и рисунками.
Бескрайные, покрытые вечным льдом просторы Арктики манили слушателей своей романтикой и суровостью.

"Эх! Нам бы туда!",-думал каждый из нас и в памяти восстанавливал все, что было ранее прочитано о Севере и о чем мечталось в детстве.

Посыпались вопросы, на которые Чухновский едва успевал отвечать. Многие интересовались дальнейшим освоением Арктики и возможностью работы в полярной авиации.

Как хорошо жилось раньше в этом солнечном городе! А вот теперь послушали Чухновского... и чего-то не хватает, куда-то тянет. А вскоре после этого уехал на Север мой друг летнаб Ритсланд.

- Учись, Саша, - прощаясь со мной, сказал он. - тренируйся, присматривайся, а самое главное - больше летай. Посмотрим мы с тобой Ледовитый океан, в Черном море далеко не развернешься!

Появились новые книги - учебники по аэронавигации и труды исследователей Арктики. Я много летал - ни одного летного дня не пропускал. Летнабам показывал премудрости радиосвязи, а сам учился искусству определять место самолета в открытом море.

Ранним утром, сверкая серебром крыльев, оставляя волнистый след, бежит по бухте двухмоторная летающая лодка "СССР-Н8". Это Сигизмунд Леваневский стартует, отправляясь в специальную экспедицию на далекую Чукотку с нашим товарищем, штурманом Виктором Левченко.

Самолет отрывается, разворачивается над городом и, все уменьшаясь, удаляется на север.

Сгладился след на воде, скрылась птица за горизонтом.

Я сижу на берегу и думаю: "Может быть, там ничего заманчивого и чудесного нет. Не лучше ли оставаться здесь и спокойно работать". А все же надоело это жаркое солнце, белые камни и синее теплое море.

Хочется большой работы, преодолевать трудности, на деле доказать, что годы учебы не пропали даром. И казалось мне, что единственно правильный путь - это путь настойчивой учебы и работы в Арктике.

Вскоре пришел приказ о переводе меня в Москву.

далее: Путь в Арктику