Полярная Правда, 1931, №150, 12 ноябряСурово карать виновников аварий
РТ "Дельфин" можно было спасти
Северный траловый трест вступил в штурмовой месяц не только с рапортами траулеров о готовности их по большевистски бороться за план, но и с менее "положительными" показателями.
В первую декаду ноября именно по траловому флоту участились аварии судов как в самом порту, так и в море.
Один за другим траулеры, словно "соревнуясь", то сама терпят аварии, то причиняют повреждения
другим. За одну декаду мы имеем следующие случаи:
1.
РТ "Лещ" во время стоянки у стенки тралбазы при опробовании машины наскочил на утильзавод. Механик, не предупредив никого из верхней команды, пустил машину на полный ход. Только благодаря тому, что между носом судна и бортам утильзавода оказалось бревно, утильзавод не бил разбит.
2.
РТ "Макрель", везший из Полярного района в Мурманск сельдь, в Кольском заливе — невдалеке от Зеленого Мыса сел на мель. Снялся своими силами. 11 ноября с новым капитаном РТ "Макрель" снова сел на мель в том же месте.
3.
РТ "Белуга" в море потерял помтралмейстера. Капитан во время шторма разрешил забортные работы. Помтралмейстера был смыт волной. Тот же РТ, благодаря небрежному отношению машинной команды к своим обязанностям, пришел в порт с выпученным котлом. Тот же РТ "Белуга", благодаря невнимательному отношению к делу штурмана, у острова Кильдин сел на мель.
4.
РТ "Камбала", буксировавший к месту лова сельди под погрузку два парусника, один из них посадил на мель, второй разбил; он во время не оказал им помощь и не принял на буксир.
5.
РТ "Союзрыба", ушедший в рейс со снятым в свое время старшим механиком Корниловым, телеграфирует с моря о том, что на нем снова не все благополучно, что стармех Корнилов больше валяется в своей каюте, чем работает, что на вызов он не является целыми часами.
6.
РТ "Мойва" больше 5 дней простоял в порту из-за неисправности машины.
и,
7. как апогей всех этих безобразнейших явлений — последний факт с
РТ "Дельфин", потопленным у Малых Оленьих островов.
В чем дело?
Как случилось, что именно в ударный месяц ноябрь посыпались аварии, разгильдяйство и небрежность работников тралового флота достигла наивысшей точки?
Попробуем проанализировать, насколько нам позволят имеющиеся в нашем распоряжении данные, хотя бы последний случай, случай с РТ "Дельфин".
В день отхода судна в море старший штурман
Малков явился на борт РТ пьяным. Капитан РТ
Шабалин также явился пьяным. Пьяный же он пришел в радио-рубку и просил радиста побрить его перед выходом в море.
На борту РТ "Дельфин" оказался пожарный инспектор
Пальцев, ехавший в Полярное в служебную командировку. И у капитана, и у штурмана, и у Пальцева, везшего с собой две пожарные машины, оказалась выпивка. И капитан, и штурман и пожарный инспектор Пальцев на борту судна организовали настоящий банкет.
В половине четвертою вышли в рейс. В капитанской рубке были в это время и капитан Шабалин, и штурман Малков. Шли не по компасу, а ориентируясь на берега, пока было светло Когда стемнело, капитан приказал штурвальному:
— Держать куре на Норд Вест, 340 градусов.
По заливу шли полным ходом Штурман остался в рубке, а капитан пошел на верхний мостик посмотреть — не видно ли где маяка.
Штурвальный заметил с левого борта берег и тотчас же сообщил об этим штурману. Тот, осознав через какой то срок грозившую ему опасность, отдал приказание в машину:
— Малый ход.
И штурвальному:
— Право руля.
В ту же минуту с верхнего мостика сбежал капитан и распорядился точно также. Но траулер "Дельфин" уже врезался в скалу.
Достойно внимания то обязательство, что с момента отхода траулера и до самой аварии капитан и штурман попеременно давали приказания, никак их не согласовав между собой. Если капитан говорил "право руля", то штурман отдавал команду "лево руля".
Сразу же после аварии радист Грубанов пришел к капитану и попросил разрешения дать сигнал бедствия. Капитан категорически запретил ему "поднимать панику". Он заявил, что стоит дождаться большой воды, как они сами снимутся с мели и пойдут дальше в рейс.
Радист подчинился. Но он пришел второй раз к капитану с тем же предложением. И капитан, несмотря на опасность и на то, что начальник рейса тов. Маслов также требовал подачи сигнала бедствия, снова запретил радисту связываться с кем бы то ни было.
Через полчаса после аварии капитан пьяный сидел в своей каюте и ужинал. Юнга подавал ему ужин. Трудно сказать, был ли то прием со стороны капитана, чтобы успокоить находившихся на борту судна нескольких пассажиров, или это было проявление "фаталистического" отношения к своей судьбе и к судьбе судна...
В 12 часов ночи радист снова пришел к капитану и на этот раз потребовал, чтобы тот разрешил ему связаться с берегом. Капитан уже не говорил о том, что они сами снимутся. Было для всех совершенно очевидно, что судно обречено и никакими своими силами его не спасти. В трюмы уже начала поступать вода. Судно мотало и било о скалы. Капитан разрешил связаться с берегом, но тут же продиктовал, (а после и написал) текст телеграммы:
"терпим бедствие в районе Мало-Оленьих островов".
Радист успел вызвать Горелую Гору. Судно уже начало тонуть. Был спешно выпущен пар, динамо перестала работать, с ним вместе прекратила работу и радиостанция РТ.
После этого капитан продолжил попойку. Был это "красивый жест" пьяного человека или таково оказалось "убеждение" капитана, но он изъявил желание погибнуть вместе со своим судном. Его силой сняли с борта и погрузили на шлюпку. Заодно с ним с трудом сняли с "Дельфина" спавшего там пьяным сном пожарного инспектора Пальцева.
Вот и все об аварии "Дельфина".
Как будто бы немного... Как будто бы...
Словом, рейс "Дельфина" был превращен не в рейс, а в своеобразный пикник с обильной попойкой и трагическим финалом.
Лишний раз подчеркивается безответственность, разгильдяйство, обезличка работников тралового флота. Лишний раз подчеркивается безобразное положение трудовой дисциплины. Лишний раз подчеркивается то, что шесть непременных условий тов. Сталина ни в малой степени не усвоены какой то частью комсостава и рядовых работников тралового флота.
Но только ли это.
Мы склонны думать, что нет.
Мы требуем от соответствующих органов не простого суда над людьми, вроде капитана РТ "Дельфин" Шабалина, не только дезорганизующими работу флота, но и совершающими преступления, которые могут быть квалифицированными, как вредительские акты.
В частности, по делу капитана Шабалина судебные и следственные органы должны выяснить социальное лицо этого человека. Ибо его поведение во время аварии, его нежелания при явной опасности добиться помощи со стороны берега говорит не о растерянности его, не о надежде своими силами сняться с мели, а о нежелании спасти судно тогда как к этому предоставлялась полная возможность.
А. Т.
