"Енисей", дизель-электроход

[Иван Кукушкин]

судно серии ледокольно-транспортных судов класса УЛА тип "Лена" (строительство серии в 1954-1957)

«Енисей» (ЛДТ — ЛЕНА) (1954–1980)
IMO: 5104435
Royal Schelde (Flushing, Нидерланды) (зав. № 275) (? — 1954.03.27 — 1954.09)

фотография: перепост с форума airbase http://balancer.ru/g/p1862611

[Иван Кукушкин]

Аукцион "мешок": Дизель-электроход Енисей 1961 год Арктика СССР

[ББК-10]

Известия, 1967, № 32 (15426), 6 февраля.

КАК Я РАД,
ЧТО ТЫ ЖИВОЙ!

МАШИНА шла верхней дорогой, и из окна были видны только верхушки кораблей, мачты, трубы, надстройки. И вдруг мелькнуло знакомое: «Енисей». И словно бы исчезли все десять лет. что отделяют сегодняшний день от того, когда состоялось наше знакомство.
Десять лет — срок немалый. Сколько воды утекло! Где только мы с тобой не встречались. «Енисей»: Камчатка и совсем уж север — Провидение. И все Охотское море. И потом Совгавань. А вот теперь снова в порту — и все те же краны, краны.
Что за сердце ты прячешь в стальной груди? Ходишь себе и ходишь. По воде. По льду. Куда пошлют. А я вот слышу, как оно бьется в тебе, твое сердце, потому что ты живой. «Енисей»! Ты помнишь. это был один из первых твоих рейсов, десять лет назад. Берег Южно-Глубокой бухты засыпала снежная лавина: Камчатка шутить не любит. Там остались люди, и туда было почти невозможно пробиться. Это пытались сделать «Арбат», «Лев Толстой», «Сталинград» — мощные корабли, но такая непогодь легла на пути к спасению людей! Даже ледокол, грудастый «Добрыня Никитич», забуксовал в проливе Литке. Тогда вызвался ты. Ты был совсем еще молодым пароходом. За твоей кормой было мало пройденных миль. Но ты был крепок, смел, и на твою долю досталось самое трудное. Тебе и твоему экипажу. Запомнился светловолосый, сероглазый юноша с девичьим румянцем на щеках — старший матрос Цветков. Вместе с боцманом Московкой они спускались на лед. когда лед не пропускал тебя. Пробивали пешнями лунки, прятали в них аммонитовые заряды, а потом за клыкастыми торосами прятались от свистящих осколков. Люди шли вперед, ведя за собой пароход на ниточке взрывов.
С этого, пожалуй, началась твоя настоящая жизнь. На твою палубу вступала молодежь, и ты учил ее быть сдержанной и сильной, настойчивой и разумной. А подчинялся капитану, тоже молодому, но куда более опытному, чем ты, мореходу, Анатолию Кашицкому. Потом, я знаю, он был старпомом на «Ленине». Ну, а ты остался здесь, на Дальнем Востоке.
Так вот, тебе, помнишь, предстояло пробиться в Южно-Глубокую, потому что ждали помощи люди. Там были женщины, дети, словом, обычные люди, обживающие необычную землю.
— Нужно подготовиться к приему людей. — сказал тогда матрос Сафонов.
Моряки построили в трюмах койки, провели свет, утеплили. Николай Сафонов, старший моторист той поры, после вахты спускался в твиндек, вооруженный электрическим проводом, отверткой, изоляционной лентой. Наконец боцман доложил: «Твиндек 2-А к приему людей готов».
Еще и вовсе не маячил по носу берег, из радиорубки приходили вести: сильное сжатие, другие суда не могут двигаться. Обстановка ухудшалась, а твоя команда готовилась к спасательной операции так. словно это был обычный, рядовой рейс.
Последние двадцать миль поделили на сантиметры. Это были торосы в рост. и выше роста самого высокого из моряков. Это было вспоротое ветром и скованное морозом Берингово море, его северная часть. Шел февраль. Ночью от поселка к судну протянулась дорога. Шли люди, гнали перед собой нарты с вырученным скарбом, моряки неумело обнимали, закрывая от ветра детей. Это были совсем молодые моряки, и они еще не успели научиться обращению с детьми. Так и минула ночь, «Енисей», когда ты стал домом десяткам незнакомых, когда ты согрел их теплом своего тела, укрыл своей грудью от шторма.
Обратный путь — тридцать взрывов. Матросы баграми расталкивали себе дорогу. В Петропавловске-Камчатском ты не подал швартовых на стенку. Звякнул телеграфом «полный вперед» и ушел в океан будить уснувшие во льду корабли.
ГОДЫ оставляют следы на лицах людей, море — на пароходах. Пароходы хранят глубокие тайны судеб, потому что они — единственная твердь для тех, кто проложил свою дорогу в океане. И разлуки видят они. И страдания, и встречи. Им поверяют сомнения и тревоги. Сколько человеческих сердец согревают они своим сердцем, суровые, молчаливые пароходы. На земле живется разно. Работа, дом, семья, друзья. На земле весной деревья зелены, а осенью желты. Можно прийти за сыном в школу. И, взявшись за руки, подняться в горы. Чего только, не может человек на земле! А в море — пароход: и работа, и дом, и семья. Один шаг — и ты на мостике. Один шаг — и ты в каюте. Один взгляд — фотографии на столе: и сын, и жена, все. Только железное сердце парохода бьется в такт.
Если бы морщины оставались на стали, первые легли бы на твое лицо тогда, «Енисей»! Давай помянем старое, пароход. Оно не было плохим, не так ли? Трудным — да. А разве ты стремился к иному? Или твои матросы? Или капитаны? За десять лет многие оставили тебя, и ты привыкал к новым характерам и приучал к своему нраву. В конторе, где хранится твой паспорт, это называется казенно: текучесть кадров. Я — иначе. Они проходят твою школу, «Енисей», оканчивают ее и уходят дальше, в океан, как разлетаются из гнезда орлята. Вспомним календарь. Он лежал в каюте Саши Лосукова все дни, что море убивало тебя. И Саша Лосуков, а потом Виктор. Александров делали на его листах пометки красным.
Помнишь, как неожиданно рванул ветер, и в днище ударила галька. Развернуло течением и посадило на мель. И камни бились в стальную обшивку и оставляли рваные раны в твоем теле. На скалах у мыса Шмидта ты стоял свою самую трудную вахту. Все твои ребята, как живая стена, перед морем. Телом закрывают амбразуры, сквозь которые хлещет вода. Матросы твои, как Матросовы. Тринадцать дней тебя рвали на части камни, на четырнадцатый пришел огонь. Он метался по трюму между бочек со спиртом. И ждали взрыва, одного, последнего. И вообще никто ничего не ждал.
Тогда ты словно бы сдался. Сотни тонн груза и шторм согнули твои плечи, и нужно было хоть как-то облегчить твою участь. На помощь пришли твои товарищи. «Бикин», «Поронайск», «Малая Вишера», «Адмирал Макаров». И подобно тому, как в феврале 1957 года ты выручал другие корабли, так спустя восемь лет другие корабли выручали тебя.
Через четырнадцать дней старший электрик Саша Лосуков записал: «Снимаемся с мели». Это было 24 сентября 1965 года.
Перед тобой лежал обратный путь: три тысячи миль от Провидения до Владивостока, н каждая из них — неизвестность. Деревянный руль, огромный хвост со стальными вожжами — твои крылья. Это — чуть больше уверенности, чуть больше силы. Про-
щались без улыбок. Вспыхнул шутейный салют — фейерверк из спичечных коробков. «Ленинград» протянул руку буксирного троса, и ты сделал первый шаг.
Их было пятьдесять пять. Пятьдесят пять дней, плюс три тысячи миль, плюс одиннадцатибалльный шторм. Какие слагаемые составили формулу твоего мужества, пароход? Эти? Виктор Александров, второй электрик, продолжал нести вахту у календаря. «Рабочий день. Мотал катушку на преобразователь в кинобудке». «Рабочий день. Прослушал лекцию о международном положении», «Рабочий день. Вечер, посвященный комсомолу», «Рабочий день... ».
Хочется остановиться. Перевести дыхание. Осмыслить все, что было тогда. Это не так просто укладывается в сознании. В твоем теле бился посторонний пульс — не останавливаясь, работали помпы. Потому что в трюмы все время поступала вода, потому что не было днища, чтобы преградить ей дорогу. Эти помпы напоминали аппарат искусственного кровообращения. Смолкни — и остановятся твое сердце. Твое тело сплошь разбито молниями трещин. И бетонные фундаменты машин расшатаны, как в цингу зубы. Твои артерии — трубы — рассечены жалами камней, и капает, капает из них твоя корабельная кровь. Деревянные костыли подпирают твои согнутые плечи, деревянный хребет поддерживает, твою сломанную спину. А впереди все те же три тысячи. Так слагалась формула твоего мужества. И все пятьдесят пять дней твои моряки выводили ее и каждый день решали уравнение все с тем же одним неизвестным: «Выживем?».
Твои люди. На смену тем, первым, пришли другие. Сменился боцман. Ушел старпом. Осталась Тося. Дневальная Тося Харлова собиралась отметить с тобой десятилетие. Твои люди. Ты не можешь не помнить Гену Капустина. Когда в машинном отделении переборки трещали под напором воды и мазут хлестал из диптанка, моторист втиснул тело под стальные листы палубного настила, а товарищи протянули ему кувалду и деревянные клинья. Твои люди. В эти дни стало их куда больше. Семен Герман командовал «Малой Вишерой», пытаясь подойти ближе. и слова порой звучали не очень ясно, потому что неловко говорить с таблеткой валидола во рту. Николаю Инюшкину и вовсе не с руки было заниматься твоими делами — отдых есть отдых. А вот пришлось капитану-наставнику заканчивать отпуск на семидесятой параллели. Он был у тебя на следующий день после катастрофы. Прослышав о беде, орлы слетались к родному гнезду.
ТЫ ВЕРНУЛСЯ домой, как с поля боя приходит воин. Ты пришел со щитом, хотя до твоей гибели оставались сантиметры и секунды. Ты прошел Камчаткой, мимо бухты Южно-Глубокой, прошел Курильскими островами, сквозь Пролив Екатерины. И Владивосток встретил тебя утром 7 ноября алыми флагами, полуживого, но не побежденного. Ты встал к причалу, крепко обняв его швартовыми концами, словно больше не хотел расставаться с землей. И, не умолкая, бились в твоем теле насосы, откачивая воду, твое второе сердце. И я читал настольный календарь, твою летопись: «Если лопнет буксир, нам несдобровать». А буксир лопнул. А «Ленинград» кружил подле, пытаясь протянуть тебе руку. А море казалось сплошной волной, что, вздыбясь, переходила в небо, и в небе штормовало тоже. А зажатые рты иллюминаторов надолго уходили под воду, а потом жадно хватали мокрый соленый воздух и снова ныряли, ныряли. Если бы сталь могла поседеть, ты вернулся бы весь белый, «Енисей»!
Не все пароходы умирают в море. Иных сбрасывают в плавильные печи, и они могут родиться вечно тоскующими по океану тракторами. Других навсегда привязывают к земле, н они становятся плавучими причалами. Какую из судеб приготовили тебе, «Енисей», этого не знал никто. Есть такой строгий документ — дефектная ведомость. В ней — приговор. Потому что, помимо желания, существует экономика. Последнее слово — ее. И пока оно было против тебя. Укрыть тебя новым днищем, поставить новые электромоторы, проложить новые трубы, вернуть былую силу — сколько месяцев потребуется на это, сколько миллионов рублей? Подсчитали: много, очень много. Дешевле построить новый пароход, второй «Енисей», который и моложе, и сильней тебя, и понесет твой флаг по океану. Ведь от тебя осталась половина. Но я вижу тебя у причальной стенки, будто ничего не случилось. будто вообще никогда ничего не случается.
Они вновь пришли к тебе на помощь. Судоремонтники из Советской Гавани и монтажники из Владивостока. Твоим земным командиром стал заводской прораб Николай Гавриков, морским — капитан Борис Маркутов. Они взялись поставить тебя на ноги и даже экономика покорилась им. Твои люди. Владивостокский инженер Афанасий Окишев подарил тебе новую конструкцию люковых закрытий, сибиряки прислали новый металл, полсотни сварщиков рассыпали снопы огней, скрепляя твои сломанные кости. Боцман Лев Аманов, 'механик Михаил Мирошниченко, матрос Виктор Воронин, электрик Валентин Куницын и, конечно же, «дед» — главный механик Михаил Сердюк — те, кто знал тебя в самую тяжкую пору и не расстался с тобой. Все это твои люди, «Енисей».
И они вернули тебя к жизни. Так же, как когда-то ты выручал их. Десять лет назад в Южно-Глубокой и еще много раз, во многих морях, на многих широтах. Сейчас, спустя полтора года, ты вновь на пути к северянам. Это твой первый рейс? Последний? Обычный. Твое сердце бьется в такт с сердцами тех, кто стоит на мостике н у машинного телеграфа, и подле генераторов, и за штурвалом. Новая команда одного большого экипажа. Дети Колымы получат южные яблоки. Это принесешь ты. Ты бережно поставишь на причал станки и машины, и обычные люди станут обживать необычную землю. Как раньше. Как тогда. Как будто ничего не случилось. Как будто вообще никогда ничего не случается.
Знаешь, «Енисей», ты просто гудни разок, когда будешь проходить мимо. И опять буду знать, что ты живой.

П. ДЕМИДОВ,
соб. корр. «Известий».

ВЛАДИВОСТОК, 6 февраля.
(По телефону).

[ББК-10]

---

Источник: https://ok.ru/group/59598998339612/album/938545821980

[ББК-10]

Известия, 1954, № 220 (11599), 16 сентября.

Передача Советскому Союзу дизель-электрохода «Енисей» в Голландии

ГААГА, 15 сентября. (ТАСС). Сегодня в Флиссингене (провинция Зееланд) состоялась передача Советскому Союзу дизель-электрохода ледокольного типа «Енисей» грузоподъемностью в 6 тысяч тонн, построенного голландской фирмой «Де Схалде». Дизель-электроход «Енисей» — третье судно подобного типа, построенное этой фирмой для Советского Союза.
16 сентября дизель-электроход отправляется в первый рейс.

[ББК-10]

Известия, 1954, № 229 (11608), 26 сентября.

Перевозка леса Северным морским путем

КРАСНОЯРСК. 25 сентября. (По телеф. от соб. корр.). Работники лесной промышленности Красноярского края в прошлом отправляли лес на стройки страны только по железной дороге. В нынешнем году перевозка леса впервые производится судами по Северному морскому пути.
Из Игарского порта на Енисее уже ушло в Архангельск и Мурманск 19 судов. Судно «Дмитрий Донской» взяло столько леса, что для перевозки его потребовалось бы восемь железнодорожных составов.
Сейчас в Игарке под погрузкой сибирской древесины находятся суда «Киров», «Лодьма» и «Енисей». Северным морским путем будет отправлено более ста тысяч кубометров леса.

[ББК-10]

Известия, 1958, № 233 (12849), 28 сентября.

• Дизельный электроход «Енисей», находящийся в Центральном полярном бассейне, впервые в осенних условиях установил на плавучих льдинах две дрейфующие автоматические радиометеорологические станции.

[ББК-10]

Известия, 1966, № 78 (15166), 2 апреля.

ВОЗВРАЩЕНИЕ «ЕНИСЕЯ»

Советская Гавань — обыкновенный портовый городок с синим морем, с корабельными мачтами и стрелами кранов. Живут здесь люди крепкой закалки: моряки и рыбаки, портовики и судоремонтники. Как и весь народ, несли они предсъездовскую вахту. Их подарок съезду — крупный океанский дизель-электроход «Енисей». Он уже спущен на воду.
«Енисей»... В Чукотском море во время выгрузки было выброшено на мель в районе мыса Шмидта судно ледового класса «Енисей». Галечный грунт быстро засасывал его. От ударов штормовых волн вышли из строя двигатели и рулевое управление, появились пробоины, в трюмы хлынула вода. Героически дрались со стихией моряки экипажа и пришедших на помощь десяти судов. В шторм на корабль, терпящий бедствие, были заведены тросы, суда-спасатели промыли в гальке 700-метровый канал и вывели «Енисей».
«Енисей», доставленный в бухту Золотой Рог, являл печальное зрелище.
— Мы вернем судно к жизни, — сказали ремонтники Советской Гавани.
Тщательно осмотрев корабль, они решили провести сложнейшие доковые работы в два раза быстрее и дешевле, чем намечалось. Раньше подобные суда не стояли в доке. Коллектив шел на смелый эксперимент — вели ремонт по новой технологии.
Вес судна оказался больше, чем был способен поднять док. Под воду спустились водолазы. Из балластных танков выброшено огромное количество песка и гальки. Док всплыл. Самоотверженно трудились доковый прораб Н. Гавриков и мастер Л. Марич, бригады корпусников В. Подорожного и И. Билита, слесари бригады В. Баландина. Они заменили более 1.300 квадратных метров обшивки днища...
И вот сейчас в порту стоит возвращенный к жизни «Енисей».

А. ПУШКАРЬ,
соб. корр. «Известий».

ХАБАРОВСК, 2 апреля. (По телеф.).