ЗЕМЛЯ РОДНАЯШЕРЕМЕТЬЕВО—СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮСНА ПОЛЮС вертолетом? Одни сочувственно покачивали головой, другие не знали, что сказать, третьи, не колеблясь, заявляли, что это очень интересно. Последние оказались правы. Самолеты съели расстояния: сел в одном месте, забрался выше облаков и приземлился за тысячи километров. А позади остались города, деревни, лесные сторожки, вмерзшие в лед суденышки... Ничего этого не увидишь с самолета, лаже когда и нет под крыльями облаков.
Если сравнивать путешествие на вертолете с поездкой в поезде, то и здесь перевесит винтокрылый. Во-первых, из вагона столького не увидишь, во-вторых, половину суток вообще проезжаешь ночью. А «МИ» — дневная птица, без крайней надобности в темноте не летает.
Итак, надо брать унты, шапку, шубу и ехать в Шереметьево. Мне выписывают служебный билет, в котором указан маршрут: Москва — Диксон — Северный полюс — Москва. Вылет в 14. 30. Грузим в апельсинового цвета «МИ-4» тюки, спальные мешки, чемоданы, большие жестяные коробки с неприкосновенным бортовым пайком. «МИ» летит на льды, туда, где будет работать один из отрядов ученых высокоширотной экспедиции «Север-18».
Лев Антоньев запускает двигатель. Правое от командира сиденье занимает
Володя Громов. Достает карту штурман
Виктор Кулыгин.
Евгений Лямин настроил рацию. Бортмеханик
Борис Качалов проверил, хорошо ли заперта дверь. Все вместе они составляют экипаж коммунистического труда.
Земля дает «добро». Синоптики обещали 355 километров попутного ветра до самого Череповца. И не ошиблись «МИ» развил «бешеную» скорость — почти 200 километров в час. Под нами — земля в узорах: прямые линии автострад с заводными игрушечными машинами, нити железных дорог с бусами вагонов. Петляют проселочные дороги, заглядывают каждый деревенский двор.
Картины меняются одна за другой. Только что лежали внизу белые поля с брошенными на них шапками соломенных скирд, а сейчас под нами — лес и в нем три лося. Посреди Рыбинского водохранилища стоит одинокий рыбачий домик. Снова лес — и впереди встают дымящиеся трубы череповецкого металлургического гиганта.
А дальше — стоп! На карте штормовой погоды у Вологды — нашего следующего пункта маршрута — горит красная лампочка: там циклон, видимости почти нет. Приходится ждать. Наконец, через двое суток теплый фронт ушел дальше на восток. Нам дают разрешение на вылет. Снова бежит по снегу тень от вертолета. Час полета, и внизу, распластавшись под ярким зимним солнцем, «загорают» самолеты. Это Вологодский аэропорт. Мы проходим его без посадки. Впереди — Сухона. Крутые берега, поселки, извивающиеся так же причудливо, как и река. Большими жуками ползают тракторы по лесным просекам. Идут машины со связками бревен. Связки раза в четыре длиннее тягачей. Страна работает.
Издали выплывают главы церквей Великого Устюга. Я успел насчитать четырнадцать. Позже, в Котласе, техник, заправлявший наш вертолет, сказал, что в Устюге раньше было 49 храмов — один другого лучше. Многие порушили, а теперь жалеют: не святилища — красоту русскую жалеют.
И вот, наконец, посадка. Позади без малого тысяча километров, пять с лишним часов полета; Котлас встретил нас веселыми дымами заводов, улицами, уткнувшимися в лес.
Штурман переворачивает карту, и мы все вместе изучаем новый отрезок пути: Котлас — Ухта.
И. ЦЫГАНОВ,
спец корр. «Известий».
МОСКВА — ЧЕРЕПОВЕЦ — ВОЛОГДА — КОТЛАС, борт вертолета «МИ-4» 04334 полярной авиации. 16 марта. (По телеф.).
