Аверинцев Сергей Васильевич (1875–1957)

[[ Леспромхоз ]]

Аверинцев Сергей Васильевич
Биолог, доктор биологических наук, профессор
6 (18) октября 1875 (Москва)-13 августа 1957 (Москва)

[[ Леспромхоз ]]

Сергей Васильевич Аверинцев (1875–1957)

Родился 18 октября 1875 г. в Москве, где его отец (крестьянин Симбирской губернии) работал тогда слесарем на железной дороге. Окончил Смоленскую гимназию и поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета в 1896 г. Ученик проф. В. Т. Шевякова (1859–1930). Студентом IV курса получил университетскую золотую медаль за работу на тему “Морфология и систематика сем. Halteria Clap. et Lachm.”. Окончил университет с дипломом I степени и был оставлен на 2 года для подготовки к профессорскому званию. Первую работу по протозоологии “К фауне Protozoa Бологого и его окрестностей” опубликовал в 1900 г. по результатам исследований, выполненных на Бородинской пресноводной биологической станции Петербургского общества естествоиспытателей.
В 1903–1904 гг. сдал магистерские экзамены и с 1904 по 1909 г. состоял заведующим Мурманской биологической станции Петербургского Общества Естествоиспытателей. После защиты магистерской диссертации “Rhizopoda пресных вод” (1906) был назначен приват-доцентом Петербургского университета по зоотомическому кабинету, где также работал до 1909 г. Параллельно преподавал на Высших женских (Бестужевских) курсах, в Психо-неврологическом институте и на сельскохозяйственных Стебутовских курсах, где был избран профессором.
С 1901 по 1913 гг. неоднократно работал в Европе по протозоологии (Rhizopoda), в том числе в Зоологическом институте университета Гейдельберга у профессора О. Бючли (1901) и на Неаполитанской Зоологической станции летом 1902 г., где изучал химический состав раковин морских корненожек. С научной целью осматривал устройство зоологических станций и музеев Тронхейма, Бергена, Гамбурга, Гельголанда. В 1910 г. получил стипендию Академии наук для работы в Бейтензоргском Ботаническом саду (Ява), а также посетил ряд мест Восточной Африки. В 1914 г. защитил докторскую диссертацию “Материалы по морфологии и истории паразитических простейших” (миксоспоридии, грегарины, инфузории). С 1917 г. основное внимание стал уделять промысловой ихтиологии и вопросам рыбного хозяйства.
В 1922 г. перешел на работу в Москву, где возглавил Центральную Биологическую станцию Главнауки. В то же время преподавал в Тверском пединституте (кафедра зоологии). С 1924 г. начал работу в Научно-исследовательском институте Рыбного хозяйства, где заведовал ихтиологической лабораторией. Провел ряд экспедиций на Белом и Баренцевом морях. Привлекался в качестве эксперта при переговорах с Англией и Германией по рыбопромысловым вопросам (1924, 1925).
В 1929–1931 гг. работал в Якутии, где организовал научную рыбохозяйственную станцию и провел несколько экспедиций в низовья и дельту Лены и в озерные районы центральной Якутии.
По возвращению из Сибири был приглашен читать курс зоологии в Ферганском педагогическом институте (Узбекистан) однако через год был снова назначен на север начальником Северной сельдяной экспедиции, организованной Главным управлением рыболовства. Во время работы этой экспедиции нашел места скопления сельди в Баренцевом море и доказал рентабельность ее промысла. Ввиду расстройства здоровья в конце 1933 г. вновь переехал в Фергану, где преподавал в пединституте до 1940 г. После нескольких серьезных операций, связанных с ухудшением зрения, вернулся к преподавательской деятельности в Москве (областной пединститут), где заведовал кафедрой зоологии до мая 1953 г. В связи с ухудшением здоровья вынужден был уйти на пенсию. Скончался в Москве 13 августа 1957 г. Профессор Аверинцев автор свыше 250 работ по протистологии, ихтиологии и рыбному хозяйству, в том числе нескольких руководств и учебников по зоологии.
Сын профессора Аверинцева, Сергей Сергеевич, стал выдающимся филологом-литературоведом и религиозным философом.

© Биолого-почвенный факультет СПбГУ, 2006-2011

[[ Леспромхоз ]]

АВЕРИНЦЕВ
АВЕРИНЦЕВ, русский путешественник по Африке
К началу ХХ столетия главные географические проблемы исследования Африканского континента были в целом решены. На повестку дня выходили вопросы углубленного изучения природы, и среди путешественников все чаще стали встречаться профессиональные натуралисты.
Зоолога Аверинцева привела в Африку… сломанная нога. В 1911 г. он получил стипендию для работы в Бетензоргском ботаническом саду на Яве и в Красном море; по дороге на «свой» остров сломал ногу, пытаясь выяснить причину свечения воды. Пришлось месяц лечиться в госпитале в Дар-эс-Саламе. Оказавшись в Восточной Африке, он использует редкую возможность побывать в биологическом сельскохозяйственном институте в Усамбарских горах. И опять не повезло — свалила новая болезнь. Тогда-то и решил остаться здесь подольше. Обследовал территорию нынешней Танзании, побывал на Занзибаре, а на обратном пути — вокруг Африки — почти во всех важных портах континента. Научный отчет опубликовал в 1913 г., а позже и научно-популярную статью в журнале «Природа» *), где проявил недюжинный литературный талант.

© 2007-2013 Цивилизация

---

*) Опубликовано в февральском и декабрьском номерах журнала за 1912 год

Аверинцев С.В. По побережью Черного континента. Гл-1-2.pdf [669.71 КБ Скачиваний: 691]

Аверинцев С.В. По побережью Черного континента. Гл-3.pdf [702.95 КБ Скачиваний: 526]

[[ Леспромхоз ]]

© Лайус Ю. А.
Ученые, промышленники и рыбаки: научно-промысловые исследования на Мурмане, 1898—1933
(Фрагмент. Полный текст во вложении)

В октябре 1908 г. Брейтфус выступил в Промысловом отделе Общества Судоходства с докладом, посвященным десятилетию экспедиции. Не скрывая отдельных недостатков в работе экспедиции, он в то же время положительно оценивал ее деятельность и предлагал расширить район исследований на Белое и Карское моря. Доклад этот послужил поводом для критики деятельности экспедиции в целом. На сей раз в качестве главных критиков выступили ученые: Сергей Васильевич Аверинцев (приват-доцент Санкт-Петербургского университета, бывший заведующий Мурманской биологической станцией) и Всеволод Феликсович Држевецкий (бывший ассистент Книповича, вышедший из состава экспедиции в 1899 г.). Они изложили свои соображения сначала в Промысловом отделе Общества судоходства, а затем (в начале 1909 г.) также на заседаниях недавно созданного Архангельского Общества изучения Русского Севера и Архангельского Общества моряков торгового флота. Цель этих выступлений они видели, с одной стороны, в повышении внимания университетских и академических кругов к развитию научно-промысловых исследований, а с другой — в развитии интереса русских промышленников к северным промыслам. «Неужели, — говорил Држевецкий, — раздававшиеся голоса поморов за прекращение деятельности экспедиции могли быть истолкованы в том смысле, что экспедицией уже выяснены пути к удовлетворению промысловых нужд мурманских рыбопромышленников». Критикуя деятельность экспедиции за прошедшие годы, Аверинцев и Држевецкий в то же время настаивали на продолжении и углублении научно-промысловых исследований, а также на необходимости их переориентации на удовлетворение непосредственных нужд промысла. Они предложили соответствующую программу исследований и заявили о своем желании быть одними из руководителей такой реорганизованной экспедиции. Одним из условий успешной деятельности экспедиции они считали привлечение квалифицированных специалистов, ставя в упрек предшествовавшему руководству то, что экспедиция «располагала большими средствами, но не создала кадра лиц, ведущих ее исследования», и то, что ее «работа была не по плечу тому персоналу, который взялся за ее выполнение». «Продолжать такие исследования и прибавлять к ним такие же работы в области Белого и Карского морей, — считали они, — значит подрывать в населении... престиж науки, колебать веру в достоинство и могущество научных предприятий». В своей программе они предлагали ограничить исследования промысловым пространством Баренцева моря. Планируя работать преимущественно с небольших судов, Аверинцев и Држевецкий выдвигали в качестве основных задач изучение биологии как промысловых рыб (трески и пикши), так и наживочных (песчанки, сельди, мойвы), на исследование которых до этого не обращалось никакого внимания. Аверинцев и Држевецкий предлагали также поручить обработку материалов экспедиции группе сведущих лиц, которые бы делали это сразу же после их получения. Наконец, они стремились полностью освободить экспедицию от заботы о культурных мероприятиях Комитета. Последний тезис, однако, был высказан ими уже не столь категорично на заседании в Архангельске: «Культурные мероприятия слишком долго ждали внимания к себе и, являясь безусловно полезными, не могут быть бесповоротно заброшены — в предположении, что это внимание откуда-то сразу появится помимо экспедиции». Таким образом, программа работы новой экспедиции не была достаточно определенной, еще менее были определены методы ее работы. В ряде выступлений на заседании Архангельского Общества изучения Русского Севера подчеркивалось, что «экспедиции грозит повторение грехов прошлого, той же бессистемности, разбросанности и непрактичности».
Между тем Комитет для помощи поморам, поссорившись с Брейтфусом (стремившимся вывести экспедицию из-под его руководства) и распустив в конце 1908 г. всех сотрудников экспедиции, попытался сделать ставку на Аверинцева и Држевецкого, которые соглашались работать под началом Комитета, так как считали, что в ту пору его было нечем заменить. Судьба дальнейших исследований на Мурмане зависела теперь от получения государственных кредитов, целесообразность которых была поставлена под сомнение в Государственной Думе. Член Государственной Думы Н. В. Мефодьев, присутствовавший на заседании в Архангельске, заявил, что «ввиду малой осведомленности членов упомянутой комиссии [Думы] в вопросах исследования мурманских промыслов и проявляемого к ним большого интереса.., была бы весьма важной поддержка того или иного... решения со стороны Общества изучения Русского Севера». Общество в своей резолюции согласилось, за неимением лучшего, оставить руководство экспедицией за Комитетом, — правда, лишь при условии создания особого совещания из представителей местных промышленников и населения края, которое бы контролировало его деятельность. При этом в резолюции подчеркивалось, что культурные мероприятия Комитета даже в существующих условиях и отсутствии в губернии земства «без ущерба для дела могут быть переданы из Комитета хотя бы в ведение местной инспекции рыбных промыслов...». Однако вопрос о государственном финансировании экспедиции был решен отрицательно (специальной комиссией Государственной Думы), а немощный в финансовом и прочих отношениях Комитет вскоре и вовсе прекратил свое существование.
и Држевецкий попытались организовать экспедицию по сокращенной программе на собственные средства, однако денег оказалось недостаточно. Тогда Држевецкий предложил начать исследования на взятые в долг у разных лиц суммы, но Аверинцев отказался от участия в предприятии на столь шатких
финансовых основаниях. По его мнению, «самой удачной формой ведения подобных работ было бы сосредоточение всего дела исследования в руках общественных организаций». Ввиду того, что в Архангельской губернии в 1909 г. еще не было земства, которое в принципе могло бы оказать экспедиции необходимую поддержку, Аверинцев указывал на вышеупомянутое Архангельское Общество изучения Русского Севера, полагая, что оно, совместно с каким-нибудь столичным обществом, а также объединив усилия с промышленниками и местным населением, могло бы сосредоточить научно-промысловые исследования под своей эгидой.
Стремление Аверинцева найти широкую платформу для исследований было связано с его верой в «необходимость перехода... промыслов... к крупно-капиталистической организации». В процессе перехода к «крупно-капиталистической организации», каковой представлялся ему «наиболее вероятным и, пожалуй, даже неизбежным», «научно-промысловые исследования должны дать целый ряд указаний, цель которых — улучшить и облегчить подобный переход для всех участвующих в деле сторон». Необходимы, считал он, «планомерные научно-промысловые исследования по примеру Западной Европы и пробуждение интереса к делу и расширение инициативы у русских промышленников и местного населения. Однако найти соответствующую масштабам этих замыслов базу для научно-промысловых исследований на Мурмане не удалось, и в те годы они фактически прекратились, если не считать состоявшейся в 1909 г., небольшой и по объему, и по срокам работ, по сути частной экспедиции Држевецкого. И хотя государство в лице Министерства торговли и промышленности изъявляло желание взять на себя продолжение научно-промысловых исследований, выработанная в рамках этой инициативы программа работ была никак не связана ни с результатами прошлых исследований на Мурмане, ни с насущными нуждами мурманских промыслов. Эти работы также не состоялись.

64-81.pdf [373.1 КБ Скачиваний: 580]

[[ Леспромхоз ]]

Аверинцев Сергей Сергеевич

Об отце

Мой покойный отец, биолог Сергей Васильевич Аверинцев, кончил в своё время классическую гимназию, глубоко чувствовал музыку латинского стиха и читал мне Горация в подлиннике, когда я был мальчишкой лет двенадцати. Я не понимал ни слова, но радовался очень. Эта радость была мне подарена по-домашнему, как делают подарки детям в семье. Отец родился ещё в 1875 году — ну, в один год с Рильке, с Альбертом Швейцером, на пять лет раньше Блока, так что по годам я мог бы быть его внуком, но вот я его сын; это совсем другое дело, совсем иная близость, совсем иной тембр отношений. Отец — никогда не старик, как дедушка. Отец — это отец. Я думаю, что детское общение с отцом как-то сразу привило мне не совсем обычное отношение к историческому времени. Прошлое столетие было не отрезанным ломтём — “это было давно и неправда”, как говорили в моё время школьники, — а порой папиной молодости. Старая Россия, Россия XIX века, воспринималась как отцовский мир, то есть “отечество” в этимологическом значении слова. Вы понимаете, когда мой отец родился, Тютчев всего два года как умер, а Достоевский и Тургенев были ещё живы. (Даже мама, которая, конечно, много моложе, видела в детстве Льва Толстого, когда тот навещал больницу в Троицком.) Вспоминаются всякие мелочи: например, идём мы с папой по улице, и он говорит: “Когда меня привезли в Москву, в этом доме была редакция Каткова”... Так что мир русских журналов и русской литературы столетней давности (столетней от сегодняшнего дня, не от времени моего детства!) оказывался вовсе не так уж далёк.

Отцовское — это на всю жизнь норма, изначально данный образ “правильности”: что-то строгое, с чем приходится считаться, и одновременно домашнее, “своё”, опора и защита. Сыновним отношением к отцовскому (так же как и к прошлому), учил нас Пушкин, обеспечено “самостоянье человека”.

Он никогда, ни единым словом не намекнул мне, что ему приятно было бы видеть меня гуманитарием. (Он уже не увидел, не успел!) Мне тоже в голову не приходило, что в моём выборе есть что-то от послушания его невысказанной воле. Я впервые подумал об этом через много лет после его смерти, отчасти под впечатлением одной — брошенной вскользь — фразы моей мамы. Ей виднее.

[fisch1]

Аверинцев С.В. Краткий отчет о промысловых работах в течении 1918 г. "Экспедиции для исследования рыбных промыслов Северного Ледовитого океана" /[Соч.] д-ра зоологии С.В.Аверинцева; (С предисл. М.Тихого) ВСНХ. НТО [Редактор-издатель: Сев. науч.-промысловая экспедиция]. - Пг. : 2-я гос. тип., 1921. - 15 с., [1] л. к. ; 23 см. - (Тр. Сев. науч.-промысловой экспедиции ; Вып.6) viewtopic.php?f=7&t=6354&p=61202#p61202

[ББК-10]

Бюллетень Арктического института СССР. № 3. -Л., 1933, с. 60.

ЭКСПЕДИЦИЯ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ СЕЛЬДИ, ее распространения в Баренцовом море по сезонам, определения запасов — организована Народным Комиссариатом Снабжения. Начальником экспедиции назначен проф. Аверинцев.

[ББК-10]

Бюллетень Арктического института СССР, 1933, № 6-7, с. 172-173

ЭКСПЕДИЦИЯ ПО ИССЛЕДОВАНИЮ СЕЛЬДЯНОГО ПРОМЫСЛА
В БАРЕНЦОВОМ МОРЕ

На страницах „Бюллетеня" уже сообщалось об организации специальной „сельдяной“ экспедиции на Мурмане. {1}
Более подробные сведения об этой экспедиции помещены в статье начальника экспедиции, проф. С. В. Аверинцева, напечатанной в №1 журнала „Рыбное хозяйство СССР" за этот год. В ней содержится ряд интересных данных, касающихся вообще сельдяной проблемы в Баренцовом море.
С. В. Аверинцев справедливо отмечает, что „проблема добычи сельди на Мурмане есть лишь часть общей сельдяной проблемы Баренцова моря", так как, по имеющимся уже данным, сельдь встречается, и иногда в большом количестве, не только вдоль всего Мурманского побережья, но и в открытых частях моря, в районе о-вов Медвежьего, Шпицбергена, а также в районе Канинского п-ова, в Чешской губе,

{1} Бюлл. Аркт. инст., Лг., 1933, № 3, стр. 60.

— 173 —
в горле Белого моря, в Печорском море, у южного острова Новой Земли, на Гусиной банке. „Есть далее непроверенные пока указания", говорит С. В. Аверинцев, „на нахождение сельдей в южной части Карского моря“. К этому можем добавить от себя, что Новоземельской научнопромысловой экспедицией Арктического института установлен факт нахождения сельдей, и притом в значительном количестве, также в районе о-ва Колгуева. Что касается Карского моря, то, по устному сообщению автору этих строк А. Н. Пробатова, работавшего в Карской губе в 1932 г., сельдь в этом районе безусловно встречается.
В связи со всем сказанным выше, вновь организованная „Северная сельдяная экспедиция рассчитанная на два года (с 1 января 1933 г. по 1 января 1935 г.), будет вести работы как в открытых частях Баренцова моря, от Шпицбергена до Новой Земли, так и на западном и восточном побережьях Мурмана, на юговосточном побережье Баренцова моря и отчасти Белого моря. Для работ в море, в распоряжение экспедиции передаются три траулера и три моторных бота. На берегу будет организована сеть наблюдательных пунктов. В задачи экспедиции входит всестороннее изучение биологии северных сельдей — их распространения, путей миграции, вертикальных миграций, икрометания и т. п., что даст возможность подойти к вопросу об определении запасов сельдей в Баренцовом море. Затем немаловажную роль будет играть изучение вопросов, связанных с добычей сельдей различными орудиями лова (дрифтерный лов, кошельковый лов, ставные сети, закидные невода, запоры, различные ловушки), а также вопросов обработки сырья.
Экспедиция находится в ведении Главрыбы и работает под непосредственным руководством Всесоюзного Научно-исследовательского института сырьевой базы морских водоемов в Москве. Базой экспедиции является г. Мурманск.

В. ЕСИПОВ

[ББК-10]

Беломорская сельдь

[ББК-10]

Полярная Правда, 1928, № 67, 14 июня

Изучение северных морей

В середине июня, институт рыбного хозяйства отправляет группу научных работников для изучения промысловых рыб в Белом и Баренцевом морях.
Группа состоит из четырех сотрудников института, под руководством профессора — Аверинцева.
Изучаться будут, главным образом треска, пикша, камбала и сельдь. Экспедиция продлится не менее четырех месяцев.

[ББК-10]

Правда Севера, 1933, № 163, 17 июля

НА ПОИСКИ СЕЛЬДИ
Беседа е начальником сельдяной экспедиции проф АВЕРИНЦЕВЫМ

Северная сельдяная экспедиция, — сообщил профессор С. АВЕРИНЦЕВ, — организована по приказу Наркомснаба тов. А. И. МИКОЯНА. Район ее работ — Баренцево и Белое море.
Экспедиции должны быть выделены различными рыбохозяйственными организациями два траулера и три моторных бота. Из них экспедиция имеет малый траулер "Кумжа" (от Мургосрыбтреста), моторный паровой бот "Рационализация" (от МРС) и "Венус" (от Муррыбакколхозсоюза).
Второй траулер предоставляется экспедиции Севгосрыбтрестом исключительно для опытов с электроловом и электрозапорами и будет передан, как только в нем возникнет необходимость.
В настоящее время научные сотрудники экспедиции собирают материалы по сельди по Мурманскому берегу, в Кандалакшском, Мезенском и в Печорском заливах. В скором времени начнут работать круглосуточные пункты в устьях рек Шойны и Индиги, в задачу которых включается и исследование сельди.
По договору с Севгосрыбтрестом, до половины октября два тридцатитонных моторных бота и бот "Лысун" будут вести работы по изучению биологии разных рыб и вопросов добывающего промысла у Канина и в Чешской губе.
Траулер "Кумжа" только что закончили ремонт. В настоящее время на "Кумжу" ставится винт, отлитый на Судоремонтном заводе. Установка винта безобразно затягивается. Из-за этого сокращается и без того небольшой срок удобного для промысла дрифтерными сетями времени.
Выйдя в рейс, "Кумжа" произведет опытный лов сельди в Двинском заливе, затем у Терского берега и, наконец в районе Канина. Дальнейшие работы предположены, помимо мест, близких Мурманскому берегу, в двух районах: остров Медвежий — Шпицберген с одной стороны, и район Канин — Колгуев — Печорский залив — Новая Земля — с другой.