Статья из журнала "Самолет" №2-3 1933 г.
Первый полет На Северную ЗемлюОчерк Николая БОБРОВА
Минувшим летом был совершен первый полет на Северную Землю, проделанный на летающей двухмоторной лодке о-ва «Комсеверпуть» — «СССР Н-2».
Командиром экипажа был известный участник полярных экспедиций инженер, 2-ой пилот А. Д. Алексеев, пилот - морской летчик М. И. Козлов; первым механиком—участник первого полета на о. Врангеля т. Побежимов, вторым — т. Телеутов и радистом— Т. Жуков.
Перелет, носивший практический характер, был совершен на старой летающей лодке, снабженной советскими моторами М-17, сменившими германские моторы ВМW (кстати сказать, мотор ВМW едва не послужил причиной гибели экипажа во время одного из полетов, предшествовавших перелету па Северную Землю).
История этого выдающегося в аэронавигационном и пилотажном отношении перелета вкратце следующая.
Ледокол «Русанов», сняв зимовщиков с о. Сергея Каменева и оставив новых зимовщиков, отправился к северной оконечности полуострова Таймыр—мысу Челюскину для устройства радиостанции.
В момент работ выяснилось, что уже в течение двух недель зимовщики, оставшиеся на зимовку на Северной Земле, не подают о себе вестей с помощью оставленной у них радиостанции. Это обстоятельство и другие задачи заставили отправить на Северную Землю самолет. В случае если самолет не смог бы добраться с о. Диксон к мысу Челюскину, было решено прекратить работу то установке радиостанции и отправиться обратно на Северную Землю.
Но этого не случилось. Самолет «СССР Н-2», несмотря на исключительные в 1932 г. штормы зюйд-вестового направления (достигавшие 27 м/сек), явился на мыс Челюскин.
Вот описание этого исторического перелета, составленное по личному рассказу А. Д. Алексеева.
...Наша стоянка на о. Диксон в 1932 г. не отличалась особым комфортом. Почти все члены экипажа нашей машины переболели. Крыша протекала, во всех углах свистел ветер, немалое количество насекомых дополняло безрадостный колорит нашего быта.
Получив задание отправиться на Сев. Землю, мы без особого сожаления покинули нашу «базу», справедливо полагая, что хуже не будет.
29 августа, имея сильный встречный ветер, мы отправились в наш неведомый путь, имея на борту более 2900 кг бензина и новую радиостанцию. Надобно сказать, что мы могли встретить в пути три бензиновых базы: и бухте Миддендорфа, на борту «Русанова», и на о. Каменева. где уже побывал героический ледокол «Сибиряков», обогнувший в это время Северную землю и шедший в море Лаптевых.
Но в то же время мы знали, что каждый лишний литр бензина, завезенный на далекий север – это резерв. Кторому, быть может, суждено спасти человеческие жизни.
Вылетев рано утром. Мы сравнительно быстро миновали устье реки Пясины, мыс Медведева, и прбыли в бухту Миддендорфа. Каждого «свежего» человека поразила бы, вероятно, дикая красота аркитического пейзажа и абсолютное безлюдье. Лишь несколько белых медведей, удивленно задравших морды,_проводили нашу машину в районе мыса Михайлова. Вот и все живые существа, что встретили мы на этом первом этапе пути на мыс Челюскин.
Немедленно за посадкой в бухте Миддендорфа мы проверили бензиновую базу. Здесь оказалось около 630 л бензола и 270 л грозненсеого бензина. Заброшенного сюда шхуной «Зверобой». База расположена здесь очень неудачно: каменистый берег с подводными камнями и зыбь делают невозможной зарядку самолетов при любой погоде.
Пробыв около четырех часов на базе. Мы вылетели дальше, и от устья реки Таймыр. Пошли на север, имея справа горы этого неизученного, еще не посещенного исследователями бесплодного полуострова.
Вслед за Гафиэр-фиордом — белой полоской воды, уходящей на восток вглубь полуострова, мы увидели мыс Челюскин, и по мере приближения к нему — пролив Вилькицкого, отделяющий мыс от Северной Земли.
Мы прошли от о. Диксон уже около 1000км, затратив всего лишь 8 час. летного времени. Так удачно прошел наш первый этап перелета.
Вслед за посадкой, произведенной на довольно большую волну, мы встали за корму «Русанова» и скоро уже были на его борту.
Здесь мы встретились с т. Урванцевым, известным полярником - геологом, только что вернувшимся на «Русанове» с острова Каменева, где он зимовал. Тов. Урванцев представил нам для полета прекрасную карту Северной Земли и вызвался полететь с нами к новым зимовщикам.
Итак, целью нашего полета являлось выяснение положения новых зимовщиков и причин их молчания, а также доставка новой радиостанции ввиду предположения о выходе из строя старой, оставленной на о. Каменева, а также, конечно, и наши основные задачи.
В этот же день (надо, конечно, учесть особенности полярных суток - почти все 24 часа светло) мы зарядили наш самолет и, имея на борту т. Урванцева, в 11 час. вечера без отдыха отправились на север.
В это время солнце закатилось, и первое время мы ориентировались по заре.
Наш компас был почти бесполезен для ориентировки, ибо склонение на мысе Челюскине равно 34°. Вообще компас имеет в этих широтах настолько малую горизонтальную составляющую, что устанавливать его затруднительно. Поддержание его на курсе требует большой внимательности.
По мере полета компас устоялся и, пройдя 55 км, наибольшую ширину пролива Вилькицкого, мы приблизились к неудобному скалистому берегу южного острова Северной Земли, называемого Большевик.
После совещания с т. Урванцевым мы решили пройти всем вестовым берегом Северной Земли для проверки карт и для выяснения характера бухт и зимовок. Последнее было необходимо сделать для выявления условий базирования будущих операций экспедиций с помощью самолетов.
Вот, вкратце, эти наблюдения.
Пролив Шокальского, отделяющим центральный остров группы Северной Земли— о. Октябрьской Революции от о. Большевик, представляет собой ярко выраженный горный ландшафт, весьма похожий на норд-вестовскую часть Шпицбергена.
Исключением и этой части является мыс Неупокоева, являющийся низменным берегом с довольно значительными лагунами на его норд-вестовой оконечности.
Горы высотой до 1 000 м, обрывистые берега, фиорды, набитые глетчерным льдом, делают пролив Шокальского почти совершенно непригодным для базирования самолетов.
Мы наблюдали совершенно чистую от льда воду, лишь кое-где плавали отдельные айсберги. Берега около полуострова Парижской Коммуны были значительно низменнее и более пригодными для базирования, хотя яркокрасный цвет воды свидетельствовал о малых глубинах.
Пролив Красной армии, отделяющий о. Октябрьской Революции от островов Пионер и Комсомолец, был весь забит льдом. В проливе Юнг-Штурма, разделяющем оба эти острова, лед был в 5-6 баллов.
Остров Пионер, который мы обошли кругом, имеет ряд, очевидно, мелких бухт с красноватым цветом поды.
Далее на север от этих двух островов был настолько сильный туман, что мы уткнувшись в него, принуждены были вернуться назад.
После этого мы отправились на остров Сергея Каменева - зимовку колонии.
Более неприглядного места, чем архипелаг о. Каменева, трудно найти где-либо. Остров представляет собою каменистую косу, уходящую в море на 35 морских миль с берегами в 10 м высоты.
Самая зимовка, расположенная близ оконечности этой косы, не защищает даже за берегом от крупной зыби, гуляющей по морю.
Поэтому, несмотря на крайнее переутомление экипажа было решено немедленно приняться за зарядку машины.
Встречавшие нас зимовщики объяснили нам причину их радиомолчания: они еще не наладили своей рации.
После выгрузки их с борта «Русанова» и ухода последнего продолжались непрерывные штормы в течение 13 суток.
Уголь, выгруженный на берег, забросало галькой, шлюпка была выброшена на воды, цистерна с бензином емкостью в 15 бочек была опрокинута и вода подходила к самому домику.
В первую очередь пришлось спасать провиант, перенеся его на более возвышенные места. Возиться с радиостанцией было некогда: динамомашина была не собрана, аккумуляторы не залиты.
Зарядка машины стоила немало трудов. Бочки с бензином пришлось катать в воду и стоять при перекачке бензина по пояс в воде, держа шланг, поданный с самолета. Несмотря на гидрокостюм, остро чувствовалась ледяная температура воды.
Но еще нескоро после зарядки пришлось улететь с зимовки: при первой попытке улететь отказало магнето носового мотора, в котором поломалась пластинчатая пружина прерывателя.
Один из зимовщиков принес нам свой будильник, пружина которого совершенно точно заменила пружину прерывателя.
На обратном пути нас встретил туман. В заливе Сталина туман опустился ниже и заставил нас итти выше него.
Вследствие этого предполагаемое т. Урванцевым обследование неизвестных островов, обнаруженных на широте 96° 30' и долготе 78° 30’, не состоялось.
Скоро показались береговые скалы мыса Челюскина, окруженные бурными волнами штормового моря. Садиться в морс было рискованно, и мы сели в одной из лагун в полутора милях от мыса. Еще сверху заметили мы зеленый цвет дна лагуны, дававший уверенность, что лагуна не осушается во время отлива.
Благодаря малому размеру лагуны самолет при переходе с реданного режима на плавающий выскочил на песчаную банку.
В это время мы уже совершенно не имели сил для работы, и поэтому отправились на борт «Русанова». Сделанный нами т. Самойлову доклад успокоил его.
На другой день, взяв на помощь 5 матросов, мы отправились к месту посадки для того, чтобы зарядить самолет и снять его с мели.
Лишь через 3 часа удалось нам снять самолет с банки. Никаких повреждений в машине не оказалось.
На обратном пути мы тщательно обследовали береговую черту.
В основном картина в данной части нашего Союза рисуется так.
От мыса Челюскина до устья реки Таймыра защищенных бухт нет. В заливе Дика, где еще экспедицией Вилькицкого поставлен знак, находятся два больших самолетных ящика (из под фармаиа, находившегося на борту одного из судов этой экспедиции). В ящиках, имевших в момент нашего перелета довольно свежий вид должно находиться 40 ящиков мясных консервов. Сам залив Дика мелкий, пересеченный кошками, негодный для посадок.
Графнер-фиорд для посадок удобен, но это лишь наблюдение, произведенное с воздуха.
Бухта Паландера нанесена на картах правильно, но находящийся при ней островок отнесен на карте значительно южнее.
Остров Таймыр разделен узким проливом в меридиональном направлении; восточная часть его имеет много удобных для посадок стартов и отстоев бухт.
Пролив между островом Таймыр и материком очень узок и имеет подводные камни; здесь когда-то прошел «Фрам» Нансена. Надо думать, что Нансену только случайно удалось прой'тн этот опасный для навигации пролив.
Бухта Миддендорфа нанесена на план неточно; берег к весту от Миддендорфа низменный, каменистый, бедный бухтами.
Шхеры Минина имеют много удобных стоянок. Все три имеющиеся карты различных съемок, совершенно не дают ясной картины крайне извилистых береговых очертаний этого района.
Нам не удалось долететь до о. Диксон без посадки. Когда самолет миновал устье реки Пясины, густой туман окутал все. К тому же начал давать перебои носовой мотор.
Мы сделали посадку в узкой лагуне у зимовки «Зверобой» и переждав некоторое время, отправились на о. Диксон. Скоро мы прибыли туда.
Полубольной т. Козлов (он и вылетел еще не окончательно оправившись от болезни) заснул после посадки в самолете. Мы еле нашли сил пришвартовать наш самолет.
Весь перелет был закончен в четверо суток. Мы спали за это время только 17 часов. Более трех суток без перерыва продолжался наш рабочий день.
Но цель была достигнута и задача выполнена: впервые самолет побывал на Северной Земле.