21 января 1920 г. в газете «Известия ВЦИК» была опубликована заметка корреспондента Российского телеграфного агентства (РОСТА):
«В стане контр-революции. Голод у белых. Шенкурск, 16 января.— На банкете в Архангельске генерал Миллер заявил, что запасы продовольствия подходят к концу, но он употребит все усилия, чтобы достать продовольствие».
Какими путями просочилось это сообщение через линию фронта — неизвестно, только ему суждено было стать прелюдией к той насыщенной драматизмом, поистине «оптимистической трагедии», которая вошла в историю Советской Арктики под названием «Дрейф и спасение ледокольного парохода «Соловей Будимирович» в 1920 г.(1)
В свое время это, ныне полузабытое, событие получило широкую огласку, взволновало множество людей и у нас в стране и за рубежом. Подробности его в общих чертах были изложены автором этих строк еще в 1941 г. в журнале «Советская Арктика» (2).
За последние годы найдено много ранее неизвестных архивных документов, относящихся к истории спасения «Соловья Будимировича».
И дрейф «Соловья Будимировича», и его освобождение представляют интерес в разных аспектах. Прежде всего в этом событии ярко проявился стиль нового, советского, общественного строя, его истинная гуманность, забота о людях, обреченных на гибель.
Со спасением «Соловья Будимировича» связано первое плавание советского ледокола в арктических водах. Это событие представляет интерес и в научном аспекте. Тысячемильный дрейф «Соловья Будимировича» и походы спасательных судов,— пишет доктор исторических наук М. И. Белов,— сыграли определенную роль в исследовании Карского моря. Во время дрейфа и продвижения ледокольных судов находившиеся на их борту ученые собрали интересные материалы по метеорологии... Изучение дрейфа «Соловья Будимировича» помогло выявить основные направления течений в юго-западной части Карского моря» (3).
Наконец, спасение «Соловья Будимировича» обогатило судоводителей опытом плавания во льдах. В те годы еще жива была память о трагической судьбе плененных льдами «Святой Анны» Брусилова и «Геркулеса» Русанова. Спасение «Соловья» если не развеяло полностью, то в какой-то степени ослабило представление о Карском море как о «мешке со льдом», пребывание в котором угрожает любому судну.
19 января командир «Соловья Будимировича» Джон (Иоганн) Рекстин получил распоряжение срочно грузиться углем, перейти в аванпорт Экономию, где взять на борт 32 пассажира, погрузить колючую проволоку, нефть, некоторое количество продовольствия и идти в устье Индиги.
Утром 22 января «Соловей Будимирович» снялся с Экономии с весьма ограниченным запасом угля.
К утру 29 января «Соловей» был почти у цели. Он уже обогнул мыс Святой Нос и начал пробиваться в бухту Индигу. Но у самого финиша сдал: тяжелые льды сковали судно. Начался многомесячный дрейф сначала в Баренцевом, а вскоре в Карском море.
С начала плавания Рекстин поддерживал по радио связь с начальствующими лицами: Стармортраном— старшим морским транспортным офицером Северной области в Мурманске, с КОМОРСИ — командующим морскими силами белых на Севере контр-адмиралом Ивановым и своим непосредственным начальством— Наводохом — начальником охраны водного района Архангельского порта капитаном М. В. Николаевым, который также был помощником Стармортрана по оперативному руководству ледоколами (4).
Едва «Соловей Будимирович» обогнул мыс Канин Нос и вошел во льды, Рекстин сразу же обратился в Архангельск с просьбой прислать на помощь ледокол с запасом угля. В ответ он получил лишь обещания, но помощь так тогда и не пришла.
Миллеру и его приспешникам ледоколы нужны были для бегства за рубеж, для отступления в небытие. «Канада», направленная на выручку «Соловью», и ледокол «Козьма Минин», сопровождавший ее до Горла Белого моря, были возвращены в Архангельск.
Красная Армия освободила Архангельск. Начался новый этап в истории спасения «Соловья Будимировича».
Уже на следующий день, 22 февраля, Николаев передал начальнику охраны города следующую телефонограмму:
«Прошу послать радио на станцию Юшар заведующему станцией Заславскому такого содержания: «Примите срочные меры к снаряжению и посылке экспедиции на оленях к ледоколу «Соловей Будимирович». В случае невозможности снять с «Соловья» и привести на Юшар пассажиров и команду, доставить им наибольшее количество оленей и провизии, какое только возможно найти на месте. В средствах не стесняйтесь, действуйте безотлагательно и энергично, доносите чаще о результатах» (5).
М. В. Николаев, занимая при белых сравнительно высокий пост, сочувствовал Советской власти, был тесно связан с большевистским подпольем, а в канун бегства Миллера с группой подпольщиков захватил Исакогорскую радиостанцию, чтобы держать ревком в курсе действий Миллера.
Не без участия М. В. Николаева родился и другой документ, свидетельствовавший о новой попытке оказать помощь «Соловью». Это телеграмма на английском языке, отправленная 22 или 23 февраля (точно не установлено) главе лондонской конторы Центросоюза небезызвестному Биркенгейму. Вот ее перевод:
«В Индигу военным ведомством был послан «Соловей Будимирович» за мясом. Неблагоприятные условия плавания не позволили выполнить задание и ледокол постепенно отнесен в Карское море. Вследствие переворота бежавшие власти отменили рейс «Канады» для спасения «Соловья». Комиссия специалистов признает возможным и необходимым немедленно послать ледокол спасать «Соловья», находящегося 21 февраля 70°45' с. ш. 61°5' в. д. от Гринвича. На «Соловье» выехал наш служащий Ануфриев как руководитель заготовочной экспедиции. Капитан Рекстин. Примите экстренные меры к посылке «Александра Невского» или «Святогора», дайте груз угля до 2000 тонн и продовольствие на 80 человек «Соловья» и команду отправляемого ледокола на год. Уполномоченный Исполкома дает гарантию возмещения расходов. В Мурманске или Вардэ смена команды. Возвращение команды в Англию обеспечено и будет произведено за счет Исполкома. Ваше дело получить ледокол, снарядить, отправить и кредитовать Исполком валютой. Просьба вызвана отсутствием ледоколов здесь. Настаиваем и надеемся на немедленное срочное исполнение. Подтвердите получение, сообщите принятые меры.
Центросоюз Бергман, Мортран Николаев. Архсоюз Ококов.
Исполком Дружинин» (6).
Приписка на переводе текста — «Товарищу Кузьмину на резолюцию»— свидетельствует о том, что содержание депеши было согласовано с Реввоенсоветом VI армии.
Участие кооператоров в этом деле объяснялось тем, что в январе 1920 года Верховный экономический совет Антанты разрешил торговые связи лишь с кооперативными организациями Советской России, а не с правительственными учреждениями. Но попытка получить ледокол и уголь таким путем не удалась: Биркенгейм и другие заправилы русских кооперативных организаций в Лондоне, враждебно относившиеся к Советам, отказались выполнить поручение архангельских кооператоров.
В статье С. А. Селезнева, публикуемой в этом выпуске «Летописи Севера», достаточно полно освещается вопрос о том горячем участии в судьбе «Соловья Будимировича», какое приняли в дальнейшем архангельские партийные, советские работники, военморы, а равно и рядовые моряки, судоремонтники, рабочие. Призыв архангелогородцев о помощи бедствующим людям нашел отклик в самых широких слоях советской общественности. Их обращение в Москву получило немедленную поддержку в правительственных кругах. Советское правительство сразу же начало переговоры с Англией и Норвегией о направлении в Карское море спасательной экспедиции. Немногим позже по указанию Москвы, отправленному в поддержку распоряжения Архангельского ревкома, Обдорский ревком приступил к организации санной экспедиции на Ямал для вывоза людей с «Соловья Будимировича».
Телеграмма Архангельского ревкома о бедственном положении «Соловья» и необходимости посылки к нему санных отрядов с продовольствием, отправленная 6 марта, была получена в Обдорске ровно через месяц почтой. В тот же день состоялось заседание ревкома, наметившее предварительные меры. Местное отделение Центросоюза открыло ревкому кредит в сумме 500 тысяч рублей. 8 апреля член ревкома Манчинский выехал на стойбища оленеводов контрактовать ямщиков с оленями и нартами. В тот же день на речку Щучья — сборный пункт экспедиции — был отправлен обоз с продовольствием.
12 апреля ревком выделил ответственных лиц за проведение спасательных работ: заведующего экспедицией И. Я. Чупрова, его заместителя — представителя Центросоюза Г. И. Соколова и местного жителя Я. Конева. Всего в экспедиции помимо членов ревкома принимало участие 30 ямщиков — хантов, ненцев, коми, законтрактовано около 900 оленей со 110 нартами. На Щучьей экспедиция разделилась на два отряда. Первый, возглавляемый Чупровым, отправился 23 апреля к мысу Харасовой. Из-за сильной гололедицы он прибыл туда лишь 16 мая. На протяжении следующих дней Чупров, двигаясь вдоль побережья на северо-восток до речки Моржовой (Тиуте), совершил ряд выездов в море по припайному льду, удаляясь от берега на 40—60 верст. Дальше в море путь преграждали открытая вода или дрейфующие льды. Оставив на мысе Харасовой группу оленеводов для наблюдения за морем, Чупров направился вдоль побережья на юг, навстречу второму отряду — Соколова.
Второй отряд вышел со сборного пункта 1 мая. Встреча с Чупровым состоялась на речке Морды (Мутная). Началась оттепель, вскрытие тундровых речек. Чупров отпустил половину ямщиков со стадами на летовья, а сам направился к мысу Марре-сале, также разделившись на два отряда. Соколов с большой частью оленей двигался по водоразделам, а Чупров налегке — вдоль побережья, совершая выезды по льду в море.
16 июня экспедиция прибыла на Марре-сале, устроила продовольственное депо. Чупров остался здесь с группой людей наблюдать за морем, а Соколова отправил в Обдорск. 7 июля ревком заслушал устное сообщение Соколова о результатах экспедиции и распорядился провести расчеты с оленеводами. К этому времени здесь уже стало известно о спасении «Соловья Будимировича». К Чупрову был послан нарочный, и в конце июля экспедиционный отряд был расформирован (7).
Молодая Советская Республика стремилась сделать все для спасения судна и людей. Но долго, очень долго попытки получить помощь из-за рубежа не удавались. Все усилия советских дипломатов наталкивались на сопротивление, в частности английских правительственных кругов. Переговоры длились весь март, но безрезультатно. Они сдвинулись с мертвой точки и позже привели к успеху благодаря поддержке, оказанной нашим дипломатам Г. В. Чичерину и Л. Б. Красину двумя выдающимися людьми того времени — «великим норвежцем» Фритьофом Нансеном и Алексеем Максимовичем Горьким (Пешковым).
Задержка переговоров, естественно, не могла не взволновать общественность Архангельска. И вот 27 марта из Архангельска в Норвегию — стортингу,
Фритьофу Нансену,
Отто Свердрупу, Иогансену, Представителю Российской Академии наук доктору
Л. Брейтфусу, редакциям газет «Финмаркенпост», «Социалдемократен», Географическому обществу Норвегии и «всем, всем, всем» - была отправлена телеграмма — призыв о помощи, подписанный представителем Совета Обороны Бронштейном, руководителем ледокольного флота Николаевым и исследователем Русского Севера Алексеем Жилинским. В ней сообщалось о бедственном положении людей на «Соловье», влекомом все дальше и дальше на север, о невозможности помочь ему из Архангельска из-за отсутствия угля и судов.
«Во имя человеколюбия необходимо оказать страдальцам помощь,— говорилось в телеграмме и далее предлагалась программа действий: — Необходимо немедленно оповестить о неминуемой гибели экспедиции. Необходимо немедленно посредством печати, особых объявлений, телеграфа оповестить всех норвежских зверобоев, направляющихся льдами. Все расходы по спасению и доставке людей будут оплачены и выдана большая премия. Необходимо немедленно приступить к снаряжению подходящего судна. Необходимо немедленно выработать план общего спасения экспедиции. Необходимо немедленно знать авторитетное мнение полярных мореплавателей Норвегии о снабжении и мерах спасения погибающих людей. Опасаемся утратить связь радиотелеграфу экспедиции...»
Текст этой телеграммы-призыва был передан также в Москву В. И. Ленину, Г. В. Чичерину со следующим дополнением:
«...Считаем, что все меры, принятые нами, будут мало действительны. По мнению наших лучших ледокольных командиров, знакомых с условиями плавания в полярных льдах и Карском море, а также на основании всех наблюдений и сведений, получаемых от командира «Соловья Будимировича», ясно, что реальная и своевременная помощь гибнущему кораблю может быть подана только на могучем ледоколе. По заявлению капитана Николаева, бывшего наблюдающего за постройкой всех ледоколов, и командира ледокола «Александр Невский», детально знакомого со всеми их особенностями и качествами, наиболее пригодными ледоколами для посылки к «Соловью» являются ледоколы «Александр Невский» и «Святогор». Первый из них лучший в мире в смысле продвижения в каких угодно льдах, но не может принять запас угля более 2000 тонн; второй «Святогор» может взять запас угля свыше 4000 тонн. Оба эти наши ледоколы, переданные правительством белых англичанам, вполне пригодны для посылки в Карское море. Убедительно просим вас обратиться к правительству и народу Великобритании дать нам «Александра» или «Святогора» для спасения гибнущих в Карском море людей. Помощь необходима немедленно, ледоколы должны быть снабжены полным запасом до 4000 тонн угля и всех материалов и иметь провизию до 200 человек на 6 месяцев. Командир и команда для экспедиции ледокола имеются» (8).
В тот же день находившийся в Архангельске председатель президиума Северной научно-промысловой экспедиции ВСНХ Р. Л. Самойлович отправил аналогичную телеграмму Президенту Академии наук, председателю Полярной комиссии Академии академику А. П. Карпинскому, ученому секретарю Комиссии академику А. Е. Ферсману и Северной экспедиции:
«Продовольственная экспедиция, шедшая за олениной в устье реки Индиги на Тиманском побережье на пароходе ледокольного типа «Соловей Будимирович» погибает во льдах. На пароходе выдающийся моряк Севера Ануфриев, женщины, дети в количестве пассажиров всего 85 человек...»
Далее сообщалось, когда, где, при каких условиях был затерт льдами «Соловей Будимирович», его местонахождение на 23 марта, его бедственное положение: «...уголь сожжен, котлы потушены, помещение отапливается деревом бочек, палубы. Радиотелеграммы подаются один раз в неделю последними запасами аккумуляторов. Провизия кончается, экспедиция умоляет о помощи. Состояние льдов, согласно донесению погибающей экспедиции: торосы, поля толщиной два с половиной фута, полыньи. Помощь из Архангельска не может быть оказана за отсутствием угля, подходящих судов. Сегодня посланы радио Норвежскому стортингу, Норвежскому Географическому обществу, Нансену, Свердрупу, Иогансену, другим. Необходимо оказать помощь в самом срочном порядке. В Англии находится русский ледокол «Святогор» большой мощности, по признанию авторитетов, вполне пригодный для спасательной цели. Российская Академия наук своим авторитетным обращением по радио в Норвегию, Швецию, Англию поможет ускорению отправки спасательной экспедиции, все расходы по которой и щедрую награду участникам берет на себя правительство. Решение Академии прошу срочно уведомить Петроградский 82.
Самойлович Hp 8» (9)
«Сигнал» Самойловича не остался без внимания. Два дня спустя из Петрограда через Москву в Христианию (ныне Осло) ушла по дипломатическим каналам телеграмма на английском языке, адресованная Фритьофу Нансену:
«Нижеподписавшиеся во имя гуманности просят немедленно помочь сохранить жизнь 85 мужчинам, женщинам, детям, погибающим от холода и недостатка провизии на борту парохода «Соловей Будимирович», затертого с 24 января льдами на реке Индига и впоследствии пронесенного вдоль материка к югу от Колгуева через Карские Ворота в Карское море. Последние известия получены 23 марта, широта семьдесят два тридцать девять, долгота шестьдесят два девять. Уголь израсходован, машина не работает. Древесину бочек судно использует для радиограмм всего раз в неделю из-за экономии. Продуктов осталось очень ограниченное количество. Толщина ледяных полей пять с половиной футов.
Из Архангельска помощи не ожидается причине отсутствия кораблей и угля. 27 марта радио посланы из Архангельска Норвежскому Географическому обществу, Нансену, Свердрупу, «Социалдемократен». Помощь необходима немедленно. Наиболее настоятельно желательно [получить] в Англии мощный русский ледокол «Святогор» вполне пригодный для спасения погибающего судна. Этот ледокол вероятно мог бы быть послан английским правительством. Все расходы и достаточное вознаграждение спасательной экспедиции обещаны Русским правительством. Во имя человечности пошлите немедленно ледокол «Свиаборг» (Ошибка! Правильно: «Святогор». — Н. Б.).
Hp 431 Президент Российской Академии наук
Карпинский
Максим Горький» (10)
Об участии А. М. Горького в организации помощи спасательной экспедиции было известно давно. О переписке его с Нансеном по этому вопросу упоминалось мной еще в статье, опубликованной в «Советской Арктике» в 1941 году. Но документов, подтверждающих этот факт, долгое время найти не удавалось. Лишь шесть лет назад в Архиве Академии наук СССР мне попался, оригинал ответной телеграммы Нансена Горькому на французском языке. Она поступила в Москву, в Наркоминдел и затем в Петроград, в Смольный, а оттуда, как свидетельствует служебная помета, на бланке: «Справиться Кронверкский, 23, Максиму Горькому».
Текст её явно искажен, неполон. Сейчас трудно определить пропуски, так как на бланке отсутствует помета телеграфиста о поданном количестве слов телеграммы, но смысл ее в основном понятен:
«На запрос, который я сделал в Лондоне, мне ответили, что... вопрос рассматривается, так как в Норвегии нет никакого судна, подходящего для экспедиции... Сейчас вопрос находится в руках британского правительства. Фритиоф Нансен» (11).
Оказывается, это вторая ответная телеграмма на просьбу Карпинского и Горького. В архиве А. М. Горького Института мировой литературы в Москве хранится подлинник первой телеграммы Нансена, полученной из Христиании Наркоминделом 2 апреля, переданной в Петрограде 4 апреля и полученной адресатом, как свидетельствует собственноручная помета А. М. Горького: «Нансен Фритioф 5.IV.20». Содержание телеграммы таково:
«Обсудил вопрос с норвежским правительством. Послал телеграмму русскому и английскому правительствам. Нансен».
Этот текст опубликован в восьмом томе «Архив А. М. Горького. Переписка с зарубежными литераторами» (12). Однако переводчик и комментатор документа Г. В. Шатков допустил ошибку, высказав в комментарии предположение, что, «очевидно, речь идет об организации продовольственной помощи русским ученым» (13).
Благодаря любезности директора Общества Нансена на «Пульхегде» доктора Финна Сулье и сотрудников отдела рукописей библиотеки Университета в Осло нами через редакцию «Литературной газеты» получены из нансеновского фонда копии трех документов, которые вносят ясность, свидетельствуя о том, что речь шла именно о помощи «Соловью Будимировичу».
Первый документ — уже упоминавшаяся выше телеграмма на норвежском языке, отправленная из Архангельска 27 марта стортингу, Нансену и «всем, всем». Второй документ — также приведенная выше неизвестная ранее телеграмма А. П. Карпинского и А. М. Горького за номером 431. Особый интерес представляет третий документ — черновик письма Нансена правительству Великобритании, написанного, как свидетельствует пометка архивариуса, в марте 1920 г., то есть сразу же после получения депеши Карпинского и Горького. Вот его, текст:
«Максим Горький и президент Российской Академии наук и другие выдающиеся русские телеграфировали и умоляли во имя человечности немедленно помочь спасению жизней 85 мужчин, женщин и детей, которые погибают в Карском море, уносимые к северу с судном во льдах без угля и достаточного количества продуктов. Они были 23 марта на широте 72,39, долготе 62,9. Радиограммы посылали раз в неделю для экономии. Здесь нет судна или чего-либо для этой цели.
Единственная возможность, которую я вижу, — это чтобы английское правительство дало и послало очень мощный русский ледокол «Минин», который захвачен бежавшими из Архангельска и сейчас находится в Англии.
Дайте это судно, полный бункер угля, сколько он может взять, и пошлите с ним другое судно-угольщик, обеспечьте... (неясное слово. — Н. Б.) английской командой на борту, кое-что он может также получить здесь, если не будет лучшего лоцмана, тогда я попрошу капитана Отто Свердрупа, который, знает район и ледовые условия. У норвежского правительства есть продукты для 85 человек на год, ожидающие в готовности в Вардё. Вышлите судно немедленно в Северную Норвегию затем в Карский пролив.
Пока еще есть возможность спасти людей, нельзя терять, ни одного дня. Русское советское правительство обещало оплатить все расходы и достаточное вознаграждение спасателям.
Если желательный... (неясные слова. — Н. Б.) «Минин» получит... (снова неясные слова.— Н. Б.). Этот пароход намного, лучше других, но если это невозможно, то говорят, что в Англии есть другой ледокол, называющийся «Святогор».
Третий ледокол, «Канада», стоит в Архангельске без угля, но он не такой мощный, как «Минин» (14).
Вмешательство Нансена способствовало успеху дела. В коммюнике Наркоминдела, опубликованном несколько позже в советских газетах, подробно излагалась трагедия «Соловья Будимировича» и сообщалось о шагах, предпринятых Советским, правительством для его спасения.
«Советское правительство,— говорилось в коммюнике,— не могло примириться с таким положением вещей и обратилось к английскому и норвежскому правительствам, а также к норвеж-. скому парламенту и к Фритиофу Нансену с просьбой снаря-дить за счет русского правительства, спасательную экспедицию на одном из уведенных ледоколов.
Норвежское правительство немедленно откликнулось на наш призыв и выразило готовность послать спасательную экспедицию, составленную из норвежцев, во главе, с известным капитаном Свердрупом.
После продолжительных переговоров с английским, правительством, которое долгое время занимало в этом деле, несмотря на чисто человеколюбивые задания, неясную позицию, это правительство предоставило в распоряжение капитана Свердрупа ледокол «Святогор», который был снабжен всем необходимым, в результате целого ряда шагов Народного комиссариата по иностранным делам, получившего в данном отношении существенное содействие от норвежского правительства...» (15).
«Святогор» прибыл в Берген 25 апреля. Через неделю английскую военную команду сменили норвежцы. Снаряжение ледокола к походу в Арктику шло быстрыми темпами. 13 мая он вышел из Бергена и 17- го бросил якорь в Тромсё.
«Здесь на перегрузку с английского парохода угля требовалась остановка не более 4—5 дней,— писал в своем донесении Российской Академии наук начальник спасательной экспедиции и представитель Академии доктор Л. Л. Брейтфус. — В действительности же ледокол простоял здесь три недели. Причина — требование Английского правительства застрахования судна в сумме тринадцати миллионов крон! Это вызвало новые переговоры, задержку и расход в размере около 2 миллионов крон...» (16)
Тяжелым бременем для скромного бюджета республики была эта сумма, но, как свидетельствуют документы, Советское правительство нашло нужным и возможным выделить ее для спасения людей. 8 мая заместитель народного комиссара по иностранным делам Л. М. Карахан направил председателю Совнаркома В. И. Ленину письмо:
«...По окончательном выяснении с правительствами Великобритании и Норвегии вопроса о стоимости спасательной экспедиции за ледоколом «Соловей Будимирович» оказалось, что ввиду современных цен, стоимость эта дойдет до ДВУХ МИЛЛИОНОВ крон.
Ввиду значительности суммы, было запрошено через КОМОРСИ мнение Предреввоенсовета Республики. Тов. Неметц ныне сообщает, что... несмотря на тяжесть для нас такой суммы, ее следует отпустить для указанной цели.
Сообщая о вышеизложенном, прошу в виду данного... заключения, Вашего распоряжения об отпуске Наркоминделу в Норвегии сверх указанной в моем № 188/эк от 30/4 с. г. суммы, дополнительного кредита в размере двух миллионов крон» (17).
Этот вопрос обсуждался на заседании Малого Совнаркома 11 мая среди ряда других неотложных дел.
Малый Совет решил:
«Отпустить НК Иностранных дел сверхсметным кредитом необходимое ассигнование для уплаты норвежскому правительству двух миллионов (2 000 000) крон в возмещение за спасение ледокола «Соловей Будимирович», застрявшего в Карском море...(18)
Это постановление № 472 подписал председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ленин. Решение Малого Совета обрело законную силу. Требуемая сумма была переведена по назначению.
Однако только 9 июня в 21 час «Святогор» смог выйти из последнего порта Норвегии — Варде и в 2 часа утра 12 июня бросить якорь в Белушьей Губе на Новой Земле. Одновременно сюда же прибыло и судно-угольщик «Харде», с которого сразу же стали перегружать уголь.
«14 июня окончили погрузку угля и к вечеру вышли в Карские Ворота, идя все время по чистой воде,— сообщал Академии наук Л. Л. Брейтфус.— В прямые сношения с «Соловьем» нам вступить еще не удалось, но при посредстве радиостанции Югорского Шара мы с ним вошли в связь и начали обмениваться приветственными и осведомительными радиами. В течение 15 июня мы обогнули Новую Землю и к четырем часам пополудни стали выходить из Карских Ворот, в которых не встретили ни одной льдинки...» (19).
«По выходе в Карское море стали встречать рассыпной, плавучий лед, который, по мере нашего движения на северо-восток, стал сгущаться. Вечером мы вошли в прямую связь с «Соловьем» и узнали, что у него было сохранено на случай крайности около 20 тонн угля, с которыми он поднял пар в одном котле и разводьями стал пробираться к нам навстречу. На это мы ему сообщили:
«Не зная состояния льдов, разделяющих нас с вами, советуем беречь уголь». К вечеру 15 июня мы вошли в густой лед с большими торосистыми полями и к ночи остановились перед одним из таких полей свыше 6 метров толщиной. Пробиваться сквозь такой лед, конечно, не было возможности, не рискуя сжечь весь уголь. Поэтому мы взяли курс к западу и, обходя большие поля, выбрались в такие льды, которые для нас являлись легче проходимыми. Эта задержка была на 71°00' N и 60°21' Ost от Гринвича.
16 июня мы шли разными курсами, огибая ледяные поля, и днем услыхали позывные «Канады» («Интернационал 3»). К вечеру мы опять остановились, но затем, подняв пар в 9 из 10 котлов, начали форсировать лед, который по мере приближения к северу, становился проходимей и тоньше... Вечером мы уже совершенно ясно определили, что «Канада» также идет на помощь к «Соловью»...
18 июня с раннего утра бойко идем в довольно густом, крупно битом льде. Наши норвежцы приспособились к «Святогору» и ко льду: идем мы миль по 5—6 в час, не сворачивая с курса. В полдень, при ясной солнечной погоде, оказалось: «Святогор» 71°45'N и 61°47'0st, «Соловей» 72°23'N и 61°50'0st. После двух часов пополудни нас догнал ледокол «Канада», которого мы сначала приняли за «Соловья»...»
«III Интернационал» — «Канада» вышел из Архангельска 7 июня. Он был послан на случай неудачи «Святогора». Как будет видно дальше, это решение советского командования оказалось правильным.
«После обмена радиами,— продолжал Л. Л. Брейтфус донесение Академии наук,— мы остановились и к нашему борту подошла «Канада», с которой к нам перешли Начштаб КОМОРСИ Михайлов и командир «Канады» Мукалов, с которыми мы обменялись сведениями и дальнейшими предположениями. По окончании двухчасовой остановки, оба ледокола пошли параллельными курсами в направлении «Соловья». Местами встречался довольно тяжелый лед, особенно трудно проходимый для «Канады», которая поэтому от нас отстала миль на 6. При чудном полярном солнце, около 10 ч. вечера, мы, наконец, увидели на горизонте мачты и трубу «Соловья», одиноко стоявшего среди мертвой ледяной пустыни, словно зачарованного.
19 июня. Счастливый день! В исходе первого часа ночи мы подошли к борту «Соловья» при громких криках «ура» на обоих пароходах. Часа через два подошла «Канада» и ошвартовалась у свободного, правого, борта «Соловья». Трудно передать подробности этой радостной встречи словами. Командир «Соловья» капитан Рекстин и некоторые из пассажиров пришли к нам и просили Свердрупа, нашего капитана, и меня пройти к нам на судно. Там в кают-компании Свердрупу и мне было сказано несколько прочувствованных слов и поднесены сырники, заменявшие хлеб-соль. Всех обитателей «Соловья» — 77 Мужчин, 7 женщин и [полу]годовалую дочку капитана — мы нашли здоровыми, но достаточно отощавшими. К счастью обреченных на погибель обитателей «Соловья» у них в грузе оказалось около 20 000 банок молока, 200 пудов английского сыра и некоторое количество муки, сухарей и сахара, которыми они при самой строгой экономии могли протянуть до первых чисел августа. К счастью для них помощь подоспела своевременно, так как по заключению норвежского врача со «Святогора», д-ра Рюттерагер, еще через неделю или две большая половина заболела бы цингой.
В 3 ч. утра началась перегрузка угля и провизии на «Соловья», причем всему экипажу и пассажирам были выданы теплые костюмы, белье и большинству обувь. Погрузка продолжалась До позднего вечера.
20 июня. В 2 ч. дня, окончив погрузку, отдали швартовы и пошли на юг. «Святогор» впереди, а за ним «Соловей» и «Канада»...»
Некоторые интересные подробности о событиях тех дней сообщил автору капитан дальнего плавания Яков Тимофеевич Глазачев из Архангельска; ему было тогда 16 лет и он плавал на «III Интернационале» штурманским учеником.
«Как Вам несомненно известно,— пишет Я. Т. Глазачев,— что одновременно с нами вышел на спасение п/х «С. Будимирович» и л/к «Святогор» (впоследствии «Красин») под норвежским флагом. В Карском море мы следовали вместе и л/к «III Интернационал» шел в разреженном льду немного впереди л/к «Святогор». Но при подходе к л/к «Сол. Будимирович» оказался тяжелый паковый лед, в котором мы уже не могли двигаться и вынуждены были следовать за л/к «Святогор», который подошел к п/х «Сол. Будимирович» часа на два раньше нашего...»
Правильность решения советского командования послать в Карское море «III Интернационал» для «страховки» «Святогора» вскоре подтвердилась и в другом.
«При выходе из Карского моря, — говорилось в корреспонденции, опубликованной в архангельской газете, — «Святогор» сел на мель. Наши моряки приняли горячее участие в работе по выгрузке «Святогора». Начальник экспедиции «Святогора» от лица всей команды подарил нашим морякам по 2 фунта табаку и с пожеланием «счастливого пути» наши моряки расстались с норвежскими» (20).
Начальник спасательной экспедиции Л. Л. Брейтфус более подробно описывает этот эпизод:
«21 июня к вечеру мы вышли изо льда, но туман был настолько густ, что мы остановились не доходя Карских Ворот в ожидании просвета.
22 июня во втором часу утра разъяснило и мы двинулись в Карские Ворота. До сих пор наше плавание было на редкость удачным и легким, сопровождаемым все время отменно хорошими погодами. Но здесь счастье изменило нам. Около 5 ч. утра мы все проснулись от сильного толчка, а вскоре за ним и другого, после чего «Святогор» остановился. Оказалось, что мы перескочили через один камень и застряли на следующем... Засели мы на двадцатитрехфутовой глубине. К счастью, «Соловей» и «Канада» благополучно остановились около нас, не коснувшись мели. Невольное наше пребывание на этом рифе продолжалось до 9 ч. вечера 25 июня. В течение этих четырех дней, при общих дружных усилиях экипажей всех трех ледоколов было снято со «Святогора» около 700 тонн угля и других материалов. Офицерский состав «Канады», имеющий значительную опытность в стаскивании судов, оказал нам большое содействие не только советами, но присылкой водолаза, который определил площадь посадки и характер грунта, а впоследствии и характер повреждения ледокола, которое оказалось незначительным. 25 июня в 9 ч. вечера под всеми парами, общей сложностью до 18 000 индикаторных сил «Канада» с буксиром на корму, а «Соловей» на бак, все три ледокола дали полный ход. В 9 ч. 25 м., стянувшись с банки, «Святогор» остановил машину и, плавно раскачиваясь, отдал якорь. Вскоре за тем, в прежнем порядке, наша флотилия двинулась дальше и вечером следующего дня благополучно прибыла в Белушью Губу на Новой Земле, где нас ожидал угольщик «Харде»».
Следует еще заметить, что на пути к Карским Воротам на «Святогоре» была получена из Москвы на английском языке следующая радиограмма: «Получив радостное извещение, что вам удалось достигнуть ледокола «Соловей Будимирович», Комиссариат иностранных дел спешит выразить капитану Свердрупу, д-ру Брейтфусу и всему экипажу самую искреннюю благодарность от Российского Правительства за энергичное содействие, которое вы оказали нашим русским соотечественникам. Я надеюсь, что вы успешно скоро достигнете освобождения «Соловья» из льдов и направите его безопасно в Архангельск. Мои лучшие пожелания.
Народный комиссар по иностранным делам Чичерин».
В Белушьей Губе водолаз «III Интернационала» еще раз обследовал подводную часть «Святогора» и установил, что ледокол получил вмятины и слегка повредил один из боковых килей. Одновременно со «Святогора» на «Соловья» общими усилиями перегрузили остатки провизии, материалы, зверобойные вельботы, купленные в Норвегии. Оставалось лишь перегрузить с «Харде» оставшиеся 600 тонн угля, но из Норвегии поступило распоряжение отправить этот уголь в Киркенес.
К вечеру 29 июня «Соловей Будимирович» и «III Интернационал» отвалили от борта «Святогора» и, салютуя ему флажными сигналами, направились в Архангельск, «Святогор» закончил перегрузочные операции лишь днем 1 июля и направился в Тромсё, «где,— писал Л. Л. Брейтфус,— ему предстоит возобновить запасы воды и провизии перед дальнейшим походом в Англию, куда судно должно быть доставлено, согласно договору между норвежским и английским правительствами».
Спасение «Соловья Будимировича» широко освещалось в советской печати. По получении известия о подходе «Святогора» к «Соловью» народный комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин, кроме благодарственной телеграммы экипажу «Святогора», Свердрупу и Брейтфусу, направил также в Норвегию, министру иностранных дел, телеграмму следующего содержания:
«Радио со «Святогора» осведомило меня, что 19 сего месяца он прибыл к месту нахождения «Соловья» и что последнему уже начали оказывать помощь. От имени Российского правительства прошу вас принять его наиискреннейшую благодарность за энергичное и гуманное бескорыстное содействие, которое не преминет способствовать самым решительным образом возобновлению дружеских отношений между двумя государствами, связанными в течение веков узами ближайшего соседства» (21).
27 июня в центральных газетах было опубликовано краткое сообщение корреспондента РОСТА:
«Архангельск, 23 июня.— «Соловей Будимирович» спасен. Ледоколы «Святогор» и «III Интернационал» идут в Архангельск» (22).
Сообщение, что «Святогор» идет в Архангельск, как мы знаем, не соответствовало действительности, хотя действительность эта была уже близка. Полномочный торговый представитель РСФСР в Англии Л. Б. Красин, по непосредственному указанию Владимира Ильича Ленина летом 1920 г. занимавшийся организацией товарообменной морской экспедиции к устьям сибирских рек Оби и Енисея, усиленно настаивал на возвращении Англией двух ледоколов «Александр Невский» и «Святогор», заказанных еще до революции и оплаченных Россией. Переговоры закончились успешно лишь в 1921 г., за соответствующую доплату английское правительство согласилось возвратить оба ледокола. «Один из них,— писал Красин,— мы привели в Эдинбург и там окрестили его именем «Ленин», поставив на нем красный флаг Республики» (23).
Так был переименован «Александр Невский». Л. Б. Красин по скромности не сказал, что название второго ледокола «Святогор», на котором вскоре также был поднят флаг Советской Республики, заменено новым —
«Красин».
3 июля архангельская газета сообщала о прибытии ледоколов:
«Вчера около часу дня к Соборной пристани прибыл в сопровождении «III Интернационала» «Соловей Будимирович».
На пристани прибывшим была устроена торжественная встреча. Суда на реке все расцвечены флагами. Красными войсками произведен парад.
Команда и пассажиры живы и здоровы. Настроение отличное.
Генерал Звегинцев и другие офицеры, бывшие на борту «Соловья Будимировича», удрали на плененном Англией «Святогоре» в Норвегию, обнаружив этим свою «англо-истинно русскую» природу.
Рабочие же и крестьяне, бывшие на «Соловье Будимировиче» пошли за «III Интернационалом», благополучно возвращены на лоно Советской России.
Привет прибывшим!» (24)
3 июля Л. Л. Брейтфус закончил и отправил из Барде отчет Российской Академии наук.
«Заканчивая этот беглый отчет,— писал Л. Л. Брейтфус,— нельзя не отметить, что спасательная экспедиция «Святогора», увенчавшаяся освобождением из льдов 85 душ, которым едва ли удалось бы уцелеть без посторонней помощи, является не только человеколюбивым поступком, но заслуживает внимания еще и во многих других отношениях. Так, прежде всего она является одним из первых крупных звеньев в официальных дружественных отношениях между Советской Россией и Норвежским Правительством, каковые всей Норвежской прессой были встречены весьма сочувственно. Далее, эта экспедиция во время своего плаванья собрала значительный материал по метеорологии, по распределению температур на поверхности воды и в глубине, собрано значительное количество проб морской воды с различных глубин для химического анализа и, наконец, ею вывезено значительное количество фотографических и кинематографических снимков полярной природы, характера льдов и главнейших моментов жизнедеятельности экспедиции».
В начале сентября 1920 г., по одним документам 4-го, по другим— 8-го числа, состоялось первое после летних каникул заседание общего собрания Российской Академии наук. Председательствовал президент академии А. П. Карпинский. Непременный секретарь академик С. Ф. Ольденбург, как гласит § 108 протокола заседания, «доложил, что хлопоты, предпринятые Академией при содействии А. М. Пешкова и Ф. Нансена, по спасению затертого во льдах Карского моря корабля «Соловей Будимирович» с 80 пассажирами увенчались успехом: экипаж и корабль спасены. Положено принять к сведению» (25).
Спустя четыре дня, на заседании отделения физико-математических наук Академии С. Ф. Ольденбург подробней доложил о заслугах Л. Л. Брейтфуса и было «Положено передать все сообщения в Полярную Комиссию и просить ее выразить доктору Л. Л. Брейтфусу благодарность Академии» (26).
Спустя две недели, 21 сентября, президент Академии наук и председатель Постоянной Полярной комиссии академик А. П. Карпинский подписал следующее письмо, адресованное Л. Л. Брейтфусу:
«Глубокоуважаемый Леонид Львович.
Российская Академия наук получила от Вас из Христиании и Варде весьма ценные и интересные сведения о предполагаемых исследованиях полярных и приполярных стран, об экспедиции Роальда Амундсена и о ходе работ по оказанию помощи пароходу «Соловей Будимирович», что было блестяще исполнено экспедицией на ледоколе «Святогор» под Вашим непосредственным начальством и руководством.
Академия наук и Постоянная Полярная комиссия приносят Вам за сообщение всех этих сведений свою глубокую признательность и выражают надежду, что Вы и впредь не преминете извещать о всех вопросах и мероприятиях, связанных с научным изучением полярных стран.
Пользуясь случаем, прошу принять уверение в совершенном моем к Вам почтении и глубоком уважении» (27).
Так, в сущности буднично, по-деловому, закончился один из эпизодов истории Советской Арктики.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ледокольный пароход «Соловей Будимирович» (первоначально «Брюс», потом «Соловей Будимирович» и «Малыгин»), водоизмещение 3000 т, машина мощностью 2850 л. с, был построен в 1912 г. в Глазго (Англия). В 1914 г. был приобретен царским правительством для плавания у побережья Русского Севера. В советское время л/п «Малыгин» принимал участие в ряде арктических научных экспедиций и транспортных операций. Погиб в 1940 г. в дальневосточных морях.
2. Н. Болотников. Дрейф и освобождение ледокольного парохода «Со-ловей Будимирович».— «Советская Арктика» № 4, 1941 г., стр. 89—99.
3. М. И. Белов. Советское арктическое мореплавание 1917—1932 гг. История открытия и освоения Северного морского пути, т. III. Л., 1959, стр. 69.
4. Николаев, Михаил Васильевич (1870—1926)—один из первых и опытнейших капитанов-ледокольщиков, соратник адмирала С. О. Макарова, наблюдающий за постройкой ледокола «Ермак», затем военный моряк, капитан строившихся судов на Невском судостроительном и механическом заводе, наблюдающий за постройкой ледокола «Александр Невский» в Англии. По возвращении в Россию командир ледокола на Белом море. В советское время командовал ледоколами «Литке», «Ленин», был начальником Балтийской ледокольной флотилии. В последние годы жизни возглавлял карские операции.
5. АОГА, ф. 352, д. 169, л. 5. Материалы этого фонда были отобраны автором, затем скопированы и присланы начальником Архангельского областного архива И. О. Полуяновым в 1958 г.
6. Там же, л. 13.
7. Сообщение о ходе Ямальской санной экспедиции написано по докладу помощника заведующего экспедицией Г. И. Соколова. Фонд ААНИИ №27033.
8. ЦГАОР, ф. 130, 1920 г., оп. 4, ед. хр. 585 — Телеграммы В. И. Ленин о положении экспедиций в Карском море и Аяне. Текст этой телеграммы полностью был опубликован в газете «Известия Архангельского Губревкома и Архгубкома РКП», № 31, 7 апреля 1920 г.
9. Архив Академии наук СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62; л. 1—2.
10. Рукописный отдел библиотеки Университета в Осло, шифр Mr. jk 1924, 6 А1. Перевод с английского А. Д. Арманд.
11. Архив АН СССР, ф. 2 (Пост. Пол. Ком.), оп. 1 — 1914, № 42, л. 117-118. Перевод с французского С. А. Тархановой.
12. «Архив А. М. Горького. Переписка с зарубежными литераторами», т. 8. Изд-во АН СССР. М., I960, стр. 290.
13. Там же, стр. 292.
14. Рукописный отдел библиотеки Университета в Осло, шифр Mr. jk 1924, 6 А1 Перевод с английского А. Д. Арманд.
15. Газета «Известия ВЦИК», № 134 (981) от 22 июня 1920 г., стр. 3. Спасение ледокола «Соловей Будимирович». От народного комиссариата по иностранным делам.
16. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. I, № 62, л. 12.
17. ЦГАОР, ф 130, 1920 г., оп. 4, № 156, л. 69.
«Тов. Неметц ныне сообщает...» — правильно Немитц, Александр Васильевич (1879—1967). До революции он занимал высшие командные должности на Черноморском флоте. В июле — декабре 1917 г. командовал Черноморским флотом. После Октябрьской революции, в 1919 г., перешел на сторону Советской власти, активно участвовал в борьбе с контрреволюцией и иностранной интервенцией. В феврале 1920 г. был назначен Командующим Морскими силами Республики. После гражданской войны до 1946 г. вел преподавательскую и научную работу, был профессором Военно-Морской и Военно-Воздушной академий. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, многими медалями.
18. ЦГАОР, ф. 130, 1920 г., оп. 4, ед. хр. 156, № 1а—1м. Фотокопия с оригинала протокола № 472 заседания Малого Совета от 11 мая 1920 г.
19. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62, л. 15—17 об. Далее донесение Л. Л. Брейтфуса цитируется по этому источнику.
20. Газета «Известия Арх. Губревкома и Архгубкома РКП» № 109, 9 июля 1920 г.
21. Газета «Известия ВЦИК», № 134 (981). 22 июня 1920 г., стр. 3.
22. Газета «Известия ВЦИК», № 139 (986), 27 июня 1920 г.
23. Цитируется по книге С. В. Зарницкого и Л. И. Трофимовой «Советской страны дипломат». М., 1968, стр. 119.
24. Газета «Известия Арх. Губревкома и Арх. Губкома РКП» № 10S 3 июля 1920 г.
25. Архив АН СССР, ф. I, оп. 1-а, № 168, стр. 62, § 108.
26. Там же, стр. 108, § 191.
27. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62, л. 4. Отпуск.