Куканов Фёдор Кузьмич (04.02.1904 - 28.04.1964)

[Всеволод Куканов]

"после высадки полярной станции с "Лейтенанта Шмидта" на мысе Северном. август, 1933."

(фото явно того же времени, что и первые снимки в альбоме С.И. Семёнова)

Вяхирев М.И. «В краю пурги и льдов»:
... Вскоре "Лейтенант Шмидт" ушел к Медвежьим островам и на мысе Северном осталась бригада строителей и 10 полярников. ... Наступавшие холода заставили ускорить темп строительных работ, и 6 сентября 1933 года полярники из палаток перешли жить в еще пахнущие смолой дома. На некогда пустынном берегу Северной бухты теперь стояли три жилых дома, баня, склад, радиостанция и мачты высотой 24 метра с туго натянутой антенной. В просторных домах кроме полярников разместились экипаж самолета "СССР Н-4" под командованием Ф. К. Куканова, зачисленный в конце августа в штат полярной станции, и небольшой отряд пограничников.

---

"к полету №45. бухта м.Северного, перед взлётом."

Экипаж Куканова входил в состав Северо-Восточной летной группы, возглавляемой Г.Д. Красинским, экипажи двух других самолетов авиагруппы находились в Уэлене. Перед авиагруппой стояла задача исключительной важности: выполняя ледовую авиаразведку в Восточно-Сибирском и Чукотском морях, способствовать выходу парохода "Челюскин" в Берингов пролив.
В адрес О. Ю. Шмидта данные ледовой разведки стали поступать от Красинского в начале сентября, когда судно пробивалось сквозь тяжелые льды у мыса Якан. С наступлением осени погода ухудшилась. Покрывшееся белыми барашками море стало неспокойным, небо потемнело, усилившиеся ветры несли с собой белую крупу, которая таяла на земле, не успевая превращаться в снег. Нередкими стали дни, когда все вокруг неожиданно закрывала густая пелена тумана. Взлет и посадка на водную поверхность усложнились и требовали от летчика предельного внимания, хладнокровия и мужества. Куканов обладал всеми этими качествами. Продолжая вести ледовую разведку для "Челюскина", он сделал несколько рейсов, отыскивая для судов Северо-Восточной экспедиции Наркомвода проходы во льдах.

---

Отлет самолета Куканова с Шмидтом и Буйко на остров Врангеля.

(иллюстрация из книги «Поход Челюскина», М. 1934)

Через несколько дней Красинский предложил Шмидту самому оценить ледовую обстановку, а заодно посетить полярную станцию на острове Врангеля. Это предложение было принято. 15 сентября возле "Челюскина" заскользил по волнам гидроплан Куканова, а через некоторое время со шлюпки на самолет перебрался начальник Главсевморпути и новый начальник полярной станции на острове Врангеля П. С. Буйко.
С высоты птичьего полета хорошо было видно, как вдоль береговой черты тянулась свободная от льдов полоса воды причудливой конфигурации, изменявшаяся по ширине от сотен метров до нескольких километров. Однако на дальних подступах к острову Врангеля все чаще стали попадаться ледяные перемычки, большие массивы разреженного льда. Подходы к острову были перекрыты сплоченным паковым льдом, преодолеть который "Челюскин" не мог, и это обстоятельство ставило под сомнение возможность замены зимовщиков и выгрузки.
В конце дня самолет был уже на острове Врангеля. Беседуя с зимовщиками, О. Ю. Шмидт рассказал о цели экспедиции на "Челюскине" и тяжелой ледовой обстановке в северной части пролива Лонга. Зимовщики станции согласились остаться еще на год на острове, если судно не сможет к ним пробиться.

---

"к полету №65. к прилету Шмидта на м.Северный."

В полдень 16 сентября после проведения дополнительной ледовой разведки по маршруту следования "Челюскина" самолет Куканова с находившимися на его борту Шмидтом и Буйко совершил посадку в одной из бухт мыса Северного. На берегу прибывших радушно встретила группа полярников. ...

---

"к полету №70. м.Северный."

---

"к полетам №72-74. рулёжка после посадки."

(аналогичное фото, но лучшего качества, имеется в альбоме С.И. Семёнова)

Начавшаяся зима сделала положение экипажей и пассажиров пароходов "Север", "Анадырь" и "Хабаровск" экспедиции Наркомвода еще более трудным. Скученность людей, недостаточный запас продовольствия и антицинготных средств представляли немалую опасность. Поэтому в октябре 1933 года правительство приняло решение часть пассажиров и заболевших членов экипажей вывезти из Чаунской губы на материк, и в частности на мыс Северный, а потом отправить в Провидения или Лаврентия. ... Доставить пассажиров и членов экипажей судов экспедиции на материк поручили Ф. К. Куканову - самому опытному из всех находившихся на Чукотке летчиков. Кроме того, его самолет имел закрытые пилотскую и пассажирские кабины и поэтому мог быть использован для перевозки людей зимой.

---

"к полетам №72-75."

слева - Ф.К. Куканов
справа - скорее всего ст. бортмеханик В.И. Шадрин (?)

"к полетам №72-75. погрузка больных."

Свой первый спасательный рейс в Чаунскую губу Куканов совершил 13 октября 1933 года, посадив тяжелую машину на аэродром, подготовленный на льду в 2 километрах от вмерзших в лед пароходов. Приняв первую группу женщин с детьми и тяжелобольных, он сумел поднять перегруженный самолет только с третьей попытки.

"к полетам №76-81. выгрузка больных на м.Северном."

На мысе Северном самолет уже ждали. Как только машина коснулась лыжами ледового аэродрома, устроенного в Северной бухте, к ней на собачьих упряжках выехали жители мыса Северного. Ослабевших больных они на руках переносили на нарты и, укутав в шубы, везли к домам полярной станции, специально оборудованным для приема пассажиров экспедиции Наркомвода.

---

"м.Северный"

© С. Ларьков. «Челюскинская эпопея: историческая мифология и объективность истории (версии и трактовки некоторых событий)» :

И всё же в роковой для «Челюскина» день 17 ноября, когда потерпел аварию базирующийся на нём самолёт «Ш-2» М.С.Бабушкина, Куканов решился на полёт к «Челюскину» и «Литке» для ледовой разведки, но при взлёте с мыса Северного снёс себе шасси. Это стало последней каплей в чаше неудач «Челюскина» и комсостав корабля и экспедиции вынужден был принять решение отпустить «Литке». Однако, описывая все эти перипетии, челюскинцы ни разу не упомянули имени Куканова!
Удача операции по эвакуации самолётом «пассажиров Дальстроя» стала решающим аргументом при выборе из многочисленных вариантов спасения челюскинцев именно использование самолётов. Наверное, поэтому 15 июня 1934 года, через два месяца после решения о награждении челюскинцев и их спасателей, вспомнили и о людях, им помогавших. Этим днём датировано Постановление ЦИКа, по которому «за выдающееся участие в организации и проведении спасения челюскинцев и сохранении научных материалов экспедиции» Ф.К.Куканов был награждён орденом Красной Звезды, как и все челюскинцы.

[Всеволод Куканов]

№ 2043 | 23сл. 10/III [1934] 05ч.15м. срочно.
Адрес: мыс Северный. Куканову.

Правда просит вас принять обязанности специального корреспондента.
Регулярно телеграфьте информации [о] ходе работы [по] спасению челюскинцев.
= Правда. Мехлис =

---

Пилот Доронин
Самолет ПС-3 № Л-735
29/IV 34 г.
Старшему Авианачальнику т. Куканову

Рапорт.
Препровожая при сем рапорт б/м Савина, прошу назначить Комиссию для пригодности к дальнейшей эксплоатации самолета Л-735, с своей стороны считаю целесообразным перегнать самолет в бухту Провидения с неполной полезной нагрузкой.
Пилот Доронин

[Всеволод Куканов]

Ф.К. Куканов и Ш-2 на борту ледореза «Литке» (1934)

Судовой журнал №88. л/р «Литке».
с 1-го августа по 1 сентября. 1934 года.

Выписка из судового журнала л/р «Литке»

За 30 августа. Карское море

На пути к о. Диксон

14⁰⁵ спущен на воду самолет
15²⁵ Самолет с летчиком Кукановым и 3-м пом. капитана Петровичем вылетел на разведку в направ. на S
16⁰⁰ Стоя в ожидании возвращения самолета,¹⁾ производим приемку пресной воды.

¹⁾ пролетевшего над судном в направл. на N^d для дальнейшей разведки.

обсер. в исскуств. горизонт. φ=76º31' N и l=89º04' E^t

подпись вахт. штурмана /Готский/

16¹⁰ Самолет вернулся с E^st [и] спустился на воду. 16¹⁵ к самолету подошла парусиновая шлюпка и взяла на буксир сам-т.
16⁴⁰ Шлюпка [c] самолетом подошла [к] кромке льда. 17¹⁰ Выбрали шланг для очистки от льда. 19^h самолет поднят на борт.
19³⁰ Туман рассеялся. 19³⁵ Приступили к спуску самолета. 19⁴⁵ Самолет спущен на воду. 19⁴⁵ Продолжаем приемку воды. 19⁵⁵ Самолет подведен [к] кромке. 20^h самолет вылетел для ледовой разведки [в] направлении на E^t. Дрейф на SO в 1 час 4,5 кабельтова.

подпись вахт. штурмана Сысоев

Продолжение стр. 97

21³⁰ Прекратили брать воду со льда. Налег густой туман.
22^h Идет снег, видимость плохая. Вокруг судна происходит сжатие льдов. 23^h Передали в машину приготовить для перехода на чистую к новой кромке льда. 23⁴⁵ Машина готова, дали малый вперед и пошли по указанию капитана. 24^h Продолжаем следовать между льдами. 24^h Самолет из ледовой разведки не вернулся. Сысоев.

---

А.Г. Николаева, В.И. Саранкин «Сильнее льдов» (М. - 1963) :

Днем 24 августа «Литке» взял курс на остров Диксон. В том году ледовая обстановка в Карском море оказалась нелегкой. К тому же северо-восточная часть моря — район архипелага Норденшельда был еще плохо изучен, что осложняло условия плавания. Не удивительно, что вскоре «Литке» сел на необозначенную гидрографами банку. Откачав воду, сошли с нее сравнительно быстро.
Потом для прохода льдов пришлось воспользоваться помощью «Ермака». Шли в густом тумане. Льды встретились не столь уж трудные, какими они казались вначале. Но когда «Ермак» ушел выручать «Садко», дрейфовавшего в тяжелых льдах на севере Карского моря, путь вновь закрыли мощные ледяные поля.
Поиски прохода не дали результата. Хотя впереди на юге чернело темное водяное небо, говорившее о близости чистой воды, пробиться к ней не удавалось. Неудачей закончились попытки взорвать — перемычку зарядами аммонала. Днем 30 августа ушел на авиаразведку Куканов. Вскоре он вернулся, ничего не найдя: помешала плохая видимость. Вечером Куканов вылетел на вторую разведку, на этот раз со штурманом В. И. Петровичем, и... не вернулся. Опять прошла ночь, полная тревоги и ожиданий. Утром туман рассеялся, и вслед за этим вернулся самолет. Оказывается, летчик в тумане потерял ориентировку и вынужден был снизиться в первом попавшемся на пути разводье. Всю ночь экипаж охранял машину, отталкивал чем попало плавающие льдины, ежеминутно грозившие раздавить самолет. Но на этот раз облет района принес определенную пользу — летчики нащупали более или менее надежный путь во льдах.

иллюстрация из процитированной книги:

на снимке: С.П. Куква и Ф.К. Куканов на борту «Литке».
(аналогичное фото было размещено в этой теме ранее).

(в книге под фото ошибочно подписано "Перед киноаппаратом - М.С. Бабушкин").

[Всеволод Куканов]

Евг. Юнга. «Литке» идет на Запад!» (М. - 1935)

Litke-idet-na-Zapad.pdf [63.9 МБ Скачиваний: 575]

КУКАНОВ И КУКВА

«Вся Чукоция есть не что иное, как громада голых камней. Поверхность её везде шероховата и покрыта каменьями, а из сих камней есть такие, что всякую меру превосходят... Вообще Чукоция есть страна возвышенная, и часто нам попадались горы удивительной вышины: имели мы такие перед своими глазами виды, которые вселяли в мысль нашу восторг и заставляли нас взирать на те предметы не иначе, как с глубочайшим благоговением.
Мореплаватель БИЛЛИНГС.
1791 год».

Припав на крыло, самолёт набирал высоту.
Стремительными рывками проваливалась вниз бездонная глубь прогалины. Расстояние тупило изломанные острия торосов, сглаживало неровность раздробленных форштевнем полей, равняло бесформенные груды льдов с грязно-белым лежалым снегом. Дым, как тесто, обвисал по наклонной трубе «Литке», пушисто стлался на воде, затягивая пенистый след, оставленный разбегом амфибии.
Мотор важно гудел. Припав к борту кабинки, Дуплицкий, не отрываясь, смотрел назад, куда тысячью метров ниже убегал отбрасываемый скоростью полёта ледорез. Оранжевое солнце несло круглосуточную вахту, бесстрастно освещая унылый полярный пейзаж. Покрытая венозными путами коротких разводьев, вокруг расстилалась ледовая пустыня Чукотского моря. Лиловые шапки Врангеля и Геральда расплывчато колебались в голубых далях.
Куканов вёл самолёт на запад, отыскивая выход из ледяного мешка, в который попал «Литке», пробиваясь к мысу Шмидта.
Двое суток, не смыкая усталых глаз, капитан пытался вывести судно на чистую воду. Двое суток штурманы поочерёдно взбирались на марс, водили биноклем по всем направлениям и мрачно кричали неизменную фразу:
— По горизонту торосы!
Ледорез повернул к острову Врангеля, избрав рискованный курс к северо-востоку. Мы шли наощупь, не зная глубин и состояния района. Ни один судоводитель не поднимался этим проходом. Белое пятно неизвестного лежало перед нами, предательски завлекая ширью прогалин, пока сплошная стена многолетних торосов не остановила нашего бега в шестидесяти милях от острова.
Тогда на глянцевитую гладь прогалины спустили амфибию, и бортмеханик заправил баки горючим.
— Внимание! — предупредил он пилота, поворачивая окантованный медью винт. — Контакт!
— Есть контакт! — отозвался Куканов, включая магнето.
Зелёная птица, вздрагивая крыльями, ринулась вперёд. Нос лодки глубоко зарылся в воду. Каскады брызг взметнулись над кабиной.
— Надо убавить горючего, — подрулив к льдине, сказал Куканов. — Троих не возьмёт.
— Слезайте, Куква, — распорядился Дуплицкий.
Бортмеханик неохотно спрыгнул на льдину.
Освобождённый от лишнего груза, самолёт легко ушёл в воздух. Куква огорчённо махнул рукой: он не умел скрывать своих переживаний. Любопытство, свойственное двадцатитрёхлетнему возрасту, заставило секретаря комсомольской ячейки придонской станицы поступить матросом на азовскую шаланду, затем — в лётную школу, откуда повлекло на границу с Америкой — в Уэллен.

Чукчи хорошо запомнили белобрысого, всегда улыбчивого парня, который исполнял обязанности передвижной мастерской по ремонту «железных уток» при полётах к лагерю Шмидта. Не любил его единственный человек — шаман с острова Колючина, вшивый старик Пенаульхен, хозяин яранги, где механик квартировал, приводя в надлежащий вид ферму шасси и моторную раму самолёта Ляпидевского.
За год Куква обжился на Чукотке.
Слепые полёты в пургу от Биллингса до Уэллена научили механика величайшему арктическому искусству — терпению. Долгой зимней ночью, когда приходилось пережидать пургу в лагунах, пока спал в оленьем кукуле пилот, он до рассвета возился с грелкой у трёхмоторного «Н-4», разогревая застывшую воду.
Челюскинская эпопея была закончена, и перед тем, как вернуться домой, Куканов сговорился с механиком, что через год они снова приедут в Уэллен. Разговор происходил в пассажирской каюте «Хабаровска».
После двухлетнего плена во льдах пароход бункеровался в похожей на горное озеро, окаймлённой отвесными скалами просторной бухте Провидения. Куква смотрел в иллюминатор на голые берега чукотской земли и мысленно мчался в уютном купе владивостокского экспресса к вишнёвым садочкам Азовья.
— Старина, — позвал его Куканов, в раздумьи проводя ладонью по лысине, — с «Литке» прислали радио. Начальник экспедиции Дуплицкий предлагает нам идти в сквозной поход.
— Фасонно! — вырвалось любимое словцо у механика.
— Думаю, что ничего не стрясётся, если мы немного запоздаем домой, — помолчав, добавил пилот.
— Думаю, Кузьмич, что ничего не стрясётся...
Так попал на «Литке» Семён Куква — бортмеханик амфибии «Ш-2».

* * *

Возвращаясь с мыса Шмидта бреющим полётом, Куканов искал «Литке».
Туман скрыл видимость. Бессильно багровел солнечный диск. В пятидесяти метрах под самолётом мчались извилистые трещины разводьев. Испуганно подскочил и плюхнулся в чёрную рябь дремавший на льдине морж.
Разведка была удачной. Серебристые полоски чистой воды змеились от устья реки Амгуэмы до мыса Якан. Под самым Рыркарпием огромная перемычка, закрыв путь к проливу де-Лонга, подступала к каменистым террасам берега. Дальше недоступным соседством темнело открытое море.
Пилот всматривался в молочную пелену. Хрустальные осколки тумана висели на иглах рыжеватой щетины его небритых щёк. Обветренное лицо было сосредоточено и спокойно. Не отводя упорного взгляда от слюдяного козырька над кабиной, он рассчитанными движениями поднимал и опускал самолёт.
Дуплицкий следил, как уверенно ведёт Куканов машину слепым полётом, и, удивляясь опыту и выдержке этого человека, радовался удачному подбору лётного состава.
...Чукотку с воздуха Кузьмич знал прекрасно, как знает старый охотник одному ему известные звериные таёжные тропы. Сказочное озеро плоскогорья Элергытхын, о котором чукчи сложили легенды и куда не ступала нога исследователя, отражало силуэт кукановского самолёта. Задолго до челюскинского рейса Водопьянова и Доронина он поднял экспедицию геолога Обручева над снежными отрогами Анадырского хребта, дважды пересёк его и, попав в нисходящий поток воздуха, «едва не сыграл бенца».
Прощально покружив над пароходом, на котором снималась во Владивосток экспедиция Обручева, Куканов лёг на курс к седым вершинам «дедушки» Дежнёва. Две части света вставали из вспененных вод Берингова пролива: сизые овалы американского материка и, напротив, рубиновые отблески флага на избе чукотского исполкома.
У мыса Якан Кузьмич поднялся на борт «Челюскина».
— Пойдёте на Врангель, — сказал Шмидт пилоту. — Я полечу с вами.
Четвёртый раз в течение месяца «Н-4» нырял в туманы пролива де-Лонга к отрезанному льдами острову.
— Экспресс линия: мыс Северный — остров Врангеля, — шутил старший бортмеханик Володя Шадрин, помогая сойти на желанную землю материка одиннадцати колонистам, вывезенным с острова.
Лётное звено под командованием Куканова обеспечило пятую зимовку на Врангеле. Тонна продовольствия, оборудование для метеостанции и ящик лимонов — подарок челюскинцев — лежали на изрезанном прожилками снега берегу бухты Роджерс.
Ночевали у Минеева. Самого начальника острова не было дома. Он выбирал новое место для колонии на северной стороне. Там находилось топливо — плавник, принесённый течениями полярных морей, и легче было переселиться туда со всеми пожитками, чем подвозить топливо на собаках в бухту Роджерс.
Шмидт долго беседовал с зимовщиками. Жаловалась на сердце, но не хотела уезжать жена Минеева. Ёрзал на табурете завхоз Павлов, врангелевский абориген, ошалелый от переживаний. За семь лет, безвыездно проведённых на острове, он не испытал столько нового, сколько за последний месяц. Совсем недавно в минеевской комнате гостил Леваневский, потом зачастил Куканов, и вот сидит Шмидт, о котором он так много слышал.
Утром улетели обратно.
Над скалистыми террасами мыса Шмидта крутила позёмка. Появились забереги. Начиналась полярная зима. И когда Кузьмич помогал Северо-Восточной экспедиции капитана Бочек выбраться к Берингову проливу, рация мыса получила тревожные вести.
Звал «Хабаровск»:

«Нужна срочная помощь. Стали на зимовку у Биллингса вместе с «Анадырем» и «Севером». Часть пассажиров, взятых на Колыме, больна цынгой. Надежда на самолёты. Выручайте.
Капитан СЕРГИЕВСКИЙ».

Человеческий язык знает немало страшных слов. Одно из них — цынга. Ноги, скрученные судорогой... Бескровные мёртвые лица... Кровоточащие дёсны...
Больные лежали в кукулях, испражнялись под себя, и зловоние наполняло кабину «Н-4», перешибая острую терпкость бензина.
Мотор отказал на полпути. Ледовый хаос Колючинского горла протянул к самолёту отточенные щупальцы торосов.
Предстоял «гробовой номер».
Куканов не любит вспоминать о том, как ему удалось «на честном слове» дотянуть до Ванкарема, откуда он помчал на собачьих упряжках к Рыркарпию, чтобы взять там запасные части.
Двести сорок километров между Ванкаремом и авиобазой — и ни одной яранги. Четыре раза короткие ноябрьские сумерки сменяла мглистая ночь. Отдыхали в снегу. Каюры рядом с упряжкой, Кузьмич на обледенелых нартах, подняв воротник кожаного реглана. На час удавалось забыться. Чувствуя, как немеет всё тело, пилот вскакивал и яростно стучал деревяжками замёрзших рукавиц.
Дорога туда и обратно заняла девять суток. Починив мотор и не признавая отдыха, Куканов ушёл в воздух: на Биллингсе ждали цынготные!
Пурга стерегла у мыса Дженретлен. Седой вихрь запорошил козырёк кабины, рванул самолёт вниз. Пропала видимость. И когда, судя по компасу, было пройдено Колючинское горло, пилот решил прижаться к берегу.
Дальнейшего никогда не забудет экипаж «Н-4». Зрачки бортмехаников расплылись в смертельном ужасе. Куква съёжился, пружиня ноги. В свистящем гуле раздёрнутого занавеса пурги перед ними вынырнул каменный выступ мыса Онман.
Машинально пилот положил самолёт на крыло и развернулся в десятке метров от скалы. Набрав высоту, Кузьмич смахнул с мокрого лба застывающие капли пота.
— Чуть-чуть, хлопцы, не разложили мы материальную часть, — сказал Куква, когда после двухчасовой рулёжки самолёт подплыл к фактории Ванкарема. — Кто-то бы схоронил наши косточки?
— Лучше подумай, где раздобыть горючего, — неожиданно резко перебил его Куканов.
Механик виновато метнулся к бакам.
Бензина осталось на пятьдесят минут. До Рыркарпия, где лежали запасы, на полном газу надо лететь вдвое дольше. Собачьи упряжки могли завести горючее не раньше, чем через неделю.
Неделя бездействия!
Седоусый Гергойль-Кай, председатель Ванкаремского нацсовета, посмотрев на вытянутые физиономии бортмехаников, молча ушёл домой. Пока лётчики грелись у заведующего факторией Георгия Кривдуна, чукча прикатил на упряжке единственный в посёлке бидон со смесью бензина и масла, приготовленной для своего мотороного бота.
— Хватит? — спросил он Куканова.
— Хватит, — улыбнулся Кузьмич, соображая, где достать горючего на последние пять минут. — Спасибо, старина!
...Бортмеханики давно покачивали головами, слушая судорожные перебои трёхмоторного сердца самолёта. «Н-4» прожил богатую жизнь. Шестьдесят семь человек перебросил на нём Куканов с Биллингса на Рыркарпий и двадцать один в Уэллен. Моторы требовали капитального ремонта. Но на Чукотке вместо мастерских — каменные просторы, жесточайшая пурга. Какой тут ремонт, когда в эфире зазвучали аварийные сигналы Кренкеля! Раздавленный льдами, ушёл на дно «Челюскин», и Кузьмич, торопясь на помощь челюскинцам, первым взял курс на дрейфовавший лагерь. И вновь над торосами Чукотского моря «сдох» левый мотор...
Неделю возились с ним на тридцатиградусном морозе, а на восьмое утро со сломанным шасси валялся на снегу самолёт. Мотор не вытянул при взлёте, и «Н-4», задев о торосы, закончил свой стремительный бег.
Почти следом, успев лишь забрать из лагеря женщин и детей, у Колючина «разложил» самолёт Ляпидевский, и Кузьмич послал своих бортмехаников на помощь товарищу.
О том, что правительство наградило его орденом Красной Звезды, Куканов узнал уже на борту «Литке», принимая амфибию «Ш-2».

* * *

«14 часов 45 минут. Курс норд-вест. Лёд разреженный, дорожка исчезла, справа по курсу частая вода», сделал последнюю запись Дуплицкий. Густое облако тумана скрыло зелёные крылья машины.
«Литке», пожалуй, не найти, — приписал он. — Мерзкая погода».
В ту же секунду начальник увидел, как пополз трос руля управления. Круто свернув, Куканов летел на материк.
На ледорезе готовились принять самолёт. Рация мыса Шмидта своевременно предупредила нас о его вылете. Прошло полтора часа. Через двадцать минут капитан ждал результатов ледовой разведки.
Вахтенные матросы водили биноклями по горизонту, кочегары подшуровали в топках, чтобы пилот не проскочил мимо. Волнистыми клубами дым поднимался в безоблачное небо, горячими крупинками сажи осыпал надстройки и палубу.
Воздух был чист и прозрачен.
А в это время в пятидесяти милях от нашей стоянки плутала под колпаком слякотной мглы амфибия, и усталый Кузьмич то снижался к самым торосам, то набирал высоту, продираясь сквозь клейкую сырость тумана.
— Волноваться рано, — успокаивал Куква литкенцев, когда истекли все сроки, а вызванные радисты Рыркарпия и Врангеля ответили, что самолёт не показывался. — Кузьмич эти места знает, как свои пять. Наверное, ушёл от тумана и пьёт чай у Кривдуна в Ванкареме. А там рации нет...
По компасу и указателю скорости самолёт подходил к берегу, но отлогие контуры материка стали заметны лишь тогда, когда стрелка альтиметра очертя голову прыгнула вниз. Мгла поредела. Лоскутья тумана стлались на свободной от льда изогнутой луке ванкаремской лагуны. Стряхивая струйки воды с приподнятых крыльев, амфибия ткнулась носом в мокрую гальку.

— Привет, Фёдор Кузьмич! — взмахнул ушанкой Кривдун. — Какими судьбами?
— Да вот такими, — пояснил Куканов. — Придётся заночевать.
— А, Гергойль-Кай! — заметил он жмурившегося от удовольствия председателя нацсовета. — Жив, старина?
— Верно, верно, Кузьмич, — отвечал чукча, протягивая руку. — А бензину тебе не надо?
Пилот рассмеялся.
— Нет, Гергойль-Кай, не надо. Займу в баках у Бабушкина. А завтра буду на «Литке».
Но завтра повторилось то же самое. Туман непроницаемой стеной отделил амфибию от ледореза. Только на третьи сутки, после вынужденной посадки на мель, назначив по радио с мыса Шмидта рандеву возле устья Амгуэмы, Куканов добрался до «Литке».
Погрузив самолёт на кормовые ростры, мы долго петляли под мысом, пока наткнулись на уязвимое место перемычки. Длинная цепь трещин тянулась вдоль материка. Лавируя переменными ходами, ледорез целую ночь подбирался к трещинам и внезапно, как медведь, караулящий у лунки глупую нерпу, обрушился на них всей силой машин и тяжестью корпуса.
Скрываясь под воду и злобно царапая борта, льды пропустили нас. Отброшенные водоворотом, они медленно сходились за кормой, голубыми языками зализывая рваную рану перемычки. По-прежнему сплошной ледовый барьер упирался торосами в моржевую морду Рыркарпия. Будто и не проходило здесь судно!
Гордо взметнув над рябью разводьев гигантский клюв бушприта, «Литке» птицей скользил на запад...

[Всеволод Куканов]

ПЕРЕЛЕТ НА ОСТРОВ ВРАНГЕЛЯ

Известный летчик-краснознаменец Куканов по заданию Главного управления Северного морского пути начал небывалый перелет от Москвы до острова Врангеля. Его маршрут проходит через всю страну с Запада на Восток: Москва - Свердловск - Новосибирск - Иркутск - Хабаровск - Охотск - Мыс Шмидта. Отсюда он полетит к острову Врангеля, который находится в Полярном море. Затем Куканов вернется обратно на мыс Шмидта, облетает зимовки и полярные станции - от Медвежьих островов до Уэллена и Бухты Провидения.

Во время перелета будет проверена работа полярных станций и пушных факторий Севера. Эту работу проведет опытный полярник товарищ Остальцев, много раз зимовавший в Арктике. Вместе с Кукановым и Остальцевым на крайний Север летят пассажирами партийные организаторы полярных станций Кульпин и Семенов и инструктор политуправления Ялозо.

Рейс летчика Куканова является первым большим арктическим пассажирским перелетом на большой, многоместной машине "СССР Н-32".

Общее протяжение маршрута перелета свыше 17 000 километров.

Летчик Куканов хорошо известен всей стране. Он хорошо знает Север. В 1933 году Куканов вместе с профессором Обручевым облетал бескрайние тундры Севера, произведя аэрофотос'емку около 400 тысяч квадратных километров. В этом же году он вывез на самолете в Уэллен 96 пассажиров с судов Колымской экспедиции, зимовавших в Полярном море.

За работу по спасению челюскинцев и участие в походе ледореза "Литке" через Северный морской путь товарищ Куканов награжден орденами Красной Звезды и Трудового красного знамени. 23 марта Куканов вылетел из Москвы.

(газета "Пионерская Правда" от 26 марта 1935 года, вторник, № 40 (1510).)

---

УЧАСТНИКИ ПЕРЕЛЕТА МОСКВА — ОСТРОВ ВРАНГЕЛЯ В СВЕРДЛОВСКЕ

На снимке командир перелета летчик-краснознаменец тов. Куканов (в центре) рядом слева тов. Морозов (штурман) и спецкор «Правды» тов. Эстеркин. Справа – старший бортмеханик тов. Поклад, рядом тов. Седлецкий (борт-механик).
Третьего дня и вчера тов. Куканов не мог продолжать свой перелет Москва – Свердловск – остров Врангеля, так как наступившая оттепель испортила аэродромы. Сегодня на рассвете тов. Куканов все же попытается стартовать со Свердловского аэродрома. (Фото В. ТЁМИНА)
[вырезка из неопознанной газеты]

на фото (слева направо) : ст. бортмеханик И. П. Поклад, бортмеханик Н. А. Седлецкий, командир корабля Ф. К. Куканов, штурман-радист Д. Н. Морозов, спецкор «Правды» О. И. Эстеркин.

к сожалению, про упомянутый перелёт никакой прочей информации выяснить не удалось; вероятно, перелёт оборвался в Свердловске из-за невозможности вылета по причине испорченных оттепелью аэродромов.

update: подробности перелёта

[Всеволод Куканов]

групповая фотография, 35-36 гг.
в верхнем ряду крайний слева — М.С. Бабушкин. крайний справа — Ф.И. Бассейн.
в "сидячем" ряду крайний справа — Ф.К. Куканов, второй справа — М.В. Водопьянов.

наверняка на фото присутствуют и другие известные полярные лётчики тех лет, но к сожалению прочих не удалось пока опознать..

[Всеволод Куканов]

фотопортрет из книги М.Н. Каминский «В небе Чукотки» (М. 1973).

в книге опечатка: следует читать "участник экспедиции".

[Всеволод Куканов]

Свидетельства о наградах:
Орденская книжка:

Медаль «За победу над Германией»:

Медаль «За оборону Советского Заполярья»:

[Кара]

групповая фотография, 35-36 гг.

Интересно. что на снимке многие в форме флотских командиров. Во всяком случае те, кто в головных уборах (на их фуражках "крабы" ВМФ, а не кокарды ГСМП). У сидящих первого и третьего слева и стоящего за М.В.Водопьяновым можно определить и звание - на рукавах нашивки лейтенантов (или этому званию соответствующие), а у Михаила Сергеевича Бабушкина четыре нашивки полковника (в 1936 г. он занимал должность начальника оперативного отдела УПА ГУ СМП).
Сидящий вторым слева без знаков различия в петлицах, а Михаил Васильевич Водопьянов вообще без петлиц. Фёдор Кузьмич Куканов вроде бы тоже в гимнастёрке. и непонятны белые пятна - то ли дефекты снимка. то ли отблески знаков различия в петлицах. Это фото у Вас большого размера? Нет ли возможности пересканировать его с бОльшим разрешением?

[Всеволод Куканов]

Лётная книжка 1

[Всеволод Куканов]

Лётная книжка 2 (часть 1)

[Всеволод Куканов]

Лётная книжка 2 (часть 2)

---

Трудовая книжка

(страницы 6 и 7 склеены вероятно из-за какой-то ошибочной записи)

---

Свидетельство о повышении квалификации

[Адольф Милованов]

Хочу добавить для уточнения и полноты сообщения bubafonja » 06 Январь 2012 15:41 почти полную выдержку из официального приказа.

РГАЭ, фонд 9570,опись 5 (рассекречена), дело 339, лист 108, приказ №28с от 26.10.1946г.

«Об аварии самолёта Си-204 Н-379 п/у пилота 2 класса Чукотской авиагруппы УПА Куканова Ф.К.»
1.7.1946 г. при выполнение полёта Зырянка - Чокурдах потерпел аварию самолёт Си-204 Н-379. При аварии самолёт получил повреждения допускающие целесообразность его ремонта, но учитывая невозможность его транспортировки с места аварии подлежит списанию с баланса Чукотской АГ.
Обстоятельства.
Экипаж в составе: к/к Куканова Ф.К., б/м Бесфамильного Ю.А. и б/р Шиманова М.А выполнял задачу по перегонке самолёта из Москвы в Кресты Колымские. 11 мая произвёл посадку в Якутске. 13 мая вылетел из Якутска в р-н Верхоянских гор, встретил резкое ухудшение погоды и вернулся в Якутск. 14 мая при вторичном вылете из Якутска через час полёта услышал перебои мотора и вновь возвратился в Якутск. После замены и устранения неисправности 24 июня в третий раз вылетел из Якутска на Зырянку, прибыв в тот же день. В пути имел вынужденную посадку в Верхоянске из-за обрыва троса управления жалюзи правого мотора. 1 июля пилот Куканов, нарушая данное ему оперативное задание на перелёт, вместо полёта на Кресты Колымские самовольно изменил маршрут и вылетел в Чокурдах. На борту был только 1 пассажир Желникский, но и тот направлялся начальником а/п в Провидение. Через час полёта на низкой высоте с нарушением установленного минимума для самолёта Си-204 в районе г. Мас Чукур на левом моторе резко повысилась температура входящего масла и упало давление. Поставив винт во флюгерное положение, слив для облегчения самолёта бензин и выключив левый мотор, принял решение возвратится в Зырянку на одном правом моторе. Через 30 минут полёта и правый мотор начал давать перебои и сбавлять наддув. Имея малую высоту полёта, не имея возможности выбора площадки, он выпустил шасси и стал сажать самолёт на косу, выкатился и наполовину затонул в реке Федотиха. Транспортировка самолёта затруднена.
Причина аварии:
1. Отказ в воздухе сперва левого а потом правого моторов;
2. Недисциплинированность и зазнайство пилота Куканова, выразившееся в том, что он: а) при эксплуатации моторов допустил длительную перегрузку их; б) среди экипажа создал склоку и внёс в работу нервозность, проявил к пассажиру Вяльцеву (в а/п Ленск) следующему заместителем командира Чукотской АГ грубость и нетактичность; в) самовольно изменил маршрут; г) встретив на маршруте Зырянка-Чокурдах низкую облачность, не возвратился обратно; д) при вынужденной посадке на косу, размер которой заранее исключал возможность безопасной посадки, он выпустил шасси, чем в большей степени подверг риску жизнь членов экипажа и пассажира, а также и усугубил размеры повреждения материальной части.

Приказываю.
1. Пилота 2 класса Чукотской АГ Куканова Ф.К. за нарушения правил эксплуатации материальной части и проявленную недисциплинированность, – снять с лётной работы. Аварию самолёта занести в личное дело пилота Куканова;
2. Указать командиру Чукотской АГ майору Телис на недостаточно полное оформление настоящей аварии, при котором не выявлена причина, побудившая пилота Куканова изменить маршрут полёта из Зырянки;
3. Главному инженеру УПА произвести лабораторные испытания клапанов …
4. Приказ объявить всему руководящему и лётно-техническому составу авиагрупп.

Начальник УПА генерал-майор Мазурук.

(Не знаю, какое должно быть психологическое состояние командира, да и всего экипажа после неоднократных отказов материальной части самолёта при выполнении одного задания. Ведь в этом рейсе, ещё до прилёта в Якутск, на участке Витим-Ленск, ему уже пришлось лететь на одном двигателе на повышенном режиме. Там и произошёл неприятный разговор с Вяльцевым, который, видимо, стал учить Куканова… .
Судя по отсканированной лётной книжке, его всё-таки не сняли совсем с лётной работы).

[Кара]

Судя по отсканированной лётной книжке, его всё-таки не сняли совсем с лётной работы).

Из всего того, что я читал о Мазуруке сложилось мнение как о незлопамятном и незлобливом человеке. Да и в отличие от Шевелева он был лётчиком и знал, что в воздухе возможно всё. А всего не предусмотреть...

[VicSer]

Феликс Чуев «Крылатая книга»

http://www.testpilot.ru/review/chuev/w_book/index.htm

Ляпидевский.

...И встречает в дверях,
улыбаясь по-детски,
хоть прибавилось к детству
немало седин,
Анатолий Васильевич —
сам Ляпидевский,
у которого Звездочка
номер один.

Он похож на себя. Только чуточку старше.
Под глазами синеют круги —
от высот.
Он и в прошлом — и нет.
И челюскинцев даже
он еще не спасал,
но, конечно, спасет.

И, когда за него прозвучали стаканы:
«Каюсь, хлопцы, не я, —
он вздохнул тяжело, —
самым первым героем был Федя Куканов.
Должен быть. И не стал. Просто не повезло.
Валька Чкалов... Байдук...» —
(Имена-то какие!)
Но о самых о первых — что знаем о них?
И подумалось мне о богатстве России,
у которой на все достает запасных.

Да и слава-то, в общем, обидно проходит,
как тачанка в степи, как немое кино,
где фанерный! — летает при полном народе,
и сегодняшним мальчикам, может, смешно.

Пусть меня посчитают
отсталым и странным,
пусть тридцатые годы я знаю из книг —
мне любых реактивных
дороже бипланы —
из героев герои
блистали на них!

Космонавтов везут. Будет что-то другое.
Не узнают иных — не напишешь на лбу!
И кого-то из тех,
самых-самых героев,
оттолкнет постовой за канаты в толпу.

1965