Навигация 1970 года

Известия, 1970, № 38 (16348), 13 февраля.

СОВЕТСКИЙ ХАРАКТЕР
ЛЮДИ И ШТОРМ

ОТЧЕГО стихийные бедствия почти всегда начинаются ночью? Может, природа нарочно выбирает время, когда человеку труднее?
Так было и на этот раз. Когда стрелка часов начала отсчитывать сутки первого февраля, циклон уже свирепствовал на нескольких миллионах квадратных километров тихоокеанской поверхности. Уйти от него было почти невозможно, и судам, находившимся в его границах, оставалось одно: вступить в борьбу с циклоном, принять на себя всю силу его ударов — и давление в 960 миллиметров, и ветер скоростью сорок метров в секунду, и волны пятнадцатиметровой высоты, и снежные заряды, и обледенение.
У каждого своя судьба в шторм. Она может зависеть и от случайности (сорвавшейся железякой вырвало иллюминатор), и от неосведомленности (пропустил сводку погоды), и от растерянности (принял второпях неверное решение). Морская судьба — нелегкая судьба. Но всегда победа в шторм — это победа силы духа человека, его воли, того морального арсенала, что создается укладом жизни, строя, людских взаимоотношений.
В Японии зафиксировали шесть крупных аварий, случившихся во время этого циклона. Пароход «Куко мару» водоизмещением 11 тысяч тонн сорвало на рейде с якоря, ударило о волнорез и переломило. Пятнадцать человек погибли или пропали без вести. Пароход затонул. Военный корабль самообороны «Ивагику» сел на мель. Танкер «Який мару» столкнулся с либерийским пароходом «Бан Ошан» и получил пробоину...
Мы разделяем горе семей погибших японских моряков. И трудно сейчас судить, почему произошло несчастье. Мы привели эти факты лишь для того, чтобы показать мощь стихии. Встретились с ней и наши дальневосточники.
Некоторые суда Дальневосточного морского пароходства сообщили, что оказались в опасном состоянии. Были мобилизованы все силы и средства помощи, которыми располагал берег. Всем судам, находившимся в море, дали указание непрерывно следить друг за другом, чтоб при угрозе ближайший шел на выручку, В океане протянулась невидимая цепь, в каждом из звеньев которой — великое товарищество и отвага.
Круче всего циклон обошелся с рыбаками. Штормовое кольцо сомкнулось вокруг теплохода «Рыбновск» возле Северных Курил. Однако, держась на всех якорях, теплоход смог продержаться у скалистых камней острова Парамушира до прихода спасательного судна «Булат».
Морской буксир «Решительный» с четырьмя промысловыми судами оказался в критическом положении при выходе из Сангарского пролива. Совершив почти невозможное, буксир развернул караван и возвратился в пролив.
Теплоход «Пильтун» попал в западню у южной оконечности Хоккайдо. Вот-вот могла отказать машина. Дизель-электроход «Евданов» находился в это время на пути к западной Камчатке (он сопровождал четыре океанских сейнера). Услышав о беде «Пильтуна», дизель-электроход отвел свой караван в безопасное место, а сам поспешил на помощь. Он поспел в самый раз. Машина «Пильтуна» не справлялась с силой ветра и волн. С «Евданова» подали буксир. Теплоход был в безопасности.

НО по удивительной превратности судьбы самое большое испытание выпало на долю самого маленького корабля — танкера «Столбовой» водоизмещением всего в 350 тонн. Танкерок этот оказался в самом центре разъяренного циклона. Восемнадцать членов экипажа вступили в борьбу за жизнь корабля, за свои жизни.
Виктор Александрович Войтенко, заместитель начальника «Приморрыбфлота», узнал об этом утром следующего дня, когда, как обычно, к восьми пришел на работу.
Он прочитал:
«Владивосток. Аварийная. Судно сильно обмерзло, приняло угрожающее положение тчк Все время окалываемся, люди мокрые, задыхаемся тчк Держим на волну тчк Имеем дифирент на нос и крен правого борта тчк Кутузов».
Войтенко посмотрел на карту. Тот самый Низменный. Коварный приморский мыс, возле которого шальные ветры смораживают даже крутую соленую воду. «Столбовой»... Это не судно сейчас, а сплошная глыба. В мертвую белизну спаялись надстройки, брашпиль, шлюпки. А там восемнадцать человек...
Из Владивостока передали всем судам, находившимся неподалеку от танкера: «Мыса Низменного аварийном состоянии ввиду обмерзания штурмует танкер Столбовой тчк Немедленно снимайтесь его район держите ним постоянную связь окажите необходимую помощь тчк Войтенко».
Такое же предписание специально получил спасатель «Декабрист». Но пройдут сутки, прежде чем «Столбовой» почувствует возле себя локоть товарища. Еще целые сутки беспрерывной, адски тяжелой борьбы со штормом.
Все будто специально повернулось против «Столбового». Возле берега, где волны и ветер потише, холодно. Судно начинает обмерзать. На что плавуч танкер, но и у него есть предел. Сколько он может принять на себя ледяного груза? В таких случаях выход один — окалываться. Это значит забыть, что такое сон, горячая пища, сухая одежда. Это значит, весь мир — сплошные горы льда, а ты — лишь ноющие обмороженные руки. Но на что выносливы моряки, есть предел и у них. Устанут Василий Полин, Александр Воронцов, Владимир Сухоруков, просто упадут Геннадий Щербак, Иван Дубровин, Анас Гатулин, Анатолий Лаевский. Что дальше? И капитан примет решение — уйти в море, к теплу.
Дмитрий Гаврилович Кутузов не новичок на флоте. Он понимает, что это не выход, а лишь временная передышка. Вдали от берега, где волны высотой с пятиэтажный дом, а ветер превысил все допустимые нормы, будет не лучше. Чтобы держать судно на руле, придется идти полным ходом. А это значит принять на грудь все силу шторма. Потом, когда напором воды собьет, словно срежет ножом, вентиляционную колонку и через дыру в палубе в трюм хлынет вода, когда судно еще потеряет запас плавучести, им придется вновь повернуть к берегу.
А КАК на спасателе?
Дмитрий Иванович Пахомов оказался на «Декабристе», можно сказать, случайно. Вообще он начальник всей аварийно-спасательной службы «Приморрыбфлота», но в последнее время выполнял еще обязанности и капитана буксира. Тяжелые это обязанности. Ну, то, что на спасателе не жизнь, а сплошное ожидание, — положено по чину. Что покоя на нем нет — и это понятно (в тихую погоду корабли не тонут). Болтает его всегда так, что не приведи господь: рассчитан-то спасатель на любой шторм, у него предельный крен 106 градусов!
И в этот раз, не мешкая, полез «Декабрист» в самое пекло. Спустя час был уже в море. Одним словом, спасатель... Но есть одно, к чему так и не привык Дмитрий Иванович за четверть века службы, да и не привыкнет никогда, оттого, верно, и поседел до срока. Не привык «профессионально» думать о своей работе, хотя, казалось бы, за столько-то лет!.. Я понял это, увидав, как прямо-таки болезненно изменилось его лицо, когда он рассказывал о событиях, что были уже позади.
Я представлял, как стоит он в рубке своего «Декабриста», а прожектор, словно продолжая взгляд его, выхватывает из ночи безлюдье моря; как ему кажется, медленно идем, очень медленно, хотя 1.700 лошадиных сил машины спасателя — штука солидная; как упрашивает радиста своего Сергея Ильюшу (это у него фамилия такая) еще пошарить в эфире — а вдруг отзовется (а Ильюша уже двое суток не уходит с ключа); как... Славно бы каждому из нас быть таким, как этот капитан спасателя!
А что на «Столбовом»? И кто на «Столбовом»? И жив ли он вообще, этот крошечный кораблик, на котором восемнадцать смельчаков вот уже третьи сутки держат оборону? Жив. Изломанный, взъерошенный, смертельно усталый, он принимает на себя новые удары шторма, падает и поднимается вновь. Жив! Залитая водой, вышла из строя магнитная станция — потеряна власть над якорной лебедкой. Если потащит на берег, можно отдать якоря, они уйдут под собственным весом. Но если придется выбирать... Стало быть, на них надежды нет. Почти нет надежды и на радиостанцию — пол тяжестью льда вот-вот не выдержит и рухнет антенна... Отказал радиопеленгатор. Теперь судам даже не «нащупать» друг друга, связь только через Владивосток. Единственное, что не отказало, — люди. И потому жив «Столбовой»!
Их отделяли всего семь миль, а они все не могли найти один другого! Пахомов решил начать поиски по способу адмирала Макарова: наметив квадрат. «Декабрист» обошел его по периметру. Затем обошел второй, отстоящий от первого на расстоянии видимости. Потом был намечен третий квадрат... Лучи прожектора высветили нечто бесформенное...
Кончился поиск, но не кончился шторм. Теперь, под прикрытием «Декабриста», танкер вновь, в который уже раз, повернул к берегу. На этом стоит остановиться особо, ибо каждый поворот — это целая страница жизни «Столбового». В шторм, при сильном ветре возможны только два положения судна — носом на волну или по волне. Ни в коем случае нельзя становиться к волне лагом! Судно может получить крен, не успеет выпрямиться — вновь и вновь попадет под удары волны, и — опрокинется! Смена курса во время шторма — это крайняя мера, когда нет иного выхода. «Столбовой» делал это четыре раза. В последний раз он был уже не один. И хотя было так же трудно и так же опасно, но почему-то волны казались меньше, а ветер слабее.
3 февраля в 8 часов по местному времени Виктор Александрович Войтенко получил радиограмму. Без грифа «Аварийная».
«Зашли залив Ольгу тчк Встали якорь приступили работам Пахомов».
Вот, собственно, и все. О людях. И о шторме.

П. ДЕМИДОВ,
соб. корр. «Известий».
ВЛАДИВОСТОК.

[ББК-10]

Известия, 1970, № 47 (16357), 24 февраля.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ
ПОСЛЕ ШТОРМА

НО ПО УДИВИТЕЛЬНОЙ превратности судьбы самое большое испытание выпало на долю самого маленького корабля — танкера «Столбовой» водоизмещением всего в 350 тонн...» Эти строки из опубликованной в «Известиях» (№ 38) корреспонденции «Люди и шторм» — рассказа о героической борьбе экипажа танкера с циклоном, о морском товариществе. Утих шторм, но не улеглись волны человеческих страстей. В их прибое и сегодня еще слышны недоумение, обида, гнев. Ибо то, что оставил после себя шторм, — это настолько невероятно...
Многие из читавших корреспонденцию «Люди и шторм», возможно, подумали: счастье, что еще так обошлось; как можно позволять маленьким судам выходить в одиночку в зимний океан! Да, нельзя. Об этом весьма четко говорят и правила безопасности мореплавания на Дальневосточном бассейне. Потому, например, двум караванам, попавшим в циклон, не угрожала серьезная опасность: они шли в надежном сопровождении морского буксира «Решительный» и дизель-электрохода «Евданов». Нет, сейчас не последуют слова: «А вот танкер «Столбовой»... »
Танкер «Столбовой» не нарушил приказа, который запрещает малотоннажному флоту удаляться зимой от берега на расстояние свыше ста миль. От курильского острова Шикотан он отправился через океан к берегам Приморья на буксире у другого танкера — «Тюменьнефть», нового, современного теплохода водоизмещением более четырех тысяч тонн. Но так было до 19 часов 30 января, когда суда, миновав Сангарский пролив, вышли в Японское море.
Вот что записано в вахтенном журнале «Столбового»:

«18.30. Капитан «Тюменьнефти»... на траверзе острова Кисима распорядился отдать буксир, несмотря на то, что был поставлен в известность, что у нас не работает радиолокационная станция.
19.00. Буксир отдан.
Таннер «Тюменьнефть» последовал по своему назначению.
Состоялся разговор с капитаном Волторнистом, что ожидается ухудшение погоды, не работает РЛС, должно быть интенсивное обледенение, просил следовать вблизи нас до берегов северного Приморья. Последний отказался. Последовал в Преображение. В 21.00 вызвал на связь по РТ — не отозвался.
22. 00. В течение 20 минут вызывали — тот же результат.
24.00. «Тюменьнефть» на связь не вышла.
Ветер 7 — 8 баллов, море — 6. Судно испытывает стремительную бортовую качну. «Тюменьнефть» на связь в течение вахты не выходила».

Что было дальше со «Столбовым», — известно. Четверо суток танкер бился с циклоном (последние сутки — уже вместе со спасателем «Декабрист») и победил. Крепко досталось и «Тюменьнефги». Несколько раз заклинивало руль. От дикой силы ударов волн кормовая надстройка отошла от главной палубы, в жилых помещениях появилась течь. Матросы Валентин Пермяков, Владимир Колос и Владимир Ершов, боцман Иван Лелюк в ледяной воде крепили клинкеты и леера, плотник Людвиг Чупров и второй радист Вадим Безручко под ураганным ветром лазили на мачты и очищали антенны.
Это было в шторм. А после шторма вместо того, чтобы радоваться избавлению от опасности, встрече с берегом, с семьей, вместо того, чтобы еще полнее ощутить силу и глубину морского братства, пришлось заниматься сопоставлением текстов радиограмм, уточнением часов и минут их подачи и приема, сличением прокладок — линий курсов обоих судов. И получалось, что в беде один оставил другого...
После шторма, когда все было уже позади («Столбовой» в сопровождении спасателя, а «Тюменьнефть» сама пришли во Владивосток), я встретился с обоими капитанами, чтобы вначале разобраться в том, что случилось,
а потом понять, как это случилось. Разобраться — что — мне помогли документы: судовые журналы, все те же радиограммы и прокладки, и специалисты — заместители начальника Приморрыбфлота капитаны дальнего плавания В. А. Войтенко и Г. А. Краснов, начальник службы мореплавания А. Г. Степанов, капитан-наставник В. И. Курбатов. А вот понять — как, — честно говоря, не могу до сих пор.
Отдав буксир в 19 часов 30 января, «Тюменьнефть» продолжала следовать своим курсом. Погода еще не испортилась, но штормовое предупреждение уже было получено. Первое нарушение. Суда не имели права расставаться, особенно в преддверии приближающегося циклона. Капитан «Тюменьнефти» А. А. Волторнист утверждает, что «Столбовой» отказался следовать за ним, а пошел своим курсом. Капитан «Столбового» Д. Г. Кутузов говорит, что, оставшись один, он оказался в условиях, которые попросту лишили его возможности выбирать. Чему здесь верить и чему нет?

ПРЕД ПОЛОЖИМ, прав Волторнист: у них действительно возник спор, кому за кем идти. В этом случае «Столбовому» следовало бы подчиниться: «Тюменьнефть» больше, и задание ее важнее. Логично было бы ожидать от Волторниста примерно такой радиограммы: «Столбовой» отказывается следовать за нами. Как действовать дальше? » Но Александр Александрович сообщил вот что: «Владивосток.
Войтенко. Следуем рекомендованным курсом 286 градусов. «Столбовой» лег курс 305 градусов. Волторнист». Причем сделал это лишь через полтора часа после отдачи буксира.
Почему «Столбовой» все же не последовал за своим ведущим? В конце концов выясняли бы отношения позже! Скорость «Тюменьнефти» почти вдвое больше, уже через час суда потеряли друг друга из виду. За кем же следовать? А курс, который выбрал капитан Кутузов, сокращал расстояние до берега на целых сто миль. У него действительно не было выбора.
Дальше. Волторнист утверждает, что у него и в мыслях не было бросать «Столбового» на произвол судьбы, что в случае чего он непременно пришел бы к нему на помощь. Но «в случае чего» наступило довольно скоро, а вот помощь...
Будем оперировать лишь бесстрастными документами.

«Аварийная
Уссури Чуванину Тюменьнефть Волторнисту Атласов Шкуратову Декабрист Пахомову
Мыса Низменного аварийном состоянии ввиду обмерзания штормует танкер Столбовой тчк Немедленно снимайтесь его район держите ним постоянную связь окажите необходимую помощь».
В ответ:
«Снялись оказания помощи Столбовому тчк Чуванин».
«Следуем встречу Столбовым тчк
Пахомов».
Даже морской буксир «Рославль», которому никто не давал указаний:
«Взял буксир Тунца тчк Следую Столбовому».
И только от Волторниста ни слова...
Вот радиограммы, адресованные непосредственно «Тюменьнефти»:
«Продолжайте сопровождать Столбовой обстановку докладывайте начале каждого четного часа течение всего периода штормовой погоды».
«Примите все меры безопасности танкера Столбовой каждые два часа информируйте ответ аппарата».
«Связи штормовой погодой приказываю вам сопровождать Столбовой кратчайшим путем Приморье».
«Немедленно продолжайте следовать Столбовому исполнение ответ аппарата».
«Следуйте Столбовому район Низменного»...
Что же сообщил, наконец, Александр Александрович Волторнист?
«Сам нахожусь крайне тяжелом состоянии при малейшем свале линии ветра танкер кренится 40 — 45 градусов налицо возможность опрокидывания тчк Течение шестнадцати часов держимся носом на волну тчк Практически оказать помощь не можем»,
У каждого своя судьба в шторм? Возможно. Что говорить, досталось всем. Если уж надстройку начало отрывать от палу-
бы... И рядом — «Столбовой». Пароходишко вдесятеро меньше и минимум вдвое старее «Тюменьнефти», — как же ему удалось выжить?! А в море чудес не бывает. Нет, наверное, в шторм у всех должна быть одна, общая судьба.
По правде говоря, так неприятно об этом писать. Я люблю моряков, преклоняюсь перед их мужеством, место, где я живу, — Приморье. И за пятнадцать лет я впервые сталкиваюсь с таким случаем. Может, тогда не стоило и браться за эту тему — не типично? Первое, что я услышал в дальневосточном рыбном главке, когда стал знакомиться с этой историей: лучше не стоит, а? Я понимаю товарищей. Мне было неловко даже с Волторнистом говорить об. этом. И что не типично — согласен. А писать нужно. Хотя бы ради самого капитана «Тюменьнефти» Александра Александровича Волторниста, который до сих пор убежден в своей, правоте. Ради его экипажа, славных и сильных парней, на которых, по воле их командира, легло темное пятно. Наконец, ради справедливости.
Александр Александрович упорно стоит на своем: он не оставлял «Столбового». В доказательство показывает свою путевую карту с прокладкой курсов во время шторма. Когда мы сравниваем ее с прокладкой «Столбового», оказывается, что через сутки после того, как суда расстались, «Тюменьнефть» действительно повернула к северу, за маленьким танкером. И в течение еще одних суток они крутятся, можно сказать, на пятачке — в пределах десяти — тридцати миль друг от друга. Могли не встретиться? Вполне — метель, снежные заряды, ночь, Пусть спасательному буксиру «Декабрист», который все-таки нашёл «Столбового», повезло. Допустим, что капитан его, Дмитрий Иванович Пахомов, более опытен в подобного рода операциях. За это нельзя винить Волторниста. Но хотя бы «крикнуть» по радио «Столбовому»: «Братцы, мы возле вас, держитесь!», сообщить Владивостоку, что «Тюменьнефть» тоже включилась в поиск... Непонятно. И при всем желании поверить Волторнисту, начинаешь сомневаться в искренности его слов. И невольно думаешь (кстати, с этим согласны и специалисты): лишь навигационная обстановка, направление ветра и волн заставили «Тюменьнефть» изменить курс, а разница в скоростях приблизила ее к «Столбовому». И лишь позже родилась идея выдать случайность за намеренные действия. И тогда во Владивосток ушла радиограмма:

«Сопроводили спасательное судно и Столбовой до бухты Ольга зпт ветер стих зпт море спокойное тчк капитаны спасателя и Столбового дали мне добро следовать дальше
Волторнист».

Все хорошо, если бы не дата:
2 февраля, 12 часов 20 минут. Через сутки после шторма...

ФАКТ УСТАНОВЛЕН. «У самой кромки бортов» друг не прикрыл друга. Я вспоминаю не очень убедительное объяснение Александра Александровича их взаимной неприязни. Кутузов якобы когда-то отказался вести какое-то судно, а Волторнист согласился, и потому Кутузов невзлюбил Волторниста и был с ним неучтив, а Волторнист обиделся... Словом, какая-то мышиная возня.
Будет совет капитанов — самый суровый и справедливый суд морской чести. Он скажет свое слово.
А пока я отодвигаю в сторону радиограммы и карты и мысленно переношусь туда, в штормовое зимнее Японское море...
Как может моряк, капитан, наконец просто мужчина опуститься до обывательского сведения счетов в такую трудную минуту? Как можно, даже если допустить, что Волторнист говорит правду, позволить себе такую мстительность — молчать, не сказать ни одного доброго слова товарищам, которым в эту минуту доброе слово нужнее всего? А может, он просто струсил — капитан Волторнист? Не знаю, что хуже...

П. ДЕМИДОВ,
соб. корр. «Известий».
ВЛАДИВОСТОК.

[ББК-10]

Известия, 1970, № 77 (16387), 31 марта.

СЕРДЕЧНАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ

Президент Всеяпонского профсоюза моряков капитан И. Набасама прислал Председателю Совета Министров СССР А. Н. Косыгину телеграмму следующего содержания:
«От имени 84 японских рыбаков, которые недавно благополучно возвратились домой, выражаем через Ваше Превосходительство нашу сердечную благодарность учреждениям Советского правительства, которые быстро предприняли меры и оказали активную помощь в спасении этих рыбаков, искавших укрытия в заливе Хитокаппу острова Итуруп».

[ББК-10]

Известия, 1970, № 78 (16388), 1 апреля.

ЛЕДОВАЯ ЗАПАДНЯ
КАК СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ СПАСЛИ ЖИЗНЬ 84 ЯПОНСКИМ РЫБАКАМ

В ПРЕДЫДУЩЕМ номере «Известий» была опубликована телеграмма президента Всеяпонского профсоюза моряков капитана И. Набасама Председателю Совета Министров СССР А. Н. Косыгину, в которой выражается сердечная благодарность за спасение японских рыбаков.
Сегодня наши корреспонденты во Владивостоке — П. Демидов и в Токио — Ю. Бандура рассказывают подробности этого события.

ПО ЗАКОНУ МОРЯ
СОТНИ крошечных, юрких шхун дни и ночи в любую пору года бороздят океан в погоне за переменчивым рыбацким счастьем. Их можно встретить в проливах и бухтах, у скалистых берегов и просто в бесконечном океане, когда, кажется, в мире нет больше ничего, кроме воды. Теплыми летними ночами они ласкают глаз многоцветьем огней, что заманивает в сети любопытную морскую живность. Туманной осенью за ними грустно следишь, пока они не скроются за горизонтом — какое лихо поджидает их в штормовых широтах? А зимой и вовсе тревожно становится на сердце. Но что поделать: океан кормит простых японцев, он им и отец, и мать, а нередко оборачивается крутым отчимом и злой мачехой. И тогда... ох, как худо тогда приходится его детям. Но 16 марта...
В этот день ждали сильный циклон. Все суда, находившиеся в море, получили предписание искать ближайшее укрытие. В таких случаях суверенность государственных границ становится понятием относительным, потому что становятся абсолютными лишь два понятия: жизнь — смерть. Пятнадцать японских рыболовных шхун нашли приют в огороженном каменными молами сахалинском порту Холмск, 26 — переждали непогоду в Красногорске, для семнадцати оказалась ближе бухта Хито-каппу острова Итуруп.
На нашей планете есть немало мест, отличающихся какими-то определенными особенностями. Оймякон, например, — полюс холода, в американской бухте Фанди — самые высокие в мире приливы. Есть такая постоянная черта у дальневосточной части Тихого океана. Это — непостоянство. Здесь природа почему-то считает вправе выкидывать любые штучки. Помню, возвращаясь раз с Шикотана, мы попали в течение одного часа во все четыре времени года. Сначала мы аукали в тумане, потом нас прохватило дикой силы муссонным дождем. после этого припорошило снегом и наконец — просушило ласковым, невинным солнцем. Но в марте, в пору весеннего равноденствия, погодные трюки нужно помножать на коэффициент... величина которого вообще не известна.
К двадцати часам 16 марта в бухту Хитокаппу вошли 6 японских рыболовных шхун. Капитан «Хокен-ма-ру-8» Адзума Кацумицу облегченно вздохнул, увидев, что его судно наконец-то окружили берега. Теперь он был спокоен за судьбу своего экипажа. Когда-то ведь циклон кончится, и двенадцать рыбаков благополучно вернутся в родной Момбецу. Не было тревоги и у Комуры Такэси. Его «Тиёки-мару-36» конечно же ждут в Кусиро, и четырнадцать семей на берегу волнуются за своих кормильцев. А вот и Игараси-сан. Его «Мито-мару-35» тоже теперь в безопасности. Все ли успели войти в бухту? Да, все. Благодарение небу...
Но что это? Когда, казалось, миновала самая большая опасность и они обхитрили коварный циклон, что, словно бездомный злой дух, мечется по океану, самая большая опасность еще не наступила. Она кралась неслышно за людьми, мягко ступая по гребням волн, прячась в темноте и снежных зарядах. Когда взгляд раздвинул непроглядь ночи, люди увидели: они в ловушке. С крутого бока Охотского моря, подгоняемые ветром, скользнули вниз ледяные поля и закрыли бухту. Забелело вокруг, и это белое все шло и шло, громоздилось, вздымалось торосами, трещало, и не было ему ни края, ми конца. Толщина льда достигла полутора метров...
Я помню, как зимой 1966 года на ледоколе «Москва» мы пробивались на север Сахалина, где в ледяном капкане оказались несколько наших судов. Так это был ледокол, мощный таран, ведомый опытнейшим арктическим капитаном Леонидом Федоровичем Ляшко, корабль, специально созданный для таких боев, и мы не пробились. А шхуны?..
Первой жертвой стала «Тиёки-мару». Капитан попытался отдать якоря, чтобы справиться с дрейфом. Но зыбь подмяла лед, лед поднял шхуну — и суденышко легло на борт. Двое погибли сразу. Матрос Китаура Тадаси повредил обе ноги. Что ждало остальных?
Когда в океане шторм, на берегу тоже неспокойно. Волнение в море — это волнение в сердце. «Как там Валентина? » — и Леонид Иванов решил спуститься к причалу, проведать жену. Примерно в пятистах метрах от берега он увидел опрокинутую шхуну. Возле нее толпились люди. Первое движение — туда! Первая мысль — как? Ведь не сделать и шагу — тотчас уйдешь под лед. Леонид торопливо надевает лыжи — так больше площадь опоры, кто-то из подоспевших матросов дает ему доску, и он уходит на помощь.
Много ли это — пятьсот метров? Пробежать по дорожке стадиона, проплыть в южной, мягкой воде — что, кроме удовольствия, радости, сознания силы? Здесь 500 метров — это шварк-шварк лыжами по острому, зубатому льду, это в любой миг ледяная ванна в любой из трещин, это, наконец, просто не знать, вернешься ли. И еще 500 метров назад, с искалеченным человеком на руках, с матросом Китаура Тадаси, который так и не нашел свое переменчивое рыбацкое счастье. А шхуна уходила под воду буквально на глазах. Товарищи Леонида уже прокладывали от берега в бухту дощатые мостки. И вот уже другие руки советских моряков, еще не уставшие, принимают у Леонида рыбака, а потом Владимир Рожков передает его Николаю Моисееву, и, как эстафету, по хлипкому льду, под ногами пропасть -— они выносят человека на берег...
Валенки Анатолия Устичева, правда, оказались большими для Китауры, да и штормовки и шапки других ребят тоже не очень пришлись впору низкорослым японцам, но до шика ли? Они шли по льду, уступая мостки спасенным, поддерживая их с двух сторон и цепко следя друг за другом, чтобы броситься на выручку, если кто-то провалится в воду.
Стало стихать. Но легче не стало. В трех километрах от поселка выбросило на берег «Хокен-мару». Туда пришли на помощь Николай Киселев и его товарищи с нефтесклада. А пока они провожали к берегу своих подопечных, Владимиру Рожнову вновь нашлась работа. Вместе с Геннадием Кондратенко он пошел на выручку команды с «Мито-мару-55».
В этот день были обнаружены и спасены экипажи еще трех японских шхун.
Итуруп — остров небольшой. Центр его — поселок Буревестник — не привык к такому обилию гостей. Заполнен Дом приезжих. Приспособлен для жилья клуб. Кухня не работала с такой нагрузкой, пожалуй, со дня ее рождения — печь полыхала всю ночь. Кто чем богат — ни один не пришел с пустыми руками. Аппетитно пахнет яичницей, потеют стаканы от парного молока, В палате, где после операции, сделанной врачами Олегом Дудченко и Юрием Шубиным, лежит Китаура, — живые цветы. Это на Курилах. Это в марте...
Так закончилось семнадцатое. Но лишь для тех, кто был на берегу. Спасенные рыбаки сказали, что примерно в пятнадцати милях от Буревестника должны быть еще две шхуны. С просьбой о помощи обратилось к начальнику службы мореплавания Сахалинского пароходства Г. К. Ратьковскому управление спасательной службы первого района из Отару (японцы всегда поддерживают в таких случаях связь с Холмском). И в океане начался поиск.
Несмотря на сильную пургу, которая продолжалась весь день 18 марта, дизель-электроходы «Васнецова» и «Оленек» и зверобойная шхуна «Крылатка» не ушли со своей трудной спасательной вахты. Наконец, капитан «Васнецова» Сергей Заварзин сообщил, что локатором обнаружена шхуна. Людей на «Кинтоку-мару» не было...
Ясным, спокойным днем 22 марта — в такие дни с трудом верится в циклоны — в бухту Хитокаппу, которая чуть не стала братской могилой 84 японских рыбаков, вошло японское спасательное судно «Соя». Оно приняло своих соотечественников.
А на острове все опять как обычно. Наблюдает за погодой Леонид Иванов. Занимается нефтескладом Николай Киселев. Несут матросскую службу Владимир Рожков и Николай Моисеев. Лечат людей Олег Дудченко и Юрий Шубин. Вспоминают о случившемся? Понятно, да. Но как о естественном, обычном деле. Нужно — сделали. Будет нужно еще — сделают еще. И лишь улыбаются, когда заходит речь о последнем дне. Очень уж занятно выглядели японские ребята в дареных ушанках и шубах не по плечу. Ну, да ничего. Говорят, в свободной одежде теплее. Вот пусть и захватят с собой нашего тепла...

П. ДЕМИДОВ,
соб. корр. «Известий».
ВЛАДИВОСТОК.

ОГРОМНОЕ ВАМ СПАСИБО
У НАС сейчас здесь, на Хоккайдо, погода хорошая. Ветер, правда, крепчает, но по сравнению с тем днем — тишь да гладь... Тот день — 18 марта надолго запомнят все, кому довелось оказаться в море: ураганный шторм и пригнанные к берегу льды грозили большой бедой, рассказывает мой собеседник, председатель отделения Всеяпонского профсоюза моряков в Кусиро Ватабэ. Мужество и стремительность, с какой советские люди пришли на выручку попавшим в казалось, безвыходную западню японским рыбакам, спасли 84 жизни.
— Откровенно говоря, — продолжает он, — мы уж и не надеялись увидеть товарищей живыми. Такие штормы никогда еще не проходили без жертв. И когда узнали, что ваши люди сумели в невероятно тяжелых условиях прийти на выручку, не поверилось сразу. Говорят, чудес на свете не бывает. Но разве это не чудо? И передайте вашим читателям от имени спасенных, их семей, всех японских моряков нашу благодарность. Передайте благодарность и слова уважения за смелость и человечность тем, кто не испугался непогоды. Мы всю жизнь — с морем и, может быть, лучше других знаем, чего стоит пойти в шторм ради других.
— А как сейчас себя чувствуют моряки?
— Трое лежат в больнице, но скоро выпишутся: ваши моряки сразу же сделали все, что нужно, и теперь никаких опасений за здоровье лежащих в больнице у нас нет. Многие сейчас — на берегу: ремонтируют суда. А многие — опять в море. Я провожал некоторых из них.
— А если вашим морякам вдруг понадобится наша поддержка, можете на нас рассчитывать: у нас память крепкая. Такое не забывается.
В разговоре принимает участие Танака — матрос со шхуны «Мито-мару-55».
— Передайте всем вашим, что люди у вас замечательные, очень хорошие, смелые люди! Это не только я так думаю — так считают все мои товарищи. Я двадцать пять лет в море. 18 марта мы готовы были распрощаться с жизнью. А вот живем! Благодаря советским людям живем! Огромное вам спасибо.
К словам рыбаков с Хоккайдо присоединяются сегодня все полтораста тысяч членов Всеяпонского профсоюза моряков. Заведующий международным отделом профсоюза Кихата сказал вашему корреспонденту:
— Телеграмму со словами признательности в адрес Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина мы послали от имени всех, кого объединяет наша организация. Кстати, наш профсоюз — самый большой из всех отрядов тружеников моря. Тогда, в марте, все с тревогой следили за судьбой попавших в беду товарищей. Ваши люди сделали невозможное. И мы видим в этом проявление подлинного товарищества. Мы живем в разных странах, но наши народы— соседи, и благородный подвиг советских моряков, рисковавших своей жизнью ради жизни, казалось бы, совсем чужих им людей, — достойный пример подлинного международного сотрудничества, не омраченного никакими своекорыстными, эгоистичными соображениями. И мы, моряки Японии, надеемся, что дружба, сотрудничество и взаимная помощь будут определять отношения не только между моряками СССР и Японии, но и между народами наших стран.

Ю. БАНДУРА,
соб. корр. «Известий».
ТОКИО, 1 апреля. (По телеф.).

[ББК-10]

Известия, 1970, № 103 (16413), 30 апреля.

ВСЛЕД ЗА ПАВОДКОМ

КОТЛАС (Архангельская область), 30 апреля. Мощная армада судов подняла сегодня утром якоря в Котласском порту. Сразу 100 теплоходов, буксиров, танкеров, покинув зимние квартиры, ушли в малые реки — притоки Северной Двины, где началась навигация. Они везут технику, продовольствие, промышленные товары, горючее, строительные материалы и минеральные удобрения в глубинные лесные районы Приполярья, куда можно добраться только весной по большой воде. Караваны судов идут вслед за паводком, преодолевая заторы и скопления льдов. За 15—20 дней в дальние деревни и рабочие поселки будет доставлено более трехсот тысяч тонн различных грузов.

[ББК-10]

Известия, 1970, № 126 (16436), 29 мая.

СКВОЗЬ ЛЕДОВЫЙ ЗАСЛОН

Сотни и даже тысячи километров отделяют Омск от северных районов Тюменской области. Но север ощущается здесь по-настоящему.
— Мы живем севером, — говорит начальник Омского речного порта А. Павельев, награжденный значком «Отличник газовой промышленности». Вот видны грузы... самые разнообразные. И все они предназначены для нефтяников. Ежедневно мы разгружаем сотни вагонов. Непрерывно поступают трубы большого диаметра, буровое оборудование, мощная техника, продовольствие, строительные материалы.
Двести отправителей адресуют свою продукцию в адрес Омского речного порта. Навигация в этом году на севере задержалась надолго. Десятки судов ждут своего отправления на север. Чтобы ускорить отправку грузов, вперед вышли гонцы северной весны — ледокол «Обь» и суда морского типа. Они первыми пробивают дорогу, ведут схватку со льдами на подступах к полярным широтам. Там, где особенно сильные заторы, со льдами приходится воевать по-настоящему: их взрывают. Так было в районах Горноправдинска и Хантымансийска. Речники пробиваются вперед, оказывая местному населению большую помощь.

В. ГИЛЕВ,
нештатн. корр. «Известий».
ТЮМЕНЬ. 29 мая.

[ББК-10]

Известия, 1970, № 259 (16569), 31 октября.

РЕПОРТАЖ С МЕСТА СОБЫТИЯ
ЛЕДОВЫЙ КАРАВАН

Поздней октябрьской ночью от дудинского причала отвалил последний речной теплоход «Киев».
Краны, похожие на огромных птиц, своими стальными клювами день и ночь напролет без устали опустошали трюмы судов, бригады грузчиков забыли об отдыхе. Портовый катер с трудом, только после второго захода, сумел оторвать освобожденное от груза судно, примерзшее к пирсу.
На рейде теплоход «Киев» ожидали рефрижератор-909 и теплоход «Электросталь». В глухой ночи маленький караван вышел из порта.
Зима гналась за речниками по пятам. На другой день после ухода каравана лед сковал Енисей в Дудинке. Но суда в это время уже подходили к Игарке.
Караван упорно пробивался дальше и дальше на юг. Условия осложнились тем, что из-за густой шуги на реке уже были сняты все бакены и буи. Выручали опыт судоводителей, современные навигационные приборы, лоцманские карты. Помогла взаимовыручка — закон флотской службы. Когда стало ясно, что и в паре «Электросталь» с «Киевом» отстают, на помощь им пришел рефрижератор-909. Теперь все три теплохода шли связанные буксирными тросами в кильватере и работали машинами на полный ход. То и дело по корпусам скрежетали льды, и казалось, что такие мощные, уверенные в своей силе летом стальные листы обшивки становятся тонкими и податливыми, как шерсть. Туруханск встретил речников мощными зарядами готовой смерзнуться шуги, которую подбрасывала в Енисей Нижняя Тунгуска. На стрелке, где сливались две реки, клубилось мрачное грозовое облако. Пройдены полтысячи километров от Дудинки до Туруханска. Потом еще 565 километров Подкаменной Тунгуски. Погода становится мягче. Теплеет и... начинается густой снежный буран, скрывающий не только берега, но и близлежащие суда. Пройдено еще 548 километров — устье Ангары. До Красноярска было около двух суток хода, но речники облегченно вздыхали: «Теперь будем зимовать дома! Теперь мороз не страшен. Наша ГЭС «греет» воду». В последние дни октября ледовый караван прибыл в Красноярск.
— Второй десяток лет плаваю, — сказал мне на прощанье капитан «Электростали» Е. Шульгин, — но такого ледового похода на Енисее не помню.

Б. ПЕТРОВ,
соб. корр. «Известий»,
ДУДИНКА — КРАСНОЯРСК, 31 октября.
(По телеф.).

[ББК-10]

Известия, 1970, № 260 (16570), 2 ноября.

ЛЕДОВЫЕ МИЛИ АРКТИКИ
Фоторепортаж специального корреспондента «Известий» Олега ГАЛУШКО
□
ПОСЛЕДНИЕ суда покинули северные порты и ваяли курс к родным: берегам. Теплоход «Сунтар» в свой последний сверхплановый рейс вез уголь в Певек.

На снимках:
• В проливе Дмитрия Лаптева теплоход «Сунтар» встретил ледовые поля.

• Певек — один из крупнейших портов Арктики. Некогда небольшой поселок превратился в город. Здесь живут моряки, геологи, горняки.

• В заполярном порту Тикси уже много лет работает почетный полярник крановщик М. Герц. Еще в августе он выполнил свою пятилетку.

• Большую помощь морякам в ледовых переходах оказывают летчики. На снимке вверху: вертолет МИ-2 на палубе ордена Ленина ледокола «Москва». Его экипаж — летчики В. Соловьев, В. Жданов и Е. Мельников эту навигацию закончили с отличными показателями.