Самолет ледовой разведки (1945-1946 ? ) МАГОН УПА (Московской Авиагруппы), базовый аэродром на Ямале.
Экипаж:
командир Николай Варфоломеевич Метлицкий
пилот Михаленко Константин Фомич
бортрадист Сергей Александрович Намесников
штурманом у нас Герой Советского Союза Александр Павлович Штепенко.
бортмеханик Дмитрий Филимонович Островенко
Упоминается в книге:
Михаленко Константин Фомич, "Небо стоит верности" http://militera.lib.ru/memo/russian/mihalenko_kf/index.html
... Я уже привык к туманам в море, как к чему-то неизбежному. И они не представляются стихийным бедствием, таящим в себе непременную опасность. Ведь при полете над морем исключена встреча с препятствием, разве только во время привязок к берегу. Или «повезет» — и ты наскочишь на одинокий айсберг, впаянный в лед где-то далеко в море...
Туман. Сегодня он скрыл все побережье, а мы возвращаемся с последнего маршрута разведки, и у нас не так уж много горючего. Наверно, поэтому беспокойство на лице командира.
— Сергей Александрович, — подзывает он радиста. — Запроси Диксон.
— Диксон слушает, Николай Варфоломеевич.
— Диксон! Я — триста двадцатый. Пригласите дежурного синоптика к микрофону.
— Синоптик Пронин. Слушаю вас.
— Обрисуйте нам погоду в вашем районе, — просит Метлицкий.
— Наша погода обуславливается антициклоном, центр которого расположен над Красноярском. Туман объясняется вторжением теплых воздушных масс на холодную подстилающую поверхность...
— Нам от этого не легче, — комментирует Метлицкий, обернувшись ко мне.
— Площадь распространения тумана по всему побережью Карского моря и восточной части Баренцева. Предположительно продержится сутки, возможно, двое. Прием.
— Я — триста двадцатый. Что можете посоветовать? Посадка у вас возможна? Прием. [63]
— Я — Диксон. Видимость у нас сейчас около пятидесяти метров. Рекомендую идти в Игарку. Там погода хорошая. Прием.
— Сергей Александрович! — окликает Метлицкий радиста. — Связь с Игаркой есть?
— Есть. И погода там хорошая, но аэродром затоплен... Паводок.
— Та-ак, — тянет Метлицкий и продолжает размышлять вслух: — Может, в Красноярск потянем?..
— Мало горючего, командир, — замечает Митя.
— Знаю. Запроси наш базовый.
— На проводе! Что передать?
— Пусть синоптик сообщит погоду.
Мы вслушиваемся в тревожный писк морзянки. Намесников медленно переводит вслух:
— На базе тоже туман... Возможны просветы... Рекомендуем следовать к нам... Что отвечать?
— Отвечай: следуем к ним!
Берем курс на базовый аэродром.
Над полуостровом Ямал туман разрывается, и в просветы проглядывает желто-бурая тундра. Маленькие безымянные ручьи на ней превратились в полноводные реки, с гладкой поверхности которых, испуганные гулом наших моторов, снимаются утки. Олени на холме замерли, наблюдая диковинную птицу, и тут же, не выдержав страшного гула, бросаются вниз по склону. А над туманом нам навстречу тянутся гусиные косяки. Вид ожившей тундры, и особенно гусиные косяки, почему-то укрепляет уверенность в благополучном исходе нашего полета.
Над базой густой туман. Уйти куда-нибудь в район хорошей погоды уже нет возможности: горючее на исходе. Митя — в который раз! — проверяет в фюзеляже бочки, он еще надеется, что обнаружит клад в виде двухсот литров бензина...
Туман. Сегодня он скрыл все побережье, а мы возвращаемся с последнего маршрута разведки, и у нас не так уж много горючего. Наверно, поэтому беспокойство на лице командира.
— Сергей Александрович, — подзывает он радиста. — Запроси Диксон.
— Диксон слушает, Николай Варфоломеевич.
— Диксон! Я — триста двадцатый. Пригласите дежурного синоптика к микрофону.
— Синоптик Пронин. Слушаю вас.
— Обрисуйте нам погоду в вашем районе, — просит Метлицкий.
— Наша погода обуславливается антициклоном, центр которого расположен над Красноярском. Туман объясняется вторжением теплых воздушных масс на холодную подстилающую поверхность...
— Нам от этого не легче, — комментирует Метлицкий, обернувшись ко мне.
— Площадь распространения тумана по всему побережью Карского моря и восточной части Баренцева. Предположительно продержится сутки, возможно, двое. Прием.
— Я — триста двадцатый. Что можете посоветовать? Посадка у вас возможна? Прием. [63]
— Я — Диксон. Видимость у нас сейчас около пятидесяти метров. Рекомендую идти в Игарку. Там погода хорошая. Прием.
— Сергей Александрович! — окликает Метлицкий радиста. — Связь с Игаркой есть?
— Есть. И погода там хорошая, но аэродром затоплен... Паводок.
— Та-ак, — тянет Метлицкий и продолжает размышлять вслух: — Может, в Красноярск потянем?..
— Мало горючего, командир, — замечает Митя.
— Знаю. Запроси наш базовый.
— На проводе! Что передать?
— Пусть синоптик сообщит погоду.
Мы вслушиваемся в тревожный писк морзянки. Намесников медленно переводит вслух:
— На базе тоже туман... Возможны просветы... Рекомендуем следовать к нам... Что отвечать?
— Отвечай: следуем к ним!
Берем курс на базовый аэродром.
Над полуостровом Ямал туман разрывается, и в просветы проглядывает желто-бурая тундра. Маленькие безымянные ручьи на ней превратились в полноводные реки, с гладкой поверхности которых, испуганные гулом наших моторов, снимаются утки. Олени на холме замерли, наблюдая диковинную птицу, и тут же, не выдержав страшного гула, бросаются вниз по склону. А над туманом нам навстречу тянутся гусиные косяки. Вид ожившей тундры, и особенно гусиные косяки, почему-то укрепляет уверенность в благополучном исходе нашего полета.
Над базой густой туман. Уйти куда-нибудь в район хорошей погоды уже нет возможности: горючее на исходе. Митя — в который раз! — проверяет в фюзеляже бочки, он еще надеется, что обнаружит клад в виде двухсот литров бензина...
