"Эвенкийская жизнь" № 10 (8382) от 13 марта 2003 г.Над северными широтами
25 июля 1935 года в Туру прибыл первый самолет. Его привел Ян Степанович Липп, ставший впоследствии знатным полярным летчиком, награжденный в 1938 году значком «Отличник аэрофлота», в 1939 – «Почетный полярник», а в 1940 за выдающиеся заслуги в освоении Севера – орденом Ленина. В 1939 году из Красноярска в Туру было совершено 23 рейса, перевезено 160 пассажиров, 3233 килограммов почты и другого груза, в 1940 году – уже 33 рейса.
Старожилы Туры, Байкита, Ванавары в военные и послевоенные годы знали многих летчиков, доставлявших пассажиров, грузы в Эвенкию. Среди них особо выделялся Ян Степанович Липп, стройный, высокий, в аккуратной форме летчика гражданской авиации, всегда с трубкой в зубах и говорящий с заметным акцентом.
Туринские мальчишки, ранее не видевшие самолетов, хотели походить на известных летчиков – Яна Липпа, Алексея Осадина, Михаила Сахарова. Помнится, в победном сорок пятом, после пятого класса нам, тутончанским пацанам, повезло: нас довезли до дома, а это 460 километров по реке от Туры, на плоту, тогда многие таким образом добирались до Туруханска. Лето промчалось желтым олененком. А осенью надо было обратно в школу, а до Туры – никакого транспорта. Родители затревожились, а мы довольны: осень у нас самая интересная пора – рыбалка, поспели кедровые шишки, да и интернат надоел. И тут, как гром средь ясного дня: самолет МБР-2 – «Имбарушка», как его называли, приводнился в устье речушки Тутончанки, на дозаправку. Бензин сюда завезли еще весной. Наши мамы уговорили летчиков «подбросить» нас до Туры, и вот мы – четверо школьников – уже летим над Тунгуской. Помню, один из нас уплетает из банки голубику, остальные безотрывно смотрят в иллюминатор – высота метров 300-400, все хорошо видно.
Вскоре приводнились в Туре. Самолет, как обычно было после войны, встречало все население: думали, привезли фронтовиков. А тут один за другим вылезают из салона пацаны… Это был наш первый полет. Он запомнился навсегда, как и встреча в феврале сорок шестого отца, прилетевшего в Туру на ЛИ-2 после демобилизации.
В конце сороковых-начале пятидесятых полеты из Красноярска стали регулярнее – на реку садились гидросамолеты, сухопутные приземлялись на остров с восьми километрах от Туры, где была удобная для посадки – мелкокаменистая коса. Позже здесь базировались сухопутные ПО-2, АН-2. Последние с наступлением зимы «переобувались» – с колес на лыжи, а весной переооборудовались на гидровариант, становились на поплавки. Такой АН-2 мог доставить пассажиров, почту в самые отдаленные поселки Эвенкии – Ессей, Чиринду, Эконду, не говоря о поселках на берегах Нижней Тунгуски. Самым популярным самолетом был АН-2: эта летающая «лодка» была просто находкой для северян. Этот самолет с мощным двигателем, подходящей дальностью полета, оснащенный современным радионавигационным оборудованием и средствами связи, впервые появился в Туре в феврале 1954 года. Но летчикам 30-40 годов Яну Степановичу Липпу, Михаилу Евгеньевичу Сахарову (с которым у меня до конца его дней была переписка) довелось летать на иных машинах, которые сейчас бы вызвали удивление: неужели на «этом» можно было из Красноярска долететь до Туры.
Какими качествами надо было обладать, чтобы навсегда остаться в памяти северян, что это были за асы, как они появились в крае?
Судьбы этих летчиков схожи – оба после окончания летных училищ многие годы были связаны совместной работой в Красноярском управлении гражданской авиации. Первый полет Яна Степановича Липпа в Туру на «Имбарушке», в экипаже которого были также старший механик С.К. Фрутецкий и младший механик В.И. Мищенков, достаточно известен. Именно они стали воздушными первооткрывателями далеко таежного поселка Тура.
Мне довелось работать в гражданской авиации, в эксплуатации радиоэлектрооборудования самолетов в Туре, Красноярске, и о знатных летчиках Липпе, Сахарове я знал не понаслышке. Последний раз мне посчастливилось встретиться с Яном Степановичем в конце пятидесятых – он был уже стар, но еще некоторое время работал диспетчером аэродромной службы – распределял самолеты по стоянкам. Было известно, что он владел английским, финским языками и, конечно родным эстонским, но на русском до конца жизни говорил с неистребимым акцентом. Жил он в деревянном доме, отапливаемом дровами, на острове Молокова (раньше назывался «Телячьим»). Здесь был гидропорт, известный многим северянам, откуда можно было вылететь в Туру, Байкит, Ванавару. Отсюда, с Абаканской протоки, взлетали незаменимые в те годы «Каталины», которые первые приводнялись в Ессее, Чиринде, Эконде. По манере посадки самолетов – безошибочно можно было определить, кто у штурвала. Ян Степанович сажал самолет мягко, изящно.
Многие знали, что в 1918 году он служил матросом в школе морской авиации, что была в Красном селе под Петроградом. Тогда он вступил в партию большевиков, был мобилизован защищать Петроград от войск Юденича. Потом как знающий слесарное дело был направлен на курсы авиамехаников. Позже закончил летное училище морской авиации, летал над Черным и Балтийским морями.
Потом пришла пора осваивать северные воздушные трассы. Липпа направили в Красноярск, отсюда начались его полеты над северными широтами. Он вошел в историю авиации не только как первооткрыватель воздушных трасс на Туру, Байкит, но и на Диксон. А что это значит, знают только северяне и сами авиаторы. Самолеты ведь тогда были без обогрева кабин, без навигационных приборов и радиосвязи. Не было и подготовленных авиаплощадок, метеопрогнозов – все держалось на умении, профессионализме, личных качествах каждого пилота. Известный бортмеханик полярной авиации Николай Кекушев, вспоминая первый полет в Игарку в марте 1932 года, рассказывал, что командиром самолета назначили Яна Степановича Липпа, высокого худого эстонца, вечно попыхивающего трубочкой. Несмотря на суровый вид, он был добрейшим, незлобивым человеком. Однажды Липп передал Енисейскому детскому дому все свои сбережения, и знавшие его не удивились.
Стойкий мужественный характер, сочетающийся с высоким профессионализмом, помогали ему выходить победителем из самых сложных ситуации. Однажды на работе, уже будучи в преклонном возрасте, он упал и сломал два ребра. Но пока не закончилась смена, не покинул свой пост. Любое дело для него становилось творческим. Сослуживцы, жившие с ним по соседству на острове Молокова, рассказывали, что Липп у себя на участке выращивал рекордные урожаи помидоров. Был чувствителен к хорошей музыке, сентиментален. Но в решениях – тверд и непреклонен. Сказал: «Брошу курить!» – и как отрезало.
Нет в живых Яна Степановича, но северяне его помнят. Он оставил заметный след в сердцах людей, потому что его дела были освещены светом добра и любви к людям.
© Николай ДЕДЮХИН