КУШАКОВ ПАВЕЛ ГРИГОРЬЕВИЧ
В посте ув. vaga_land увидел ставшую стандартной информацию: «С 1919 года в эмиграции. В 1920 году Кушаков находился в Лондоне, где им был написан какой-то документ, касающийся развития Северного морского пути. После 1920 года – темнота. Где жил, чем занимался, когда умер –неизвестно».
Я много раз встречал упоминание о неком лондонском меморандуме Кушакова, но поиски происхождения этой информации приводили только к детской книжке Аркадия и Георгия Вайнеров под названием «Карский рейд». Как водится, Кушаков в ней представлен без особой симпатии. Ниже приводятся практически все отрывки из книги, в которых он упоминается (по ходу чтения) с моими комментариями:
За длинным полированным столом собрались Степан Андреевич Востротин, Павел Никонович Кушаков, Константин Иванович Морозов и другие члены правления «Закупсбыта».
Павел Кушаков назван членом правления «Закупсбыта», но отчество его почему-то Никонович.
Степан Востротин (только не Андреевич, а Васильевич) – известный сибирский политик и общественный деятель, к «Закупсбыту» отношения не имел, в это время жил в эмиграции в Харбине.
Константин Иванович Морозов – действительно председатель «Закупсбыта».
Кушаков сказал задумчиво:
— Леонид Борисович, мы весьма наслышаны о вашем проекте доставить сибирский хлеб Северным морским путем. Хочу заметить, что я опытный коммерсант, старый судоводитель и полярник: участвовал в экспедиции Георгия Седова, снаряжал экспедиции Русанова и Брусилова. И потому с полной ответственностью заявляю: мне это представляется утопией. Подобный переход, я думаю, невозможен.
Насколько нам известно из мемуаров Кушакова и других участников седовской экспедиции, он ни разу не обмолвился, что являлся (опытным) коммерсантом и (старым) судоводителем. Также общеизвестно, что к экспедициям Русанова и Брусилова он никакого отношения не имел.
Кушаков сказал весьма сухо:
— Я уполномоченный распорядитель фирмы «Закупсбыт Лимитед», милостивый государь. С кем, простите, имею честь разговаривать?
Здесь Кушаков называет себя не просто членом правления, а уполномоченным распорядителем «Закупсбыта», при этом никаких упоминаний о нем в документах по «Закупсбыту» мы не встречаем. А информации в сети достаточно, и по руководству тоже.
Севрюков встал, неторопливо подошел к Кушакову, поставил ногу на стул, снял галошу и неуловимо-резким движением хрястнул по лицу коммерсанта своим мокрым, измызганным рубчатым резиновым ступарем.
И на красивом седоусом лице Кушакова сразу же присохла громадная кроваво-грязная печать боли и унижения.
Вряд ли кто-то назовет лицо Кушакова красивым. Лицо как лицо. И седоусым (то есть без бородки) это лицо мы ни разу не видели. Даже как-то странно представить его без бородки. Создается впечатление, что фотографий Кушакова авторы ни разу не видели, и о внешности Кушакова написали только на основании догадок.
Встал представительный мужчина с кайзеровскими усами:
— Газета «Гамбургер цайтунг». Русский коммерсант и полярный исследователь доктор Павел Кушаков распространил в Лондоне меморандум. Знакомы ли вы с этим документом, и что вы о нем думаете?
Ногин кивнул:
— Да, мы читали меморандум Павла Кушакова. Он ратует за широкое привлечение иностранного капитала к освоению Северного морского пути и разработке природных богатств русского Севера. Он требует объявления порто-франко [Порто-франко — «свободный порт», пользующийся правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров] в Дудинке, Усть-Порте, Обдорске, Усть-Цильме… — Ногин приподнялся со своего места. — Господа, на этот счет я могу сообщить вам слова Владимира Ильича Ленина о тактике современной буржуазии: «Они хотят сделать мешочничество интернациональным. Хотят мирное хозяйственное строительство превратить в мирное разложение Советской власти. Извините, господа империалисты, мы начеку!» Вот что сказал вождь российской революции, и я думаю, что комментарии тут излишни.
Ранее мы видели, что авторы напутали с отчеством Кушакова, напутали с его сферами деятельности и участием в подготовке экспедиций Русанова и Брусилова (есть у меня подозрение, они даже не знали, что Кушаков на самом деле ветеринар и микробиолог, а не предприниматель), нафантазировали с красивым седоусым лицом и высокой должностью в компании «Закупсбыт Лимитед». Как-то сам собой напрашивается вывод, что и с меморандумом об освоении Северного морского пути они тоже что-то напутали или просто нафантазировали.
По крайней мере, в интернете ни на русском, ни на английском языках не удалось найти никаких упоминаний о меморандуме Кушакова в частности или «Закупсбыта» в целом.
Наводит на эти мысли и то обстоятельство, что об этом меморандуме в своих мемуарах «Когда, как и кому я служил под большевиками» не вспоминает Б.А. Вилькицкий, хотя он поддерживал постоянные отношения с компанией «Закупсбыт», а Кушакова должен был знать с августа 1915 г., когда «Вайгач» и «Таймыр» стояли у Диксона (хотя упоминаний о личной встрече Вилькицкого и Кушакова нет). Вот, в частности, что пишет Борис Андреевич:
“За время своего пребывания в Англии, я поддерживал тесную связь с директорами «Закупсбыта» и подружился с ними. Они осведомляли меня о политической жизни в Сибири, о том, как протекает борьба кооператоров за сохранение самостоятельности, как организуются здоровые силы страны и как эти силы и большевики ищут опоры в стране.”
Как видим, никаких упоминаний о «меморандуме по освоению Северного морского пути», хотя было бы странно не вспомнить о нем, если бы таковой имел место быть. Кроме того, если бы у «Закупсбыта» была задача написать такой меморандум, они непременно пригласили бы Вилькицкого к участию в нем как безусловного эксперта.
Бросается в глаза и нехорошая ситуация и со словом «ступарь», которое братья Вайнеры так уверенно употребили в значении «галоша», которой Кушакова якобы били по лицу. Решив не углубляться в семантический анализ этой лексической единицы, авторы всецело положились на интуицию, которая их и подвела. Ступарь – это вовсе не некий предмет, которым ступают. На самом деле так назывался работник сукновальни, который производил валяние вытканного сукна в СТУПЕ. Смею предположить, братья услышали где-то фамилию Ступарь и не преминули провести сеанс народной этимологии. Но это так, лирическое отступление.
Так что, похоже, лондонского периода и лондонского меморандума не было. А что было? Перед нами начало одной научной статьи:
В посте ув. vaga_land увидел ставшую стандартной информацию: «С 1919 года в эмиграции. В 1920 году Кушаков находился в Лондоне, где им был написан какой-то документ, касающийся развития Северного морского пути. После 1920 года – темнота. Где жил, чем занимался, когда умер –неизвестно».
Я много раз встречал упоминание о неком лондонском меморандуме Кушакова, но поиски происхождения этой информации приводили только к детской книжке Аркадия и Георгия Вайнеров под названием «Карский рейд». Как водится, Кушаков в ней представлен без особой симпатии. Ниже приводятся практически все отрывки из книги, в которых он упоминается (по ходу чтения) с моими комментариями:
За длинным полированным столом собрались Степан Андреевич Востротин, Павел Никонович Кушаков, Константин Иванович Морозов и другие члены правления «Закупсбыта».
Павел Кушаков назван членом правления «Закупсбыта», но отчество его почему-то Никонович.
Степан Востротин (только не Андреевич, а Васильевич) – известный сибирский политик и общественный деятель, к «Закупсбыту» отношения не имел, в это время жил в эмиграции в Харбине.
Константин Иванович Морозов – действительно председатель «Закупсбыта».
Кушаков сказал задумчиво:
— Леонид Борисович, мы весьма наслышаны о вашем проекте доставить сибирский хлеб Северным морским путем. Хочу заметить, что я опытный коммерсант, старый судоводитель и полярник: участвовал в экспедиции Георгия Седова, снаряжал экспедиции Русанова и Брусилова. И потому с полной ответственностью заявляю: мне это представляется утопией. Подобный переход, я думаю, невозможен.
Насколько нам известно из мемуаров Кушакова и других участников седовской экспедиции, он ни разу не обмолвился, что являлся (опытным) коммерсантом и (старым) судоводителем. Также общеизвестно, что к экспедициям Русанова и Брусилова он никакого отношения не имел.
Кушаков сказал весьма сухо:
— Я уполномоченный распорядитель фирмы «Закупсбыт Лимитед», милостивый государь. С кем, простите, имею честь разговаривать?
Здесь Кушаков называет себя не просто членом правления, а уполномоченным распорядителем «Закупсбыта», при этом никаких упоминаний о нем в документах по «Закупсбыту» мы не встречаем. А информации в сети достаточно, и по руководству тоже.
Севрюков встал, неторопливо подошел к Кушакову, поставил ногу на стул, снял галошу и неуловимо-резким движением хрястнул по лицу коммерсанта своим мокрым, измызганным рубчатым резиновым ступарем.
И на красивом седоусом лице Кушакова сразу же присохла громадная кроваво-грязная печать боли и унижения.
Вряд ли кто-то назовет лицо Кушакова красивым. Лицо как лицо. И седоусым (то есть без бородки) это лицо мы ни разу не видели. Даже как-то странно представить его без бородки. Создается впечатление, что фотографий Кушакова авторы ни разу не видели, и о внешности Кушакова написали только на основании догадок.
Встал представительный мужчина с кайзеровскими усами:
— Газета «Гамбургер цайтунг». Русский коммерсант и полярный исследователь доктор Павел Кушаков распространил в Лондоне меморандум. Знакомы ли вы с этим документом, и что вы о нем думаете?
Ногин кивнул:
— Да, мы читали меморандум Павла Кушакова. Он ратует за широкое привлечение иностранного капитала к освоению Северного морского пути и разработке природных богатств русского Севера. Он требует объявления порто-франко [Порто-франко — «свободный порт», пользующийся правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров] в Дудинке, Усть-Порте, Обдорске, Усть-Цильме… — Ногин приподнялся со своего места. — Господа, на этот счет я могу сообщить вам слова Владимира Ильича Ленина о тактике современной буржуазии: «Они хотят сделать мешочничество интернациональным. Хотят мирное хозяйственное строительство превратить в мирное разложение Советской власти. Извините, господа империалисты, мы начеку!» Вот что сказал вождь российской революции, и я думаю, что комментарии тут излишни.
Ранее мы видели, что авторы напутали с отчеством Кушакова, напутали с его сферами деятельности и участием в подготовке экспедиций Русанова и Брусилова (есть у меня подозрение, они даже не знали, что Кушаков на самом деле ветеринар и микробиолог, а не предприниматель), нафантазировали с красивым седоусым лицом и высокой должностью в компании «Закупсбыт Лимитед». Как-то сам собой напрашивается вывод, что и с меморандумом об освоении Северного морского пути они тоже что-то напутали или просто нафантазировали.
По крайней мере, в интернете ни на русском, ни на английском языках не удалось найти никаких упоминаний о меморандуме Кушакова в частности или «Закупсбыта» в целом.
Наводит на эти мысли и то обстоятельство, что об этом меморандуме в своих мемуарах «Когда, как и кому я служил под большевиками» не вспоминает Б.А. Вилькицкий, хотя он поддерживал постоянные отношения с компанией «Закупсбыт», а Кушакова должен был знать с августа 1915 г., когда «Вайгач» и «Таймыр» стояли у Диксона (хотя упоминаний о личной встрече Вилькицкого и Кушакова нет). Вот, в частности, что пишет Борис Андреевич:
“За время своего пребывания в Англии, я поддерживал тесную связь с директорами «Закупсбыта» и подружился с ними. Они осведомляли меня о политической жизни в Сибири, о том, как протекает борьба кооператоров за сохранение самостоятельности, как организуются здоровые силы страны и как эти силы и большевики ищут опоры в стране.”
Как видим, никаких упоминаний о «меморандуме по освоению Северного морского пути», хотя было бы странно не вспомнить о нем, если бы таковой имел место быть. Кроме того, если бы у «Закупсбыта» была задача написать такой меморандум, они непременно пригласили бы Вилькицкого к участию в нем как безусловного эксперта.
Бросается в глаза и нехорошая ситуация и со словом «ступарь», которое братья Вайнеры так уверенно употребили в значении «галоша», которой Кушакова якобы били по лицу. Решив не углубляться в семантический анализ этой лексической единицы, авторы всецело положились на интуицию, которая их и подвела. Ступарь – это вовсе не некий предмет, которым ступают. На самом деле так назывался работник сукновальни, который производил валяние вытканного сукна в СТУПЕ. Смею предположить, братья услышали где-то фамилию Ступарь и не преминули провести сеанс народной этимологии. Но это так, лирическое отступление.
Так что, похоже, лондонского периода и лондонского меморандума не было. А что было? Перед нами начало одной научной статьи:
Как мы видим, статью написал человек по имени P. (Paul) Kouchakoff, во вступлении к ней читаем следующее:
Вступление. Первые опыты, которые легли в основу данной работы, датируются 1912-м и последующими годами. Они были проделаны в ходе арктических экспедиций, проводимых под патронажем правительства России и Академии наук в Петрограде. Автор принимал в них участие в качестве руководителя и врача. Все материалы, собранные в тот период, были утрачены в ходе политических событий, потрясших Россию.
Эта работа была возобновлена вначале в 1928 году во Франции, в лабораториях доктора Роншеза в Ницце, затем в Швейцарии с 1930 года в Монтрё и Лозанне, где исследования продолжились благодаря поддержке M Park J Hammar из Сент-Луиса, Миссури в специальном институте – Health Research Laboratory, но более всего в Институте клинической химии. Настоящая публикация – только резюме совокупности опытов, имеющих отношение к пищевому лейкоцитозу.
Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что Paul Kouchakoff – это Павел Кушаков, написанный на французский манер. Выходит, следы его не сильно пытались затеряться. Напротив, он занимался научной деятельностью в прямо-таки международном масштабе, широко публиковался под своим именем. Похоже, никто его просто не искал. Более того, в 1945 году Кушаков за свою работу по изучению пищевого лейкоцитоза выдвигался от университета Лозанны на Нобелевскую премию по медицине.
http://www.nobelprize.org/nomination/ar ... p?id=10324
И, возможно, он даже получил бы нобелевку, но случилась напасть – в тот же год на премию претендовала группа исследователей во главе с Александром Флемингом за открытие свойств пенициллина.
Против пенициллина, к тому времени уже спасшего множество жизней, тема пищевого лейкоцитоза, понятно, была бессильна.
Вступление. Первые опыты, которые легли в основу данной работы, датируются 1912-м и последующими годами. Они были проделаны в ходе арктических экспедиций, проводимых под патронажем правительства России и Академии наук в Петрограде. Автор принимал в них участие в качестве руководителя и врача. Все материалы, собранные в тот период, были утрачены в ходе политических событий, потрясших Россию.
Эта работа была возобновлена вначале в 1928 году во Франции, в лабораториях доктора Роншеза в Ницце, затем в Швейцарии с 1930 года в Монтрё и Лозанне, где исследования продолжились благодаря поддержке M Park J Hammar из Сент-Луиса, Миссури в специальном институте – Health Research Laboratory, но более всего в Институте клинической химии. Настоящая публикация – только резюме совокупности опытов, имеющих отношение к пищевому лейкоцитозу.
Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что Paul Kouchakoff – это Павел Кушаков, написанный на французский манер. Выходит, следы его не сильно пытались затеряться. Напротив, он занимался научной деятельностью в прямо-таки международном масштабе, широко публиковался под своим именем. Похоже, никто его просто не искал. Более того, в 1945 году Кушаков за свою работу по изучению пищевого лейкоцитоза выдвигался от университета Лозанны на Нобелевскую премию по медицине.
http://www.nobelprize.org/nomination/ar ... p?id=10324
И, возможно, он даже получил бы нобелевку, но случилась напасть – в тот же год на премию претендовала группа исследователей во главе с Александром Флемингом за открытие свойств пенициллина.
Против пенициллина, к тому времени уже спасшего множество жизней, тема пищевого лейкоцитоза, понятно, была бессильна.
Однако наш герой не стал впадать в уныние, и в 1946 году в издательстве Éditions Delachaux & Niestlé (Лоне, Швейцария) опубликовал книгу Nuit De Midi et Soleil De Minuit (Полуденная ночь и полуночное солнце), с (внимание!) собственными иллюстрациями, в которой он описал свои арктические приключения.
Вот рецензия на эту книгу, опубликованная в газете L’IMPARTIAL (Ла-Шо-де-Фон, Швейцария) 3 июля 1946 года:
С удовольствием и интересом читается книга доктора Кушакова, русского ученого и исследователя, эмигрировавшего в Швейцарию, которая стала ее второй родиной и убежищем, в которой он проводит свои выдающиеся исследования в области бактериологии. Из экспедиций в Арктику, продолжавшихся несколько лет, доктор Кушаков вынес захватывающие воспоминания о полярной жизни в непрерывно меняющихся и зачастую непредсказуемых условиях, где каждое достижение является результатом бескомпромиссной борьбы с разрушительными силами полярной природы, по своему масштабу несоразмерными человеку, вынужденному жить там.
А вот после этой книги следы действительно пропадают. Из университета Лозанны отвечают предельно лаконично: «Да, был такой; да, проводил эти исследования – а больше ничего не знаем». Похоже, открытие фан-клуба Кушакова в Лозанне в списке первоочередных задач мэрии/университета не стоит.
Надо понимать, что на момент опубликования книги воспоминаний Кушакову было уже 76 лет, и, хотя он все еще работал, пик его активности был давно позади. Куда-то переезжать, кроме, разве что, дома для престарелых, смысла особого не было. Вероятнее всего, свои дни он закончил в той же Лозанне, где и был похоронен. Остается вопрос – когда. Но теперь, по крайне мере, в его биографии годы жизни можно писать не «1870–?», а «1870 – после 1945».
Надо понимать, что на момент опубликования книги воспоминаний Кушакову было уже 76 лет, и, хотя он все еще работал, пик его активности был давно позади. Куда-то переезжать, кроме, разве что, дома для престарелых, смысла особого не было. Вероятнее всего, свои дни он закончил в той же Лозанне, где и был похоронен. Остается вопрос – когда. Но теперь, по крайне мере, в его биографии годы жизни можно писать не «1870–?», а «1870 – после 1945».
http://arh-al.livejournal.com/