газета "Дуэль"N 15 (514)
10 АПРЕЛЯ 2007 г. УНИКАЛЬНЫЙ ПОЛЕТ В АНТАРКТИДЕ 17 марта исполняется 25 лет с момента не имеющего аналогов в мире полета самолета на полярную станцию «Восток» в Антарктиде в особо тяжелых условиях. 14 марта 1982 г. в кабинете начальника станции «Молодежная», в то время главной советской станции в Антарктиде, находились руководитель авиационного отряда Кравченко и старший врач Маврицин. Со станции «Восток» пришла радиограмма - умирает инженер-радиоэлектронщик, от сильного приступа гипоксии горной болезни. По мнению врачей, больной мог прожить еще максимум несколько дней, судя по всему, добавилась еще пневмония, запасы кислорода на станции на исходе, барокамеры на «Востоке» тогда еще не было. Единственный выход в той ситуации вывести больного на береговую станцию самолетом.
- На «Востоке» сейчас - 67°С, посадка при такой температуре невозможна, - сказал Кравченко. - Техника не приспособлена для данных температур. Остывают головки цилиндров, стынет масло в трубопроводах, бензин кристаллизуется. Двигатели просто встанут.
- Ситуация критическая, - произнес врач. Уже два месяца человек на станции, период адаптации давно прошел, все шло нормально. Вдруг 10 марта началось резкое ухудшение, сейчас 14-е, и несмотря на все старания врачей никакого прогресса не наблюдается. Впереди целая зимовка и морозы посильнее, чем сейчас.
На «Востоке» даже похоронить человека негде. Кругом ледяная пустыня. Самая недоступная пустыня в мире, в которую до следующего лета добраться невозможно. Из-за морозов и высоты аэродром на «Востоке» закрывается в начале февраля и до декабря не работает. Всю зиму люди, живущие там, знают: что бы ни случилось - никто на помощь не придет.
Еще в кабинете начальника станции Кравченко понял, что на «Восток» точно придется лететь и ему самому надо осуществить данный полет. Наиболее подготовленный экипаж - Ил-14 под номером 41808.
Вечером 15 марта все были на аэродроме. Самолет к вылету готов, баллоны с кислородом и медикаменты погружены. Если самолету на станции не удастся сесть, их сбросят на парашюте. Весь вечер валил мокрый липкий снег, как в Ленинграде. Укатанная заранее взлетная полоса покрылась пятисантиметровым слоем. Запустили двигатели, самолет трясся, но с места не сдвинулся. Пригнали трактор, зацепили тросом самолет и стали утюжить полосу лыжами. Однако даже по наезженной полосе взлететь не удалось. Вылет отложили на следующий день.
На следующий день на «Востоке» теплее не стало, а вот в «Молодежной» подморозило, снег покрылся корочкой. Дали команду на взлет. На сей раз лыжи легко скользили. Самолет делал круг над аэродромом. Каждый раз, взлетая с «Молодежной» летчики проходят над погибшим самолетом. 2 января 1979 г. Ил-14 с бортовым номером 04193 разбился на взлете от порыва ветра. Тогда первый раз полярники сорвали с таким трудом выращенные ромашки и положили их на могилы экипажа.
От «Молодежной» до станции «Мирный» более 2 тысяч километров. Это если лететь по прямой. Вдоль берега еще длиннее, но зато больше ориентиров. Решили лететь напрямую через горный хребет. После взлета радисты «Мирного» приняли сообщение с борта: «Расчетное время посадки 15.00». В 15.05 самолет сел на полосу - таким точным был расчет штурмана и работа экипажа: 6 часов 22 минуты продолжался полет. Позади была самая легкая часть пути, впереди - полет «Мирный»-«Восток», около 1,5 тысяч километров.
На станцию пришла телеграмма синоптиков: к моменту прилета на «Восток» прогнозируется температура воздуха 65-67 градусов. В «Мирном» соорудили переносную барокамеру, которую планировали сбросить на парашюте, если сесть не удастся. Вылет назначили на следующее утро. 17 марта Ил-14 поднялся над обсерваторией «Мирный» и пошел, набирая высоту от берега океана вглубь Антарктиды. На борту, кроме экипажа, врач Леонид Маврицын и старший инженер авиаотряда Аркадий Колб. Колб подготавливал машину так, что за нее можно было поручиться, хотя на «Востоке» ни за какую технику точно поручиться нельзя. При столь низких температурах и высоте в 3488 метров любой двигатель нормально не работает. Колб летал даже тогда, когда необходимости не было. Он знал: летчики чувствуют себя уверенно, если на борту человек, ремонтировавший самолет своими руками.
Восемь человек летели над ледяной бесконечной пустыней, над которой в это время никто никогда не летал. Прошли траверз станции «Комсомольская». Летом на ней работают буровики, сейчас станция закрыта. Обычно самолет летит на «Восток» над колеей, оставленной санно-гусенечным поездом. Дорога идет зигзагами, зато это прекрасный ориентир. Сейчас летели напрямую. Труднее всего было штурману Игорю Игнатову. Если проскочить станцию, то, по правилам, дается всего 20 минут на поиски. Если не нашел за этот срок, надо возвращаться обратно в «Мирный», ибо нет гарантии, что найдешь «Восток», не потратив все горючее.
Наверное, на Земле нет более тяжелой дороги, чем на полярную станцию «Восток». Санно-гусенечный поезд идет по ней 40-50 дней. Двигается по ледяной пустыне, по твердым застругам.
На эти заструги Кравченко уже приходилось садиться. В феврале, когда в центральной Антарктиде уже осень, один из членов санно-гусенечного похода заболел. В Мирный передали: у больного паралич, нужна срочная эвакуация. Летчики передали походникам: попытайтесь сделать полосу - и вылетели.
Поезд долго не могли найти, хотя походники из ветоши и солярки жгли костры. Мела низовая метель. Поезд отыскали по тусклому всполоху костра. В снежной круговерти было не различить света фар. Костер мелькнул и исчез. Один заход на посадку - полосы не видно. Второй - мимо. Третий - опять ничего не разглядеть. Авиационные медики утверждают, что каждый заход на посадку в экстремальных условиях отнимает у летчика больше энергии, чем у бегуна марафонская дистанция. В данном полете сесть удалось только на десятый раз.
Как только лыжи коснулись снега, самолет затрясло, как будто садились на ухабы. Больного забрали и пошли на взлет. 7 км мчались по ухабам, пока, наконец, лыжи оторвались от снега. Только через 25 км самолет смог подняться метров на 20 над ледяной пустыней. Тогда Кравченко вздохнул с облегчением и взял курс на «Мирный». Потом все удивлялись, как удалось взлететь и почему не развалился самолет на этих снежных валунах.
Сейчас предстояла гораздо более сложная посадка и взлет. Впереди увидели черные точки. Скоро точки стали расти и превратились в буровые вышки, вот и станция. Впереди «Восток» с температурой ниже -60°С. Что такое «восточный» мороз для Ил-14, Кравченко понял еще 20 лет назад, тогда он увидел, как металл превращается в пергамент. Однажды на взлете их машина заюлила по полосе и потеряла управление. Экипаж почувствовал легкий толчок, на который не обратили внимания. Однако штурман, выглянув за борт, увидел, что срезало треть крыла. Крылом они задели оттяжку антенны. Застопорили моторы. Попробовали плоскогубцами загнуть торчащие куски металла, но он крошился как стекло. Никакой клей на таком морозе не пристает. Механик ровно подрезал ножовкой край крыла, и самолет пошел на взлет. Это был последний рейс на «Восток» в этом сезоне: не взлетят - придется там зимовать еще год. И они взлетели. Всю дорогу «шли бочком»- самолет заваливался на бок. В «Мирном» сделали новое крыло. Тогда на «Востоке» было всего около -50 градусов. Итак, впереди лежала полоса, на которую начальник авиаотряда столько раз садился, но никогда не садился в середине марта в такие морозы. Еще из «Молодежной» Кравченко отправил телеграмму начальнику «Востока»: просил пригладить полосу, в начале полосы сделать наледь. Перед вылетом из «Мирного» получил информацию - наледь сделали в сто метров, но это мало. Снег в это время на станции как наждак: по нему лыжи не скользят. Решили оплавить снег.
Все понимали: на «Востоке» делали все, что можно. Люди работали на полосе в километре от станции на таком морозе третьи сутки. Прямо на полосе в бочках грели воду и лили на снег: делали каток, по которому будут скользить лыжи самолета. Таскали воду, горючее, волокуши. Задыхались, обмораживались.
Ил-14 шел к полосе. Сесть в таких условиях можно, но никто не гарантирует, что лыжи не примерзнут, и удастся взлететь. Не удастся - значит, зимовка на «Востоке». Самолет прошел над полосой. У ее края стояли полярники около саней. На санях укутанный лежал больной. Парня привезли на полосу в надежде, что его удастся забрать. Еще заход. Все полярники, кроме одного, на полосе. Один метеоролог Парк остался на станции, чтобы держать связь с бортом.
Кравченко услышал в наушниках знакомый голос Парка, и у него как камень с плеч свалился, ибо знал - Парк дает точный прогноз.
- Какая у вас температура? - спросил Кравченко.
- Минус шестьдесят два.
- Рыхлость снега?
- Рыхлость на полосе 3-5 сантиметров. Мы иголку снежную сбили, но укатать, сколько ты просил, не сумели.
- Понял. Спасибо.
Кравченко сказал экипажу:
- Будем садиться, но без остановки. Откройте дверь. После посадки сбросьте весь груз на полосу.
Ил-14 снизился и плавно коснулся снежного покрова. Останавливаться нельзя, лыжи быстро примерзнут. Через 10 минут двигатели остынут и выйдут из строя. Доктор Маврицын почувствовал, что самолет сел и попытался подняться с кресла, помочь механикам сбросить груз, но Колб строго приказал:
- Ты, доктор, сиди. Ты здесь впервые, лучше не двигайся. Задохнешься.
Бортмеханик с инженером выкидывали мешки с лекарствами, кислородные баллоны, тюк с барокамерой. Полярники во главе с начальником станции Астаховым стояли у края полосы как вкопанные. Кравченко открыл боковую форточку. Ледяной воздух ворвался в кабину, но начальник авиаотряда не замечал мороза. Он кричал изо всех сил:
- Убирайте груз! Скорее убирайте все с полосы!
Его не слышали. Гул двигателей заглушал любой крик. Ему махали руками, приветствовали. Кравченко понимал: вот-вот самолет перестанет слушаться, его поведет по полосе, и тогда они наскочат лыжами на сброшенный груз и разобьются. Он просунулся в форточку и начал махать руками, показывая на мешки, но никто не догадывался, что делать.
И тогда бортрадист Юра Пустохин выпрыгнул на ходу из самолета и помчался к восточникам, забыв даже натянуть перчатки. Воздух ледяной. Мог обжечь легкие. Подбежал, уже задыхаясь, хрипя:
- Груз убирайте!
- Больного на борт! Быстро!
Двигатели не останавливали. Они и так замерзают, вот-вот заглохнут. Со своих мест пилоты не вставали. Кравченко высунулся в форточку и посмотрел за погрузкой. Он знал, снег под лыжами проседает. Лыжи могут примерзнуть. Носилки втащили, двери захлопнули. 90 секунд стоял самолет на «Востоке». Если бы погрузка немного затянулась, они не смогли бы взлететь. Прибавили оборотов. Ил-14 сумел сдвинуться вперед и начал разбегаться, но никак было не взлететь. Пилот тянул штурвал на себя, уговаривая про себя самолет:
- Ну, давай, мой хороший, ты же меня никогда не подводил.
Самолет дергался вверх, но не мог набрать высоты и уже после окончания взлетной полосы, словно набрав второе дыхание, оторвался от наста. Врач подошел к больному. Тот был в бессознательном состоянии, сердцебиение еле улавливалось. Доктор оттянул кислородную маску и услышал только хрипы. Состояние было хуже, чем предполагалось ранее. Самое сложное было еще не позади. Они сели, когда садиться было нельзя, взлетели, хотя могли разбить самолет на взлете. Теперь надо было подняться еще на большую высоту, чем та, на которой пациент был на станции. Доктор просил:
- Ребята, нельзя чуть пониже? Ему совсем плохо.
Ниже некуда, кругом высота купола больше 3,5 км. Самолет и так летит близко над снегом, а при таких температурах двигатели могут заглохнуть от переохлаждения. Когда подлетали к «Мирному», у больного появились первые признаки улучшения.
Когда прилетаешь с «Востока» на береговую станцию, наступает расслабление от избытка кислорода. Участники полета долго стояли у самолета. Дышали, отходили от высоты и напряжения, которое у них было девять часов, пока летели на станцию и обратно. Потом летчикам отдали целую кипу радиограмм, с антарктических станций всех стран шли поздравления.
Через несколько дней летчики садились на теплоход «Эстония» для отплытия домой. Врачам не пришлось помогать нести вещи пациенту, вывезенному с «Востока», он легко нес их сам. По моему мнению, данный полет является наивысшим достижением в истории отечественной полярной авиации. Надо учесть следующий факт. Ни один самолет в мире, кроме Ил-14 не мог осуществить подобную операцию. Данная машина начала выпускаться в 1950 г., но до сих пор не создано лучшего самолета для работы в полярных регионах. А в следующую экспедицию начальник авиаотряда опять отправился на белый континент - осваивать новые маршруты. 12 апреля 1982 г. на станции «Восток» сгорела дизельная электростанция и почти все горючее. Во время пожара погиб начальник электростанции. Запустили слабомощную аварийную электростанцию. Только через 276 дней после пожара пришел на «Восток» санно-гусенечный поезд. На фоне пожара и зимовки восточников в жутких условиях полет, совершенный 17 марта, отошел на задний план.
Автору статьи пришлось работать метеорологом на станции «Восток», когда российский авиаотряд в Антарктиде был ликвидирован из-за отсутствия средств. Полеты совершали американские самолеты со станции «Мак-Мердо». Мне как метеорологу приходилось давать данные о погоде для обеспечения полетов. Американцы садились на «Востоке» только при температурах теплее -40°С. При этом для них при помощи тягача накатывали 4-х километровую взлетно-посадочную полосу. При мне их последняя посадка была 4 февраля.
А.С. ЛАЗАРЕВ