Иван Кукушкин » 18 Март 2008 07:13
Интересное:
Владимир Стругацкий "Впереди-ледовая разведка".,Ленинград,Гидрометеоиздат,1984 г.
1943-й год. Самолет Ивана Ивановича Черевичного терпит аварию - вышел из строя мотор. Летчику все же удается дотянуть до берега Байдарацкой губы. Друг Черевичного - Георгий Константинович Орлов - решает лететь на помощь на своем "Дугласе". С этим экипажем работает ледовый разведчик Павел Гордиенко.
С Диксона взяли с собой сварщика и пассажира - один ответственный московский работник все никак не мог попасть в столицу, а тут как раз оказия, все же на запад.
Погрузились и пошли на взлет.
...Погода отличная, настроение тоже неплохое. Обрадуется Черевичный, что они так быстро ему на выручку прибыли.
Механик поставил на плитку чайник. Пассажир устроил свои чемоданы, забрался на бак с бензином и тут же уснул. Гордиенко уселся на свое привычное место позади командира и посматривает на Енисейский залив. Сотни часов разведок приучили к тому, что летишь ли со специальным заданием осмотреть трассу или самолет делает какой-то транспортный рейс, а льды все равно "фотографируешь". Даже если в этом необходимости и нет...
- Вот и вышли мы на Байдарацкую полынью, - сказал гидролог, когда белый цвет оборвался и впереди потянулось черное разводье.
- Да, скоро уже долетим, - Орлов взглянул на часы. - Сходи-ка, Паша, посмотри, как там чаек.
Но чай пить не пришлось.
Вдруг самолет затрясло так, будто он не по небу летит, а на скорости 200 километров в час катится по старой булыжной мостовой.
- Командир, левый мотор барахлит, - прокричал вбежавший механик над самым ухом Орлова.
Командир уже крепко держал штурвал, понимая, что вот-вот мотор заклинит и самолет потеряет управление. А до берега еще километров двадцать. Внизу - полынья. Единственный выход - попытаться дотянуть. Хотя дотянуть, кажется, невозможно. Мотор заглох, в кабине вдруг стало тише. Непривычен, а потому страшен в полете на двухмоторном самолете звук лишь одного работающего мотора: на оставшемся двигателе далеко не уйдешь.
Маленький белый самолетик на приборном щитке одним крылом все клонился и клонился вниз. "Дуглас" валился на левый бок. Орлов резко повернул штурвал вправо, и самолетик на щитке медленно, словно нехотя, поплыл вверх левым крылом и наконец снова стал горизонтально.
Хотя в кабине было намного тише, чем обычно, с этой тишиной еще не свыклись, и Орлов, словно боясь, что его не расслышат, крикнул:
- Все лишнее - за борт.
Откуда взялась такая сила - сейчас не скажешь. Тяжелые бочки с рыбой механик и гидролог кидали в открытую дверцу, словно весили они килограммов пять. Выкинули все - свои шубы, все личные вещи. Остались только в кожанках.
А самолет проваливался. Проваливался, словно падал в бездонную пропасть.
- Высота 1000 метров, - докладывал первый механик. - 800... 700... Высота 500 метров.
- Паша, когда же кончится эта чертова вода? - вздохнул Орлов.
- Скоро, командир, скоро берег.
- 80 метров, - отсчитывал механик. - 80 метров... Вроде уже не падаем.
- Смотри не сглазь.
Впереди белая полоса берега. На ней, чуть влево от их курса, маячила на снегу черная точка - "Дуглас" Черевичного, самолет, который ждал от них помощи.
Орлов еле дотянул. Он посадил машину у самого берега.
Черевичный бежал навстречу. Он давно видел, что они падают... Обнимались, целовались. Живы! Все живы!
Среди этого общего восторга к Гордиенко тихонько подошел московский товарищ. И тут только Павел про него вспомнил - в отличие от всех он был в шубе, в шапке - так и проспал весь полет на баке с горючим, проснулся, только когда сели, и теперь ничего не мог сообразить.
- Простите, товарищ, - сказал москвич, - вы не подскажете, куда переставили мои чемоданы?
- Как куда? На дно Карского моря.
Летчики осматривали моторы.
- Вот тебе и "Дуглас", - говорил Черевичный. - А помнишь, когда мы их получали, они нам казались верхом совершенства.
- Еще бы! - Орлов улыбался, хотя ситуация была скорее грустной. - Первые колесные самолеты на ледовой разведке. И скорость - двести верст.
Месяц просидели два экипажа на берегу Байдарацкой губы. Из двух поломанных машин собрали один "Дуглас" и на нем улетели. Этот самолет потом так и называли "одно из двух".
Такие "один из двух" должны еще где нибудь всплывать, в силу своей приметности...