АЛЕКСАНДРА НЕРОНЕНОБ ОДНОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ26 января 1937 года исполнился год со дня трагической гибели советского полярного летчика, старейшего работника военной авиации Карла Густавовича Неронен.
Мне хочется поделиться воспоминаниями о прекрасном пилоте, стойком большевике, скромном и простом человеке.
Цель моих воспоминаний — рассказать об одной замечательной жизни человека великой эпохи.
* * *
На берегу моря ослепительно белый в солнечных лучах, красивый город. Прямые чистые улицы. Аккуратно подстриженные газоны и деревца скверов. На перекрестках улиц, в центре площадей, у церквей и правительственных зданий спокойные своим сытым равнодушием полицейские. Это стражи порядка и чистоты „священных" основ столицы маленькой буржуазной Финляндии — Гельсинки.
Но порядок и чистота только в центральной, самой лучшей и богатой части города, где „изволит" проживать „господин буржуа". На окраинах нет ни прямых улиц, ни подстриженных газонов, ни строгой симметрии площадей. Там нет ничего такого, что бро-
[58]
сается в глаза в центре, за исключением разве... церквей и полицейских.
Там. на кривой улице предместья финской столицы, в маленьком убогом домишке,
в семье столяра Густава Неронен в 1893 году и родился его сын Карл.
С двенадцати лет Карлуша начинает зарабатывать свой кусок хлеба. Старше этого возраста было уже стыдно оставаться "на шее" родителей. Первым "предприятием", в эксплоатацию которого попал труд малолетнего Неронен, была булочная.
Всякий труд в старое время был тяжким и подневольным, но этот, в качестве "мальчика" в булочной, был особо тяжелым. Обыкновенно такого труда подростки не выдерживали, надрывались, и ранний туберкулез в скоротечной форме снимал с поля жизни свою жертву. Но молодой Неронен был от природы крепок, он выдержал.
В 1905 году четырнадцатилетний пролетарий попадает учеником в слесарную мастерскую и после упорных и долгих усилий, сопровождавшихся бранью и "колотушками", получает наконец то, что в наши дни называется первичной квалификацией слесаря. Но с этой квалификацией юноша Неронен приобретает еще "кое-что".
Напряженная и политически сложная обстановка первой русской революции. Карлуша читает газету, знакомится через товарищей с нелегальной литературой и наступившее вслед за революцией тяжкое время реакции встречает уже убежденным и пылким сторонником социал-демократической партии.
Настает 1910 год. Этот год рождает в мыслях молодого Неронен упорное, хотя еще тайное желание стать авиатором. В число кумиров встают первые авиаторы: бр. Райт, Блерио, Фарман, Попов, Ефимов, Уточкин.
Последующие годы, разделяющие обе русские революции, любознательный и способный Неронен проводит в учебе. Он много работает, еще больше занимается. Безошибочно угадывая великое будущее техники, он практически совершенствуется, постепенно осваивая одну за другой трудные профессии моториста, механика и шофера.
Иногда Карл Густавович рассказывал мне, как трудно жилось ему в это переходное время. Но ни бесправное положение, ни одиночество незаурядного человека не сломили его крепкой воли. Наоборот, все это воспитало в нем мужество и точность профессионала, приучило к упорному регулярному труду, а главное — укрепило его веру в революцию.
Так к началу 1917 года из белокурого и голубоглазого финского паренька Карлуши выковался мастер своего дела, сознательный пролетарий Карл Густавович Неронен.
Великую Октябрьскую революцию Каря Неронен встретил с большой радостью. Спокойная веселость и, природная жизнерадостность — прекрасные человеческие качества, которые всегда таились в сердце Карла Густавовича, — теперь получили свое применение в жизни. Тяжелые, тоскливые годы царского рабства окончились навсегда.
Революция застала К. Неронен в Финляндии. С первых же дней он принял в ней горячее и самое непосредственное участие. Организация власти финских советов, формирование первых красногвардейских отрядов, неустанная агитация среди финского пролетариата выдвинули его в ряды передовых и сознательных бойцов революции. Но, как известно, финская буржуазия, бессильная противостать диктатуре пролетариата, обратилась за помощью к германскому империализму. Наемные, до зубов вооруженные полки в союзе с буржуазией, фин-
[59]
ской белой гвардией, воцарили белый террор. И Карлу Неронен вместе с преданными революции товарищами пришлось бежать. Бежали при помощи русских коммунистов через Финский залив в Кронштадт, бежали на катерах и торговых судах.
Перед победившим российским пролетариатом стояли грандиозные задачи. За их успешное разрешение русские рабочие и крестьяне несли ответственность перед всем миром.
В 1918 году К. Г. Неронен вступает в петроградскую финскую авиационную организацию, которая направляет его в школу морских летчиков в Самару. Таким образом у него начинается служба в Рабоче-крестьянской Красной армии.
* * *
Служба в Красной армии началась У К. Г. Неронен в очень трудное время. Гражданская война надвигалась грозовой тучей, и приходнлось начинать учебу, буквально не выпуская винтовки из рук. Ведь доблесть и боевая слава красных курсантов того времени не сказка, а прекрасная героическая быль. Сегодня рабочие и крестьяне — курсанты занимались в школах, осваивая необходимую военную науку, а завтра занимали уже участок боевого фронта и наравне с остальными частями Красной армии давали сокрушительный отпор врагу. Послезавтра были опять в школах и продолжали курс.
Так учился Карл Неронен. Так за время учебы сражался он и на фронтах. На восточном (чехословацком) ставил он на реке Волге с пароходов заградительные мины, на северо-западном (юденичском) забрасывал белобандитов бомбами с самолетов.
Но мало было опыта и учебы, мало настойчивости и воли, — нужно было особое летное призвание, чтобы учиться в те годы владеть в воздухе старыми машинами. Вспоминая это время, Карл Густавович всегда говорил мне, добродушно улыбаясь:
— Мы летали тогда на "гробах", а не на самолетах. Учиться было не легко. Но советская власть требовала кадров. Надо было трудиться.
В этот период времени К. Неронен успешно заканчивает Самарскую авиационную школу и школу высшего пилотажа в Москве. Радостная мечта безрадостной юности становится жизнью.
Гражданская война победоносно закончилась. Началось мирное строительство. Был 1921 год. Карл Неронен служил в г. Архангельске в гидроразведывательном авиаотряде. В это время он получил из далекой Финляндии весточку. Она не была радостной, она опечалила молодого пилота. Вот что было написано в этом письме: "Отец ваш, Густав Неронен, умер, замученный белогвардейцами в концентрационном лагере".
До 1923 года К. Неронен служит в г. Архангельске. Суровый северный край покоряет его. Здесь находит свою родную стихию будущий полярный летчик.
Из Архангельска К. Неронен переводится в петроградский разведывательный авиаотряд и затем переходит в истребительный отряд. В это время зарождалась наша авиационная промышленность. Осваивалась новейшая техника.
Время службы в авиации с 1925 по 1928 год было для Карла Густавовича временем усовершенствования и превращения в пилота современности, на базе последних успехов мировой авиатехники. На место "дряхлых стариков" вставали машины самых новых и самых устойчивых конструкций. Упорно и настойчиво учился К. Неронен.
Мне вспоминается пример разумного бесстрашия, который показал Карл Густавович, скромно и просто, во время отрядного авиапраздника 10 августа 1927 года.
В числе пяти самолетов, взвившихся над аэродромом, была и машина Неронен за № 2. Самолеты, набрав высоту и отделившись друг от друга, приступили к показу фигур высшего пилотажа. Все как будто бы шло хорошо. Мертвые петли чередовались со "штопорами", "пикирование" с "бочками". Машина Карла Густавовича находилась в стороне, она не отставала от других в фигурах, и я, что вполне есте-
[60]
ственно, с сильно бьющимся сердцем следила за ней. Вдруг она, сделав крутой поворот, резко пошла на посадку.
Мы, жены советских летчиков, достаточно хорошо разбирались в оценке полетов. Потому я не без волнения заметила, что мотор самолета К. Неронен перестал работать. Конечно, я была не первая. Срочно готовилась двинуться к предполагаемому месту посадки "скорая помощь". Друзья, товарищи, знакомые тоже заволновались. Машина в это время, планируя, попрежнему шла на посадку в дальний участок аэродрома.
Проходили мгновенья, казавшиеся часами. "Скорая помощь" уже умчалась. Внимание всего аэродрома было обращено на машину мужа. Видно было, что она как будто бы приземлилась, потом сделала какой-то нелепый прыжок и застыла на месте, слегка накренившись. Медицинский персонал окружил самолет. Через несколько минут "скорая помощь" катила обратно. Видно было, что у самолета копошилась знакомая фигура. От сердца отлегло.
После уже Карл Густавович рассказал нам все. Оказалось следующее: испортился мотор, грозила катастрофа, надо было итти на посадку, но ветер относил машину в сторону. Мгновенно встала задача: спасать или себя, или машину. Так же мгновенно она была и решена: спасти то и другое. Опыт и хладнокровие пришли на помощь. Дело пошло на лад. Но уже приземляясь, Карл Густавович увидел перед собой широкую канаву. Ветер отнес машину слишком далеко. Машина должна была пострадать. Последняя попытка: Неронен хватается за рычаг. Вывезет... Не вывезет... Самолет тяжело прыгает через канаву. Все в порядке...
Этот, со стороны как будто бы ничего не представляющий, скромный эпизод доказал, что опыт и разумное бесстрашие имеют первое место в общем мастерстве наших летчиков.
В 1928 г. К. Неронен был перевезен в Оренбургскую школу летчиков, где он занял должность инструктора.
Неронен был опытным инструктором. Сколько отличных пилотов разлетелось из Оренбурга по Советскому Союзу, унося в себе часть выверенного мастерства, строгой ответственности за материальную часть и напряженной воли своего учителя. Сколько отсталых, уже отчисленных учеников, попав в опытные руки скромного, внимательного инструктора, терпеливо выращивались в незаурядных военных пилотов.
Инструкторская работа способствовала окончательному превращению К. Неронен в подлинного и разнообразного специалиста летного дела высокой квалификации.
За это время (в 1930 году) К. Неронен вступил в ряды коммунистической партии Ленина — Сталина. Но это было, так сказать, официальное оформление Карла Густавови-
ча, так как он давно уже был беспартийным большевиком, партбилет которого заменяли непреклонный революционный ум и преданное диктатуре пролетариата сердце.
В 1933 году, благодаря своим настойчивым просьбам, Карл Неронен переводится в гражданскую авиацию на ответственнейшую летную работу в суровую Арктику. Этот период занимает не менее важное и не менее почетное место в его жизни.
* * *
Богатства Севера нашей родины неисчислимы. Бездорожье затрудняет реализацию этих богатств и быстрейшее приобщение трудящихся Севера к социалистической культуре. Вот почему партия и правительство призвали нашу советскую авиацию изучать, искать новые пути сообщения на Севере.
Так писала правительственная газета.
— Изучать, искать новые пути...
Такова была задача, столь близкая сердцу Карла Густавовича. Так началась его работа в Арктике.
Первое время К. Неронен совершал на самолете "Н-25" регулярные рейсы по трассе Красноярск — Дудинка — остров Диксона на Карском море.
Неронен был на посту сложной, еще экспериментальной работы. Здесь нужно было преодолевать каждый метр воздушных пространств, ставить в них невидимые для глаз, но заметные для тонкой памяти вехи, приучать себя и машину бороться с препятствиями, иметь спокойное, мерное и выверенное, как мотор самолета, сердце.
День за днем, неделя за неделей хладнокровным напором и опытным вождением самолета изучались и побеждались десятки, сотни, тысячи километров дорог и тропинок великого воздушного Северного пути. Сквозь снежные бури и замораживающую стужу полярных дней Карлом Неронен было налетано 70 000 километров. Все глубже и глубже проникала советская полярная авиация, руководимая Главным управлением Севморпути, в непокорную Арктику, изучая и осваивая великий авиапуть.
В 1935 году по заданию партии и правительства Главным управлением Севморпути был организован большой опытный перелет: Москва — бухта Тикси. Перелет этот был начат из Москвы выдающимся полярным летчиком орденоносцем В. Л. Галышевым. В Иркутске к нему присоединился самолет Карла Неронен.
Общее протяжение пути Москва — бухта Тикси было 10500 километров. От Якутска до Тикси — 4600. Вот как описал этот перелет сам Неронен в правительственных газетах:
"3 марта авиазвено летчика Галышева вылетело из Якутска в бухту Тикси. До бухты нам нужно было пройти 4600 километров по пути, который в зимнее время до нас не прошел ни один самолет. Через час 20 минут после старта мы снизились
[61]
на озере возле угольных копей Сангар-хая. Задержка здесь до 4 марта по техническим причинам привела к потере пяти дней, в течение которых, не переставая, бушевала суровая пурга.
Только 9-го, когда наконец улеглась надоевшая пурга, нам удалось вылететь в Жиганск, сделав на прощанье круг над памятником советским героям — летчикам Кальвицу и Леонгарду, погибшим здесь 5 лет назад при попытке проложить зимний авиапуть в бухту Тикси. Вспомнились дружеские встречи с Кальвицем, безгранично любившим суровый Советский Север, вечно увлеченным борьбой с полярной стихией, прокладывающим новые пути для советских самолетов, не умеющих отступать перед трудностями.
Мы расстаемся с героями и ложимся в курс. В середине пути пересекаем полярный круг, проходящий у острова Аграфены. 11 марта мы пытались пробиться сквозь туман в Булун, но нас встречали неудачи. Только 14 марта мы снизились в Булуне и, наконец, 15-го в полдень мы взяли старт последнего возоушного "перегона", 45 минут лета через Хараулахский хребет — и мы входим в бухту Тикси. Снижаемся на лед залива Сого. Здесь на льду у самолетов была незабываемая встреча с зимовщиками, мужественно перенесшими жестокую полярную ночь.
Но мы спешим и в заливе Сого находимся только час. Вновь приближается неотвязная пурга. Надо вовремя вернуться. Торопливо сдаем почту, расстаемся со своим пассажиром, забираем в свою очередь корреспонденцию от зимовщиков на Большую землю — друзьям, товарищам, женам, матерям — и летим в Булун, 18 марта снова в Якутске, 22 старт полета в Иркутск.
Первый раз я летел по течению реки Лены от самых ее истоков до бухты Тикси. К тому же я летел на машине, которую начал осваивать только в этом перелете. Мне удачно удалось завершить маршрут прежде всего благодаря тому, что я летел, в в группе такого прекрасного летчика, старейшего работника на Лене, каким является Виктор Львович Галышев.
В прошлом году я работал на Енисейской линии, летая из Красноярска до Дудинки и до о. Диксона. Величественная красавица река Лена, могучая тайга, перспективы большой и напряженной работы по созданию новой линии из Якутска в Тикси заставили меня полюбить реку Лену, привыкнуть к ней. Здесь — за 62-й параллелью — непочатый край работы для полярной авиации. Я буду рад, если окажусь полезным, смогу по-большевистски выполнить поставленные задачи в налаживании регулярных самолетных рейсов из Якутска до Тикси".
Перелет был, таким образом, успешно завершен. Создана была новая авиалиния Якутск — бухта Тикси. Участники перелета пилоты тт. В. Л. Галышев и К. Г. Неронен и бортмеханики тт. А. П. и В. П. Демидовы получили благодарность от ЦИК и СНК Якутской АССР.
Все это далось не легко. Потребовалось очень много предварительного труда и опыта. От учебных полетов до инструктажа в авиашколе, от искалеченных старых "Фарманов" до новеньких, испытанных "туполевских" конструкций, от просторов южных степей и теплого Черного моря до морозного Заполярья и вечно скованного льдом Карского моря. Семьдесят тысяч километров воздушного пути соединили Самару, Москву, Ленинград, Оренбург, Севастополь, Красноярск, Якутск, остров Диксона и бухту Тикси. Это — профессиональный шестнадцатилетний летный стаж полярного пилота Карла Густавовича Неронен.
За это время страна социализма, под мудрым руководством любимого вождя народов товарища Сталина, превратилась в богатейшее и передовое в мире государство трудящихся.
* * *
Настал 1936 год. Один из лучших полярных летчиков К. Г. Неронен попрежнему служит в Главсевморпути, продолжая свою успешную и трудную работу в Советской Арктике. Но частью побежденная, суровая Арктика продолжала сопротивляться человеку. Она цеплялась за каждую его ошибку, за крохотную неполадку, за редкий, нелепый случай.
Ошибок и неполадок у Карла Неронен не было и не могло быть, но подвернулся именно редкий, нелепый случай.
26 января 1936 года на пути из Якутска в Иркутск, между местечками Грузновка и Устькутом самолет Карла Неронен "Н-6"
{МП-6 Н-30} неожиданно попал в полосу сплошной темноты. Потребовалась вынужденная посадка в условиях непроходимой тайги к ненастной погоды. Несмотря на невозможное, самолет приземлился, врезавшись передней своей частью в густой лес. Спасая пять человек пассажиров и груз, пилот Неронен должен был пожертвовать собой.
Так скромно и просто, так же, как жил, — умер этот самоотверженный человек.
— Полярную авиацию постигла большая потеря, — писала газета „Советская Якутия": — трагически погиб смелый полярный летчик К. Г. Неронен.
Будем же всегда вспоминать тернистый, полный трудностей воздушный путь этих замечательных людей — наших полярных летчиков, которые сумели привести нашу советскую авиацию к сегодняшним, потрясающим весь мир победам.