ПЕРВАЯ ЗВЕРОБОЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В ГОРЛО БЕЛОГО МОРЯ
М. К. Державин
1 февраля 1921 года из Архангельска в Белое море вышли на зверобойный промысел ледокольные суда «Сибиряков», «Седов» и «Русанов». Это была первая советская зверобойная экспедиция. О ней напоминают нам пожелтевшие от времени страницы газеты «Экономическая жизнь» за 1921 год.
Перелистывая комплект газеты, мы вспоминаем события более чем сорокалетней давности. Молодое Советское государство переживало тогда время разрухи и голода. Под рубрикой «Важнейшие события» печатались сообщения о помощи голодающим Поволжья. Металлисты Чехословакии призывали изготовлять для Советской России сельскохозяйственные орудия. Внутри страны трудящиеся напрягали все силы, чтобы быстрее восстановить хозяйство, разрушенное годами военной интервенции и гражданской войны. И вот 4 октября 1921 года под заголовком «Пример, действительно заслуживающий подражания», «Экономическая жизнь» сообщила. «Наличие блестящей победы на хозяйственном фронте мы имеем весной этого года на нашем Крайнем севере в Архангельске. Это организованная Беломорской областрыбой зверобойная экспедиция».
Зверобойная экспедиция 1921 года была снаряжена советскими организациями Архангельска. Голод и разруха сопровождались в ту пору эпидемией тифа среди населения. Сыпной тиф уносил тысячи жизней. А мыла — этого простого и остро необходимого средства для борьбы с эпидемией — не было. Из-за отсутствия технических жиров большинство мыловаренных заводов бездействовало. Использовать пищевые жиры для мыловарения было невозможно, ведь население городов и пролетарских центров месяцами не получало жиров для питания. Вот тогда в Архангельске вспомнили, что в дело может пойти жир морского зверя — тюленя, который в довоенное время добывался на севере в Белом море и на юге в Каспийском.
Долгое время оба эти моря были отрезаны от Советской России блокадой и интервенцией. Господствовавшие на севере в течение двух лет белогвардейские правительства Чайковского и Миллера совершенно не интересовались организацией зверобойного дела. Пользуясь этим, промышленники соседних иностранных государств развернули массовый хищнический промысел в наших внутренних территориальных водах, и прежде всего в Горле Белого моря.
С таким положением никак не могла мириться Советская власть. После освобождения севера от белогвардейцев в апреле 1920 года в Архангельске было создано Беломорско-Мурманское областное управление рыбных и звериных промыслов (Беломорская областрыба), входящее в систему Народного комиссариата продовольствия РСФСР. Управлению было дано задание — в кратчайший срок восстановить на всем севере добычу рыбы и морского зверя.
Надо напомнить, что до установления Советской власти на севере рыбная промышленность и промысел морского зверя носили кустарный характер. Рыбу ловил рыбак, а скупал ее по дешевке кулак, перепродавая втридорога. Ни рыболовных траулеров, ни специальных зверобойных судов на севере не было, и все же ежегодно зверобойный промысел давал в среднем от 40 до 50 тыс. пудов морского зверя. В условиях послевоенной разрухи и недостатка промыслового инвентаря добыть такое количество морского зверя не представлялось возможным. Нужно было искать другие пути, другие возможности. И такой путь был найден.
У причалов Архангельского порта в ту пору стояли в бездействии морские суда ледокольного типа «Сибиряков», «Седов» н «Русанов». Суда эти принадлежали Уп-
[74]
равлению беломорского морского транспорта — Белмортрану и предназначались для проводки морских судов из Архангельского порта по рано замерзающей Северной Двине до чистой воды Белого моря. Для промысла морского зверя в ледовых условиях Горла Белого моря они не были приспособлены. А ведь именно этот широкий пролив, соединяющий Белое море с Баренцевым и Ледовитым океаном, считался наиболее перспективным районом промысла тюленя на всем севере. Зимой к ледяным полям Горла приплывают сотни тысяч тюленей. Ежегодно в феврале здесь щенятся самки тюленя. Пользуясь скоплением зверя на ледяных полях, промышленники обычно брали в Горле богатую добычу.
Однако ледяные поля в Горле Белого моря находятся в постоянном движении. Во время приливов уровень воды резко поднимается, иногда на несколько метров. Ледяные поля ломает, появляются разводья, по которым могут передвигаться суда. Зато при отливах уровень воды падает, ледяные поля сжимаются и находящиеся между ними суда могут попасть в беду. Дующие зимой сильные северо-западные ветры также осложняют обстановку: они уплотняют ледяные поля, затрудняя передвижение судов. Вряд ли где-либо в другом месте есть более тяжелые условия плавания во льдах. Много больших и малых судов нашли могилу в этом ненасытном Горле.
Не удивительно, что на просьбу Областрыбы о предоставлении ей ледокольных судов для участия в зверобойном промысле Белмортран ответил отказом. Руководство Белмортрана не считало возможным подвергать риску принадлежавшие ему суда и их экипажи. Я был в ту пору председателем Беломорской областрыбы. Мне советовали не гнаться за журавлем в небе, отказаться от организации зверобойной экспедиции с участием больших ледокольных судов, а «взять синицу в руки» — заняться береговым промыслом тюленя, спокойным и верным делом.
Меня предупреждали, что я беру на себя слишком большую ответственность, добиваясь отправки ледокольных судов в Горло Белого моря. Опыта использования таких судов на промысле у нас нет, и возможны всякие неприятности. Бывалые судоводители говорили, что большие неповоротливые суда среди сжимающихся ледяных полей будут беспомощны. При этом ссылались на опыт норвежцев, которые для зверобойного промысла строят небольшие суда с двойной обшивкой и дубовыми обводами. При сильном сжатии такие суда выжимаются на лед.
Хотя советы были резонными, я отвечал:
— Да, опыта использования судов ледокольного типа на зверобойном промысле у нас нет. Но если эти суда не будут
посланы на промысел, опыта у нас никогда не будет. Может быть, в обычных нормальных условиях на такой риск не следовало бы идти. Но сейчас, когда, людям нужно мыло для борьбы с тифом, можно было рисковать.
Междуведомственный спор был передан в высшие инстанции. В конце концов Белмортрану предложили произвести ремонт судов и затем передать их Областрыбе для участия в зверобойном промысле. В течение ноября — декабря 1920 года, пока завершался ремонт, мы добывали уголь для судов, изыскивали продовольствие для зверобоев. Трудности были на каждом шагу. Так, например, заявка на продовольствие, своевременно посланная в Наркомпрод, была принята «к срочному исполнению», а продовольствие мы получили... лишь после возвращения судов с промысла.
В январе 1921 года, незадолго до отплытия на промысел, неожиданно возникло новое препятствие. Для отстрела тюленей требуются винтовки военного образца. Зверобой должен с первого выстрела убить тюленя — вожака стада, тогда остальные тюлени останутся на лежбище. Если вожак не убит и успеет соскользнуть в воду, все стадо последует за ним. Стрелять приходится с большого расстояния и только без промаха, обязательно в голову, так как тело тюленя хорошо защищено толстым слоем жира; пуля, не попавшая в голову, обычно не причиняет вреда и только распугает стадо. Вот почему зверобой-снайпер на промысле тюленя — это то же, что гарпунер на китобойном промысле.
Оставались считанные дни до выхода экспедиции в море, когда командование военного округа сообщило, что винтовки и патроны к ним могут быть выданы только с разрешения Реввоенсовета республики. Пришлось срочно выехать в Москву. С большим трудом добились разрешения на отпуск винтовок и патронов.
И вот 1 февраля 1921 года суда экспедиции вышли на промысел. Руководство экспедицией было возложено на помощника председателя Областрыбы Некрасова. Выбор оказался удачным — он успешно справился с заданием, хотя выполнял такие обязанности впервые в жизни.
Для участия в промысле были приглашены лучшие зверобои севера — члены Койденской государственной артели зверобоев, имевшие большой опыт тюленьего промысла. Потомственным зверобоям предстояло совершить свой первый трудовой подвиг на благо Советской родины.
Зверобойная экспедиция продолжалась около двух месяцев. Она прошла без каких-либо аварий и потерь и в конце марта благополучно вернулась в Архангельск. В трюмах судов лежала богатая добыча — многие тысячи пудов сала и шкур морского зверя. Кроме того, экспедицией были задержаны и доставлены в
[75]
Архангельск три норвежских зверобойных судна, незаконно промышлявших в наших территориальных водах — в центральной части Горла Белого моря.
Незадолго до этого Советское правительство установило морскую границу в Белом море по прямой линии между мысом Святой Нос на западном берегу и мысом Канин — на восточном. Решение это было опубликовано в газетах и доведено до сведения иностранных государств.
Однако норвежские промышленники не посчитались с этим постановлением. Они знали, что самолетов ни в Архангельске, ни в Мурманске в то время не было. Военно-сторожевых судов, способных нести охрану в ледовых условиях Горла Белого моря, тоже не было. И всего меньше они ожидали, что большевики смогут снарядить зверобойную экспедицию на ледокольных судах. Как потом говорили норвежские капитаны, они не верили своим глазам, когда на горизонте на фоне льдов внезапно появились силуэты советских ледоколов. Командам норвежских судов было разрешено выехать на родину. В мае народный суд вынес решение о конфискации 12 тыс. пудов морского зверя, обнаруженных в трюмах у норвежцев, как незаконно добытых в наших внутренних территориальных водах. Владельцы судов были оштрафованы на 10 тыс. рублей каждый в золотой валюте. Они опасались конфискации своих судов, на что мы имели право. Решение суда ими опротестовано не было.
Примечательны были итоги деятельности экспедиции. Всего она добыла 115 тыс. пудов морского зверя — почти в три раза больше, чем добывали в Беломорском районе в среднем за год перед гражданской войной. Стоимость добычи исчислялась в 486 тыс. рублей в золотой валюте. Расходы на организацию экспедиции составили 88 106 рублей 83 копейки.
Выдающийся успех экспедиции объяснялся тем, что впервые в истории зверобойного промысла в нем участвовали крупные морские суда ледокольного типа. Опыт их использования в специфических условиях Горла Белого моря показал, что связанный с этим риск не так уж велик, если судами управляют опытные судоводители. Самоотверженно трудились на промысле и койденские зверобои.
Народный комиссар продовольствия А. Д. Цюрупа ознакомил с результатами зверобойной экспедиции В. И. Ленина. Ведь экспедиция добыла значительное количество технического жира, в котором нуждалась страна, и задержала иностранных контрабандистов, до этого безнаказанно расхищавших наши богатства.
Как мне рассказывал А. Д. Цюрупа, Владимир Ильич горячо одобрил инициативу архангельских организаций и в особенности похвалил их за то, что они без существенной помощи центра одержали одну из первых побед на хозяйственном, фронте. Выражая эту мысль, «Экономическая жизнь» писала: «Надо сознаться, что одерживать блестящие победы на нашем главном фронте — на хозяйственном — мы еще не научились... Поэтому-то необходимо особо отмечать и оценивать случаи, когда нашим товарищам удается, даже при наличии сугубо большого количества неблагоприятных факторов, добиваться значительных успехов в порученном им деле».
В успехе зверобойной экспедиции В. И. Ленин усмотрел пример, заслуживающий подражания советских организаций, приступивших в тяжелых послевоенных условиях разрухи и голода к восстановлению промышленности. О результатах экспедиции и людях, совершивших этот трудовой подвиг, Владимир Ильич предложил сообщить в печати. Это ленинское указание и выполнила «Экономическая жизнь». «Ближайшие виновники и творцы этого блестящего дела, — писала газета, — должны быть здесь названы как подлинные герои инициаторской смелости и организационного труда».
Вспоминается один эпизод, связанный с этой зверобойной экспедицией. Помимо сала и шкур зверя суда доставили в Архангельск свыше 5 тыс. пудов тюленьего мяса. Мясо тюленя высококалорийно поскольку тюлень питается рыбой. Однако люди не употребляют в пищу мясо тюленя из-за присущего ему неприятного запаха ворвани. Страна наша в то время голодала, но у нас не было опыта использования тюленьего мяса в пищу. По этой причине, а главное, конечно, из-за отсутствия на судах холодильных емкостей и оборудования, свыше 100 тыс. пудов мяса было оставлено во льдах. Доставленное в Архангельск тюленье мясо мы частично использовали для изготовления колбасы, содержащей примерно 50 процентов тюленьего мяса. Для придания колбасе более приятного вкуса в фарш добавлялись специи, кроме того, она подвергалась легкому копчению.
А. Д. Цюрупа, отправляясь в Кремль для доклада о зверобойной экспедиции, захватил с собой образцы тюленьей колбасы. После доклада он предложил Владимиру Ильичу попробовать наше изделие. Владимир Ильич нашел колбасу вполне удовлетворительной. Узнав о том, что экспедиция оставила во льдах Белого моря большое количество тюленьего мяса, Владимир Ильич не мог не выразить своего сожаления.
В следующем году зверобойная экспедиция в Горле Белого моря была повторена. Теперь уже Белмортран не только не чинил препятствий, но сам принимал активное участие. Затем экспедиции стали повторяться ежегодно. Спустя несколько лет на зимних промыслах широкое применение получила авиаразведка и другие новшества.
[76]