1928:Рейс л/п «Г.Седов» на поиски дирижабля «Италия»

[fisch1]

Июль 1928
Советская экспедиция в район Земли Франца-Иосифа на поиски экипажа дирижабля «Италия» на ледокольном пароходе «Г.Седов» (капитан В. И. Воронин).

Хронологические таблицы из "Истории открытия и освоения СМП" М.И. Белова.
Том III. 1918—1932 гг.
......................................................................................................................

В. Воронин - Я становлюсь капитаном// Поход «Челюскина» .М.: изд. «Правды», 1934.

Как я уже сказал, с 1926 года я принял командование ледокольным пароходом "Георгий Седов". Летом 1928 года "Седов", по приказу комитета по спасению дирижабля "Италия", принял участие в поисках экспедиции Нобиле. "Седову" было дано задание обследовать западную часть Земли Франца-Иосифа. Этот поисковый рейс продолжался два месяца - с июля по август 1928 года. Рейс "Седова" в отличие от плаваний "Красина" и "Малыгина" не получил тогда широкой известности, но для меня как для мореплавателя это было одно из интереснейших плаваний.
Пройдя до западного берега Новой Земли и войдя в лед, "Седов" стал пробиваться к Шпицбергену. С большим упорством приходилось нам форсировать почти непроходимый многолетний полярный лед. Мы пробились к Земле Франца-Иосифа, но нигде следов дирижабля не обнаружили. Здесь мы занялись охотой на белых медведей и поймали свыше 20 живых медвежат, которых Госторг продал затем в Гамбург знаменитому Гагенбеку. Медвежата вели себя довольно смирно и в конце концов даже свыклись с судовой обстановкой и дружили со мной.Дойдя до острова Карла, "Седов" повернул на восток. Тяжелые льды и туманы преграждали нам путь к другому острову - Земле Александры. Я надеялся найти здесь площадку для взлета самолета. Самолет летчика Михеева, находившийся на борту "Седова", был снабжен не поплавками, а лыжами, и именно это обстоятельство заставляло нас делать вылазки на острова в поисках площадки для взлета.
Упорно атакуя перемычки между ледяными полями, "Седов" после ряда приключений добрался все-таки до Земли Александры. Здесь, в заливе Вайпрехта, я высадился с людьми. Двумя партиями отправились мы на остров. Одна партия поднялась на ближний мыс Лофлей и осмотрела бухту Норденшельда, другая, в которую входили я и летчики, прошла ледяным припаем к берегу и поднялась на сползающий в море грандиозный ледник, обрывавшийся в море с высоты более чем сто метров. С трудом мы нашли большую трещину, по уступам которой с помощью багров и веревок, как это делают альпинисты, поднялись на плато ледника, заливавшего собой, как и всюду на этих островах, всю поверхность острова. Проваливаясь в широкие и глубокие трещины, скрытые толстым слоем снега, мы каким-то чудом задерживались веревкой, к которой все были привязаны.
Склон к мысу Лофлей был пологим и не представлял трудностей для спуска. И как мы были здесь вознаграждены природой! Перед нами раскрылась величественная картина полярных просторов; стояла какая-то особенная тишина, которая поражает всякого, кто хоть раз побывал в арктических странах.
Мы сидели на земле. Смотрели вдаль. Казалось, что мы видим весь земной шар - так было чисто в воздухе - и что на земном шаре никого нет. Жизнь как бы началась снова. Все старое погибло. Только мы сидим здесь одни, уцелев от старой земли...
Площадки для аэродрома мы не нашли здесь.
"Седов" повернул затем в пролив Кембридж, и мы пошли путем, которым до нас никогда еще не плавали корабли. Мы шли медленно, каждую минуту делая промеры глубины. Близ острова Принца Георга, у мыса Иогансена, я снова высадился с тремя партиями на берег. На этот раз шли на лыжах. Мы взобрались на плато ледника, который казался вполне подходящим для взлета самолета. Лишь в самую последнюю минуту я обнаружил спрятанную под снегом трещину, пересекавшую выбранный нами аэродром.
Во время этого рейса "Седов" прошел три тысячи миль в тяжелых льдах. Разыскивая Нобиле, я встретился с норвежским судном "Хобби", также участвовавшим в поисках. На "Хобби" находились знаменитый Риссер Ларсен - участник экспедиции Амундсена к полюсу - и американка мисс Бойд. Это была довольно интересная встреча. Известный всему миру Ларсен командовал небольшой шхуной, нанятой сумасбродной американкой-миллионершей, которая хотела рассеять свою скуку в экзотическом полярном путешествии. Позже, через год, на мысе Флора в мраморном памятнике, сооруженном в честь погибших исследователей Арктики, среди полуистлевших полярных реликвий - писем терпевших бедствия исследователей - мы нашли новенькую визитную карточку этой мисс Бойд.
"Хобби" ровно через год был куплен Советским союзом и плавал под советским флагом под названием "Белуха".
Из Британского канала, разделяющего Землю Франца-Иосифа на две части, "Седов" прошел к югу и через Карское море и Карские Ворота возвратился в Архангельск.

[fisch1]

В марте 1939 года в Архангельске открылась художественная выставка. На ней были представлены работы архангельских художников В.Г. Постникова, Н.А. Фурсея, В.П. Преображенского, Г. В. Кононова, М.Ф. Мошкова, Н. Гужова, С.Г. Писахова.

На этой выставке Степан Григорьевич Писахов показал свою новую работу «Ледопароход «Седов» у Земли Франца-Иосифа». Картину художник посвятил десятилетию со времени первого похода ледокола. Именно 10, даже почти 11 лет назад началась история написания этой картины, когда ледокольный пароход «Георгий Седов» совершил свой очередной рейс из порта Архангельска, который начался как разведывательный и промысловый, а продолжился как спасательный и исследовательский.
Предыстория
Первые десятилетия XX века - время активного освоения Арктики. Арктика стала доступна и исследовательские экспедиции снаряжаются правительствами многих государств. 23 мая 1928 года итальянский дирижабль под командованием генерала Умберто Нобиле вылетел к Северному полюсу. Успешно достигнув конечной точки полета, на обратном пути из-за осадков и сильного ветра оболочка дирижабля оледеневает, он теряет управление и падает, врезавшись в торос. Большая часть полярников оказывается на дрейфующей льдине, где они и разбивают лагерь в ожидании помощи. Часть аэронавтов (так называемая «группа Алессандрини», по имени механика) оказалась унесенной неуправляемой оболочкой дирижабля в неизвестном направлении.
После того, как сигнал бедствия был услышан, началась крупномасштабная международная спасательная операция, в ходе которой в Арктику было отправлено в общей сложности 18 судов и 21 самолет. Однако, снять аэронавтов со льдины удалось только ледоколу "Красин". Это произошло 12 июля 1928 года. Оставалась задача поиска и спасения "группы Алессандрини", местонахождение которой оставалось неясным.

26 июня ледокольный пароход «Георгий Седов» вышел из архангельского порта. Первоначальной его задачей был промысел морского зверя и исследование путей его миграции. Только 1 августа ледокол «Седов» получает официальное задание по поиску итальянцев. Промысловая охота была немедленно прекращена, «Георгий Седов» взял курс на север и стал форсировать тяжелые льды с западной стороны архипелага Земли Франца-Иосифа, где ему удалось продвинуться до 81-го градуса северной широты.
В ходе этого рейса команда ледокола "Георгий Седов" обследовала западный участок архипелага Земли Франца-Иосифа, во время одной из высадок на Земле Александры поставила гурий, на котором Писахов нарисовал герб СССР, написал "Г. Седов" и дату. Обследовать этот район с воздуха они не смогли, так как у самолета, находившегося на борту, не было поплавков для взлета с воды, а состояние снежных полей не подходило для использования лыж.
Так, ни поиски «Георгия Седова», ни второй поход ледокола «Красин», ни работы иностранных судов не дали результатов. «Группа Алессандрини» пропала бесследно и стала одной из загадок Арктики.

А Степан Григорьевич Писахов привез из этого рейса любопытнейшие дневниковые очерки, множество этюдов (в частности, этюд для работы «Ледокол Седов у Земли Франца-Иосифа", который он затем и повторил на более чем 50-ти новоземельских камнях для всех участников рейса) и многолетнюю дружбу с капитаном Ворониным, командой, полярниками.
Камни-этюды с изображением знаменитого ледокольного парохода сохранились по сей день в частных коллекциях потомков участников экспедиции 1928 года. Некоторые из них переданы в Архангельский краеведческий музей, два хранятся в Морском, несколько есть в музеях области. А вот саму работу «Ледопароход «Седов» у Земли Франца-Иосифа» найти так и не удалось, так же как и этюд, написанный там, посреди Северного Ледовитого океана на одном из островов Земли Франца-Иосифа.

http://arhmuseum.ru

[fisch1]

ПИСАХОВ С.Г. НА ЗЕМЛЮ ФРАНЦА-ИОСИФА

Ледокол "Седов" шел навстречу волнам. Волны, разбиваясь, рассыпались мелкими брызгами, и над баком подымалась радуга, бежала до мостика. Снова волна -- и новая радуга.
Так нас встретил Океан. Помню, как отошли от берега,-капитан сказал, что не надо запирать каюту. В море за весь длинный путь -- от Архангельска до Александ-ровска, оттуда мимо Новой Земли к Земле Франца-Иосифа и обратно через Карское море -- каюты не запирались.
Из Архангельска отходили в ясную погоду, но только отошли -- туман и дождь мелкий как с привязи сорвался.
-- Пройдет скоро, погода временная -- Федосья-рыскунья'. Отшумит -- и тихо будет,-- пояснили мне.
Отшумела Федосья-рыскунья, тихо стало, но хотелось скорее ко льдам.
В Александровске -- этом почти брошенном и как будто вымирающем городе -- брали уголь. А из города не только жители ушли в Мурманск, но и дома увозят -- местами остались только каменные фундаменты от домов. Достопримечательностью города за Полярным кругом был
' II июня (29 мая) -- день имеви Федосьи. В это яесеяввв я* Севере время часто дует (рыщет) холодный, резкий, перемеячивый ветер. мороженщик. Он стоял около кооператива, или около Народного дома. Весь город (около ста человек) приходил-"освежиться" мороженым.
Наконец отошли от Александровска. Пароход вымылся после погрузки угля. Теперь мы идем ко льдам! Чайки долго летели с нами.
9 июля. Идем льдом. Лед серый -- может быть, усыпан береговым песком,-- а местами белый, сверкающий. Источенный водой лед очень причудливых форм.
Ледокол медленно раздвигает лед, колет, давит своей тяжестью. Лед оседает, раскалывается длинными трещинами и раздвигается, унося с собой краску с ледокола,-- будто красные раны на льдинах.
Ледокол полным ходом двинулся на толстый пласт льда, смял, расколол и остановился -- подводная часть не пустила дальше. Короткие команды: -- Лево на борт! -- Задний ход! -- Полный вперед!
Прошли. Вывернулся ярко-зеленый край льдины, а в воде в глубине льдина темно-зеленая. Из сплошного льда вышли.
На воде появляются тюленьи морды, утки проносятся мимо. А Михаиле в бочке высматривает зверя.
Промышленники надели малицы. Туман. Мелкий лед кажется неподвижным. Тихо. Постукивает паровое отопление в трубах.
А в тумане, во льдах своя жизнь идет: то льдина прошуршит или слегка прозвенит рассыпаясь, то птица прокричит, и еще какие-то звуки.
II июля. Сегодня солнечно. Снег блестит, и кажется, что светится. Показалась льдина -- поле. Подошли, а она дырявая и для подъема самолета мала.
13 июля. Кругом лед почти сплошной. Под солнышком сверкают маленькие озерки воды, как дорога для "Седова". Показалось большое пространство воды. Блестит. А по краю мираж строится.
Радио принесло весть о спасении двух спутников Нобиле. Радиограмма висит около камбуза. Известие всех всколыхнуло. Много разговоров. За вечерним чаем, вернее полночным, долго и возбужденно обсуждали новость.
Чувствовалось, что все горды тем, что русские спасли.
14 июля. Девять часов утра. Туман остался на горизонте, тяжелый, темный и освещенный, очень похожий на береговые горы и по виду и по очертаниям.
17 июля. Медведь. Лед почти сплошной задерживает пароход, а медведь пустился бегом, и ветер к нему -- пугает. Ранили. На льду полоска крови. Долго бежит медведь, уже думалось -- уйдет, но полынья большая. Плывет медведь куда тише, чем бежит. Вчера взяли двух медведей.
Лед полярный чистый, белый с синевой и с зелеными озерками. Празднично красиво полярное лето! Идем от севера Новой Земли к Шпицбергену. Без промысла все скучают.
Два медведя идут навстречу друг другу, громко "переговариваются", .и оба идут к пароходу.
18 июля. Радио теряет связь. Архангельск и Мурманск далеко, Югорский тоже, Матшар' -- горы мешают и слабая слышимость "Малыгина". И странно, стало хорошо. Освободились! Один среди бесконечных льдов.
А радио так сближает, что кажется, вот тут за туманом, совсем рядом, и архангельский шум газетный, и вся мелочь сутолоки житейской... В давние поездки ко льдам на "Фоке" в Карском море Маточкин Шар.(с промысловым рейсом), в экспедициях по установке радиосвязи бродили без радио. Месяца по три без вестей. Чувствовалась дальность расстояния, и это давало полноту.
Теперь же и среди льдов мы крепко связаны с внешним миром. Это слишком много внимания отнимает.
Сейчас радио почти молчит. И больше внимания льдам и медведям, желтеющим на льдах, белым полярным чайкам, быстро снижающимся над водой, и неосторожной рыбешке, блеснувшей на солнце.
20 июля. Цвет льда изменился: уже вместо холодно-зеленого (ближе к синему) стал изжелта-зеленый (почти цвета травы). Встречаются айсберги -- громадные темные кучи льда, запорошенные землей.
2 август а. У Земли Франца-Иосифа. 80°30' северной широты.
Полночь. Солнце, как и подобает ему, стоит высоко. Туман пробегает легкими полосами, а на тумане радуги, но не такие, как всегда,-- радуги белые, цветистость чуть улавливается. Одна, две, три... Лед торчками. Напоминает мусульманское кладбище или остатки каких-то городов.
Хочется еще выше. Хочется ступить на Землю Франца-Иосифа. Водрузить наш флаг!
Вспоминается, что в Архангельске уже темнеет. Сегодня маяки зажглись. А мы в солнечных ночах. Лето, солнце, а туман, оседая на снастях, замерзает. А на днях градусник на солнце за ветром показал 32° Цельсия.
3 августа. Озерко на льдине казалось маленьким, а воды пресной взяли около 100 тонн. Качать воду все высыпали. Льдину утоптали в серое месиво. Зеленое, чуть синеющее озерко почти не убыло.
4 августа. Встретили на льдине черную гору. Думалось -- не остатки ли дирижабля "Италия"? "Седов" с ходу налетел и остановился. Гора черная, похожая на каменный уголь. Капитан дошел до озерка, среди которого стояла гора. Она заметно колебалась от сотрясений льдины. Взять образец не удалось.
5 августа. Подошли к земле Александры. Шли свободной водой. Встречались лишь изредка льды, да айсберги медленно проходили мимо.
По распоряжению из Архангельска вернулись искать итальянцев. Идем самым тихим ходом. Якорь спущен на 30 сажен. Промеров здесь не было, и осторожность не лишняя. Подошли к прибрежному льду. "Седов" с ходу врезался в лед и остановился. Земля покрыта ледником, и лишь береговые скалы видны темными пятнами на розовеющем льду. Я остался на пароходе, чтобы написать этюд, но когда на берегу появились темные фигурки добравшихся до земли промышленников, я забыл все свои планы и с приятелем своим Василием Платоновичем (промышленник) спустился на лед и -- к берегу. Лед розовеет, вода тихая, бледно-зеленоватая, кажется, такую можно только придумать. Кругом такое богатство красок, такая сокровищница, что я засмотрелся и оступился в воду. Кое-как переобулся и с мокрыми ногами пошел вперед -- земля-то уже близко. Приятель пошел впереди и в трудных местах просто переносил меня. Слегка смущаясь, брал в охапку и ловким, точным прыжком перекидывался через воду.
Дошли до глетчера. Край ровным обрывом, лед откололся и осел. Промышленники с помощью багров ловко забираются на глетчер. Сначала мой этюдник попал на глетчер, потом Василий Платонович поднял меня, а вверху подхватили. Шумят ручейки,-много их и разноголосые. А с края глетчера струйками водопадов блестят трещины -- иногда глубокие. Но тут нет широких, и идти легко. Обрывки водорослей по глетчеру делают узор.
Дошли до земли. Мыс Людлоф. Наконец-то я на Земле Франца-Иосифа! Много лет мечтал. В 1914 году в поисковой экспедиции за Седовым я надеялся быть здесь, но...
Промышленники уже сложили из камней гурий (оппз^ навательный знак). Я красной краской написал на боль", щом камне Серп и Молот, СССР, а ниже на другом "" "л/п "Седов" -5/У111-1928 г.". А с другой стороны -- имена бывших на бер.егу.
Мокрые ноги не позволяли остаться писать этюды. Набрали цветов: бледно-желтые маки. Приятелям я сказал, чтобы взяли по два камня плоских. Сообразили, в чем дело, и взяли не только по два. Обратно дорога короче. Спуск с глетчера был прост, я просто скатился на подставленную спину капитана. На пароходе переоделся -- и снова на лед. Написал этюд -- "Седов" у Земли Франца-Иосифа" и потом на камнях более 50 раз повторил. Писать было легко -- ведь все приятели!
Солнце поднялось, и спины ледников засветились, будто свет идет из толщи льда.
В салоне на тарелке цветы, взятые с корнями и с землей. 6 августа. Море тихое, как вчера, и так же легко зеленеет с синими полосами. В поисках итальянцев зашли в пролив между островами. Остановились у ледяного поля, занесли якорь. Птицы кружатся, бороздят воду. Ледники как спины спящих чудищ.
Светло, ветра и в помине нет. Остановились на ночь. Течением в пролив двинуло айсберги, появился туман.
Успели выскочить! Почти у самого берега узким проходом между глетчерами и берегом проскочили. На пароходе мало кто заметил, какой опасности мы подвергались. И много раз капитан выводил ледокол из ловушек, подстроенных льдами, туманом, ветром. Не заметили -- спали крепко. Прогулка по земле для всех была праздником, и теперь спят.
Ушли от айсбергов. В тумане проплывают редкие льдины. 8 августа. Радио из Матшара. Радист беспокоится, спрашивает, куда, в какую дыру опять забрались, что такая плохая слышимость. Весь день идем в тумане.
9 августа. Пробиваемся во льду. Сегодня взяли II медведей, четырех живыми. Не понимают медведи опасности или уж очень уверены в своей силе. Один, идя к пароходу, катался, чтобы показать свои мирные намерения. А медвежата на палубе едят охотно компот, хлеб.
10 августа. Разбудил голос 2-го штурмана -- докладывает капитану: -- Лед нажимает, может затереть!
Через час идем по свободной воде. Мы проходим в местах предполагаемого нахождения итальянцев. Но у нашего самолета колеса, лыжи, но не поплавни. А подняться можно только с воды. Ледяные поля все в проталинах.
В вечере уже предосеннее. Облака тяжелеют. Небо на горизонте окрасилось желтой полосой.
13 августа. Третий день стоим в тумане. Льдина заметно разъедается водой. И заметно на льдине, что стоим около трех суток -- банки, бумага, мусор.
В кают-компании разговоры на тему -- Архангельск, Я же думаю, как бы еще выше побывать на берегу.
Туман ушел. Двинулись. Подошли близко к острову Виктория. Остров выгнул ровную блестящую спину глетчера. Края старого облома с пятнами свежего снега. Большой медведь важной медленной поступью пришел почти к самому пароходу.
Осторожный обычно капитан так увлекся желанием оказать помощь погибающим итальянцам и так усердно всматривался в берег, давал свистки, что мы попали в лабиринт неподвижных айсбергов. Смерили глубину -- три с половиной сажени. Айсберги на мели. Капитан дал сигнал в машину и в трубку тихо сказал: -Нажми, старина!
Механик вышел на палубу, огляделся, сдвинул шапку на затылок, свистнул и ушел в машину. Выбрались благополучно. Опять почти никто не заметил.
Убили зайца пудов на тридцать. На краю тонкой льдины лежит. Много народу пустить опасно. Двое, как акробаты, скатились с лестницы. На льдине каждое движение рассчитано, точно и грациозно. Багор пробует льдину Легкий прыжок. Льдинка покачнулась, но промышленник уже на другой, третьей, пока льдинка собралась перевернуться. Сняли шкуру, взяли и тушу для обитателей "медвежьего дома".
Ночь, небо затянуто не темным, а многокрасочным пологом, на горизонте -- ярко-красочным. Кажется, не одно, а три солнца светят из-за облаков. Яркий предзакатный свет собрался в трех местах. А на другой половине неба бахромчатые занавеси шоколадного цвета на синеватом, слегка мутном фоне.
14 августа. Туман несется полосами -- то редкий и посветлеет, то сдвинется почти к самому пароходу, и мы затериваемся в океане.
16 августа. Туман. На большой льдине озерки пресной воды. Снова берем запас.
20 август а. К пароходу из тумана выплыла медведица с медвежонком. Медвежонка взяли живым.
Из тумана появляются и исчезают, проходя мимо, льдины причудливых форм -- очень похоже на карнавал...
Оборачиваюсь. Рядом старик промышленник тоже наблюдает за льдами. А карнавал льдов все идет и идет. Между льдинами появляются нерпы, зайцы...
Вечером по радио слушаем чей-то доклад о походе "Малыгина". Начало пропустили. Участник похода "старался": говорил, что они были "накануне прикосновения к неприкосновенным припасам", что "льда кругом больше, чем у них провизии и угля". И трогательно рассказывал, как встретили первые льды,-- они "ласкались, как ласковые собаки". Радио дало нам веселый вечер.
21 августа. Получено распоряжение обследовать восточную сторону Земли Франца-Иосифа. Туман разнесло. Океан тяжелый, темно-стальной с белыми гребнями. Редкий снег.
22 августа. Мокрый снег хлопьями облепил пароход. Стоим у льдины. Нет, не стоим, а с льдиной куда-то несемся. Можно попросить капитана показать на карте, где мы, но не все ли равно: лишь бы двигаться не на юг. а еще на север.
Вечером встретили "Гобби". Идет на поиски итальянцев и Амундсена. Сравнительно небольшое судно, машина на корме. На палубе два гидроплана в собранном виде, стоят под стрелами, всегда могут быть опущены в воду. Подошли близко. Капитан "Гобби" и начальник экспедиции Ларсен приехали к нам. С "Гобби" нас усердно фотографировали и вели киносъемку. Чтобы не повредить крылья самолетов, "Гобби" носом подошел к борту "Седова". Иной мир. Чужая речь, костюмы. Хозяйка судна, американка Гобби, и ее спутница одеты по-мужски. По виду у них на судне все хорошо прилажено, но у нас как-то теплее, проще и уютнее.

Туман поднялся, и на горизонте стала видна земля -- мыс Гранта, Стофан, Билль, места знакомые: здесь мы уже были. Но внизу еще осела полоса тумана, над ней -- темный с белыми полосами снега остров; на ровной площадке глетчера, будто искусственно, сделан конус. Туман развеялся, и остров оказался не так дико высок, каким выглядел до этого. Солнце за облаками, но еще не закатилось. Хорошо бы еще несколько солнечных ночей.
23 августа. Стоим в Британском проливе. Туман сливается с глетчерами. Иногда куски тумана вытягиваются, отрываются и улетают, будто острова выкидывают в небо куски глетчера. В одном месте туман стал подыматься кусок за куском, как извержение. Стоим близко от мыса Флора.
24 августа. Идем малым ходом мимо о. Хукер, где зимовал "Фока". Рядом о. Едзерайдис, низенький и без ледника -зеленеет. На нем, похоже, стоят две избы. Подошли ближе -- это только камни, а уже подумалось, что нашли итальянцев.
Пароход ударил в льдину. На ней за ропаком спал медведь. Охотники его не видели и не приготовились. Медведь проснулся от толчка, вскочил, заорал и бежать! И ушел. А за кормой другой появился.
Ночь солнечная. Вдруг из-за горизонта серым клином вытянулся туман, закрыл розовеющие облака и навалил ся на льды, на пароход. Идем к Новой Земле.
25 августа. Весь пароход покрыт ледяной коркой. Антенну опускали, чтобы отбить лед. Промышленники заканчивают плетение сетей. Путь длинный, времени много, и постоянно несколько человек занято сетями.
26 августа. День ясный. Океан свободен ото льда, промышленники назвали его голым.
Дошли до севера Новой Земли. Мыс Ледяной, за ним и мыс Желания... От Земли Франца-Иосифа это уже на юг. Тут больше земли, свободной от ледников. Мыс Желания длинной узкой полосой вышел в океан, и на нем зелень.
7 часов вечера. По обе стороны от солнца на тонком слое тумана два кусочка яркой радуги.
27 августа. Встретился лед, подводная часть зеленая, почти цвета желтеющей травы. Капитан объясняет это пресной водой из Оби. Туман.
Ждем встречи с ботом Госторга "Новая Земля". "Седов" дает свистки. На 76° северной широты свистки создают впечатление населенности.
Стало по-осеннему сумеречно, и часы в каюте стали громче тикать.
30 августа. Обошли Новую Землю. Карские ворота кругом. Встретили последние льды. Отошли от Новой Земли. Тут уже дома. В полночь по горизонту над закатом полоса широкой усиленной радуги, переходящей в темно-синий прозрачный тон. А на другой стороне Неба луна над горизонтом в оранжевом треугольнике.

Писахов На ЗФИ .pdf [654.34 КБ Скачиваний: 225]

[fisch1]

Бобров Н. С. Жизнь летчика. Москва : Молодая гвардия, 1931 *

Во льды на „Седове“

Летом 1928 года меня внезапно вызвали с юга, где я находился, в Архангельск для участия в разведывательной экспедиции ледокола «Годов».
22 июня я уже был в Архангельске и погрузил свой металлический самолет на борт «Седова», а 26-го мы снялись с якоря и вышли в море.
В туманах, штормах и снежной пурге пробирались мы на север. Нос ледокола,взбираясь на льдины, крошил . и давил их своим стальным корпусом.Тишина кругом нарушалась только криками чаек, ловивших рыбу, которую винты ледокола выбрасывали на раскрошенные льды.
Мы шли на поиски морского зверя — тюленя. Каждую зиму тюлени приходят в Белое море,а в начале лета уходят обратно. Но откуда они приходят и куда уходят — неизвестно. Если бы нам удалось узнать это, то промысел на тюленя, дающий большой доход государству, мог бы продолжаться не три месяца в году, а значительно дольше.
Мы должны были, пройдя на крайнем севере вдоль кромки вечных льдов, найти летние залежки зверя.
Быть может, мы и нашли 6ы их, но неожиданно наша экспедиция была прервана. 1 август по радио получилось распоряжение итти на поиски группы Алессандрини из итальянской экспедиции.
В 1928 году дирижабль «Италия» под командой генерала Нобиле полетел на Северный полюс и потерпел бедствие. Одного из участников экспедиции, Алессандрини, с группой товарищей унесло на разбитом дирижабле в неизвестном направлении. На поиски вылетел знаменитый полярный исследователь, норвежец Амундсен, и тоже исчез вместе со своим самолетом неизвестно куда. Мы получили задание разыскать Аллессандрнни и Амундсена.
«Седов» с трудом пробивался во льдах. Огромные ледяные глыбы, выше многоэтажного дома, то и дело затирали его и грозили раздавить. Густой туман мешал продвигаться вперед. Мы все время останавливались и стояли по нескольку суток подряд. Haш- капитан, товарищ Воронин, дни и ночи бессменно находился на мостике.
Мы прошли 81-ю параллель северной широты, недалеко от земли Франца Иосифа, близко подошли к берегам Шпицбергена и достигли берегов острова Карла.
Я хотел взлететь, чтоб сверху поискать следы экспедиции Алессандрини и Амундсена, но не было льдин, годных для подъема на лыжах.
Так с трудом и риском, продвигаясь во льдах, наш ледокол обследовал 'отдельные пространства Баренцева моря.
Когда рассеивался туман, мы часто наблюдали с борта «Седова» белых медведей. На голубом льду неожиданно начинал шевелиться желтовато-грязный комок,
и вдруг на ноги поднимался огромный медведь. Он становился на задние лапы и, пораженный невидимым чудовищем—ледоколом, в удивлении склонял огромную морду набок.
Вначале нам было не до охоты. Но люди ко всему привыкают. И мы скоро свыклись с туманом, со льдами, с опасностью. Снова на ледоколе раздавались веселые голоса охотников, и даже на вынужденных остановках, когда перед носом ледокола громоздились высокие глыбы льда, бодрое настроение не исчезало. А .ведь наш ледокол напоминал в такие минуты моську перед слоном.
Часто мы по нескольку суток под ряд стояли, затертые льдами. Тоска брала. Вот на этих-то стоянках, чтоб как-нибудь развлечься, мы и стали охотиться на белых медведей.
Первый медведь, взятый мною, был моим позором.. Я взялся на пари снять ero с одного выстрела в голову, а голова-то y него с полметра величиной.
Медведь остановился на расстоянии 200 метров от ледокола. Я хотел снять его с борта. Но это оказалось очень трудным: ледокол дрожит от работы машин, а ледяные поля непрерывно перемещаются и видоизменяются. И я промазал, позорно промазал под веселый торжествующий хохот промышленников и команды.
Медведь побежал, ловко и быстро перепрыгивая с однрй льдины на другую. Тут уж я перестал беречь его шкуру и вторым выстрелом попал в спину. Четвертая пуля уложила его на месте на расстоянии 300 метров от ледокола.
А вот как я взял второго медведя. Однажды вооружившись, помимо винтовки, небольшим багорком для хождения по льду, я отправился на прогулку. Я шел, спотыкаясь о куски голубовато-зеленого прозрачного льда, искрящегося в лучах солнца, и не заметил, как довольно далеко отошел от ледокола.
Впереди огромными небоскребами вырастали ледяные горы—айсберги. Подойдя к одной из них, я совершенно неожиданно увидел в нескольких шагах от себя крупного медведя. Он стоял на выступе ледяной горы,повернувшись в полоборота ко мне, в выжидательной, добродушной позе и будто говорил: «Ну-ка, подойди поближе, странное существо: я сыт и доволен сейчас. Давай поиграем». Правую переднюю лапу он держал около морды. Я снял его с одного выстрела. Огромная туша с треском свалилась к моим ногам. Почти ежедневно группами и в одиночку выходили мы на эту редкую охоту. Зверя было много; он еще не знал человека и не боялся его. Наш трюм наполнялся драгоценными тушами. Белый медведь — животное миролюбивое, добродушное. Человека, когда тот один, не боятся, но при приближении группы людей удирает. В противоположность бурому белый медведь, раненый, боя не принимает, а с громким криком убегает во льды. С одной пули убить его зачастую очень трудно — так силен и крепок этот зверь. Однажды мы убили огромного медведя, подняли его на борт ледокола и хотели приступить к освежеванию. Но неожиданно покойник, весом в 400 килограммов, с пятью пулями в теле, встал и, размахивая лапами, залитый кровью, пошел по палубе. В ужасе бросились мы в стороны. Кто залез на мачту, Кто взобрался на ящики. Мы стали беспорядочно стрелять и наконец добили мнимо умершего зверя. Несколько раз нам случалось убивать и медведиц— более осторожных, особенно, когда они пестуют своих детенышей. Раз мы убили медведицу во льдах, спустили лодку и поехали к ее туше. Каково же было наше изумление, когда мы не нашли ее на месте. «Убитая» медведица плыла по морю, окрашивая кровью морскую воду. Медвежонка она оставила на льдине. Мы взяли визжащего медвежонка на аркан и притащили на ледокол. Так мы поймали около двух десятков медвежат. Почти все европейские зоологические сады растят сейчас наших седовских питомцев.
Мы взяли в западной части архипелага Франца Иосифа у скалистых, изрытых глетчерами берегов, около 100 медведей.
Между тем море очистилось ото льда, и мы плавали уже по чистой воде. Почти непрерывно шел дождь.. Напрасно высматривал я льдины для взлета. Лед настолько разрыхлился, что самолет неминуемо провалился бы на нем. Он не выдерживал даже веса человека.
Единственным подходящим местом для взлета был глетчер на мысе Александр, длиною в 600 метров и шириною в 160 метров. Но он весь изрезан огромными глубокими трещинами, в которых не видно дна. Кроме того он находился в 5 километрах от берега, и ледокол не, смог бы к нему подойти, а самолет через горы не перетащишь. Сколько я ни искал подходящей площадки для взлета, мне ее так и не удалось найти.
В это время начиналась уже полярная осень. Запас угля на ледоколе кончался, и нам не оставалось ничего другого, как прекратить поиски. По радио мы уже знали, что ледоколу «Красин» повезло больше, чем нам:ему удалось спасти большинство итальянцев с дирижабля «Италия».
Все же мы не напрасно плавали на нашем «Седове»: мы обследовали огромный район Баренцева моря, осмотрели ряд бухт и островов и выяснили,что тюлени летом уходят в места, лежащие значительно севернее.
А это имело большое значение.

*глава написана от имени Михеева И.

[ББК-10]

26 июня ледокольный пароход «Георгий Седов» вышел из архангельского порта. Первоначальной его задачей был промысел морского зверя и исследование путей его миграции. Только 1 августа ледокол «Седов» получает официальное задание по поиску итальянцев. Промысловая охота была немедленно прекращена, «Георгий Седов» взял курс на север и стал форсировать тяжелые льды с западной стороны архипелага Земли Франца-Иосифа, где ему удалось продвинуться до 81-го градуса северной широты.

Полярная Правда, №75, 3 июля 1928 г.

В океан на летнюю разведку

Ледокол "Седов", находящийся сейчас в Александровске, на днях прибывает в Мурманск, откуда, после пополнения запасов угля, продовольствия и пресной воды, отправится в экспедицию к берегам Новой Земли и в район Земли Франца Иосифа — к местам летних залежок морского зверя.
"Седов" отправляется в экспедицию на два с половиной месяца, как с чисто промысловой целью, так и с целыо выяснения возможностей летних промыслов в северных широтах Ледовитого океана.