Оазис в ледяной пустынеЕ. РЯБЧИКОВ,
специальный корреспондент "Огонька"Ледяной панцырь скрывает землю. Куда ни посмотришь — лед. Он движется, ползет, стекает с невидимых гор и холмов и скрытно разрушает материк. Что там, под толщей в сотни, тысячи метров? Следы давно исчезнувшей жизни, когда-то шумевших на горячем ветру папоротниковых лесов, бродивших по Антарктиде невиданных животных, несметные богатства? Молчат ледники. Идешь по сверкающей на солнце ледяной броне, заглядываешь в бездонные, дымящиеся голубым туманом трещины и ждешь: может быть, где-нибудь покажется земля, пусть голая и мерзлая, но земля, без которой нельзя жить человеку. Нет, земли не видно!
Геология, как и астрономия, требует необычайной фантазии. Луч давно погасшей звезды поможет астроному узнать об исчезнувшем мире; маленький камень, очутившись на ладони геолога, открывает ему повесть о том, что было миллионы лет назад. Для этого нужно найти камень, прочный камень, переживший гигантские потрясения, выдержавший огонь, неистовые ветры. Но повсюду один лед, и неоткуда взяться здесь, кажется, камню.
Однако еще в пути, на экспедиционном судне «Обь», когда за бортом проплывали плоские, выжженные солнцем коричневые берега Африки, советские ученые мечтательно говорили нам об оазисе Антарктиды, о благодатном месте, где на поверхность выходят камни, плещется в озерах вода. Профессора Олег Степанович Вялов, Константин Константинович Марков, Григорий Александрович Авсюк стояли, опершись на поручни, смотрели на созвездие Ориона и вели волновавший их разговор. Ученые перечисляли скупые, казавшиеся невероятными сведения об оазисах.
Меня захватила промелькнувшая в печати гипотеза о причинах появления феномена природы: одни утверждали, что оазис Антарктиды рожден тысячелетним горением подземных пластов угля; другие заявляли, что клочок земли оголен ото льдов таинственными радиоактивными процессами; третьи полагали, что оазис создали буйные вулканические силы. После долгой беседы с учеными мы прошли в их каюту и погрузились в чтение карты Антарктиды, на которой рукой Вялова был обозначен оазис, занимающий примерно пятьсот квадратных километров среди ледников. Удастся ли когда-нибудь его увидеть?
И вот не тысячи, а всего сотни километров лежат между нашим кораблем и оазисом. Ученым хотелось сразу же пуститься в путь, они жаждали открытия тайн. Но до цели было еще очень далеко: самолеты стояли на палубах, палатки лежали в трюмах. Нужно было начать разгрузку, пустить в воздух авиацию, поставить первые дома, обжиться, закрепиться на голой, дикой и мрачной земле.
Но так уж повелось у советских людей, которые любят смелые планы и всегда готовы к научным подвигам: в трудное для экспедиции время, когда дорог был каждый человек, когда самолеты нужны были для самых насущных нужд, решено было совершить прыжок к оазису. Эту сложную задачу принял на себя авиационный отряд. Нужно было провести глубокую воздушную разведку, осмотреть оазис с высоты, выбрать места для промежуточных авиационных баз, перебросить к месту предполагаемой операции биплан «АН-2» и вертолет.
Транспортный самолет «ЛИ-2» отправился на восток от Мирного. За штурвалом сидел Герой Советского Союза Иван Иванович Черевичный, справа от него — профессор Владимир Григорьевич Корт. Он внимательно осматривал проплывавший под крылом хаос льдов. И вот — оазис. Описав над ним круг, сделав необходимые наблюдения и аэрофотосъемки, ученый уступил место пилоту Гурию Сорокину. Тот вместе с Черевичным стал искать площадку для полевого аэродрома.
Закончился разведывательный полет, началась тяжелая, незаметная, полная будничного героизма работа авиаторов: нужно было грузить в самолет бочки с горючим, везти их на восток от Мирного, возвращаться за новыми порциями бензина.
Все было сделано: базы созданы, машины доставлены к месту назначения, и тогда отряд ученых отправился в необычайное путешествие — это был полет в прошлое и будущее Антарктиды.
Самолет приземлился на ледниковом аэродроме. Вялов, Марков, Авсюк и другие исследователи выскочили из кабины и побежали к необычайной реке на леднике. Я видел эти реки, их голубые вспененные воды, глубоко прорезанные ледяные берега, пороги, острова, ледяное дно. Даже сказочная Ангара, стремящаяся от голубого Байкала, даже Енисей в Саянах не производят такого впечатления, как голубые реки, текущие по леднику.
— Мы в оазисе! — восклицал Марков. — Даже не верится, что сбылась мечта.
Было жарко, палило солнце, обжигало лица и руки. Неужели возможна такая жара среди ледников? Неужели это не счастливая причуда природы, а обычный для этих мест летний солнцепек? Солнце заливало ледники золотистыми лучами, щедро нагревало камни, скалы и утесы, над оазисом клубились облака.
По привычке геолога Вялов нагнулся и поднял первый камень, лежавший под ногами. Это был гранит изумительной расцветки с вкрапленным гранатом. Камень был горяч, обжигал ладонь.
Представьте себя в положении людей, увидевших среди льдов землю, озера и реки, и вы поймете состояние ученых. Все было внове: и эти нагроможденные камни, словно специально сложенные природой для геологов, круглые озера и шумящие водные потоки, висящие в небе тучи — все было удивительно, вводило в привычный мир земли. Но земля эта была необычной, полной загадок и тайн, ее нужно было изучить, понять ее происхождение, ее прошлое, заглянуть в будущее.
На центральное озеро, протянувшееся среди сопок, спустили корабельный надувной серый плотик. Ученые занялись промерами глубин. С помощью батометре брали пробы воды с разных уровней озера, опускали планктонную сетку, с волнением ожидая, что подарят глубины. А в горах и сопках стучал геологический молоток, слышались гул и шорох осыпающихся мелких камней — это забирались на кручи ученые, изучая камни, на которых расположились птичьи базары. Исследователи откалывали зеленоватые камни, собирали птичьи перья, ставили треноги приборов, складывали гурии — груду камней, куда клали записку о том, кто и когда здесь работал.
Олег Степанович Вялов с трудом приносил добычу в рюкзаке. Около палатки росла груда камней, предназначенная для дальнейшей обработки. Ему хотелось захватить чуть ли не все сопки и горы с собой, чтобы потом вместе с научными сотрудниками, у себя дома, в университете, обработать их, изучить, классифицировать и бережно хранить.
Горы, конечно, увезти было невозможно, но случилось так, что самую большую гору оазиса Вялов получил в подарок от своих друзей и товарищей... Бортрадисты случайно перехватили передававшуюся из Москвы в Мирный радиограмму для Вялова: дочь Светлана поздравляла отца с днем рождения. Через несколько минут все летчики знали о дне рождения профессора, весть долетела и до оазиса. Экспедиция «подарила» на память ученому гору. Темная, сложенная из гранитов и гнейсов, она поднималась над озером, словно охраняя его тайны. Растроганный Вялов поблагодарил друзей и отправился в «свои владения». Он поднялся на гору имени Вялова, встал на голом гранитном выступе и посмотрел на озеро. Длинное, светлое, оно лежало внизу, скрываясь за соседними сопками. Лишь легкая рябь нарушала зеркальную поверхность голубого водоема.
После долгих поисков в озере выловили красного рачка — циклопа, нашли даже тюленя, невесть как пробравшегося подо льдами из моря в соленое озеро, сообщающееся с океаном. На берегах ручья обнаружили водоросли, на скалах — мхи, лишайники. Какая хилая растительность! Но она есть, и пусть мхи не веселят глаз, пусть лишайники удручают своим дымчатым видом, — это вестники
[17]
пробуждения, вестники грядущей жизни шестого континента!
Дерзким вызовом суровой и дикой природе Антарктиды выглядел поступок профессора Константина Маркова: он пришел на берег озера, разделся, поплескал на себя студеной водой и забрался в водоем. Окончив купание, профессор растер спину, грудь, погрелся на солнцепеке и ушел по маршруту заниматься своими научными исследованиями.
Александр Гусев с Михаилом Виноградовым продолжали изучать водоемы; они перебрались с главного озера у горы Вялова в малые водоемы. Гусев вел наблюдения на метеостанции, определял баланс лучистой энергии солнца. Результаты оказались поразительными: здесь на каждый квадратный сантиметр почвы из мирового пространства поступает четыреста калорий тепла в сутки. Солнца здесь так много, что оазис может соперничать с Крымом. Воздух сух, как в настоящей пустыне. В полярной пустыне существует теплый оазис со своим климатом, суховеями и засухой! Вечная мерзлота прогревается настолько, что промороженная земля оттаивает на метр в глубину. Над горячими камнями поднимается раскаленный воздух, похожий на расплавленное стекло. Над сопками скапливаются испарения, рождаются густые облака, и кажется, вот-вот соберется гремучая гроза, польет дождь. Но грозы так и не было, и не пролилось ни капли дождя на горячие камни.
Астрономы Иван Кучеров и Виктор Закопайло определяли астрономические пункты. Им приходилось забираться на вертолете в отдаленные места, вести наблюдения по солнцу. Однажды вертолет опустился на восточную оконечность оазиса. Авиаторы помогли исследователям перенести приборы, спальные мешки, брезент, радиостанцию на вершину сопки. Вскоре вертолет растаял вдали, астрономы остались вдвоем на камнях. Нужно было приступать к наблюдениям, но случилось так, что Виктор Закопайло поскользнулся и растянул ногу. Иван Кучеров помог товарищу, уложил его в спальный мешок и приступил один к наблюдениям. Определив долготу, Кучеров приготовил еду, перебинтовал ногу товарищу, натянул брезент на камни и ящик из-под теодолита. Он включил радиоприемник. Московская станция передавала сигналы, слышались удары хронометра, и каждый его удар воспринимался как голос далекой родной Москвы.
Незаметно миновал день, наступила ночь. Вертолет так и не прилетел — его задержали сильные ветры, бушевавшие над оазисом. Утром Закопайло стало лучше, нога перестала болеть, астроном выбрался из спального мешка и принялся за наблюдения и вычисления. В полдень прилетел вертолет. Из него вышли профессора Вялов, Марков, их товарищи. Они принялись за изучение сопки, собирали образцы пород, фотографировали, описывали местность. Наконец лагерь был снят, все вещи погружены в кабину, и красная машина, пугая птиц — поморников ревом своего мотора, поднялась в небо.
И вот наступил день, когда работы в оазисе были закончены. Началась эвакуация научной экспедиции. В котловине около железной бочки оставили черную палатку, положили в нее запасы продовольствия, бутылки водки (по традиции путешественников принято заботиться о тех, кто может сюда придти и будет нуждаться в пище, огне и крове). На видном месте в палатке оставили записку о том, что здесь работала советская научная экспедиция.
Где же те вулканические силы, о которых так много говорили ученые, пытаясь разгадать тайну возникновения оазиса? Где подземные пожары, вызвавшие к жизни оазис? Где загадочная сила невидимых радиоактивных процессов?
Тщательно изучая все гипотезы, высказывавшиеся в печати, изучая факты, ученые пришли к выводу, что прежние предположения о происхождении оазиса не имеют под собой реальной основы. Но как же возник оазис?
Советские ученые считают: оазис появился очень давно в результате общего потепления Антарктиды, особо благоприятного рельефа местности, заставившего ледники обойти стороной сопки. Из-подо льда выглянули камни, их прогрело солнце, и началось бурное таяние, постепенно спадали белые покровы, через тысячи лет образовалась освобожденная ото льда горная гряда.
— Жизнь придет сюда, — утверждают ученые, — и человек поможет Антарктиде развеять злое колдовство. Надо завезти в оазис плодородную землю, и под жарким солнцем можно будет разводить в парниках и теплицах овощи, держать на фермах скот и птицу. Животные и птицы дадут удобрение, и постепенно оазис станет местом, где человек увидит не только мхи и лишайники, но настоящую зелень. Призвав на службу мирный атом, человек сможет ускорить процессы, которые продлились бы века, и своим смелым наступлением на ледники вернет жизнь этому континенту...
... Взревел мотор, начала раскручиваться лопасть винта, машина вздрогнула, оторвалась от земли. Внизу, в котловине, чернела палатка, рядом стояла железная бочка, алел флажок на колышке— указатель для тех, кто, возможно, придет сюда со временем.
[18]