Трудовая чукотская артель на мысе Северном в свое время просила вышестоящие промысловые организации снабдить их лодками с подвесными моторами. Эта просьба чукчей была удовлетворена в навигацию 1929 года, когда плавал и зазимовал здесь «Ставрополь».
На мыс Северный была доставлена большая лодка и подвесной мотор, закупленные соответствующими организациями в США и доставленные на шхуне «Элизиф». Но мотор нужно было еще установить, для чего необходимы были несложные шлюпочные работы. Однако опыта у чукчей в этом деле не было.
И вот по просьбе моих старых друзей Рартыргина, Анчо и других членов артели я взялся помочь им установить мотор.
В своем дневнике я нахожу следующую запись: «...в субботу утром 1 июля пошел на мыс Северный, имея разрешение отлучиться на 3—4 дня, чтобы помочь, по просьбе чукчей, приготовить боты для плавания и устроить «ящик» (колодец) для подвесного мотора».
Работа предстояла не столь трудная, сколько кропотливая. Необходимо было тщательно подогнать доски и бруски для ящика, соединяющегося с днищем. Затем прорезать днище, надежно закрепить и уплотнить в прорези ящик, чтобы мотор внутри него был защищен от действия льда. Закончив установку мотора, я вывел белой краской на борту название бота «Рыркайпий-1». Чукчи, все время толпившиеся около бота и помогавшие мне, восхищенно воскликнули «Како-мэй!»
На «Ставрополь» я возвращался в сопровождении Рартыргина. Одному идти по льдам со множеством промоин было теперь опасно, тем более не имея в том достаточного опыта. Тогда как чукчи хорошо ориентировались, распознавая по цвету, где сквозные промоины, а где лишь частичные трещины во льду.
[121]
На другой день, 3 июля, на «Ставрополь» пришли чукчи, среди них был и Рартыргин. Они принесли мне букет полярных цветов — маленькие незабудки. Так искренне, от души чукчи выразили благодарность за ремонт бота.
Когда я устанавливал мотор в лодке, то во время беседы чукчи не раз говорили о постройке для нужд колхоза небольшой шхуны. Они объясняли мне, что моторные боты не смогут в полной мере обеспечить зверобойный промысел. В частности, приводили и тот довод, что даже при незначительном сжатии льдами бот неминуемо будет раздавлен. И в то же время вытаскивать бот на лед, как это делалось с кожаными чукотскими лодками, не представлялось возможным.
Чукчи говорили также, что за постройку небольшой зверобойной шхуны они могли бы отчислять из средств колхоза денежные суммы в течение нескольких лет.
Разрешить этот вопрос, как мне казалось, можно было только централизованным путем, например, если бы данный вопрос заинтересовал Комитет Севера при ВЦИК СССР. Комитет Севера возглавлял тогда один из старых большевиков, сподвижник В. И. Ленина — П. Г. Смидович.
Поэтому я, в беседе с чукчами высказал мысль, что было бы хорошо обратиться с просьбой по данному вопросу в Комитет Севера. Как потом оказалось, чукчи были прекрасными организаторами и от слов сразу же перешли к делу.
Через несколько дней, когда началась подвижка льда, на судно явилась группа чукчей. Оказалось, что целью их прихода было письмо на имя Михаила Ивановича Калинина от зверобойного колхоза селения Рыркайпий. Чукчи обращались в этом письме с просьбой и обоснованной мотивировкой о постройке для колхоза деревянной парусно-
[122]
Каково же было мое удивление, когда «парламентеры» вручили это письмо мне и просили представить его М. И. Калинину, причем они подчеркивали, чтобы я сам посетил «начальника Калинина»...
Когда «Ставрополь» уже освободился ото льдов и стоял, ошвартовавшись, у большой льдины, появился бот, на борту которого было выведено «Рыркайпий-1». Он шел под парусом, впереди развевался советский флаг. За рулем стоял первый капитан с мыса Северного чукча Рартыргин, среди команды были хорошо знакомые нам зверобои Анчо, Гойго и другие. Нас разделяли льдины...
Вскоре «Ставрополь» отправился в свой обратный путь. Впереди шла шхуна «Нанук». И вот уже парус и бот слились со льдами. Мыс Северный был виден все меньше и меньше. Восточный ветер усиливался, освобождая нам дорогу ото льдов.