[23]
Бедность осадками большей части лета 1928 г. отражалась к осени не только понижением уровня большинства рек, но и значительным обмелением Таймырского озера. Южные прибрежья его оказались вообще очень отмелыми, и в сентябре полоса в несколько километров шириной осохла почти на всем протяжении юговосточного берега озера. В частности бухты, в которые впадают реки, текущие между Яму-Тарида и Яму-Неры, оказались теперь всецело осохшими. У северных берегов озеро очевидно глубже, так как аналогичных осушных мелей под северным берегом не было видно.
В ночь с 11 на 13/IX, при морозе в — 2°, снег выпал не только на горах, где он выпадал уже и раньше, но запорошил местами и вершины окрестных холмов. Утром 12/IX несколько потеплело, но когда мы отошли от берега озера и поднялись на холмистую тундру, снова стало холоднее. Пройдя несколько западнее нашего пути 20—22/VII, мы под вечер, при легком морозе, спустились в долину Яму-Тарида и разбили палатку на месте нашей прежней стоянки.
Изменение облика местности, происшедшее за время нашего отсутствия, было довольно значительно. Не говоря о коренной перемене тонов растительности, в особенности бросалось в глаза обмеление Яму-Тарида, русло которой было гораздо уже, чем весною, а обширные песчаные отмели больше не покрывались водою. В то же время погода держалась уже совсем прохладная, ночью неизменно наблюдались морозы, и все мелкие водоемы каждое утро оказывались замерзшими; днем t° редко поднималась выше чем до + 2°. В ночь на 18/IX разразилась метель, и окрестную тундру совершенно запорошило снегом. К вечеру того же дня t° упала до — 6. 5°, и по реке понесло шугу. После морозной (t° до —11°), ветреной ночи река наутро оказалась замерзшей, причем под берегом лед уже держал человека. 20/IX он был уже настолько крепок, что мы свободно смогли перетянуть большую часть наших вещей на левый берег реки, оставаясь стоять еще на прежнем месте, откуда нам предстояло сняться лишь с приходом самоедов.
К сожалению, днем 20 IX потянул западный ветер, вскоре посвежевший и вызвавший значительное потепление, а главное — нагон воды, выступившей из-подо льда и не замерзавшей при t°, державшейся как раз около 0°. Только в ночь на 24 IX снова похолодало, и днем, при ясной погоде и морозе около —5° мы, с приехавшими за нами самоедами, сняли лагерь и, переправившись через Яму-Тарида несколько выше места нашей стоянки, вновь стали лагерем в тундре к югу от левого берега реки. После небольшого перехода к юго-западу, 26/IX, мы 28/IX пересекли ближайшую к Яму-Тарида гряду холмов, а за нею и устье Юка-Тарида, двигаясь таким образом и здесь более быстрым темпом, чем на первом пути. В дальнейшем, однако, наши переходы стали более
[24]
короткими, а обилие дней с метелями привело к сильному замедлению нашего движения к югу. Интересно, что, в отличие от нераздельно господствовавших на нашем весеннем переходе восточных ветров, теперь мы имели почти исключительно ветра западного направления.
Переход 3/Х ознаменовался тем, что, проходя немного западнее нашего весеннего пути, мы увидели обширный залив Таймырского озера, расположенный западнее Юка-Яму и прослеженный нами к югу до 73° 55 с. ш. Значительно превышая своими размерами могущий соответствовать ему залив, изображенный на карте Миддендорфа, этот залив представляет, очевидно, наиболее южную часть озера, так как следующий, более западный залив, в который впадает р. Таймира, по словам самоедов простирается к югу значительно меньше. Как виденный нами залив, так и тот, в который впадает Таймира, самоеды называют просто Байкура. {1}
В тот же день, 3/Х, мы перевалили и через водораздел между Таймырским озером и Большой Балахней, но последнюю пересекли лишь 7/Х, потеряв два дня из-за свежего западного ветра, сопровождавшегося повышением температуры почти до 0° и принесшего повторные снегопады, а однажды даже непродолжительный дождь.
Обмеление Большой Балахни было заметно еще резче, чем у Яму-Тарида, и замерзшее русло реки занимало лишь ничтожную долю пространства, затопляемого весною. Широкое развитие песчаных отмелей, еще почти не покрытых снегом, отражалось разносом песку по тундре, и снеговой покров в приречных ее частях оказался местами довольно густо запорошенным песком.
Передвижение к югу от Большой Балахни, в направлении р. Новой, совершалось также весьма медленно. Между тем, стало заметно холоднее, и средние температуры постепенно перевалили за —10°, а начиная с 15/X по ночам стали неизменно наблюдаться морозы около —20°. При этом условии более быстрое передвижение стало для нас конечно желательным, но не всегда удачная погода и заметная уже утомленность оленей не позволяли осуществить это желание. 18/Х, передвигаясь вдоль р. Рассохи (северный приток р. Новой), мы встретили первого якута, а на вечерней стоянке нас посетил А. Н. Уксусников, стоявший в то время где-то в тундре севернее р. Новой. На следующий же день мы совершили последний переход вместе с самоедами и под вечер 19/Х достигли амбара А. Н. Уксусникова, где оставалось на лето наше зимнее снаряжение.
С момента нашего возвращения на р. Новую, похолодание стало еще значительнее, и уже в ночь на 20/Х мы имели minimum в — 32. 6°, да и днем t° нередко держалась теперь около —20° и ниже.
{1} В переводе, повидимому, - залив.[25]
Связавшись с якутами, мы 21/Х продолжили с их помощью наш путь, взяв направление к юго-западу, и 26/Х достигли осенних кочевий ст. Россомажьего, где и были встречены М. Г. Аксеновым и секретарем Хатангского исполкома А. В. Астраханцевым.
Уже с первого дня нашего пребывания на Россомажьем выяснилось, что дальнейшее передвижение к западу станет возможным лишь через порядочный промежуток времени. Большинство кочевников находилось еще в значительном удалении от своих зимних стоянок, правильной связи между многими станками еще не существовало, и, в силу этого, попытка начать наш путь в ближайшее время была бы связана с большими трудностями. Кроме того, при необходимости для меня вторичного посещения сел. Хатангского, я также не мог отправиться туда в ближайшие дни, что тоже неминуемо должно было отразиться на сроке нашего выхода в направлении Дудинки.
Вследствие изложенных обстоятельств, мы остались на ближайшее время на Россомажьем, ограничившись отправлением, через посредство кочевников, донесения в Академию о проделанных в течение лета работах.
7/XI мы, вместе с обитателями Россомажьего, сделали первый переход к югу, a 13/XI, при втором переходе, пересекли верховья р. Боганиды. На промежуточной стоянке мне пришлось принять участие в работах Хатангского туземного исполкома, съехавшегося для обсуждения ряда существенных административных и хозяйственных вопросов, а В. А. Мальцеву удалось посетить и частично заснять оз. Тонскай — одно из двух главных озер, питающих Боганиду. Съездом туземцев мы воспользовались и для налажения нашего дальнейшего пути, и 14/XI В. А. Мальцев и В. В. Рогозов двинулись с обозом в югозападном направлении, на ст. Беленький, где я должен был нагнать их после поездки на Хатангу. Последняя заняла относительно немного времени: выехав с Россомажьего 15/XI, я 19/XI прибыл в Хатангское, откуда, проверив установки метеорологической станции, установив самые инструменты и проинструктировав наблюдателей, 23/XI выехал в обратном направлении. 26/XI я вновь оказался на Россомажьем, теперь уже у границы леса, a 28/XI, проехав кружным путем, по самоедским чумам, соединился с сотрудниками на ст. Беленьком, неподалеку от р. Боганиды.
30/XI мы вышли с Беленького в западном направлении и уже с одного из ближайших станков попали на зимнюю долганскую дорогу. Последняя пролегает заметно южнее нашего апрельского пути и пересекает значительно более облесенную местность. Густота насаждений сильно отражается на рыхлости снегового покрова, и в этом отношении нам иногда приходилось испытывать существенные затруднения. {1}
{1} Затруднения из-за рыхлости снега имеют место лишь в первой половине зимы, пока движение по Затундренской дороге еще не развилось. Позже, когда оно принимает
