Летчик Снежинский, участник какой-то развалившейся экспедиции. Только что приехал из Средне-Колымска в Якутск. Пробыл в дороге двадцать шесть суток. Гнал на «почтовых» днем и ночью.
Сверху уже немного отошел, внутри, до самого горла, налит еще желчью.
Говорить рад. Отвык от русской речи. И еще больше рад говорить с человеком, которому предстоит немедленно, завтра же, проделать ту же «серию мертвых петель» на «той же трассе».
Закурил папиросу, мечется по комнате, высокий, нервный, в оленьей рубашке и меховых сапогах. Часто ерошит коротко остриженные, рыжие волосы. Откровенно блестит злыми глазами.
Положительно импровизирует:
— С Наркоматами познакомились? Конечно, да. Без этого не уедешь. Вот только одного, самого главного Наркомата у них нет: Наркомвоши. — Необходимейшее учреждение! Шелковое белье имеете? Нет? У меня тоже нет. Вши есть! Оттого и спать сегодня буду — не бойтесь, не в комнате! — на дворе, у себя в кибитке. А в дороге держите ухо востро. Жители сплошь вымогатели и шантажисты. На станциях под Якутском — еще и воры. Имейте в виду! Станционные правила якутского хорошего тона знаете? Могу сообщить бесплатно.
«Вот приехали «на станок». Входите в хотон, то есть в дом. Все молчат, пока вы не разденетесь. Потом штатный вопрос: «Сахалы? Кепсе?» Это значит: говоришь по-якутски? — Ну, конечно, нет. Тогда хозяевам все ясно. Кто-нибудь подойдет и не попросит, а прикажет: «Папироска давай!»
«Одному дадите, сейчас же все протянут руки. Когда есть начнете, хозяева усядутся вокруг вас; каждый кусок, прежде чем вы его положите в рот, дважды съедят глазами. Сахар, например, только-только плавиться не начинает под взглядами. Хозяйка подойдет с пустым чайником, обязательно скажет: «Чай мозна?» Это значит: гоните ей заварку, на полный газ! И, пока будете насыпать, не отодвинет чайник, можете хоть всю четверку всыпать. Пожалуйста! И еще глазами сверлит, будто говорит: «Нечего жадничать, сволочь, сыпь!»
«Ну, конечно, если давать им то, что сам ешь, через неделю останешься без продуктов. А в пути, у тех же самых якутов, ничего не купишь!
«Помните, товарищ, наголодаетесь досыта! За свой собственный обед якуты садятся обязательно после проезжего. Жрут килограммами полусырое мясо — обыкновенные дикари! А вам ничего не предложат, будьте покойны! Они, видите ли, боятся обидеть гостя намеком, что у него своих запасов мало.
«Нет, серьезно. Подлая нация! Тяжелые люди! И русских ненавидят, как только могут. Отчаянные националы. Шовинисты до мозга костей»...
Монолог Снежинского много выигрывал от искренности актера. Видно было, что и сам говорящий пламенеет ненавистью.
Потом Снежинский выговорился, смяк, уселся к столу. После двух стаканов разведенного спирта летчика что называется, развезло, и он «заземлился». Сказалась многодневная дорожная усталость.
А вас сюда за что? Ведь вы же моряк? Неужели так сами поехали? Брось, братишка, знаю: и у вас в Совторгфлоте теперь чистка идет. Ну, не хочешь, не рассказывай... А якуты — сс... о... лл... очи!
После третьего стакана Снежинский вспомнил, что «у нас в имении хамов на порог не пускали, а здесь с ними в одной халупе спать приходится».
Потом длинно и подробно жаловался на дирекцию завода, обвинившую его, Снежинского, сдаточного летчика, в том, что он принял от иностранной авиационной фирмы взятку в сорок тысяч франков. Из-за этих франков и пришлось уйти в экспедицию... Не договорил, положил голову на стол, заснул...
Барон Миддендорф в своем «Описании путешествия по Сибири», еще времен Николая Палкина, охотно подтверждает рассуждения «пана» Снежинского.
«Якуты являют собой северных жидов. Они корыстолюбивы, хитры и способны на всякие обманы», пишет барон.
Польский шляхтич солидаризируется с остзейским бароном. Классовая солидарность. Это понятно.
В отчете одной из «старых» гидрографических экспедиций (издание 1931 года!) встречаю определение чисто геометрического порядка: «Есть якуты высокого роста и маленького роста. Высокие — добродушны и услужливы. Маленькие — хитры, злопамятны и ненадежны».
Гидрографу, конечно, положено измерять глубины морские и площади земные. А великодержавный шовинизм допускал подход к «инородцу» только как к «экземпляру, подлежащему обследованию, на предмет использования для государственных нужд».
Вот почему эта геометрическая заумь будто целиком вырвана из басни о том, как слепые осматривали слона: один подержался за хвост и утверждал потом, что слон подобен веревке; другой ощупал ногу и был убежден, что слон — это живая колонна.
Но якут, гражданин Якутской Автономной Социалистической Советской Республики, товарищ якут?
О нем мне еще никто не говорил. Что может он сказать сам о себе?
Например, в итоговых цифрах отчета первого десятилетия Советской власти?
Заглянем в планово-экономический отдел Совнаркома ЯАССР.
