В одном из аэропортов во время ночевки нам пришлось беседовать с Иваном Ивановичем Черевичным. Он высказывал свое мнение о работе на морских машинах так:
— Вы еще молоды, недостаточно опытны, но знайте, работать на гидросамолетах значительно сложней, чем на колесных.
Черевичный был великий знаток морских машин, имел большой опыт полетов на гидросамолетах в Арктике.
Действительно, работать на морских машинах в Арктике дело непростое. Специально оборудованных мест базирования гидросамолетов очень мало. В лучшем случае, в некоторых авиаотрядах имеется катер и плот, в который можно завести самолет для заправки и осмотра моторов. В большинстве случаев посадка производилась в таких местах, где нет якорной стоянки, катера, плота. Экипажу приходится подходить к берегу носом самолета, при сильном ветре и течении, производить заправку самолета из бочек. Выполнять тот или иной маневр — дело непростое, должна быть исключительная слаженность экипажа, иначе можно погубить самолет. Дополнительный риск каждый раз при взлете с перегрузкой, а также при нулевой температуре, когда взлетаешь практически вслепую.
Помню как-то в одну из летних навигаций, мы летали на «Каталине», выполняя различные задания. На другой «Каталине» в Чукотском отряде был сформирован экипаж во главе с командиром корабля Андреевым. В их экипаже был бортмехаником Яша Перевезенцев. После выполнения очередного рейса экипаж Андреева произвел посадку в Певекской губе. Самолет подрулил к берегу, уперся в берег носом, машину пришвартовали и начали готовить к вылету на следующий день. Подкатили бочки с бензином. Бочек надо много, заправка 8-9 тонн. Заправка производилась очень долго. Тут усилился ветер до 12-15 метров в секунду в направлении Певека. На берегу были запасы леса, постройки, дома. На борту самолета имеется специальная бензопомпа (электрическая), при помощи которой осуществляется перекачка бензина из бочек в бензобаки. На тот момент один бак уже наполнили, восемь пустых бочек уже скучали, выполнив свой долг, Яша поставил заправочный пистолет в следующий бак, тут каким-то образом произошло искрение, загорелся бензин. Пламя факелом пошло из горловины бака, потом пламя появилось и у другого бака, назревал взрыв, сгорел бы весь населенный пункт, так как все постройки были только из дерева. В дополнение, это запасы топлива на берегу рядом с берегом могли бы сыграть роковую роль. В такой критической обстановке Яша не потерял самообладания, проявил настоящий героизм. Вместо того, чтобы спасать свою жизнь, он выключил бензопомпу, нырнул в самолет, схватил огнетушитель, мигом выскочил на плоскость, сунул в пылающую горловину наконечник огнетушителя, пустил пену в бак, загорелись рукавицы, комбинезон. Получив ожог лица, Яша пламя загасил, кинулся к другому баку, проделал там тоже самое, но загорелся сам, спрыгнул на землю и начал кататься, сбивая пламя. Разбежавшиеся было от неминуемого взрыва десятки людей, помогли уже тут Яше потушить себя.
Таким образом, Яша спас Певек, рискуя своей жизнью. Он заслуживал награду, а его, вместо этого жестоко наказали, сняли с летной работы на целый год. Ясно было, что руководители полярной авиации допустили непростительную ошибку, отнеслись так к человеку, практически сотворившему чудо. Позднее в разговоре с командиром Чукотского авиаотряда Цуцаевым, я объяснил смысл поступка Перевезенцева и допущенной несправедливости. Он мне ответил:
— Видишь ли, Сергей, приказ о снятии Перевезенцева поступил с высших инстанций, подписан командующим полярной авиации, отменить его я не могу, хотя и чувствую, что поступили несправедливо.
Мне долгое время не удавалось побывать в Москве, но вот такая возможность возникла, приехали на смену моторов. Я зашел к заместителю командующего П. А. Пискареву, объяснил суть дела, мы с ним пошли к командующему, генерал-лейтенанту Шевелеву, который выслушал нас, согласился с нашими доводами, после чего Перевезенцев был восстановлен, вновь сел на борт в должности бортмеханика. Как говориться, справедливость восторжествовала, клеймо с человека снято.