II
Четырехвековой опыт полярных экспедиций и путешествий учил: в Арктике побеждают только люди железной воли, бесстрашные, трудолюбивые и самоотверженные. Выдержат ли челюскинцы неравную схватку с беспощадной ледовой стихией? Достанет ли им организованности и мужества? Будут ли они достойными своих предков — Семена Дежнева, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Семена Челюскина и иных русских мореходцев, проложивших пути в царстве вечных льдов?..
Осенью 1932 года Москва с триумфом встречала команду ледокольного парохода «Сибиряков». На долю «сибиряковцев» выпала слава завоевания Северного морского пути на всем протяжении от Атлантического до Тихого океана, от Архангельска до Владивостока. Впервые в истории этот путь был пройден в одну навигацию, без зимовки.
По инициативе И. В. Сталина тогда же было создано Главное управление Северного морского пути, возглавившее все работы на Советском Севере. Началось освоение ледовых морей Арктики.
Следующим летом по пути «Сибирякова» отправилось обычное товаро-пассажирское судно — пароход «Челюскин». Это было первое плавание корабля, построенного в Дании, на верфях Копенгагена, по заказу Советского Союза. Десятого августа 1933 года «Челюскин» покинул Мурманск. Кроме команды, на борту находились участники научной экспедиции, персонал полярной станции острова Врангеля и группа строителей, которые должны были воздвигнуть на этом острове несколько зданий.
Спустя три недели «Челюскин» пересек Карское море и вошел в пролив Вилькицкого. У мыса Челюскин, северной оконечности европейско-азиатского материка, экспедиция встретилась с эскадрой полярных кораблей; здесь были «Красин», «Седов», «Русанов», «Сибиряков». В то лето мыс обогнули одиннадцать судов.
На новой полярной станции мыса Челюскин обосновались первые зимовщики. Членами их маленького коллектива были Иван Дмитриевич Папанин и Евгений Константинович Федоров. А в одной из кают «Челюскина», уходившего в море Лаптевых, находились их будущие соратники — гидробиолог Петр Петрович Ширшов и радист Эрнест Кренкель.
Вскоре море Лаптевых и пролив Санникова остались позади. «Челюскин» одиннадцатимильным ходом шел Восточно-сибирским морем. В середине сентября корабль приблизился к величественному мысу Северному. Истекала шестая неделя плавания.
На мысе Северном уже работала полярная станция. Она была одним из двадцати двух опорных научных пунктов, созданных на островах и побережье Северного морского пути. Полярники вели обширные научные исследования: изучали условия погоды, морские течения, режим льдов, животный и растительный мир Арктики. На побережье Ледовитого океана возникали и первые авиационные базы. Самолеты полярной авиации уже совершали разведывательные рейсы; обследуя состояние льдов, полярные пилоты искали доступные кораблям пути.
Воздушная разведка принесла «Челюскину» неутешительные вести: между материком и островом Врангеля, где предстояло высадить персонал полярной станции, на смену зимовавшей там группе А. И. Минеева, возник непроходимый ледовый барьер. Командование экспедиции решило итти к Берингову проливу и уже оттуда повернуть на север, к острову Врангеля.
Девять десятых поверхности Чукотского моря были покрыты белыми полями. Капитан Владимир Иванович Воронин вел пароход узкими лазейками между льдами. Последний этап плавания по Северному морскому пути неожиданно оказался самым тяжелым. «Челюскин» медленно пробивался к Берингову проливу. Снова вылетел на разведку Михаил Сергеевич Бабушкин, пилот экспедиции.
— Впереди, милях в пятнадцати, море свободно от льдов, — сказал он, вернувшись с разведки.
До Берингова пролива оставалось меньше полутора часов нормального хода. Но в полярных морях подчас решают успех даже сотни метров. К западу от коварной Колючинской губы, где не раз терпели бедствия арктические экспедиции, льды сдавили пароход. Тщетны были попытки вырваться из ледовых объятий; «Челюскина» понесло на остров Колючин. Едва миновала опасность сесть на камни, как возникла новая: льды остановились, и корабль оказался плененным у входа в Колючинскую губу. «Челюскин» стоял неподвижно, а совсем близко, на расстоянии одной мили, льды сплошной массой устремлялись к Берингову проливу — такой близкой и вдруг оказавшейся недоступной цели плавания. Люди взрывали белые пласты и холмы возле судна. Ломами, кирками, пешнями раскалывали лед, стараясь увеличить трещины. Но все усилия были напрасны. Во льдах Чукотского моря «Челюскин» простоял почти две недели...
Обо всем этом мы в Москве, как и на всей Большой земле, знали из радиограмм экспедиции. И вдруг всех обрадовало сообщение: «Пятого октября ветер переменился. Через ледовое поле, где производились взрывы, прошла трещина. Двинулись на восток».
Однако радость была преждевременной: свободное плавание продолжалось недолго, льды снова зажали судно. «Челюскин» закружил в дрейфе.
Совершая диковинные петли, корабль вместе с ледяным полем устремился на юго-восток. Третьего ноября он оказался в Беринговом проливе в виду островов Большой и Малый Диомид, у границы Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. До чистой воды оставалось не больше десяти миль. Внезапно движение льдов резко изменилось: их подхватило мощное течение, идущее из Тихого в Ледовитый океан. Настали тревожные дни. Куда понесет плененного «Челюскина»?
На помощь судну, медленно двигавшемуся из Берингова пролива в Чукотское море, вышел ледорез «Литке». Были часы,
когда «Челюскина» и «Литке» разделяли лишь несколько миль ледяного поля. «Литке» пытался разбить его, но тщетно. Мороз крепчал, и пространства чистой воды покрывались молодым льдом. А дрейф неумолимо уносил «Челюскина» все дальше и дальше на север. Вскоре корабли разделяло расстояние в двадцать, затем двадцать пять, тридцать миль... Ледорез повернул в Тихий океан. «Челюскину» предстояла зимовка во льдах.
Началась полярная ночь. Дрейфующий корабль был превращен в научную станцию. Велись наблюдения за состоянием погоды и положением небесных светил. Гидрологи делали глубоководные станции, брали пробы воды с разных глубин Чукотского моря. Радиозонды автоматически отмечали температуру воздуха и давление в высоких слоях атмосферы. Гидробиолог Ширшов собирал планктон с поверхности и глубин моря.
Проходили недели. Казалось, ничто не сможет потревожить тяжелую неподвижность огромных торосистых полей, нарушить мрачное безмолвие полярной ночи. Но люди на корабле, знакомые с капризами арктической природы, готовились к отражению возможного ледового штурма.
Их было сто пять, среди них — десять женщин и две девочки: Аллочка Буйко, дочь нового начальника полярной станции острова Врангеля, и крошка Карина, дочь геодезиста Васильева. Аллочке исполнился год, когда «Челюскин» вышел в плавание; на корабле она училась ходить и произносить первые слова. Карина родилась у семьдесят шестой параллели и получила имя в память места своего рождения — Карского моря. Под датой тридцать первого августа 1933 года вахтенный штурман «Челюскина» записал в судовом журнале: «5. 30. У супругов Васильевых родилась девочка. Счислимая широта — 75 град. 46, 5 сек. сев., долгота — 91 град. 06 мин. вост. Глубина — 52 метра. Имя девочки — Карина».
На борту корабля находились люди разнообразных профессий: моряки, ученые, радисты, летчики, инженеры, литераторы, плотники, слесари, повара, печники, водолазы. Были там также художник, кинооператор, фотограф, врач, пекарь. Среди матросов был один профессиональный журналист, корреспондент архангельской газеты; он поступил в команду «Челюскина» на самое скромное положение, лишь бы принять участие в арктической экспедиции.
Люди были различны по характеру, Национальности и возрасту — от девятнадцати до пятидесяти четырех лет. Но всех их роднили одинаковые общественные интересы, единство цели, готовность к самопожертвованию ради успеха того дела, которое поручила им страна. Далеко от родной земли, от человеческого жилья советские люди знали: о них помнят, за ними следят. Так боевые разведчики, проникшие в тыл неприятеля и оторван
ные от своей части, смело идут на опасный подвиг, сознавая, что в штабе ни на минуту не забывают о них.
Наступил новый год. Быстро миновал январь, подули февральские северные ветры. Теперь белые громады уже не казались окаменевшими — они передвигались, словно живые существа. Льдины расходились и сжимались, со скрежетом громоздились друг на друга, образуя хаотические торосы. С каждым днем льды теснились все грознее. Подчиняясь силе ветров, они временами словно совершали круговой танец. Иногда они вплотную придвигались к кораблю, сжимали его смертельной хваткой, но вдруг, как бы раздумав, ослабляли холодные тиски.
Полярники понимали, что решается судьба корабля и ежечасно может наступить катастрофа.
На палубу вынесли аварийный запас продовольствия, палатки, спальные мешки, теплую одежду, горючее и самую большую драгоценность — запасную радиостанцию. Каждый знал, что ему надо делать в минуту, когда пробьет сигнал тревоги.
Двенадцатого февраля физик Ибрагим Факидов по обыкновению коротко записал в своем дневнике: «Весь день работал в палатке. Дрейф дошел до семи метров в минуту. Не знаю, что ожидает нас в эту ночь. Живем как на вулкане или на открытых позициях. Издали доносятся глухие стуки»,
Тринадцатого февраля вахтенный отметил в судовом журнале семибалльный северный ветер, пургу и тридцатиградусный мороз.
Сквозь пелену полярной метели с палубы виднелся грозный ледяной вал, подступивший к кораблю. Смерзшиеся в сплошную гряду торосы то лежали неподвижно, то шевелились, словно потревоженные исполинские животные. Движущаяся гора с воем трескалась, и тяжелые глыбы скатывались по ее склонам. Мороз крепчал, термометр показывал минус тридцать шесть. Пурга заметала палубу.
Колоссальные ледяные поля сжимались и рушились с оглушительным гулом, образуя новые гряды. Они неотвратимо надвигались на корабль, и не было силы, способной удержать их чудовищный напор. Ледовые валы перекатывались, подобно морским волнам. Высота ближайшего хребта, ползущего к «Челюскину», достигала десяти метров. Наступал грозный час испытания.
Аврал! Общая тревога!.. С привычной быстротой люди побежали к своим местам. Через борт полетели мешки, ящики, бочки. Вот уже спущен на лед самолет-амфибия «Ш-2», и пилот Бабушкин с группой товарищей оттаскивают машину подальше от корабля.
Извиваясь, как гигантская петля, ледяная гряда полукольцом
охватывает корабль. Края огромной подковы беспощадно смыкаются. Застонала металлическая обшивка судна. Еще нажим, еще, еще, и будто тысячетонный молот застучал по корпусу «Челюскина».
— Продавило левый борт! — раздался заглушенный крик.
Льды прорвали обшивку ниже ватерлинии, и вода с шумом
хлынула в сорокапятиметровую пробоину, затопляя трюмы, коридоры и кубрики.
Разгрузка ускорилась. Полярники спускали за борт камельки, трубы, войлок, фанеру, глину, доски, кирпич — все, что попадалось под руку.
Корабль уже погружался, но люди продолжали сновать по накренившейся палубе, сбрасывая на лед продовольствие и снаряжение, спасая шлюпки и боты. Вот уже скрылась под водой носовая палуба.
— Покинуть корабль! Все на лед! — пронесся приказ капитана.
Бежали по перекосившимся сходням, прыгали через борт. Начальник экспедиции и капитан пропускали мимо себя последних.
— Все? — спросил начальник.
Капитан утвердительно кивнул. Скрежет льда заглушил его слова.
— На лед!
Уже три четверти корабля скрылось под водой. Еще секунды, и «Челюскин», вздымая винт и руль, исчезнет в пучине.
— Борис! Борис!.. Могилевич!.. — раздались голоса, полные тревоги.
До последней минуты Борис Григорьевич Могилевич, заве-дывавший хозяйством экспедиции, словно в раздумье, стоял на палубе с трубкой в зубах. Корма поднималась все выше, и Могилевич с трудом удерживал равновесие.
— Прыгай, Борис, прыгай! Скорей прыгай! —кричали ему друзья.
Он сделал неопределенное движение, но в тот же миг, сорвавшись с привязи, покатились по палубе грохочущие бочки. Могилевича сбило с ног, и он исчез в серой мгле, обволакивавшей корабль.
Еще мгновение, и «Челюскин», задрав корму, скрылся в морской пучине. Вихрем закружились в огромной бурлящей воронке обломки. Над местом катастрофы сходились льды.
На пловучем белом поле Чукотского моря, за шестьдесят восьмой параллелью, остались сто четыре человека. В полярных сумерках возникали странные фигуры в длиннополых меховых малицах и неуклюжих ватных костюмах. В однотонных завываниях пурги едва различались голоса. Ветер бешено гнал поземку...
Путешествие первое.pdf