13.07.2009 г.
Ледоисследователь Андрей Румянцев - как раз тот человек, кто совершенно точно знает, как отвратительно вела себя льдина с середины апреля, когда ее прошили первые трещины. Его сейсмографы, вмороженные в специальные ледовые столбы, фиксировали каждый толчок.
Под ногами - океан
Я спросил у Румянцева, сколько таких «землетрясений» было.
- Нас с середины апреля почти каждый день трясет.
И Андрей раскрыл журнал наблюдений.
- Пять тысяч подвижек ледяного покрова в районе станции я зарегистрировал только в августе. Хочешь - записывай в блокнот самые сильные из них, те, что привели к серьезному изменению рельефа... В ночь на 1 августа трещины прошли в районе ДЭС. Ее пришлось эвакуировать. Одновременно выросло разводье между основной станцией и радиометеокомплексом. Восьмого такие толчки были, что даже вода в снежницах закачалась. Четырнадцатого - две новые трещины между кают-компанией и ДЭС... Шестнадцатого - в районе камбуза. Двадцать четвертого отъехал домик доктора. Ну и позавчера нас как следует ломануло - опять пришлось со своим скарбом потаскаться...
- Хорошо, что лунку у нас при сжатиях не закрыло, - говорит океанолог Владимир Вышкваркин, тоже не раз перевозивший свой домик подальше от трещин. Океанологическая лунка площадью полторта на полтора метра - прямо в полу соседнего домика. Вернее, пола нет - стены стоят на льду, а подо льдом - самый холодный океан на Земле. Сегодня его температура в лунке - минус 1 градус.
В этот океан исследователи каждый день погружают свои приборы: измеряют его температуру и регистрируют течения, берут пробы воды с разных горизонтов и определяют его глубину.
- Вот сейчас под нами 3858 метров, - сообщил океанолог. - И каждый день глубины меняются - дрейф очень извилистый.
...Пара часов пролетела мигом. И командир вертолета Вадим Базыкин уже торопит:
- Надо возвращаться. Туманчиком может накрыть.
Я хотел на льдине остаться до подхода «Федорова», но начальник экспедиции запретил: «На станции и без тебя весело».
- Вы там особенно по океану не разгуливайте, а то мы уже по новым лицам соскучились, - сказали полярники на прощание.
Но о том, чтобы улететь со льдины раньше подхода «Академика Федорова», никто даже слушать не захотел.
- Будем вас ждать... К тому же у нас еще одна банька запланирована. Захотите - прилетайте, напарим классно, - предложил Алексей Висневский. - Да и теперь нам полегче - знаем, что вы совсем близко.
Но при всем оптимизме этих людей мы прекрасно понимаем: надо спешить. И поэтому на обратном пути начальник высокоширотной арктической экспедиции «Север» Владимир Соколов и ледовый разведчик Андрей Масанов ищут для «Академика Федорова» дорогу среди льдов. Нашли «речку» шириной около мили.
- Магистральных разводий, идущих прямо по меридианам, сейчас много, - сказал Соколов. - Выберемся с полюса из тяжелых многолетних льдов и помчимся по ним как на санках. Дорожка-то теперь с горки - это не вверх карабкаться.
Сейчас между «СП-33» и флагманом российского научного полярного флота - 403 километра. Курсом - прямиком на юг. Других курсов на Северном полюсе не бывает.
...Мы вернулись на «Академик Федоров» спустя семь часов.
- Поздравляю! Воздушный мост между «Академиком Федоровым» и «СП-33» открыт! - Директор Арктического и антарктического научно-исследовательского института Иван Фролов встретил нас, будто не виделись неделю. - Теперь в случае необходимости есть возможность в любой момент долететь до станции... И важно, что полярники это знают.
В 6 утра 30 августа я сидел уже у себя в каюте за компьютером, вспоминая день вчерашний и пытаясь рассказать о нем своему дневнику.
Кстати, только на полюсе есть удивительная возможность - прожить вчерашний день заново. Достаточно сделать несколько шагов, перепрыгнуть в другое полушарие, встать на меридиан, скажем, Нью-Йорка, и тут же вернешься в 29 августа, которое на «Академике Федорове», живущем по московскому времени, прошло еще вчера, а в Нью-Йорке еще даже не наступило.
С горки
И хотя на «Академик Федоров» - первое в мире транспортное судно, рискнувшее самостоятельно, без помощи ледоколов, добраться до вершины планеты, - со всех концов земного шара сыпались поздравительные телеграммы, воспевающие подвиг российских ученых, моряков и летчиков, то есть нас, грешных, - застревать на полюсе в ожидании атомного ледокола «Арктика» руководители экспедиции не хотели. Надо спешить к «СП-33». И мы самостоятельно двинулись в сторону дрейфующей станции. «Арктика» нагнала нас только в первый день осени - на широте 89 градусов 36 минут.
...Я стоял на корме и смотрел на голубовато-зеленые глыбы, выскакивающие из-под оранжевого корпуса нашего «Академика». Уже обточенные винтами, они нехотя кувыркались в океанской пене.
Старпом подошел на корму, как раз когда в очередной раз давали задний ход, и, вынув рацию из кармана, передал на мостик:
- Задним ходом поосторожнее. Тут колобахи - до названия.
- Да, заволокли нас эти... ледокольщики, - возмущается старпом. - В такой лед мы ни в Арктике, ни в Антарктике ни в жизнь не забирались. От нас в таком льду один памятник бы остался.
Самый главный в нашей экспедиции корабел, доктор технических наук Олег Тимофеев, сообщил, что «режим движения за ледоколом у нас получается более жестким и медленным, чем при самостоятельном плавании». И тут же достал лист с полной выкладкой скоростей и нагрузок до и после начала совместной работы.
Похоже, беззаботная жизнь кончилась. Полюс стал той гранью, после которой началась суета. Может, это связано с тем, что прошло уже больше двух недель, как я в рейсе, - появилась какая-то усталость.
К «СП-33» в лучшем случае подойдем на сутки позже, чем планировали. Но сейчас прогнозы строить все боятся - не то настроение. И АЭ, давая на пятичасовом совещании первое слово своему однофамильцу, раскладывающему целую кипу карт ледовой обстановки, уже не улыбается: «Ну сдавай!»
Да еще синоптик Андрей Шаронов выдал довольно мрачный прогноз: в ближайшие два дня ожидается усиление ветра до 14 метров в секунду. Может начаться сильное торошение. Ледовики прогнозируют и усиление дрейфа - до 7 миль в сутки. Наверняка льдина «СП-33» опять расколется.
- Вроде и разрывы нашли, и атомоход рядом, а идем медленнее, чем сами, - вздыхает Иван Фролов. - Непонятно все это. А когда непонятно - всегда противно.
- Все время везти не может, - вставляет младший Фролов - океанолог Сергей Фролов. - Все время вдоль трещины не бывает. Бывает и поперек.
- Во всех народных сказках после подвигов героев ждут суровые испытания, - «утешает» начальник «Севера» Владимир Соколов.
- Ну так зачем же такие суровые? - удивляется АЭ и тут же вспоминает, что в день улетучивается по 50 тонн дизельного топлива - железнодорожная цистерна, а каждая тонна - 560 долларов.
- Меня еще месяц назад синоптики в Питере предупреждали, что с 4 сентября - перестройка атмосферных процессов. А ежели вообще захлопнет нас вместе с атомным чудом? Тут не то что новые ордена повесят - старые отберут.
...3 сентября утром позвонил Соколов:
- Через 30 минут - вылет на «СП».
Наконец-то полетим! До станции всего 50 миль.
Сумка с вещами у меня уже наготове - неизвестно, сколько придется на станции прожить, поджидая «Федорова».
Взлетели, и ледовый разведчик Андрей Масанов тут же ушел в пилотскую кабину. А я подсунул под спину валики со спальниками (их, как и продуктовый НЗ, всегда берут в полет), вытянул ноги и заснул, предвкушая встречу с ребятами и заранее стараясь выспаться - на станции время на сон вряд ли найдется. Проснулся, когда Масанов застучал по моей ноге: «Сдвинься!» Я тут же взглянул в иллюминатор, отыскивая станцию, но Андрей прокричал мне в ухо:
- Возвращаемся на корабль! Туман и обледенение!
Что такое «не везет» и как с ним бороться?! Да никак.
Я заглянул в кабину. Высотомер показывал всего 15 метров. Игорь Закутилин (друзья называют его Малыш - ростом он под два метра) ткнул пальцем в расположенную прямо перед ним красную клавишу с горящими в ней буквами «обледен».
- «СП» накрыл туман, - прокричал Малыш. - Видимость - меньше пятисот.
В тумане на вертолетных лопастях нарастает лед. Путь один - вниз. Наш Ми-8 ползет, чуть ли не задевая брюхом торосы.
Выходит, больше часа налетали без толку.
В 11.50 вернулись к каравану.
Под нами «Арктика» тащила нашего родного «Федорова» на буксире, прижав к своей корме.
Вот так мы слетали на «СП-33».
Настроение паршивое.
На пароходе уже все отобедали. Остался только овощной супчик. В утешение в тарелку с супом накрошил самую большую головку чеснока...
Под ногами - океан
Я спросил у Румянцева, сколько таких «землетрясений» было.
- Нас с середины апреля почти каждый день трясет.
И Андрей раскрыл журнал наблюдений.
- Пять тысяч подвижек ледяного покрова в районе станции я зарегистрировал только в августе. Хочешь - записывай в блокнот самые сильные из них, те, что привели к серьезному изменению рельефа... В ночь на 1 августа трещины прошли в районе ДЭС. Ее пришлось эвакуировать. Одновременно выросло разводье между основной станцией и радиометеокомплексом. Восьмого такие толчки были, что даже вода в снежницах закачалась. Четырнадцатого - две новые трещины между кают-компанией и ДЭС... Шестнадцатого - в районе камбуза. Двадцать четвертого отъехал домик доктора. Ну и позавчера нас как следует ломануло - опять пришлось со своим скарбом потаскаться...
- Хорошо, что лунку у нас при сжатиях не закрыло, - говорит океанолог Владимир Вышкваркин, тоже не раз перевозивший свой домик подальше от трещин. Океанологическая лунка площадью полторта на полтора метра - прямо в полу соседнего домика. Вернее, пола нет - стены стоят на льду, а подо льдом - самый холодный океан на Земле. Сегодня его температура в лунке - минус 1 градус.
В этот океан исследователи каждый день погружают свои приборы: измеряют его температуру и регистрируют течения, берут пробы воды с разных горизонтов и определяют его глубину.
- Вот сейчас под нами 3858 метров, - сообщил океанолог. - И каждый день глубины меняются - дрейф очень извилистый.
...Пара часов пролетела мигом. И командир вертолета Вадим Базыкин уже торопит:
- Надо возвращаться. Туманчиком может накрыть.
Я хотел на льдине остаться до подхода «Федорова», но начальник экспедиции запретил: «На станции и без тебя весело».
- Вы там особенно по океану не разгуливайте, а то мы уже по новым лицам соскучились, - сказали полярники на прощание.
Но о том, чтобы улететь со льдины раньше подхода «Академика Федорова», никто даже слушать не захотел.
- Будем вас ждать... К тому же у нас еще одна банька запланирована. Захотите - прилетайте, напарим классно, - предложил Алексей Висневский. - Да и теперь нам полегче - знаем, что вы совсем близко.
Но при всем оптимизме этих людей мы прекрасно понимаем: надо спешить. И поэтому на обратном пути начальник высокоширотной арктической экспедиции «Север» Владимир Соколов и ледовый разведчик Андрей Масанов ищут для «Академика Федорова» дорогу среди льдов. Нашли «речку» шириной около мили.
- Магистральных разводий, идущих прямо по меридианам, сейчас много, - сказал Соколов. - Выберемся с полюса из тяжелых многолетних льдов и помчимся по ним как на санках. Дорожка-то теперь с горки - это не вверх карабкаться.
Сейчас между «СП-33» и флагманом российского научного полярного флота - 403 километра. Курсом - прямиком на юг. Других курсов на Северном полюсе не бывает.
...Мы вернулись на «Академик Федоров» спустя семь часов.
- Поздравляю! Воздушный мост между «Академиком Федоровым» и «СП-33» открыт! - Директор Арктического и антарктического научно-исследовательского института Иван Фролов встретил нас, будто не виделись неделю. - Теперь в случае необходимости есть возможность в любой момент долететь до станции... И важно, что полярники это знают.
В 6 утра 30 августа я сидел уже у себя в каюте за компьютером, вспоминая день вчерашний и пытаясь рассказать о нем своему дневнику.
Кстати, только на полюсе есть удивительная возможность - прожить вчерашний день заново. Достаточно сделать несколько шагов, перепрыгнуть в другое полушарие, встать на меридиан, скажем, Нью-Йорка, и тут же вернешься в 29 августа, которое на «Академике Федорове», живущем по московскому времени, прошло еще вчера, а в Нью-Йорке еще даже не наступило.
С горки
И хотя на «Академик Федоров» - первое в мире транспортное судно, рискнувшее самостоятельно, без помощи ледоколов, добраться до вершины планеты, - со всех концов земного шара сыпались поздравительные телеграммы, воспевающие подвиг российских ученых, моряков и летчиков, то есть нас, грешных, - застревать на полюсе в ожидании атомного ледокола «Арктика» руководители экспедиции не хотели. Надо спешить к «СП-33». И мы самостоятельно двинулись в сторону дрейфующей станции. «Арктика» нагнала нас только в первый день осени - на широте 89 градусов 36 минут.
...Я стоял на корме и смотрел на голубовато-зеленые глыбы, выскакивающие из-под оранжевого корпуса нашего «Академика». Уже обточенные винтами, они нехотя кувыркались в океанской пене.
Старпом подошел на корму, как раз когда в очередной раз давали задний ход, и, вынув рацию из кармана, передал на мостик:
- Задним ходом поосторожнее. Тут колобахи - до названия.
- Да, заволокли нас эти... ледокольщики, - возмущается старпом. - В такой лед мы ни в Арктике, ни в Антарктике ни в жизнь не забирались. От нас в таком льду один памятник бы остался.
Самый главный в нашей экспедиции корабел, доктор технических наук Олег Тимофеев, сообщил, что «режим движения за ледоколом у нас получается более жестким и медленным, чем при самостоятельном плавании». И тут же достал лист с полной выкладкой скоростей и нагрузок до и после начала совместной работы.
Похоже, беззаботная жизнь кончилась. Полюс стал той гранью, после которой началась суета. Может, это связано с тем, что прошло уже больше двух недель, как я в рейсе, - появилась какая-то усталость.
К «СП-33» в лучшем случае подойдем на сутки позже, чем планировали. Но сейчас прогнозы строить все боятся - не то настроение. И АЭ, давая на пятичасовом совещании первое слово своему однофамильцу, раскладывающему целую кипу карт ледовой обстановки, уже не улыбается: «Ну сдавай!»
Да еще синоптик Андрей Шаронов выдал довольно мрачный прогноз: в ближайшие два дня ожидается усиление ветра до 14 метров в секунду. Может начаться сильное торошение. Ледовики прогнозируют и усиление дрейфа - до 7 миль в сутки. Наверняка льдина «СП-33» опять расколется.
- Вроде и разрывы нашли, и атомоход рядом, а идем медленнее, чем сами, - вздыхает Иван Фролов. - Непонятно все это. А когда непонятно - всегда противно.
- Все время везти не может, - вставляет младший Фролов - океанолог Сергей Фролов. - Все время вдоль трещины не бывает. Бывает и поперек.
- Во всех народных сказках после подвигов героев ждут суровые испытания, - «утешает» начальник «Севера» Владимир Соколов.
- Ну так зачем же такие суровые? - удивляется АЭ и тут же вспоминает, что в день улетучивается по 50 тонн дизельного топлива - железнодорожная цистерна, а каждая тонна - 560 долларов.
- Меня еще месяц назад синоптики в Питере предупреждали, что с 4 сентября - перестройка атмосферных процессов. А ежели вообще захлопнет нас вместе с атомным чудом? Тут не то что новые ордена повесят - старые отберут.
...3 сентября утром позвонил Соколов:
- Через 30 минут - вылет на «СП».
Наконец-то полетим! До станции всего 50 миль.
Сумка с вещами у меня уже наготове - неизвестно, сколько придется на станции прожить, поджидая «Федорова».
Взлетели, и ледовый разведчик Андрей Масанов тут же ушел в пилотскую кабину. А я подсунул под спину валики со спальниками (их, как и продуктовый НЗ, всегда берут в полет), вытянул ноги и заснул, предвкушая встречу с ребятами и заранее стараясь выспаться - на станции время на сон вряд ли найдется. Проснулся, когда Масанов застучал по моей ноге: «Сдвинься!» Я тут же взглянул в иллюминатор, отыскивая станцию, но Андрей прокричал мне в ухо:
- Возвращаемся на корабль! Туман и обледенение!
Что такое «не везет» и как с ним бороться?! Да никак.
Я заглянул в кабину. Высотомер показывал всего 15 метров. Игорь Закутилин (друзья называют его Малыш - ростом он под два метра) ткнул пальцем в расположенную прямо перед ним красную клавишу с горящими в ней буквами «обледен».
- «СП» накрыл туман, - прокричал Малыш. - Видимость - меньше пятисот.
В тумане на вертолетных лопастях нарастает лед. Путь один - вниз. Наш Ми-8 ползет, чуть ли не задевая брюхом торосы.
Выходит, больше часа налетали без толку.
В 11.50 вернулись к каравану.
Под нами «Арктика» тащила нашего родного «Федорова» на буксире, прижав к своей корме.
Вот так мы слетали на «СП-33».
Настроение паршивое.
На пароходе уже все отобедали. Остался только овощной супчик. В утешение в тарелку с супом накрошил самую большую головку чеснока...