3.3. Походы и гидрографические исследования на Новой Земле с 1952 годаК походу в Соломбале долгое время готовились гидрографы, боцманы, строители, содержатели, сезонные рабочие. Готовили катера, шлюпки, понтоны, палатки и боцманское имущество, получали со складов и хранилищ экспедиционное имущество: одежду, сапоги, валенки и многое другое. На сезонные работы продолжительностью 3—4 месяца продовольствие для Новой Земли, как правило, заготавливалось на полгода. Боцманы все упаковывали в ящики: инструменты, снаряжение, обувь, запасные приборы, одежду и прочее боцманское хозяйство в каждой партии. Все упакованное маркировалось по партиям, так как в трюмы гидрографических
[36]
судов все грузилось поочередно: первой грузилась партия, высадка которой на Новой Земле производилась в конце.
Наконец наступал день, когда к причалам Соломбалы швартовался флагман гидрографических судов «Мурман». Тогда он нам казался огромным кораблем с легендарной историей. Имеющий «ледовый пояс», водоизмещением 3700 тонн и скорость экономическим ходом 10. 9 узла*, «Мурман» успешно снимал с льдины в 1938 году четверку героических папанинцев в Гренландском море.
Во время войны, вооруженный корабельными орудиями, служил минным заградителем, охранял конвойные суда на трассе Северного морского пути и при проводке их в Молотовск и Архангельск.
При погрузке трюмы «Мурмана» до отказа были забиты экспедиционным снаряжением партий: ящиками, стройматериалами, палатками, шлюпками, мешками с продовольствием. Сверху, на закрытых трюмах, ставилось до 10 промерных ботов и несколько шлюпок. На юте — кормовой палубе — стояли железные бочки с топливом: дизельным и бензином. Все это закрывалось брезентом и в жаркие дни поливалось забортной водой. Бортовые проходы были забиты бревнами для сигналов Новой Земли.
В 1952 году вышли в море поздновато. «Мурман» выполнял задания командования Северного флота и прибыл только 25 июля. Из Соломбалы уходило до 500 человек экспедиционного состава. Люди устраивались в каютах экипажа, в большом кубрике, в трюмах, на катерах.
Казалось, пол-Соломбалы провожало 26 июля экспедицию. Пока нагруженный до предела «Мурман» шел Маймаксой, были слышны с плотов и берега напутственные пожелания и выкрики: «До
свидания», «Счастливого плавания» или «Везите больше денег! » и т. п. Возглавлял экспедицию капитан I ранга Александров Р. Н. Он впервые шел в этой роли после И. Ф. Гаркуши.
Конечно, настоящие рабочие будни начинались с приходом на Новую Землю.
Чаще всего разгружались на «необорудованный» берег Новой Земли. Легко сказать! Оборудованных подходов к становищам было
* Узел — скорость корабля — миля в час.[37]
Боцман и матросы готовятся к разгрузке гису«Сирена» (Новая Земля, 1955 г.)База партиимало, а работать, исследовать приходилось на всем западном побережье: скалы, ледники, почти безжизненная пустыня...
Места базирования выбирали в губах, бухтах, за песчаными косами, где при ветрах Новоземельской боры можно было отстояться катерам, плавсредствам.
Приходили гидрографы, геодезисты, строители, высаживались на берег, загружали имущество партий, и все приходило в движение: устанавливались палатки, строили причал, потом «рубили» баню из бревен «плавника», дымил уже камбуз. На рейде, на якорях стояли гидрографические боты (ГПБ).
И все оживало. Начиналась новая жизнь экспедиционника — человека трудолюбивого, пытливого, удачливого и неунывающего, труженика-соломбальца, если хотите.
Приходилось иногда после завершения работ сворачиваться, переходить на новые, необжитые места. И все начиналось сначала:
[38][39]
палатки, причал, камбуз, баня (обязательно). Таковы были жизненные принципы настоящего экспедиционника. Если что-либо не получалось или чего-то не доставало — помогал сосед по партии, группе. Так же и соседу оказывалась помощь. Как без этого!
Иногда катер уходил на час-два на устье губы, на рыбную банку, и ловили теперь уже «рыбаки» с помощью нехитрого устройства, называемого «пундой», треску. Свежая треска, зажаренная да уха для всей команды — пальчики оближешь! Не зря укоренилась поговорка у северян: «Трещечки не поешь, дак не поработать!»
В становище Русаново выгружались: 2-я гидрографическая партия капитан-лейтенанта Антипова В. М., топографы, геодезисты, затем в губе Башмачной — геодезисты И. В. Осокина и наша 4-я партия прибрежного промера. После чего мой катер «РБЗ-46» с командой вновь был поднят на борт «Мурмана», и мы помогали выгружать имущество первой гидрографической партии Л. П. Агафонова в Костином Шаре, в его базе — за мысом Палец.
Никогда не забуду живую, яркую картину, наблюдаемую в Костином Шаре, когда мы шли на катере обратно в Башмачную. Тысячи птиц спокойно плавали и расступались перед идущим ботом, казалось, что они заполнили пролив от края и до края. Это было величественное, незабываемое зрелище.
Вскоре нас, промерную группу из 2-х ГПБ — лейтенантов Федотова П. П. и Шапошникова А. И., перебросили в губу Черная.
Никогда я не думал, что буду готовить место для атомного полигона в губе Черной. Но мы тогда просто выполняли свой долг — правительственное задание как нам говорили.
Промерные работы начались для молодых специалистов с неожиданности — не было геодезических пунктов, а следовательно, и координат. Поставив уровенный пост для наблюдений за приливами, сами строили вехи (которые затем геодезист В. А. Мамонтов определил, включив в геодезическую сеть) на берегах губы Черной. Производили промер на «РБЗ-46» по створам, которые «разбивали» (устанавливали с помощью гониометра через 250 м). Эту работу выполняли «пялыцики» (матросы с переносными створными значками). Глубины на «РБЗ-46» измерялись эхолотом «НЭЛ-3».
Помню в обширной губе Черной величественную гору Тизенгаузен, по форме напоминающую гранитный пьедестал «Медного всадника» в Ленинграде; губу Воронина, где базировалась топогра-
[40]
фическая партия старшего лейтенанта Петухова Ю. Я., бухту Гусиная, которая была мелководной, и там обитали и гнездились сотни ленных гусей.
Работа нас, тогда молодых гидрографов, увлекала. В ясные, погожие дни (без туманов) приходилось работать по 16-18 часов. Иногда после ужина команды катер снова выходил на галс, благо ночи в июле — начале августа были еще белыми.
Всего в 250 метрах от линии входного створа в губу Черная есть очень опасная банка* Игнатьева. Обследуя ее, мы нашли наименьшую глубину — менее 3 м, когда лотовый постучал наметкой с металлическим концом — грунт «камень».
У А. И. Шапошникова в губе Черной на катере не ладилось с промером: часто выходил из строя двигатель, и его «команда» вновь и вновь «лопатила» веслами в губе, идя «по-черепашьи» до бухты Баклыши.
Вскоре, после окончания промера на Вайгаче, на помощь пришел промерный катер «РБЭ-37» старшего лейтенанта Щербакова С. М. С ним в паре два мореходных бота производили промер до поздней осени. До 10 октября мы прошли промером вдоль побережья — от мыса Саханин до мыса Черный (южный входной мыс в Костин Шар). При этом моей группе на промерном боте «РБЗ-46» приходилось обследовать все губы и бухты на пути: Черная, Баклыши, Шинкова, Селезнева, Козлова, Строганова.
Помню, в губе Строганова на выходе от западного входного мыса произошел неприятный случай на галсе: заглох мотор («ОскоФорд» — старый, выслуживший срок годности), а впереди — отвесные скалы, прибой большой силы, пляжа нет. Матросы — опытный моторист Антон Лычников и старшина катера Николай Шевчук — долго возились, чтобы завести мотор. Это, видимо, были минуты, но, казалось они длились целую вечность. Тем временем катер прибойной волной все ближе и ближе подносило к скале. Наконец мотор заработал и удалось уйти от опасности.
Гидрографическая партия В. М. Антипова («А-2») в 1952 г. завершила промерные работы на южном участке Новой Земли в
* Банка — резкое поднятие дна, глубина над которым значительно меньше окружающих.[41]
Катера СГЭ№ 22 — ГПБ проекта 382ГПБ № 539 проекта 382 (с рубкой)ГПБ-410: старшина бота Н. С. Шевчук, моторист А. Лычников, матрос-лотовый М. Каштерик[42]
ГПБ-501 типа «Ярославец» (в СГЭ с 1952 г.)шхерном районе до мыса Саханин. Гидрограф этой партии Н. К. Тимошенко на катере, имеющем более высокие мореходные качества, обследовал обширную и значительно удаленную от Новой Земли на юг банку Прокофьева.
Во второй половине октября в губу Башмачная вновь прибыл «Мурман» для съемки партий, а также гису «ОСТ». На «ОСТ» погрузили 4 катера, в том числе мой «РБЗ-46», и направили меня (в качестве старшего) и лейтенанта Молякова Е. В. сопровождающими до Архангельска. Конечно, мы были рады, что скоро увидим Архангельск, своих родных. «ОСТ» «попутно» зашел к маяку Столбовой, выгрузил там 10 тонн угля для маячников. Погода стояла почти штилевая и матросы наши быстро перевезли уголь на моторном карбасе. Погода благоприятствовала и «ОСТ», как нам казалось, быстро шел, сопровождаемый «лунной дорожкой». Еще раз «попутно» сняли Индигский буй, и, казалось, дорога на Архангельск открыта. Но неожиданно «ОСТ» взял курс на Иоканьгу, где нас «выбросили» на дальний, пустующий причал: 4 катера, 6 матросов и нас, 2 офицеров. Там мы хлебнули горя: матросы в ватниках, без теплых рукавиц, в сапогах, а начались холода, жестокие ветры, характерные для заполярной Иоканьги. А надо было нести вахты — охранять катера.
Хорошо, что во многом помогал нам тогда зам. начальника района гидрографической службы капитан-лейтенант Воронов Андрей Николаевич.
[43]
Уже настоящей зимой, 17 декабря, нас снял тогда гису «Мороз» и доставил в Мурманск вместе с двигателями и эхолотами с катеров, которые были сданы там в ремонт. Почти перед Новым, 1953 годом вернулись мы поездом в Архангельск.
Так закончился для нас касьян-год — 1952-ой.
В этот год беда не обошла и начальника СГЭ Александрова Ростислава Николаевича. Осенью случилось ЧП: при погрузке на корабль было утоплено много боцманского имущества. За поздний выход в море в кампанию 1952 года, «за срыв выполнения плана работ» и за аварию, повлекшую гибель материальных ценностей, Р. Н. Александрова уволили в запас.
Вспоминал Вениамин Иванович Лебедев, бывший начальник отдела камеральной обработки СГЭ (1947—1959 гг.) и активный участник всех гидрографических работ по обеспечению флота и оборонных, наступательных операций в годы войны:
«Командиру части Р. Н. Александрову было очень трудно не только первое время, но и все недолгое время, пока он был командиром. По своему характеру он был очень честным и прямолинейным человеком. Иногда, как говорят, «витал в облаках»: стремился получить для части то, что пока высшее командование не имело и не могло дать. Эти постоянные требования и недостатки компании 1952 г. явились причиной работы в части большой комиссии во главе с зам. начальника Гидрографии». Вывод был, по-моему, уже предрешен.
В 1953 году в СГЭ прибыл инженер-капитан 2 ранга Жилинский А. К. (1912-1993 гг.), назначенный начальником Экспедиции после окончания Академии. Он энергично взялся за дело, за наведение порядка в части. Волевой и умный командир, высокой марки организатор, имевший огромный опыт гидрографических работ и обеспечения войск в боевых условиях в годы Великой Отечественной войны, А.К. Жилинский пользовался огромным авторитетом среди флотского начальства, военного и торгового, а также у «старожилов» СГЭ и личного состава части. К весне 1953 года увеличилось материально-техническое снабжение. Стали поступать новые, утепленные палатки, специальная одежда для условий Арктики. Были сделаны заявки на заказы для промышленности на новейшие промерные катера и корабли.
Особенно много сделал для Экспедиции в то время возглавлявший Гидрографическое управление ВМФ боевой заслуженный ад-
Начальник СГЭ капитан 1 ранга Жилинский А.К. и командир гису «Мурман» капитан 2 ранга Пустошный Б.П. (1953 г.)[44][45]
мирал, командующий Балтийским флотом в годы войны Владимир Филиппович Трибуц.
Гидрографы всегда помнили его наставление: «К любой операции, большая она или маленькая, надо подходить одинаково серьезно. Как показал опыт войны, 90% времени уходило на подготовку операции и только 10% — на ее выполнение».
Хорошая подготовка к районам исследований на Новой Земле плавсредств, имущества, инструментов, продовольствия, а также изучение районов работ и условий плавания всегда приносили успехи большое моральное удовлетворение от выполненного задания при возвращении в Архангельск.
Навигация 1953 г. началась, а «Мурман» снова стоял на ремонте в Росте на судоремонтном заводе, поэтому пятую гидрографическую партию («А-5») для работы в губе Архангельская и в заливе Смидовича перебазировал транспорт «Кола». Комплексные работы под руководством начальника партии Х. И. Сарачева выполняли: И. Д. Мороз, Ремир Константинов, Александр Бородин, Виталий Чернухо.
Случился курьез: при подготовке в Архангельске были забыты треноги для инструментов. Поэтому гидрографы шутили, сочинив:
Как Христофор Колумб когда-то,
Наш Христофор сказал ребятам:
«Треноги нету — не беда,
Найдем мы выход, как всегда».
Тем не менее работы гидрографы завершили успешно.
Меня и 2 матросов в июне 1953 г. откомандировали в Мурманск для доставки 4 катеров, выброшенных «ОСТом» в 1952 г. Пока заваривали трубы дымогарные прошло две недели.
Наконец, «Мурман», ведомый командиром Б. П. Пустотным, прибыл и Иоканьгу. На «ОСТе» он «сбросил», на «Мурмане» «взял» и доставил в Архангельск 4 катера и оборудование к ним.
В течение недели в мастерских Экспедиции катера срочно ремонтировали, красили; ставили на них двигатели, эхолоты. На ГПБ-410 был поставлен новый двигатель «ЗИС-120» — 75 л. с.
«Мурман», погрузив Экспедицию с ее партиями, катерами, имуществом, продовольствием и топливом, вновь взял курс на Новую Землю. Здесь, выгрузив частично партии в губе Белушья и в Ма-
[46]
Идем на Новую Землю на гису «Мурман»: старшина ГПБ-410 старшина II статьи Шевчук Н. С., старшина команды СГЭ, старшина Капустьянов И. Е., командир гидрографического отряда, капитан 2 ранга Малышев И. И., командир ГПБ-410 лейтенант Федотов П. П.лых Кармакулах, «Мурман» стал плавбазой для промерных катеров гидрографов: Н. М. Аносова, Н. К. Тимошенко, В. А. Ищенко, Е. В. Молякова, П. П. Федотова.
Промером был обследован открытый ветрам берег полуострова Гусиная Земля. Ежедневно в течение не менее чем 2 недель «Мурман» спускал на воду катера, а гидрографы, уходя, галс за галсом «пробивали» путь на мыс Северный Гусиный Нос. Были и трудности: при подходе — опасный, с подводными камнями, берег, а так-же плохо видимые на почти равнинной местности полуострова геодезические пункты при удалении до 2 миль (на конце галсов).
В 1953 году геодезические партии В. В. Бухмейера, И. В. Осокина и И. П. Ковригина напряженно работали: связав Новую Землю через пролив Карские Ворота с Государственной геодезической системой координат, обеспечили строительство и определение координат геодезических пунктов на побережье южного острова Новой Земли до Маточкина Шара.
[47]
Офицеры аэрофототопографического отряда СГЭ
(Новая Земля, пролив Малые Кармакулы, 1953 г.)Следует особо сказать о привязке триангуляционной системы на Новой Земле к Государственной геодезической системе координат на материке. Для этого были построены в 1952 г. четыре высококлассных сигнала, обеспечивающих взаимную видимость для наблюдений через пролив Карские Ворота. На Новой Земле — сигналы «мыс Меньшикова» 45 м высотой и «Артюхов» 15 м высотой, на острове Вайгач и на мысе Болванский Нос — сигналы 45 м высотой. Строили опытные строители СГЭ: М. Г. Коржавин, В. А. Куроптев, А. А. Ваймугин, Н. Г. Бестужев. Наблюдения на сигналах классного геодезического четырехугольника вели опытные геодезисты П. И. Зайцев и А. П. Чирков.
В 1953 г. промерные партии Экспедиции также успешно дошли до Маточкина Шара.
Партия «А-1» Л. П. Агафонова, закончив обследование Костина Шара и вокруг о. Междушарский, была перебазирована и начала работы в проливе Маточкин Шар.
ГПБ-410 (с 1952 г. — «РБЗ-46»)
В. В. Бухмейер и П. П. Зайцев (слева) на гису «Мурман» (1953 г.)[48][49]
Скала Чаячья, пролив Малые Кармакулы (1953 г.)Партия «А-4» П. И. Ванюхина, базируясь в Малых Кармакулах, завершила обследование залива Моллера и губы Средняя. Промер выполняли гидрографы С. Ф. Бойцов, П. П. Федотов, А. Ф. Карбасов.
Партия «А-2» В. М. Антипова, базируясь в губе Грибовая, обследовала побережье Паньковой Земли, губу Грибовая, губу Безымянная и побережье к югу от Безымянной до мыса Бритвин. Здесь трудились гидрографы Аносов Н. М., Тимошенко Н. К., Моляков Е. В.
В 1953 году на промере в заливе Смидовича «Мурман» в конце навигации вновь стал плавбазой для работающих с борта промерных катеров гидрографической партии «А-1».
Вспоминал гидрограф Николай Сергеевич Налётов: «Планшет разделили. Северную часть залива Смидовича промерял Н. С. Налётов, а южную — гидрограф Павел Яковлевич Меньшиков. Под берегом: прибой, опасности, буруны. В конце навигации постоянно были дни с плохой погодой. Катера часто спускали на воду, но полного результата долго не было. Наконец, выбрали день устой-
[50]
чивой погоды и выполнили промер залива. Среднюю часть залива Смидовича промеряли непосредственно на гису «Мурман». Промер производил гидрограф Р. С. Константинов».
В конце навигации трагически погиб Павел Яковлевич Меньшиков. Новая Земля не отпускала исследователей без жертв. После окончания промера катера подняли на борт «Мурмана», Павлу Яковлевичу стало плохо. Положили его в лазарет. «Мурман» последовал в Нарьян-Мар. Там сделали операцию, но было уже поздно. Так погиб на посту исследователя ветеран-гидрограф, один из трудолюбивейших и добросовестных людей Экспедиции, отдавший исследованиям Северных морей 15 лет.
В конце октября 1953 г., сняв с Новой Земли партии Экспедиции, «Мурман» возвратился в Архангельск. Это был последний год работы «Мурмана» с Экспедицией на Новой Земле. С мая 1954 г. и до ноября 1956 г. «Мурман» стоял на капитальном ремонте в Кронштадте.
Инженер-капитан 2 ранга Жилинский А. К. и вахтенный помощник командира гису «Мурман» (1953 г.)[51]
