Остатки тонкосуконной одежды, компас, кортик и кусок документа, на котором сохранились слова: «... жалованная грамота», убеждают нас в том, что путешественники были русскими.
Так разрешается вопрос о времени путешествия и национальности путешественников. Теперь остается выяснить вопрос о направлении путешествия и той роли, которую могли сыграть подобное путешествие в деле картографирования интересующего нас района.
Потерпевшее аварию судно могло плыть либо с востока на запад, т. е. с устья Лены или Хатанги, либо с запада на восток, т. е. с устья Енисея или прямо из Белого моря, Холмогор, Пустозерска, а может быть и с Колы.
Первое весьма сомнительно, так как плыть из Лены и Хатанги на северо-запад с торговыми целями вдоль пустынного побережья Таймыра не имело никакого смысла — район Лены и Хатанги скорее мог быть конечной целью путешествия для торговых людей, но не исходным пунктом.
Отпадает также вариант путешествия с Енисея, так как путешественникам, попавшим туда на речных судах с Мангазеи, не имело смысла пересаживаться на морские суда и пускаться в полное трудностей морское путешествие к устью Хатанги или Анабары. Проще было воспользоваться южно-таймырским водным путем, которым служилые люди ходили уже около 1643 года. Несомненно, что торговым и промышленным людям, всегда намного опережавшим служилых, он был уже известен ко времени трагедии, разыгравшейся в заливе Симса.
Поводимому, на морское путешествие могло толкнуть желание избавиться от осмотра таможенных застав. Но этот стимул мог играть роль только в одном случае: если судно шло из российских европейских портов, не заходя ни в Мангазею, ни в Енисей.
[131]
В ту пору царь всея Руси был весьма обеспокоен проникновением в край драгоценных мехов — в Сибирь английских и голландских купцов. Желая подчинить все торговые связи с Сибирью своему контролю, он под страхом смертной казни указал не ходить морем в Сибирь, а ходить только по суше через Каменный Пояс (Урал). Для выполнения указа в новоземельских проливах были поставлены специальные стрелецкие караулы. Ясно, что страх перед жестоким наказанием заставлял промышленников и торговых людей держать в секрете свои походы, хотя они и не прекратились. Повидимому, только этим обстоятельством и можно объяснить отсутствие сведений о морских путешествиях в XVII веке вокруг Таймыра, хотя на старинных западноевропейских картах, относящихся к тому времени, появились довольно правильные очертания Таймырского полуострова.
Хотя торговые люди — поморы — и были вынуждены скрывать свои путешествия от властей, но среди моряков и торговых людей все же распространялись сведения о морях и землях, встречающихся при плавании морским путем. Они не могли не быть известными англичанам и голландцам, с которыми Поморье имело обширные торговые сношения.
Только на основании таких рассказов Авраам Ортемус и смог составить свои неожиданно правдоподобные карты.
Запрещение 1619 года постепенно положило конец смелым попыткам проникнуть из Белого моря в море Лаптевых. История этих путешествий забылась. И вот теперь случайная находка да легенды, сохранившиеся среди местного населения, слегка приподнимают завесу над давними, никому не известными событиями.
Привадим содержание одной из легенд, которую до сих пор рассказывают коренные жители севера Сибири, от Енисея до Индигирки 1:
«Охотник встречает заросшего волосами человека. Человек запрещает охотнику следовать за собой. Охотник все же тайком идет по следам этого человека и на берегу моря ви-
1 Взята из статьи Долгих Б. О.
[132]
Подобные легенды, многочисленные развалины весьма древних избушек на северном побережье свидетельствуют о присутствии в этих местах русских людей задолго до путешествий, от которых остались рукописные отчеты и памятки.
.
[133]