Научно-исследовательская подводная лодка С-148 («Северянка»)

[ББК-10]

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА С-148 («СЕВЕРЯНКА»)

Подлодка С-148 была построена на судостроительном предприятии «Красное Сормово» в 1953 году по проекту 613. В 1954-м, после прохождения всех сдаточных и государственных испытаний, С-148 включили в состав Каспийской флотилии. Летом того же года подлодку перевели из Баку в Молотовск (Северодвинск) и зачислили в состав СФ с базированием в городе Полярный.
В 1957 году вышел приказ, согласно которому С-148 планировалась к передаче Всесоюзному научно-исследовательскому институту морского рыбного хозяйства и океанографии с переоборудованием в научно-исследовательскую ПЛ «Северянка». Несмотря на новое руководство, формально она оставалась в составе флота и ее обслуживали военные с базированием в Мурманском порту.
Во время переоборудования на Мурманском судоремонтном заводе в научно-исследовательскую ПЛ на ней установили уникальную систему для визуальных наблюдений под водой. В первом отсеке по бортам было прорезано два иллюминатора, а в носу был вырезан третий — с телекамерой и прожекторами. Также во время модернизационных работы был установлен фотометр, термосолемер системы ВНИРО, механизмы для взятия проб грунта и забортной воды, эхолоты и другая аппаратура. Кроме того, была установлена специальная система стабилизации глубины погружения.
Впервые на испытания «Северянка» отправилась в декабре 1958 года, в Баренцево море. Экипаж ученых отладил и испытал поставленное на подлодку оборудование для исследований. Также было совершено первое глубоководное погружение.
Первый рейс «Северянки» показал большую эффективность использования подлодки для исследований. Ученые провели общие исследования по изучению жизни рыб в естественной среде.
С декабря по январь 1958 года был осуществлен второй рейс, в район Исландии. Состав экспедиции: начальник Владимир Ажажа, ихтиолог, кандидат биологических наук Дмитрий Радаков, океанолог Сергей Потайчук, ихтиолог Борис Соловьев, кинооператор Василий Китаев, техник Виктор Фомин. За время рейса ПЛ прошла около 4000 миль. С ее борта ученые проводили изучение поведения косяков сельди в зимнее время года.
В период с 1958-го по 1966 год на «Северянке» было выполнено десять исследовательских выходов, она прошла 15000 миль за 119 ходовых дней и выполнила 140 погружений. В каждом из них участвовали 6−10 научных работников и штатный экипаж.
Во время нескольких рейсов в Норвежском море подлодка шла за траулером, который буксировал трал на глубине 90 метров. «Северянка» шла под ним, и ученые через иллюминатор наблюдали за его работой. Трал был виден при естественном свете, и ученые смогли изучить его работу в естественных условиях. Эти исследования помогли усовершенствовать тралы — повышение скорости траления позволило увеличить вылов рыбы.
Подводные наблюдения позволили в кратчайшие сроки установить важные для рыболовства данные: распределение водных организмов в толще воды и условия их обитания. Кроме научных исследований, связанных с рыболовством, с подлодки проводились гидроакустические исследования, изучение подводной освещенности, дальности видимости в водной среде.
Следует отменить преимущество научно-исследовательской подлодки перед научно-исследовательскими судами: 1 — на подлодке можно доставлять исследовательскую аппаратуру к объекту исследований. 2 — независимость от погоды. Обыкновенные суда при волнении в 3−4 балла прекращали работы с опускаемыми за борт аппаратами.
К середине 1960-х «Северянка» исчерпала свои возможности, и ученые начали продумывать создание новой специальной подводной лодки, которая могла быть построена для научных исследований, поэтому в 1966 году подлодка была возвращена флоту. «Северянка» стала использоваться для буксировки привязных глубоководных аппаратов.
В 1969 году «Северянку» вычеркнули из боевого состава и перестроили в учебно-тренировочную станцию УТС-161 с постановкой на прикол в Видяево). В январе 1998-го УТС была исключена из списков флота. Зимой 2009 года внутрь подлодки начала поступать вода и ее буксирами выбросили на отмель в губе Ара для последующей утилизации.
Сейчас научные знания, полученные на «Северянке», не кажутся чем-то выдающимся, но ее главная заслуга состояла в том, что ученые разных направлений научились работать под водой, узнали что можно исследовать или наблюдать из подводной лодки, и какими должны быть лодки для решения научных задач. В дальнейшем эти люди возглавляли исследования на других подводных аппаратах.
Стоить отметить, что в СССР продавались пластиковые сборные модели «Северянки».

Историческая справка

---

Дополнительно:

Ажажа В.Г. "Подводная одиссея. "Северянка" штурмует океан", М, "Вече", 2009. 308 с., илл.

[ББК-10]

ВСП, 1959, № 009, 11 января.

В подводной научной лаборатории

Подводная лодка — научная лаборатория Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйств и океанографии (ВНИРО) — «Северянка» совершила первый рейс. Лодка специально переоборудована для изучения морских и океанических вод дна, морской фауны и флоры. С помощью лодки ученые будут изучать строение рыбных косяков и поведение рыбы в различных условиях, работу промысловых орудий лова, вести океанографические наблюдения.
Подводная лодка может плавать под водой длительное время и производить поиски необходимых для наблюдения объектов. Лодка «Северянка» оснащена различными приборами и аппаратурой — подводным телевизором, эхолотами, гидролокатором, приборами для точных замеров температуры, солености, освещенности воды, устройством взятия проб грунта и воды, аппаратурой для кино и фотосъемки. На лодке оборудованы иллюминаторы для визуального обзора.
Лодка совершила первый рейс в Баренцево море. Научными сотрудниками зафиксированы первые наблюдения.

НА СНИМКАХ: (вверху) подводная лодка — научная лаборатория «Северянка» совершает свой первый северный рейс. В кругу — младший научный сотрудник экспедиции В. А. Фомин начал работу у электронного термосолемера. Этот прибор, сконструированный во ВНИРО, дает возможность непрерывно получать данные о температуре и солености забортной воды на различных глубинах. Внизу справа — старший научный сотрудник экспедиции О. А. Соколов у подводного телевизора.

Фото М. Редькина. Фотохроника ТАСС.

[ББК-10]

Наука и жизнь, 1969, № 2, с.16-21

В.АЖАЖА. Второе открытие океана.pdf [579.08 КБ Скачиваний: 534]

ВТОРОЕ ОТКРЫТИЕ ОКЕАНА

Кандидат технических наук В. АЖАЖА, заместитель председателя Секции подводных исследований Океанографической комиссии Академии наук СССР.

Трудно оставаться беспристрастным, касаясь близкой и, более того, очень личной темы, с которой связаны самые яркие впечатления жизни. Я имею в виду часы, дни и месяцы, проведенные под водой: и в рубке военной субмарины, где я начинал штурманом, и с аквалангом, за спиной — в исследовательских экспедициях, и, наконец, у иллюминаторов «Северянки» — во главе научной группы. Думается, что любой, кому посчастливилось хоть краешком глаза заглянуть в неповторимый, спокойный и (никуда не уйдешь от этого емкого слова) романтичный подводный мир, оставил там частицу души. Как лучше изучать этот мир? По этому поводу мне хочется высказать свою точку зрения.

29 ДЕКАБРЯ 1958 ГОДА — ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МЕТОДА

В этот день оборудованная иллюминаторами, прожекторами и комплексом научной аппаратуры советская исследовательская подводная лодка «Северянка» вышла в Северную Атлантику. Впервые в истории освоения океана экспедиция ученых начала
комплексные исследования с плывущей в глубине специальной подлодки. Оценивая это событие, член-корреспондент АН СССР И. С. Исаков писал, что оно утверждает приоритет нашей страны в области применения подводных лодок для научных целей. По-видимому, можно ожидать возражений со ссылкой на Герберта Уилкинса и Харальда Свердрупа, пытавшихся в 1931 году на американской подводной лодке «Наутилус» пройти подо льдами к Северному полюсу. Однако в конце неудачного плавания Уилкинс с горечью констатировал, что «Наутилус», «... к сожалению, был, есть и остался военной подводной лодкой». А Свердруп в книге «Во льды на подводной лодке» выразил уверенность, что подводные лодки страны социализма будут удачливее в своих арктических плаваниях.
Так оно и случилось. «Северянка» совершила десять экспедиций в Атлантику и Баренцово море, прошла свыше 20 тысяч миль, провела в океане почти полгода. Она ложилась на грунт посреди рыбных пастбищ, вторгалась в косяки сельди, «подсматривала» за рыболовными тралами. То, о чем только догадывались или предполагали, удалось увидеть собствен-
[16]
ными глазами. Любопытно в этом отношении высказывание французского журнала «Сьянс э Авенир»: «Большая заслуга Советского Союза в том, что он первый — да, первый — вышел за пределы обычных океанографических исследований на поверхности. «Северянка» удивила океанографию, начав изучение моря «в» самом море, а не только «на» море. Она предприняла наблюдение рыбных косяков, спустившись к самим рыбам... »
Так родился новый метод изучения океана.
В январе 1960 года швейцарец Жак Пикар и американец Дон Уолш совершили беспримерный подвиг: в неповоротливом глубинном дирижабле-батискафе «Триест» они опустились на дно Марианской впадины, пройдя сквозь одиннадцатикилометровую толщу воды. Это — выдающееся техническое достижение, которое по своему значению может сравниться с полетами человека в космос.
Сейчас с вершины прошедшего десятилетия совершенно ясно, что не «Триест», а именно «Северянка» была началом цепной реакции, вызвавшей появление «Элвинов», «Алюминаутов», «Дипстаров». И это, пожалуй, лучшее подтверждение жизненности нового метода изучения океана. Каждое погружение приносило неожиданности, ломало устоявшиеся в океанологии концепции.

САМАЯ ТРУДНАЯ НАУКА

Как известно, океанология — наука об океанах и морях. Сегодня, когда возрастающая потребность в продуктах питания, полезных ископаемых и источниках энергии заставляет рассматривать ресурсы океана как реальный выход из создаваемого демографическим взрывом тупика, роль океанологии возрастает необычайно. Ее задача — открыть человечеству путь в океан, расширить пространство жизни.
И вот тут оказывается, что океанология отстает от других естественных наук. Дело в том, что девяносто процентов -всей информации исследователь обычно получает посредством зрения. И здесь океанолог, поставленный в самые невыгодные условия, вынужден проявлять чудеса изобретательности по сравнению с учеными других специальностей. Трудность проникновения в глубины океана заставляет изучать их «заочно», большей частью по косвенным данным. Это не помешало, например, советским океанологам в экспедициях на «Витязе» в 1949 году первыми открыть жизнь на глубинах 10 километров и опровергнуть тем самым господствующее ранее представление о безжизненности громадных глубин океана. Исключительное значение имеют советские исследования течений на различных глубинах. Выяснилось, что даже в самых глубоких океанических впадинах нет застойных вод. С борта «Витязя» и других судов было проведено немало глубоководных тралений, которые можно считать рекордными. Так, в Тихом океане вблизи островов Тонга было проведено удачное. траление на глубине 10 700 метров. А извлечение на поверхность со дна океана образцов мантии Земли! Эти результаты говорят о хорошем техническом оснащении надводных океанографических судов. В их арсенале — опускаемые за борт планктонные сети, тралы, глубоководные драги и дночерпатели, трубки для взятия колонок грунта, термометры и батометры, доставляющие на борт пробы воды. Но, как свидетельствуют факты, эта техника, предназначенная для подводных исследований, зачастую не показывает истинной картины того, что происходит на глубине, дает исследователю случайные данные, на основе которых могут возникнуть ложные предположения, выводы и даже целые теории. Примеры? Пожалуйста.
Один из показателей биологической продуктивности того или иного района океана — планктон. Его количество определяют с помощью планктонной сети, процеживая вертикальный столб воды снизу доверху
[17]
или захлопывая сеть на нужном горизонте. Взвесив улов, рассчитывают количество (биомассу) планктона на единицу объема или площади данного района. Через несколько миль операцию повторяют, опять-таки принимая распределение планктона в толще воды равномерным. Данные наносятся на карты, попадают в научные отчеты и труды. Мне и в голову не приходило усомниться в их достоверности, пока во время погружений «Северянки» я и мои коллеги не увидели воочию, что планктонные организмы держатся облакообразными скоплениями разной величины и плотности. Пройдет сеть сквозь ядро скопления — один результат, а если окажется за его пределами — совсем другой.
Вряд ли можно судить о составе грунта на каком-либо участке океанского дна, особенно вблизи берега, по данным единичной пробы грунта. Наблюдая через иллюминаторы во время покладки (есть у подводников такой термин) «Северянки» на грунт, пришлось убедиться, что, как правило, даже на незначительных площадях, равных нередко нескольким квадратным метрам, грунт неоднороден. Песок, ил, глина и другие мягкие отложения сплошь и рядом чередуются со скоплениями ракуши, гравия, гальки, а иногда и валунами. Стало- понятно, почему нередко одни и те же приборы, дважды опускаемые в одном и том же месте, приносят различные пробы грунта. Думается, что даже сочетание разных спускаемых за борт приборов (трубок, дночерпателей, драг или тралов) не всегда позволит составить правильную картину распределения донных отложений. Однако полученные таким способом данные наносятся на карты, группируются в атласы, рекомендуются морякам.
Удалось также подсмотреть, но на этот раз водолазам, что опускаемые на тросе батометры, принимая в себя порцию придонной воды, перемешивают и взмучивают ее. Стоит ли говорить, что последующий лабораторный анализ такой пробы не отразит действительного состава воды.
Еще больше мути — целые облака — поднимает, двигаясь по дну, драга или трал. Не раз в составе группы аквалангистов я наблюдал, прицепившись к тралу, как его нижняя часть, словно бульдозер, сдирает верхний покров дна, как удирают рыбы — и лишь зазевавшиеся попадают в разверстую пасть.
Стало ясно, что трал, как и любая другая буксируемая ловушка, — устройство довольно грубое, нарушающее целостность верхнего слоя дна и способное поймать только неловких или усталых рыб, например, таких, как пребывающая в пассивном состоянии зимующая сельдь. Именно такую «спящую» сельдь наблюдала наша группа в Северной Атлантике с борта «Северянки». И даже маститый «сельдевик» профессор Ю. Ю. Марти долго не мог поверить, что нам удалось видеть косяки сельдей, висящих в воде вниз головой или брюхом вверх. Но мы их видели и сфотографировали.
В 1934 году Уильям Биб опустился в батисфере в район Бермудских островов, где ему часто приходилось заниматься глубоководным тралением. И уже в первые минуты погружения он убедился, что знания его во многом ошибочны. А он был уверен, что хорошо изучил эти воды! Вот что сообщал Биб с глубины 600 метров: «Либо во время погружения мы проходим сквозь зоны, необычайно богатые живыми организмами, либо в наши глубоководные сети попадает лишь ничтожная доля того, что они встречают на своем пути». И еще: «Приходится признать, что все наши глубоководные драгирования еще не дали нам сколько-нибудь точных и исчерпывающих знаний о жизни в толще морских вод; хуже того — они во многом ориентировали нас неправильно».
А вот слова датского океанографа Антона Бруна, руководителя экспедиции на «Галатее»: «Все наши современные орудия глубоководного лова еще крайне примитивны и несовершенны». Работая в районе Филиппинских островов, «Галатея» провела
[18]
шесть тралений, и из них только три оказались удачными: в одном случае запутался буксирный трос, в другом — трос оказался слишком коротким и сеть не достигла дна, в третьем — испортилась погода. Все это показывает, что успех подобного рода операций во многом зависит от случая. Животных, пойманных, например, в экваториальной полосе на больших глубинах (если их все-таки удалось поймать! ), нередко вынимают из траловой сети мертвыми или умирающими, причем убивает их, как правило, не разница давления, а разница температуры между ледяной водой глубин и теплой водой поверхностных слоев, которые в тропиках нагреваются до тридцати и более градусов.
И, конечно, при всем этом можно и нужно предполагать, что существуют морские животные, которые до сего времени успешно избегали ловушек, опускаемых в глубины человеком. Такие, например, как встречающиеся в желудках кашалотов крупные кальмары, которых никто никогда не видел живыми. Тем не менее такие животные существуют и даже получили у зоологов название «архитеутис», то есть «первые среди моллюсков». Полагают, что самые крупные экземпляры этих гигантских кальмаров достигают 17—19 метров.

ШАГИ ВО ВРАЖДЕБНЫЙ МИР

Желание спуститься самим в таинственную область вечного мрака и леденящего холода, увидеть своими глазами объект исследования не покидало ученых. И чем больше узнавали они о жизни глубин, тем неудержимее становилось это желание.
Однако даже сравнительно неглубокие воды континентального шельфа (до 300 м) представляют для человека более враждебную среду, чем космическое пространство. Космонавт видит окружающее, одновременно поддерживая связь со своими товарищами. В морской воде и видимые солнечные лучи и радиосигналы распространяются слабо. Придонный слой воды насыщен илом и массой животных организмов, поэтому видимость даже при искусственном освещении ничтожна. До сих пор не решена проблема защиты водолаза от низких температур на больших глубинах. Уходя под воду, человек не ощущает легкости и свободы, о чем с восторгом рассказывают космонавты, выходившие из космического корабля. Водолаз почти ничего не видит, сильно мерзнет и испытывает чувство одиночества, зная, что, заблудись он в темноте, ему не выбраться на поверхность без посторонней помощи. Кроме неожиданных встреч с обитателями глубин, его подстерегает глубинное опьянение и декомпрессионная болезнь. Правда, швейцарец Ганс Келлер разработал рецепт от первой болезни, а против второй применяют подводные дома, сообщающиеся с морем через всегда открытый нижний люк. Беда в том, что для подводных домов, опущенных на большие глубины, требуются чрезвычайно мощные компрессоры, подающие сжатый воздух с поверхности. Другое неудобство: подводный дом неподвижен, привязан к одному и тому же месту, где может отсутствовать что-либо интересное. Батисфера (прочный шар) или гидростат (цилиндр) с наблюдателем внутри более маневренны, их можно на тросе опустить или поднять, но они не нашли широкого распространения: наблюдатели не чувствуют себя в них в безопасности. Всегда есть угроза, что из-за возросшей качки оборвется трос. Биб неоднократно говорил о подавленности, которая охватывала его в батисфере и мешала сосредоточиться для наблюдений. А результаты здесь также зависят от случайности: попадется ли в поле зрения что-либо заслуживающее внимания — батисфера не способна плыть и искать.
В сложившейся ситуации напрашивается один выход: заменить дорогостоящие, трудоемкие и не дающие достоверного результата инструментальные наблюдения с
[19]
экспедиционных судов наблюдениями из «зрячей» подводной лодки, обеспечивающей исследователю более комфортные условия, чем водолазу, жителю подводного дома или батисферы, и, самое главное, обладающей достаточной маневренностью и глубиной погружения.

СТАРАЯ ИДЕЯ В СОВРЕМЕННОМ ИСПОЛНЕНИИ

Мечта о проникновении под воду родилась, по-видимому, вместе с человечеством. Но. конкретная идея использовать для этого подводное судно насчитывает лишь несколько веков существования. Меня буквально потряс прожект английского епископа Джона Уилкинса. В книге «Математическая магия», опубликованной в 1648 году, Уилкинс описывает огромный подводный корабль, который «окажет неописуемую пользу для подводного исследования». «Я подразумеваю не только сокровища погибших кораблей, — пишет Уилкинс, — но и те многообразные естественные богатства, которые находятся в глубинах морей и которые гораздо легче найти и извлечь со дна моря с помощью указанного корабля, чем обычным способом, ныряя с лодки». И, наконец: «Произведенные наблюдения будут записаны, а затем, если это окажется необходимым, напечатаны, Многочисленные семьи смогут проводить всю свою жизнь на подводном корабле; дети их появятся на свет и даже вырастут, не зная, что такое земля, до того дня, когда они, обнаружив мир, существующий над водой, будут изумлены до глубины души».
Какова сила воображения!
Все предвосхищено, и даже последняя идея Кусто о том, что к 2000 году дети будут рождаться под водой. Правда, у Уилкинса это выглядит гуманней, так как он собирался обойтись без превращения человека в амфибию хирургическим путем. Идеи создания подводных кораблей сменяли одна другую. Но обратимся к сегодняшнему дню.
Можно ли на современной подводной лодке длительно плавать под водой? Да. Рейсы «Северянки» длились по месяцу, советские атомные подлодки за 45 дней совершили подводную кругосветку.
Можно ли на современной подводной лодке погружаться глубоко? Да. Погружение батискафа «Триест» рассеивает всякие сомнения на этот счет. Кстати, чтобы не было каких-либо возражений, стоит упомянуть, что батискаф — это та же подводная лодка, построенная по тем же принципам, оригинально названная ее создателем, профессором Огюстом Пикаром. (По-гречески «батискаф» — корабль глубин. ) Как и подводная лодка, батискаф имеет герметичный прочный корпус, для погружения принимает весовую нагрузку — балласт, а для всплытия освобождается от него. А что касается поплавка, к которому подвешен сферический прочный корпус, то это обычная балластная цистерна, правда, заполненная более легким, чем вода, бензином. Кстати, все разновидности появившихся сейчас так называемых «подводных аппаратов»: мезоскафы, «ныряющие блюдца» и т. д. — обладают перечисленными выше качествами и поэтому во избежание путаницы в терминологии должны именоваться традиционно — подводные лодки.
И еще вопрос: может ли глубоко погружающаяся и долго плавающая подводная лодка быть исследовательским кораблем? Да. Но на этом следует остановиться чуть подробнее.
Мне кажется, что плавание «Северянки» с группой исследователей на борту и успешное выполнение ею десяти экспедиционных рейсов можно рассматривать как начало новой океанологии, основанной на достоверных методах визуального наблюдения, сопровождаемого приборными измерениями, взятием проб, проводимых под водой в любую погоду.
Сейчас строят в основном малые под-
[20]
водные исследовательские лодки, транспортируемые в точку погружения на корабле-носителе. Они относительно дешевы (без стоимости судна-базы) и, по-видимому, полезны в некоторых случаях. Но я склоняюсь в пользу больших подводных лодок, способных плавать подолгу и в любую погоду, имеющих водоизмещение в сотни и тысячи тонн. А каждая лишняя тонна — это дополнительные возможности для исследовательских работ.
На малой подлодке не разместишь все необходимые приборы. Кроме осветительной, фотокиносъемочной и гидроакустической аппаратуры, нужны приборы для взятия проб воды и грунта, измерения характеристик водной среды, радиоактивности, магнитного поля Земли, прослушивания и записи звуков, для сбора образцов грунта, донной флоры и фауны. Нужна стереофотограмметрическая установка, позволяющая определять по фотоснимку пространственные координаты увиденного.
Для многократного увеличения дальности видимости под водой успешно могут быть использованы лазеры. Самое место им — на исследовательской подлодке. Ей нужен и стабилизатор глубины — прибор, регулирующий равновесное состояние лодки, позволяющий и на ходу и без хода с точностью до сантиметров выдерживать заданный горизонт. Такой прибор на «Северянке» оказывал нам большую службу. Лодка должна иметь люк со шлюзом для выхода и входа водолазов — подлодка может быть и подводным домом, когда это потребуется. Право же, подлодка — идеальный подводный дом, легко устанавливаемый на глубине, способный при необходимости быстро менять место. И еще: нужен малогабаритный атомный двигатель, способный избавить подводное судно от сложных в эксплуатации и громоздких аккумуляторных батарей, И, конечно, удобные лабораторные и жилые помещения — не для одного-двух гидронавтов, а для целой научной группы, способной долго и продуктивно работать.
Все это невозможно воплотить в маленькой подводной лодке, беспомощной вдали от судна-матки.
Есть сторонники беспилотных подводных лодок-автоматов, или подводных роботов. Зачем, мол, рисковать людьми, когда техника позволяет избавиться от этого? Довод, может быть, и резонный. Но, посудите, автомат может выполнить лишь элементарную работу, а мыслить или принимать решения он не в состоянии. А если говорить о риске, то сегодняшние подлодки так технически совершенны, что жизнь гидронавтов на их борту течет спокойно, без всяких неожиданностей и приключений. Кстати, относительный процент гибели подводных лодок в мирное время гораздо ниже процента катастроф торговых кораблей — за счет высокой надежности механизмов и четкой организации службы. Профессор Пикар был настолько уверен в действии всех систем своего «Триеста», что на вопрос, не боится ли он аварии, ответил: «Почему бы телу, более тяжелому, чем вода, не опуститься на дно, а более легкому — не подняться на поверхность? »
В быстром развитии научно-технического прогресса виден залог того, что в самые ближайшие годы в изучение морей все активнее будут включаться экспедиции на больших исследовательских подводных лодках.
Здесь, по-моему, уместно привести слова К. Маркса: «Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».
Задача скорейшего освоения океана поставлена на повестку дня, Остается только дерзать. «Fаvet Nерtunus eunti» — «Нептун благосклонен к тем, кто стремится вперед» (девиз города Нанта — родины Жюля Верна).
[21]

[ББК-10]

Вокруг Света, 1964, № 1

Под северным морем

Холодным и ветреным утром научно-исследовательская подводная лодка «Северянка» оставила гостеприимные берега Кольского залива и вышла в открытое море. Как бы желая проверить гостей «на прочность», Баренцево море обрушило на судно каскады воды. «Северянка» смело приняла на себя штормовые удары волн и стала упрямо удаляться все дальше и дальше от берега. Так начался седьмой исследовательский поход.
Потянулись обычные корабельные будни с их размеренным, четким ритмом, где все узаконено и на своем месте: штормы и штили, обеды и завтраки, большие и малые приборки, вахты, команды и морские песни.
Район погружения. Несется по отсекам резкий сигнал-ревун. Слышна команда:
— По местам стоять! К погружению!
В центральном отсеке у пульта управления — старший механик Черняк. Он принимает рапорты из отсеков.
— Первый готов, замечаний нет!
— Четвертый, замечаний нет!
— Шестой...
— Второй...
— Мостик! Лодка к погружению готова!
И вот уже слышен голос капитана:
— Все вниз! Погружаюсь!
То там, то тут вспыхивают разноцветные глазки приборов.
Без лишней суеты, слаженно работает экипаж — люди разных характеров, взглядов, достоинств, но единые в действии, как хорошо натренированная команда гребцов.
— Штурман, глубина под килем?
— Триста шесть!
— Левый мотор, малый вперед!
— Правый мотор, малый вперед!
— Опустить перископ!
Мы в необычном мире. Глубина десять... пятнадцать... восемнадцать метров... Все стихает. Наступает тишина, немного подозрительная, настораживающая. За толстыми стеклами иллюминатора довольно отчетливо просматривается выносная люстра, укрепленная на стреле. Мощный луч света похож на раскаленную добела болванку. Он врезается в толщу воды, размываясь в голубоватом сиянии. Внезапно свет тускнеет, закрытый мутной пеленой. Это планктон, рыбья пища. Рядом множество медуз.
«Северянка» успела «нырнуть» на 40 метров. Видимость за бортом ухудшилась. Теперь края луча не голубые, а синие. Исчезли медузы.
— Штурман, глубина под килем? — доносится голос капитана.
— Сто семьдесят пять!
Лодка достигла заданной глубины и зависла в пучине.
Проходит минута, вторая, третья... В отсеке тихо, как в заповедном лесу. Мысль о том, что над нами громадная толща воды, а до дна далеко, действует несколько охлаждающе на новичков.
— Хотел бы я знать, какое мы сейчас выдерживаем давление? — интересуется кто-то.
После минутного подсчета инженер Константин Суворов сообщает:
— Почти сто тысяч тонн на всю лодку. Еще вопросы будут?
Вопросов нет.
«Северянка» медленно начинает всплывать. На поверхности все устремляются к люку. Свежей струей омывает лица соленый морской воздух.
Теперь научные сотрудники работают на палубе. Владислав Матусевич совершенствует то, что, казалось было верхом совершенства. Стреле, к которой прикрепляется люстра, придан другой угол наклона, для чего пришлось переплетать тросы. Установленная в боксе кинокамера сможет теперь вести и панорамную съемку.
[58]

Казалось, все идет гладко и нет причин для плохого настроения. Но настроение было неважным по одной причине: мы не видели рыбы. Тщетно всматривался в приборы Суворов. Погружались на различные глубины и при различной погоде, ложились на грунт, за кормой осталось немало пройденных миль, но не встретили ни одного малька. Это обстоятельство выводило из себя даже сверхспокойного начальника экспедиции Вячеслава Честного.
Но вот к концу восьмого дня плавания «Северянка» вновь погрузилась для проведения гидрооптических наблюдений. Это нужно было вот для чего: изучения показали, что в некоторых промысловых районах из 176 косяковых рыб, находящихся в одном кубическом метре воды, в трал попадали только две. Значит, в определенных условиях рыба «чувствует» трал. А эти условия слагаются из освещенности поверхности моря, прозрачности воды, глубины лова и ряда других явлений. Одной из задач седьмого похода «Северянки» и являлось определение мест, где для рыбы нет хороших условий для ориентации, то есть где она меньше видит. Располагая такими сведениями, рыбацкие флотилии могут выходить на промысел не наудачу, а наверняка.
«Северянка» находилась на глубине 15 метров, когда во всех отсеках раздался усиленный динамиками ликующий голос Суворова:
— Рыба!
Все сорвались с мест и прильнули к иллюминаторам. То, что мы увидели, напоминало бочку рыбы в разрезе. Рыба терлась о стекло, медленно и с трудом продвигаясь в сторону носа лодки. Временами она шла в дружном строю, четко держа равнение, словно ее специально уложили, как укладывают салаку в консервную банку. Да и размером она была чуть больше салаки.
— Это мойва! — крикнул Честной. — Рубен, спеши со съемкой!
Оператор Рубен Воронов уже привинчивал к кронштейну кинокамеру. Но тут случилось что-то невообразимое. Стройный парад мойвы неожиданно нарушился. Ряды ее мгновенно сломались, и рыбешка в ужасе заметалась. Серебристую массу пронзил длинный меч. Крупная рыбина, за ней вторая, третья, десятая с ожесточением кромсали эту массу. То была треска. Скоро мойва прошла, увлекая за собой косяк хищниц. «Северянка» всплыла и встала на якорь.
На следующий день предстоял сложный эксперимент. Мы вошли в район мелководных лагун, к местам нерестилищ. Здесь лодка не может погрузиться. Нужно проверить, могут ли аквалангисты проводить подводные съемки.
Томительно тянутся минуты ожидания. Температура воды низкая — всего два градуса, особенно задерживаться не стоит. Матрос подает сигнал, и вскоре над водой шумит рой воздушных пузырьков. А затем показывается и Матусевич. Он снимает маску и, весело улыбаясь, сообщает:
— Работать под водой можно. Малость холодновато, мерзнет лицо. Но все равно можно. Видимость хорошая.
Экспедиция подходит к концу. На обратном пути предстоит последнее погружение на грунт. И все. Выходим в район погружения. Вот уже застопорены двигатели. Еще минута — и лодка исчезает под водой. И тогда по отсекам раздается голос капитана:
— Экипаж, внимание! Мы на глубине тридцати трех метров. Сегодня второму помощнику Борису Никифоровичу Кривцову исполнилось тридцать три года. Пожелаем ему дальнейших успехов в морской службе и хорошего морского здоровья!
Так день рождения моряка Кривцова был отмечен у самого дна Баренцева моря.
Через два часа «Северянка» вновь закачалась на волнах, и поджидавшее нас солнце поплыло вслед за лодкой, взявшей курс к родным берегам.

И. РОСТКОВСКИЙ, участник седьмого похода «Северянки»

[ББК-10]

Устройство «Северянки»: 1 — подводный телевизор с прожектором; 2 — верхний эхолот; 3 — нижний эхолот; 4 — гидролокатор: 5 — прожекторы дальнего света; 6 — светильники ближнего света: 7 — иллюминаторы; 8 — устройство для взятия проб грунта; 9 — прочный корпус; 10 — легкий корпус; 11 — спальные места первого отсека: 12 — кают-компания: 13 — аккумуляторная батарея; 14 — мостик; 15 — перископы; 16 — рубка; 17 — центральный пост; 18 — пост гидроакустиков; 19 — кубрик; 20 — камбуз; 21 — дизельный отсек; 22 — электромоторный отсек; 23 — кормовой отсек: 24 — цистерна главного балласта; 25 — научный отсек: 26 — горизонтальные рули.

[ББК-10]

ВСП. Четверг, 25 декабря 1958 г., № 302 (11484).

Советская подводная лодка для рыбохозяйственных научных исследований

24 декабря из первого рейса возвратилась советская подводная лодка «Северянка», оборудованная для рыбохозяйственных научных исследований. Лодка вышла в плавание 14 декабря и в течение десяти дней курсировала в Баренцевом море.
23 декабря у Министра СССР А. А. Ишкова состоялась пресс-конференция для представителей советской печати. Корреспонденты получили ответы на многие интересовавшие их вопросы.
Министр СССР А. А. Ишков сообщил, что «Северянка» предназначена для решения задач, стоящих перед рыбохозяйственной наукой. При помощи лодки, главным образом, будет изучаться строение рыбных косяков, поведение рыб в различных условиях, особенно во время лова.
Научные сотрудники смогут проверить работу разноглубинного трала и дрифтерных сетей с целью их дальнейшего совершенствования. Будут также проведены широкие океанологические наблюдения. Весьма важно, что исследования предполагается вести на глубинах работы основных промысловых орудий лова в различных районах морей и океанов.
До сего времени, подчеркнул Министр, ученые не имели возможности наблюдать рыбу в ее естественной обстановке — водной среде. Имевшиеся разрозненные и несистематизированные данные не позволяли ответить на ряд вопросов, интересующих рыбохозяйственную науку. Теперь же с помощью научно-исследовательского корабля, приспособленного к подводной навигации, в результате комплексных исследований наука постарается пролить свет на многие неизвестные явления, связанные с образом жизни рыб и выбором наиболее рациональных конструкций орудий лова.
Журналисты интересовались, какие средства подводного наблюдения существуют в настоящее время, какие преимущества имеет подводная лодка по сравнению с ними и есть ли такие лодки, как «Северянка», за границей.
Непосредственные наблюдения человека за тем, что происходит в воде, так называемые визуальные (зрительные) наблюдения на небольших глубинах проводились и проводятся водолазами, сказал А. А. Ишков. Необходимость проникновения вглубь заставила оградить человека от воздействия гидростатического давления воды путем применения стальных полых шаров (батисфер) или цилиндров (гидростатов), в которых находился наблюдатель.
В последнее время за рубежом используется глубоководный батискаф, обладающий возможностью перемещения по вертикали, но не приспособленный к длительной подводной навигации.
А. А. Ишков особо подчеркнул, что в зарубежной печати еще не было сообщений о работе специальных научно-исследовательских подводных лодок. Использование советской рыбохозяйственной наукой подводной лодки является первым таким шагом.
Отвечая на вопрос, какими средствами лодка осуществляет подводные наблюдения, Министр А. А. Ишков рассказал, что подводная лодка «Северянка» оснащена приборами и аппаратурой отечественного производства. Среди приборов, установленных на лодке, подводный телевизор для наблюдения прямо по курсу; эхолоты, работающие вверх и вниз; приборы для точных замеров температуры, солености, освещенности и процентного содержания кислорода, растворенного в морской воде.
На лодке смонтированы светильники ближнего и дальнего освещения, устройства для взятия проб грунта и воды, аппаратура для подводной кино- и фотосъемки, а также ряд других приборов.
Большинство измерительных приборов построено на базе последних достижений радио и электротехники. Часть приборов изготовлена специально для «Северянки» и раньше нигде не применялась.
Корреспонденты попросили Министра А. А. Ишкова рассказать об основных методах наблюдения с подводной лодки.
Для наблюдения и познания окружающего мира, заявил тов. Ишков, на лодке оборудованы иллюминаторы, дающие визуальный обзор. Установленные около иллюминаторов светильники обеспечивают благоприятные условия наблюдения. Дальность видимости под водой зависит от различных условий — прозрачности воды, количества освещения, а также от вида наблюдаемого объекта.
Гидроакустический метод наблюдения основывается на данных работы двух эхолотов и гидролокатора. Подводный телевизор позволяет осуществлять наблюдения пряно по курсу подводной лодки.
Журналисты интересовались, какие объекты будут изучаться в первых рейсах.
В основном поведение сельди и работа разноглубинного трала для лова сельди, ответил Министр. Кроме того, научные сотрудники проведут исследования представителей водной фауны — планктона, медуз, сельдевых акул и т. п. Одновременно они будут изучать температуру, соленость, радиоактивность морской воды в разных районах, определять качественный состав грунтов и рельеф дна.
В состав экспедиции входят ихтиологи, специалисты по технике промышленного рыболовства, гидрологи, специалисты по подводной светотехнике и гидроакустике.
На «Северянке» созданы все условия для, нормальной работы участников экспедиции.
В заключение пресс-конференции Министр СССР А. А. Ишков заявил, что в 1959 году будет совершено несколько научно-исследовательских рейсов в рыбопромысловые районы некоторых морей и океанов. Систематические комплексные наблюдения, проведенные в этих рейсах, значительно пополнят наши знания о подводном мире и его рыбных богатствах.

Б. ЛУКЬЯНОВ.
(ТАСС).

[ББК-10]

ВСП, 1958, № 304, 27 декабря.

«Северянка» в подводных глубинах Баренцева моря

Стальное тело «Северянки» разрезает воду, оставляя позади длинный пенящийся след. Через борт подводной лодки перекатываются крупные волны. Соленые брызги, словно холодный дождь, пронизывают людей, стоящих на мостике. Лодку сильно качает. Приходится крепко держаться за поручни.
Баренцево море с мостика кажется нам безбрежным, как-то по-особому ощущаешь все величие суровых водных просторов Севера.
Наше любование морем внезапно прерывает команда:
— Приготовиться к погружению!
Спускаемся в отсек. Задраивается люк. Проходит несколько минут, и мы уже под водой. Но даже на глубине тридцати метров ощущается легкая качка.
Включены бортовые светильники ближнего действия. «Северянка» не просто подводная лодка, а плавающая научная лаборатория. Она имеет специальные иллюминаторы, через которые можно наблюдать морские глубины. Ни один из подводных кораблей мира не имеет этого. Минуты и часы, проведенные у этого «глаза» в море, нельзя забыть. Мы видим плывущих моллюсков, мелких ракообразных. Изредка встречаются медлительные медузы и идущие своим путем рыбы. А вот и мальки. Они показываются то целыми стайками, то в одиночку.
Научные работники трудятся с особым воодушевлением. Настроение у всех приподнятое. Непрерывно смотрит в море биолог экспедиции, кандидат биологических наук Дмитрий Викторович Радаков. У другого иллюминатора — один из старейших исследователей полярных вод Олег Николаевич Киселев, много плававший в свое время еще на научно-исследовательском судне «Персей». Здесь же мы видим младшего научного сотрудника Полярного института морского рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) Василия Пантелеевича Китаева...
Смелая фантазия Жюль Верна стала явью в наши дни. Человек вторгся в глубины на подводном корабле, чтобы обогатить науку ценными сведениями. Советский человек изучает морские глубины, мир безмолвия, чтобы потом поведать об этом всему миру.
Рыбохозяйственная наука получит исчерпывающий материал о жизни рыбы в ее естественной среде, которую с помощью подводного корабля еще никому не доводилось наблюдать.
Среди многочисленных «умных» приборов наше внимание привлекает эхолот, направляющий импульсы вверх. Он внимательно «ощупывает» слой воды, находящийся над лодкой. Эти сигналы можно увидеть на особом экране. И не только увидеть, но и записать с помощью особого самопишущего прибора. На бумаге коричневая линия воспроизводит характер волнения моря. Такое явление ученым удалось наблюдать впервые.
Пользуясь тем, что заведующий лабораторией технических средств подводных исследований Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) Владимир Георгиевич Ажажа освободился на несколько минут, задаем ему ряд вопросов.
Прежде всего нас интересует, что можно сказать о работе этого эхолота, о преимуществе наблюдений с его помощью.
— Пока еще рано делать какие-либо выводы, — говорит Владимир Георгиевич. — За поведением прибора нужно будет установить тщательное наблюдение. Несомненно, это потребует длительного изучения, но если нам удастся проследить закономерности волнообразования в океане, это будет иметь большое значение для науки.
... Возле иллюминаторов зажглись светильники дальнего действия. Видимость увеличилась до 18—20 метров. У научных работников наступила горячая пора. Каждый из них энтузиаст своего дела, каждый ожидает от рейса очень многого. Люди действуют четко, уверенно, не теряя ни секунды.
Несколько часов в один из дней рейса продолжалось подводное плавание. «Северянка» дважды на разных глубинах ложится на грунт. Прикосновения к грунту почти не ощущаешь. Легкий толчок — единственно, что дает знать о соприкосновении с морским дном.
В одно из погружений кандидат геолого-минералогических наук Давид Ефимович Гершанович взял пробу грунта. Дно в этом районе было песчаное. Определили соленость и температуру морской воды. Вернувшись в свои лаборатории, ученые проанализируют полученные данные. Сейчас анализом заниматься некогда. Надо активно вести исследования, получить как можно больше данных.
Сутки за сутками мы проводили в плавании. Над Баренцевым морем — полярная ночь. Солнце не появляется над горизонтом. Светлое время длится всего лишь 3—4 часа, и экспедиция стремится использовать его максимально.
Каждый день по нескольку часов находилась «Северянка» на глубине. Это был серьезный экзамен не только для экипажа, но и для научных сотрудников, работавших буквально не покладая рук.
Надо сказать, что экипаж лодки сделал все. от него зависящее, чтобы беспримерный в истории научных исследований десятидневный рейс плавающей лаборатории прошел как можно успешнее. Наши гостеприимные хозяева проявили трогательную заботу о своих пассажирах.
И вот «Северянка» берет курс в порт, откуда она начала свое плавание. Начальник экспедиции директор Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйствами океанографии Викентии Петрович Зайцев охотно дает интервью корреспондентам — участникам рейса.
— Результатами десятидневного похода мы вполне довольны, — говорит он. — Ведь это первый пробный рейс, из которого, правда, пока рано делать какие-либо выводы. Экспедиция опробовала специальные приборы, изготовленные нашей отечественной промышленностью. Работают они надежно. Уже первые показания приборов открывают большие перспективы.
Визуальное наблюдение морских глубин, продолжает Викентий Петрович, трудно переоценить. Это, несомненно, крупный шаг в развитии нашей советской ихтиологии, имеющей огромное значение для нашей рыбной промышленности. Наряду с изучением рыбных богатств мирового океана, которое мы много лет ведем с надводных судов, «Северянка», несомненно, внесет в науку большой вклад.
В ближайшее время, сообщает начальник экспедиции, подводная лодка снова уйдет в плавание, на этот раз в океанские просторы. Ученые будут исследовать большие скопления рыб в районах, где сейчас ведут лов советские промысловые суда. Научные работники будут следить за рыбными косяками, за их перемещением в океане. Это будет сопровождаться также изучением морской среды, температуры и солености воды, освещенности, насыщенности планктоном. От новой экспедиции мы уже сможем ожидать значительно большего, так как она рассчитана на двадцать пять дней.
Снова с мостика обозреваем морские просторы. А в отсеках идет обычная будничная жизнь. Слышатся шутки, смех. В то же время немного грустно. Грустно расставаться с товарищами по плаванию, с которыми успели крепко подружиться.
«Северянка» встречается с кораблем. Он должен взять на борт участников экспедиции и корреспондентов. Подводная лодка подходит к кораблю. Дружеские, сердечные рукопожатия, взаимные пожелания успехов, доброго пути.
Корабль удаляется. С его палубы долго машут в ту сторону, где среди моря осталась чудесная подводная лаборатория — посланец советской науки в морские глубины.

Виктор ДМИТРИЕВ.
(Спец. корр. ТАСС).

[fisch1]

Ажажа В.Сквозь иллюминатор "Северянки"//Земля и люди: Географический календарь на 1962 г. Москва: Географгиз, 1961 с.193-194

[fisch1]

Ажажа В. Г. Соколов О.А.Подводная лодка в научном поиске : (Семь рейсов "Северянки") Москва : Наука, 1966. - 110 с., 1 л. черт. : ил., карт. - (Научно-популярная серия/ АН СССР)

В декабре 1958 г. земной шар облетела весть - начала свои плавания научно-исследовательская подводная лодка «Северянка». Впервые в мире советский подводный корабль стал служить исключительно целям науки.
Минуло восемь лет. Уникальная субмарина совершила девять экспедиций в Северную Атлантику и Баренцево море, прошла около 20000 миль, находясь в океане более полгода...
Книга эта и рассказывает о новом методе изучения Мирового океана. Читатель узнает о задачах подводных наблюдений, познакомится с устройством и аппаратурой «Северянки». Много страниц отведено описанию плаваний лодки и интересным открытиям, сделанным учеными в этих экспедициях. Книга рассчитана на широкий круг читателей, главным образом - научных работников, студентов, а также на всех, кто интересуется жизнью морей и океанов.

ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. ПЕРЕКОВАННЫЙ МЕЧ
Первая научно-исследовательская (5).
Подводная лаборатория (10).
2. ВИДИМОСТЬ ПОД ВОДОЙ
Космонавт видит дальше гидронавта (18).
Видимость объектов. Подводный туман (19).
На каких глубинах можно видеть подводные объекты при естественном освещении (20).
Распределение яркости в море (24).
Дальность видимости в воде при естественном освещении (27).
Прозрачность вод морей и океанов и ее влияние на видимость объектов под водой (31).
Подводные наблюдения при искусственном освещении (35).
3. РЫБЬИМИ ТРОПАМИ
Генеральная репетиция (Первый рейс) (38).
«Лицом к лицу» с рыбой (Второй рейс) (45).
Трал над «Северянкой» (Третий рейс) (60).
О чем говорят эхолоты (Четвертый рейс) (65).
Планктон и подводная освещенность (12).
Решение загадки (76).
Итоги рейса (78).
Затаившись на дне (Пятый рейс) (79).
Сельдь «меняет характер» (Шестой рейс) (92).
Встреча с мойвой (Седьмой рейс) (105).
Счастливого плавания, «Северянка»! (Вместо эпилога) (105).

Ажажа В.Г., Соколов О.А. - Подводная лодка в научном поиске (1966).djvu [11.94 МБ Скачиваний: 335]

[Василий Гоголев]

Ведущие Ютуб-канала ScaleKitsChannel провели обзор о сувенирных и сборных моделях, которые выпускались предприятиями Ленинграда, в том числе рассказали о подводной лодке «Северянка», модель которого в 70-80-е годы выпускал Ленинградский шрифтолитейный завод. В ходе рассказа показали еще и серию статей из газеты «Известия», которую откопали в Живом журнале «Красный Север».

Известия, 1959, №39 (12966), 15 февраля

4000 миль на подводной лодке

В декабре состоялся первый 10-дневный рейс в Баренцево море научно-исследовательской подводной лодки «Северянка», а затем она совершила большое 24-суточное плавание в Северную Атлантику. Сегодня мы начинаем печатать выдержки из дневника, который вел по просьбе редакции «Известий» начальник экспедиции на «Северянке» инженер Владимир Георгиевич АЖАЖА.

...29 декабря 1958 года, понедельник. Наконец, все готово к отходу. С утра грузимся на «Северянку»: ихтиолог Дмитрий Радаков, океанолог Сергей Потайчук, ихтиолог Борис Соловьев, инженеры Василий Китаев, Виктор Фомин и я.
Впереди большой и трудный поход. Если первая, прибрежная, экспедиция на «Северянке», возглавлявшаяся директором Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии Викентием Петровичем Зайцевым, преследовала в основном организационные цели, то у нашей экспедиции они — шире и больше. Что же нам предстоит проделать?
Выявить на практике возможности подводной лодки как научно-исследовательского корабля особого качества. Разработать методические основы использования подводной лодки для научных наблюдений. Впервые в истории науки провести непосредственные глубоководные визуальные наблюдения в океане за объектом промысла. в данном случае — сельдью и средой ее обитания.
Жизнь все настоятельней подсказывала необходимость и целесообразность широко поставленных подводных наблюдений в системе общих рыбохозяйственных исследований с применением новейшей техники. Именно поэтому мы начинаем наступление на море, используя такой мощный инструмент исследований, как подводная лодка.
Наша «Северянка» выгодно отличается от известных средств подводного наблюдения — батисфер и батискафов — своей высокой маневренностью и способностью к длительному надводному и подводному автономному плаванию.
Трудно даже перечислить все наши приборы, устройства и механизмы. ...Три иллюминатора для визуальных наблюдений под водой, около каждого — специальное кресло для наблюдателя. Наружные светильники ближнего и дальнего действия с регулировкой силы света от нуля до возможного максимума. Эхолоты, работающие как вниз от подводной лодки — ко дну, так и вверх — до границы водной среды, с самопишущими индикаторными приборами для обнаружения скоплений рыбы и электронной приставкой типа «Малая фиш-лупа». Кроме того, есть приборы для измерения параметров водной среды — температуры и солености, для химического анализа на содержание фосфора, водородных ионов, для определения степени радиоактивности. Есть также устройство для взятия проб грунта, подводный телевизор, стабилизаторы глубины погружения и много других приборов и приспособлений.
Вышли из Мурманска по плану ровно в 12.00. В Мотовском заливе регулировали стабилизатор глубины. а затем пошли в открытый океан.
В носовом отсеке страшная теснотища. Каждому отвели спальное место и выдали постельное белье. Вообще обстановку первого дня экспедиции лучше передать в рифмах:

Замурлыкали моторы.
Заревели дизеля...
Мы пошли куда-то в море —
— До свидания, земля!

Скоро Новый год! Но мы спешим быстрее уйти дальше в море, спешим застать на месте малоподвижные зимние концентрации атлантической сельди, которая со второй половины января должна уйти из интересующего нас района.
30 декабря, вторник. Ночью Дмитрий Радаков обратил внимание на то, что от бортов лодки отскакивают крупные светящиеся шары. Борис Соловьев, который часто бывал в этих местах, подтвердил предположение, что это фосфоресцируют крупные медузы от столкновения с корпусом лодки. Днем получили многочисленные поздравления с Новым годом. Сергей Потайчук вместе с рулевыми начал систематически производить гидрометеорологические наблюдения.
31 декабря, среда. Утром в 4 часа вышла из строя следящая система гирокомпаса. Застопорили дизеля. Штурманский электрик Яблоков произвел ремонт, и в 6.00 мы пошли. Днем Виктор Фомин подключил злектротермометр Быховского. Работает хорошо. Температура забортной воды плюс 2.9° по Цельсию.
С утра начались бурные приготовления к Новому году. Радаков, Соловьев. Потайчук и я помогали первому помощнику капитана подлодки Ивану Андреевичу Бугрееву выпустить праздничный номер стенгазеты. Название пришло само собой: «Северянка». Кто-то для праздничной елки сделал из детской куклы Нептуна. Коки готовили торт. Радисты приняли еще несколько поздравлений. В 19.00 Москва в «Последних известиях» по радио передала привет от нашей экспедиции всем радиослушателям. Позднее выступавшая по радио народная артистка СССР Яблочкина поздравила плывущих на «Северянке».
Наконец, подошел момент встречи Нового года. В каждом отсеке была елка. Трюмные в центральном посту изукрасили ее гаечными ключами, болтами и отвертками. В кают-компанию второго отсека набилось видимо-невидимо народу. Появилось вино. В центре стола скромно возвышалась небольшая игрушечная елка, привезенная Радаковым из Москвы.
Первый тост за старый год провозгласил капитан «Северянки» Валентин Петрович Шаповалов. Теснота заставила некоторых разместиться в соседних каютах. После встречи Нового года членам экспедиции были вручены памятные грамоты от Нептуна:
«Грамота сия дарована морской душе (имя рек) по случаю пребывания оного в числе первых людей, новый, 1959 год встречавших в подводном царстве Нептуна в Море Студеном, на «Северянке». По поручению Нептуна грамоту подписали капитан «Северянки» и начальник экспедиции. 31. 12. 1958 г.».
1 января 1959 года, четверг.
День прошел незаметно. Эхолот показаний рыбы не давал. Сергей Потайчук по-прежнему проводил гидрометеорологические наблюдения вместе с рулевыми. В кают-компании появился «козел». Это значит, что все побочные дела, — а в этом случае все дела становятся побочными, — откладываются и всех охватывает азарт. Игру в домино прервал Только кинофильм «Девушка без адреса».
Все время качает. Накануне мы шли навстречу Мурманской ветви теплого течения Гольфстрим, которое вместе со встречным ветровым течением снижало скорость подлодки на 0,8 узла.
2 января, пятница. Получено сообщение о том, что взаимодействующий с нами траулер «Профессор Месяцев» находится неподалеку.
Это судно носит имя профессора Ивана Илларионовича Месяцева — энтузиаста подводных исследований и неутомимого организатора.
В 30-х годах он создал при ВНИРО специальную лабораторию подводных исследований, которая провела ряд работ в области изучения поведения рыбы и сделала весьма интересные наблюдения практического значения.
В 18.00 погрузились на глубину. Это время использовали для проверки работы аппаратуры. Подключили подводный телевизор. На экране — никаких объектов.
В 22.45 пересекли нулевой меридиан и вошли в западное полушарие. Качает изрядно. Это начинает надоедать.
3 января, суббота. Были разбужены сенсационным сообщением о том, что советская ракета полетела в сторону Луны. Все довольны и поздравляют друг друга. От имени ученых, изучающих океанские глубины, мы приветствовали исследователей «Шестого океана» — космоса.
Все эти события разворачивались на фоне 8-балльного шторма, который заставил нас изменить курс. Крен до 47 градусов. Волна плескалась через верхний люк рубки, и его пришлось задраить.
Шторм — это и хорошо и плохо. Почему плохо — понятно каждому. А хорошо — потому что можно проверить и людей и аппаратуру в самых тяжелых условиях. С 14.00 начали прокладку курса на промысловом планшете, ежечасовую запись замера температуры поверхностного слоя воды и систематический поиск рыбы гидроакустическими приборами.
4 января, воскресенье. Шторм не утихает. Ветер от норда 10 баллов, море 9 баллов. Через полуприкрытый люк вода с мостика хлещет в центральный пост. Всю ночь сорвавшийся со своих креплений стол бил меня под бок. Я удрал в другой отсек, но там зверская холодина. Ладно, досыпать будем на берегу.
А что же делать с «Профессором Месяцевым»? В такую погоду совместная работа невозможна. Боюсь, что проклятый шторм поглотит весь резерв времени. Собрались на краткое совещание — члены экспедиции и капитан лодки. Решили идти в район скоплений сельди и начать работу на косяках. «Профессора Месяцева» радиограммой направили туда же.
Для выполнения своего решения легли на курс 180 градусов. Все заметно оживились. Еще бы! Возможно, уже завтра мы будем наблюдать сельдь через иллюминаторы. Возможно...
Волна начала бить в корму, заливать центральный пост перестало. Вахтенный штурман Волков пригласил меня наверх. Шторм нанес заметные повреждения. Разбило рефлектор носового светильника. Один из светильников верхнего иллюминатора смещен к носу. В ограждении рубки выбито «небьющееся» стекло из плексигласа, причем пробоина оригинальной формы, как будто кто-то вырезал окружность.
Начали обмениваться радиограммами с «Профессором Месяцевым». Прослушали по радио совещание руководителей работающего в Атлантике рыбопромыслового флота. Все сетуют на погоду: шторм, шторм, шторм... Корабли поворачивают носом на волну. Где рыба — неизвестно, но флот старается держаться на том месте, где обнаруживалась до шторма сельдь. Мы также нанесли эти квадраты на маневренный планшет. Стараемся держать курс на этот район. Во время качки переборочной дверью Виктору Фомину разбило щеку под левым глазом.
Скоро мы попадем в южную ветвь холодного Восточно-Исландского течения, где в районе между Исландией и Фарерскими островами ловит сельдь наш промысловый флот.

(Продолжение следует).
Рисунки художника В. Бибикова.

Известия, 1959, №40 (12967), 17 февраля

4000 миль на подводной лодке

Сегодня мы продолжаем печатать выдержки из дневника, который вел начальник экспедиции на научно-исследовательской подводной лодке «Северянка» Владимир Георгиевич Ажажа. В предыдущем отрывке, опубликованном в «Известиях» 15 февраля, рассказывалось о составе и целях экспедиции, об оснащении подводной лодки и о первой неделе ее плавания из Мурманска в Северную Атлантику, с 29 декабря 1958 года по 4 января 1959 года.

5 января, понедельник. Ночью спать было невозможно. Резкий крен лодки напоминал размеренные движения маятника, с каждым взмахом которого «спящий» был вынужден хвататься за койку, чтобы нe вывалиться из нее. К утру ветер и качка усилились. Было несколько мощных ударов волны. Сила ветра достигла 12 баллов. Эхолот, работавший на диапазоне 0 — 300 метров, не давал показаний рыбы. Решили погрузиться. Ушли на 50 метров. И сразу же на эхолотной ленте начала записываться сельдь в виде отдельных, разрозненных «птичек». Концентрация сельди очень разреженная.
Включили светильники — записи исчезли, сельдь испугалась. В 9.45 на глубине 65—80 метров снова работаем эхолотом. В иллюминаторы, несмотря на включенное освещение, видны отдельные сельди на расстоянии друг от друга порядка сотен метров. Взята проба воды, замерена радиоактивность, температура. Работа, наконец. началась. Начали использовать гидролокатор. Было три ощутимых контакта, но рассеянная рыба, как известно, обнаруживается плохо.
6 января, вторник. Идем по поверхности океана, делаем зарядку аккумуляторов. Качает. Получили по радио сводку с указанием места работы рыболовного флота. Идем туда. Весь день во власти первого помощника, который заставляет всех читать беседы и лекции. Врач прочитал лекцию о долголетии. Говорил об умеренности. Матросы шутят: теперь есть давать будут меньше. Я рассказывал по судовому радио о подводных исследованиях. Здорово качает — крен до 40 градусов.
В 20.00 эхолот обнаружил на глубине 45 метров отдельных рыб. К 21.00 их стало заметно больше. К 23.00 эхолотная запись прекратилась.
7 января, среда. Работает эхолот, попадаются отдельные особи сельди на глубине 25—55 метров. Наибольшая плотность рыб на глубине 45 метров. В 2.30 удалось зарегистрировать относительно плотные скопления сельди. В 3.55 погрузились. Перед иллюминаторами появилась рыба. Начались наблюдения, которые продолжались всю ночь до 11.30 утра, когда сельдь опустилась вниз, вне сферы обнаружения эхолотом.
Кратко итоги работ этой ночью можно сформулировать так:
При подводном плавании лодки сельдь обнаруживается эхолотом легче и четче фиксируется на эхограмме, чем в надводном положении лодки, — из-за отсутствия помех, вызываемых большим ходом корабля и особенно волнением моря. Во время подводного плавания лодки сельдь фиксировалась эхолотом под килем, за исключением одиночных случаев стоянки лодки на стабилизаторе глубины. Отрицательная реакция сельди на свет определенна, но выражена она вяло — это установлено и наблюдением из иллюминаторов; на малом ходу лодки при действии светильников сельдь наблюдалась многократно. Некоторые особи видимой реакции на свет не обнаруживали. Большинство особей уходило либо круто под лодку, либо перпендикулярно в сторону от нее с относительно небольшой скоростью.
Кроме сельди, наблюдались отдельные экземпляры рыб путассу, которые отходили от лодки еще более вяло, чем сельдь. Как в верхний, так и в бортовой иллюминаторы наблюдались стайки и отдельные экземпляры мелких мальков и планктонных организмов: клеоне, темисто, капшак, а также какие-то красивые по окраске животные, которых никто не мог классифицировать. Они имели оригинальную форму. Тело — в виде лилии, прозрачное, студенистое, с оранжевыми и другими разноцветными точками, а тонкие лапы — пятнистые, как воспрещающие столбы на переездах железной дороги. Длина увиденного мной животного примерно 30 сантиметров. Радаков видел поменьше, Сережа Потайчук — вообще в несколько сантиметров.
В 14.30 всплыли, чтобы успеть прослушать по радио совещание капитанов поисковых судов Калининградской флотилии. Успели. На планшет нанесли наиболее интересующие нас районы и пошли туда курсом 220 градусов, со скоростью 9 узлов.
Наблюдения над разреженными скоплениями сельди можно, пожалуй, считать законченными. Теперь нужно вторгнуться в плотные концентрации, посмотреть дрифтерную сеть и сопроводить все это кино- и фотосъемкой.
В море стали попадаться желтые огоньки. Это огни судов советского рыболовного флота. Из-за темноты мы от них уклоняемся: вдруг они стоят с вымеченными сетями? Тогда не распутаешься...
Все-таки на лодке тяжело, но ребята все держатся неплохо. Иногда только разворчится по простоте душевной Вася Китаев. С водой плохо. О бане можно только мечтать.
В носовом отсеке идет кино. Мы, «паучники», ждем разрешения начать работу. Лодка и время идут вперед. До завтра!..
8 января, четверг. В 4.55 срочно погрузились, уклоняясь от кого-то. Выключили эхолоты, чтобы не «шуметь». На глубине 60 метров через иллюминаторы стали наблюдаться одиночные сельди, причем они начинают встречаться все чаще и чаще. Поведение сельди совершенно иное, чем вчера. Чрезвычайная вялость, порой даже внешняя безжизненность — вот характерные черты сегодняшней сельди. Достаточно сказать, что встречались свободно дрейфующие сельди, перевернувшиеся брюхом вверх или висящие, как капля, головой вниз.
Производили кино-фотосъемку, однако с малой надеждой на результаты: все-таки темно. В течение ночи провели несколько экспериментов по определению реакции сельди на свет и тьму. Совершенно неожиданно для нас гидроакустик Васильев обратил внимание на необычные звуки, которые воспринимались судовым шумопеленгатором в моменты нахождения лодки среди сельди. Это явно были звуки, издаваемые сельдью. Они напоминали крысиный писк. Мы их немедленно зафиксировали на магнитофонную ленту. Плотность косяков была значительно выше, чем в предыдущих случаях. Это позволило гидроакустику дважды только по принятым звучаниям определить приближение очередных косяков сельди. Еще одной особенностью этой ночи является то, что под слоем сельди, в котором мы работали, эхолотом периодически обнаруживались расположенные на больших глубинах сравнительно
плотные косяки, увы, для нас недосягаемые. Мы произвели подсчеты плотности досягаемых скоплений как через иллюминаторы, так и на эхозаписи. С 10.30 замечено опускание, нормальное утреннее опускание сельди.
К полудню мы всплыли, и опять началась болтанка. Ветер возрастал... Настроение падало, особенно у несущих верхнюю вахту членов экипажа Волкова. Смирнова и Грешных. Днем вместе с Дмитрием Радаковым и Борисом Соловьевым начали обрабатывать эхограммы, число которых растет с каждым днем.
В отсеках холодно. В обиталище ученых, в первом отсеке, меньше 10 градусов, во втором отсеке, нашем дневном центре средоточия, — всего 12. Врач провел необычное для условий подлодки мероприятие — облучение подводников и научных сотрудников кварцевой лампой, компенсирующей на подлодке недостаток солнечных лучей. На следующий день выяснилось, что некоторые ухитрились даже обгореть.
Поскольку мы, в основном, перешли на ночной образ жизни, днем иногда приходится компенсировать «недоспанное» время. Во время одной такой компенсации лодку накренило набежавшей волной, и я вылетел из верхней койки, перелетел через проход и приземлился на нижнюю койку противоположного борта, где отдыхал член экипажа Емельянов. Как истинный подводник, он спокойно реагировал на мое необычное появление. В шестом отсеке сорвало качкой стенной шкаф с посудой. Осколки... На мостике выбило второе стекло, разумеется, «небъющееся». Теперь на вахтенного штурмана устремляются уже две мощные струи да еще волна с обоих бортов. Выход наверх обитателям лодки запрещен уже вторые сутки... Эхолоты работают непрерывно.

(Продолжение следует).
Рисунки художника В. Бибикова.

Известия, 1959, №41 (12968), 18 февраля

4000 миль на подводной лодке

В двух предыдущих отрывках из дневника начальника экспедиции на подводной лодке «Северянка» В. Г. Ажажа, опубликованных в «Известиях» 15 и 17 февраля, рассказывалось о плавании из Мурманска в Северную Атлантику и о начале научно-исследовательских работ в районе между Исландией и Фарерскими островами. 8 января 1959 года, когда «Северянка» шла на сближение с рыболовным траулером «Профессор Месяцев» и вела эхолотом поиск сельди, снова разразился шторм.

9 января, пятница. Имея хорошие показания эхолота, в час ночи погрузились на глубину 60 метров. Однако начала попадаться разрозненная сельдь, так как мы, ожидая лучшего, проскочили место хороших показаний эхолота. Меняем глубины и курсы под водой с целью выйти на это место. Примерно через полчаса пришли и начали наблюдения через иллюминаторы. Показания эхолотов заставили нас уйти на оптимальную в этом случае для наблюдений глубину — 160 метров. Опять считаем рыб, фотографируем их, контролируем гидроакустикой.
Под лодкой, как и прошлой ночью, на большой глубине фиксируются сплошные косяки сельди. Наблюдаемая нами в иллюминаторы сельдь по-прежнему вялая, однако к моменту утреннего опускания она как бы просыпается. Это проверено ее реакцией на свет и реакцией на приближение лодки. В 11.20 сельдь ушла вниз. Всплыли. По прогнозу, погода должна быть лучше.
Установили связь с «Профессором Месяцевым». На душе стало легче. В 14.00 пошли на север для встречи с ним. Лодку качает с борта на борт. Есть «укачавшиеся».
10 января, суббота. В 19.00 через перископ увидели огни. Это был «Профессор Месяцев». Опознав друг друга, пошли в район скоплений сельди. Вечером занимались подведением итогов. Вместе с Дмитрием Радаковым высчитываем различные процентные соотношения, характеризующие поведение сельди. Статистического материала скопилось много. День завершился кинокартиной «Пролог».
11 января, воскресенье. Идем с севера на юг. в район концентрации сельди и рыболовного флота. В кильватер за нами на расстоянии пяти кабельтовых следует «Месяцев». Шторм слегка утих. Утром на край неспокойного моря выкатилось солнце. Временами находят снежные заряды. Мы забрались изрядно на север, ветер с1ал холоднее. Рубка и верхняя вахта обледеневают. В море все-таки тяжело. Сегодня несколько раз ко мне приходили моряки и спрашивали, сколько осталось быть в море, когда пойдем домой, как идет выполнение программы, — качка всех изнурила. Сегодня я выступил по корабельному радио с информацией о выполнении программы. Сказал, что еще придется работать дней пять-шесть, если нe помешает шторм. Комментариев не было. Для поднятия духа решили выпустить юмористический листок «Осьминог». Радаков весь день рисовал (первый раз в жизни!) осьминога, и к ужину было готово великолепнейшее страшилище, судорожно сжимавшее щупальцами первые буквы за головка.
В 18.00 пришли в район совместной работы с траулером «Профессор Месяцев». Однако погода — ветер 9 баллов и море 8 баллов — не позволяет капитану траулера Валериану Федосеевичу Козлову поставить сети. Будем в море ждать погоды. Сообщили на берег о задержке. «Месяцева» оставляем штормовать носом на волну, а сами будем прятаться на ночь от шторма вниз, под воду, — туда, где спокойно.
Перед погружением лодки я вылез на мостик. В этот момент на лодку нашла громадная волна. Меня приподняло снизу, ударило головой о верхнее перекрытие мостика, и вода затопила все вокруг. Продержав меня с головой в море примерно полминуты. волна ушла. Все до нитки было мокрым. Эта же волна «крестила» Сергея Потайчука и доктора Бориса Васильевича Грачева, а вахтенного штурмана Геннадия Грешных она просто сбила со своего места и швырнула под штурвал. Пришлось все снять и из остатков хранящегося в чемодане гардероба. из приношений окружающих соорудить себе костюм.
В 21.00 погрузились. Чтобы сэкономить электроэнергию для последующей работы с траулером, в основном держались на стабилизаторе глубины. Иногда двигались толчками. Начали наблюдения...
В ночь с 11 на 12 января можно отметить меньшую прозрачность воды по сравнению с предшествующими ночами. Это связало с тем, что лодка оказалась в другой, более теплой водной массе. И действительно, в этом районе смыкаются холодные воды Восточно-Исландского течения и теплые — Шпицбергенской ветви Гольфстрима.
12 января, понедельник. Этот день мы встретили в подводном положении. Всплыли в 9.00. Научная группа, проработав ночь, залегла в первом отсеке, предварительно позавтракав. Правда, это можно назвать вторым завтраком, потому что во время ночной работы, часа в 4 утра, систематически свершается так называемый «жор», в котором принимают участие и члены экипажа и научная группа. Ночью, в основном, проявляются грубые, но здоровые вкусы. Обычно варят картошку в мундире, приносят лук, черный хлеб и едят. Кроме этого, ночью едят еще и в промежутках. Едят белые и черные сухари, воблу-тараньку и морковку.
После обеда вместе с Радаковым и Соловьевым обрабатывали полученный за ночь материал, разбирали эхограммы. «Профессор Месяцев» сообщил, что в такую штормовую погоду сети выметать не сможет и сейчас штормует носом на волну. Чтобы не подвергать лодку болтанке и не изнурять людей, мы решили погрузиться. Всплыли вечером и начали сближаться с «Месяцевым».
Днем, во время погружения, была замерена освещенность воды. Показания фотометра снимались в условных единицах. В надводном положении лодки и на небольших глубинах погружения на показаниях сказалось мешающее действие штормовой волны. В 12.55 величина вертикальной освещенности на глубине 80 метров оценивалась отклонением стрелки прибора на 1 деление. На глубине 2—3 метра освещенность через бортовой иллюминатор оценивалась величиной «3». На глубине 25 м эта величина уменьшилась до «0».
Интересно, что днем на глубине до 100 метров можно даже читать при естественном освещении, сидя у верхнего иллюминатора.
13 января, вторник. Весь день в надводном положении в поисках «Месяцева». Он где-то рядом. Заряжаем аккумуляторную батарею и не погружаемся, чтобы быть готовыми к работе. Волнение вроде бы утихает: волна уже не больше шести баллов. Встречаются суда нашего рыболовного флота. Но это не «Месяцев». У него корпус выкрашен светлой краской, а эти все темные.
В группе судов — одно гораздо больше других. Явно, что не наше. Кажется, польское... Эх, связь, связь! С завистью слушаем, как разговаривают по радио между собой рыбаки. А ведь траулер где-то рядом: мы с ним перед этим сговорились, что он не уйдет далеко от условленной точки...
Стемнело. «Месяцева» не встретили. Подходим к каждому обнаруженному судну и спрашиваем прожектором: «Не вы ли «Профессор Месяцев»? Утвердительных ответов не получаем, идем дальше. Чтобы скоротать время, вечером выпускаем юмористический листок «Рыбий глаз» на злобу дня. Душой выпуска листка является Борис Андреевич Волков — старший помощник капитана лодки.
14 января, среда. Ночью на горизонте обнаружили ярко освещенное судно. Подходим. Обменялись позывными. Это «Месяцев». До наступления светлого времени ходим вокруг да около, не теряя друг друга из виду.
«Месяцев» выметал сети. После мясного меню всем на лодке вдруг страшно захотелось свежей рыбы. Ночью дали радиограмму на «Месяцев» с просьбой установить сети на поводцах нужной для нас длины. Получили ответ, что это сделать невозможно, несмотря на то, что это все-таки возможно. Разъясняли в следующей радиограмме. Опять отрицательный ответ. Нужно идти туда на шлюпке и договариваться.
В 11.00 подошли к «Месяцеву». Он выбирал сети. Козлов попросил подойти через два часа. Подошли. На палубе убирали рыбу. Козлов попросил подойти через час. Мы начали возражать и попросили спустить шлюпку. Козлов сказал, что у него нет свободных людей, несмотря на то, что весь мостик был забит любопытными, вылезшем поглазеть на подводную лодку. Минут через сорок начали спускать шлюпку. Она подошла к нам. Большая зыбь начала колотить ее о наш железный борт. Шлюпка то проваливалась вниз, то вздымалась на один уровень с лодкой. Кое-кто из наших перешел на шлюпку с киноаппаратами и фотоаппаратами, а я с большой банкой воблы и банкой галет — в дар на траулер. Со шлюпки на лодку поступило два рогожных куля со свежей сельдью.
Вернулись мы на лодку к ужину, который в основном состоял из жареной сельди и сельдяной ухи. Все поели с удовольствием. Настроение поднялось. Еще бы — завтра заключительный этап. Черный свежий хлеб у нас уже кончился, воду для питья экономим.
Ночью бродим рядом с «Месяцевым», ждем утра. Вечером в первом отсеке смотрели замечательную кинокартину «Рассказы о Ленине».
15 января, четверг. К 12.00 подошли к «Месяцеву». Ветер немного утих, но море еще волнуется и вздымает большие волны. Траулер стоит с выметанными сетями. Но скоро погода опять испортилась. Погружаемся, чтобы пронаблюдать положение сетей под водой.
В отсеках — напряженная тишина. Наблюдатели застыли у иллюминаторов. Дрифтерные сети выставлены на небольшой глубине, где влияние разгулявшегося моря все же сказывается так сильно, что подлодку непрерывно бросает вверх и вниз, наклоняя то носом, то кормой. Так работать очень рискованно. Все время необходимо соблюдать достаточно безопасное расстояние между сетями и лодкой. Но на таком расстоянии мы почти ничего не видим. Первая попытка... вторая... третья... Все неудачные.
Стоит ли нам сейчас продолжать работу с «Месяцевым»? Все высказываются против.
Поскольку наблюдения за дрифтерными сетями, вообще-то говоря. планируются в закрытом водоеме в светлое время года, а настоящее состояние сетей несколько искусственно, решили работу не проводить, а отложить на другой период.
Итак, возвращаемся домой. По дороге будем исследовать эхолотом район Лофотенских островов, цепочка которых тянется вдоль побережья Норвегии. Курс — 60 градусов, ход—10 узлов. Впереди еще пять суток плавания.

(Окончание следует).
Рисунки художника В. Бибикова.

Известия, 1959, №42 (12969), 19 февраля

4000 миль на подводной лодке

Сегодня мы заканчиваем рассказ о 24-суточном плавании из Мурманска в Северную Атлантику научно-исследовательской подводной лодки «Северянка». В трех предыдущих отрывках из дневника начальника этой экспедиции инженера В.Г. Ажажа, опубликованных в «Известиях» 15, 17 и 18 февраля, повествуется о трудном штормовом походе «Северянки» и о научно-исследовательских работах — день за днем — по 15 января 1959 года.

16 января, пятница. Весь день в надводном положении на переходе в район Лофотенских островов, принадлежащих Норвегии. Сравнительно тепло. Ветер слабый. Зыбь около 6 баллов. Подводили итоги работы для отчета. Набросали план. Распределили авторов по разделам. Вывесили «Осьминога».
Зыбь все время кренит лодку с борта на борт, и это изнуряет. Во время одного резкого удара волны под Радаковым лопнула парусина койки Пролежал-таки! Спать никто не может, так как вылетают из коек. Один плюхнулся на палубу прямо в спальном мешке. Виктор Фомин жалуется, что спящий над ним Борис Соловьев специально скрипит своей койкой и не дает спать. Не дает спать Виктору и Сергей, который географически расположен рядом и попросту скатывается на Виктора. А у самой головы Бориса Соловьева — мощный динамик корабельной радиотрансляции, денно и нощно передающий всякие команды и сообщения. Кроме этого, на Бориса постоянно каплет.
Я ночую во втором отсеке на выпуклом диване, на котором трудно удержаться даже в спокойную погоду. Приходится привязываться. Кстати, о привязи. Одни из
корреспондентов привязал себя цепью за верхнюю часть туловища. Мощный крен вывалил его, спящего на средней койке, и он повис в проходе на цепи, которая сдавила его за горло. «Самоубийцу» извлекли из петли и доставили к врачу, который зафиксировал ссадины на шее.
17 января, суббота. Ночью ветер усилился. Лодку заливает с «головой». Верхний рубочный люк задраен. Вахтенный штурман стоит в центральном посту и наблюдает через перископ или периодически включает радиолокационную станцию. Короче говоря, за двадцать дней мы имели только два-три дня относительно спокойной погоды.
В 16.00 подошли к точке, где легли на курс 40 градусов. Идем вдоль Лофотенских островов. Установили вахту. Включили эхолот. Глубина 320 метров...
Вечером в кают-компании в члены Коммунистической партии принимали рулевого Шпака. Дмитрий Радаков и Борис Соловьев пишут свою часть научного отчета. Сергей Потайчук — свою. Другие дежурят у эхолота.
Стало значительно темнее. Идем вдоль Лофотенских островов. Показаний эхолота нет. Нас настигает какой-то огонь. Уклоняемся от встречи, идем на погружение. Всплываем поздно ночью...
18 января, воскресенье. Снова качка, причем со все возрастающей амплитудой. Крен до 56 градусов. Все свободные от вахты лежат, потому что пребывать в вертикальном или в сидячем положении трудно. К вечеру начались снежные заряды.
19 января, понедельник. Ночью Виктор Фомин убежал со своего места, так как «раскачавшийся» Борис Соловьев стал издавать своей койкой невозможные для спокойного сна звуки — «концерт мотоцикла с оркестром». В начале ночи качало так. как никогда, пожалуй, за этот поход. Наверх выйти невозможно. До дома осталось немногим более двух суток.
Вечером начали выпускать еще один юмористический листок, на этот раз — под названием «Рыбий глас».
Подошли к 72-й параллели. Верхняя часть ограждения мостика обледенела. Прошли норвежский мыс Нордкап. Перед нами Баренцево море. Отчет вчерне написан. Будем печатать в Полярном институте.
Что можно предварительно заключить в результате работ?
Первый опыт применения подводной лодки для наблюдений за рыбой, за условиями ее жизни в море свидетельствует о больших возможностях обогащения рыбохозяйственной науки новыми ценными данными.
Поисковые качества подводной лодки значительно превосходят возможности других судов. Ведь в надводном положении в штормовую погоду поиск гидроакустическими приборами исключается; флот рыбу «теряет» и впоследствии тратит много времени, чтобы вновь найти ее. А подводная лодка в любую погоду может вести на глубине поиск, как выражаются промысловики, «держаться на рыбе» и доносить об этом флоту.
Проведенные наблюдения над концентрацией сельди с помощью эхолота и одновременно через иллюминаторы позволяют подойти к количественной оценке показаний поисковых приборов, а, следовательно, указывают один из возможных путей к разработке способа определения промысловой мощности отдельных скоплений рыбы...
В экспедиции выработаны основы методики наблюдений на подводной лодке за сельдью в период ее зимовки. Проведенные в рейсе исследования подтверждают и конкретизируют известное мнение о пассивности зимующей сельди. Впервые мы получили количественные показатели, характеризующие степень подвижности рассредоточенной сельди, причем выяснено. что в определенное время суток основная масса такой сельди совершенно пассивно пребывает во взвешенном состоянии, не реагируя даже на приближение подводной
лодки с включенными светильниками.
Такое состояние сельди, однако, не остается неизменным в течение всего времени суток. Начиная с 8 — 9 часов утра и до ухода сельди на день в глубину, ее подвижность все время возрастает. Безразличное отношение к электрическому свету сменяется явно выраженной отрицательной реакцией на этот раздражитель; подавляющее большинство активных сельдей от лодки уходит вниз. Сопоставление этих наблюдений заставляет предположить, что систематические вертикальные миграции сельди на глубину в сотни метров вызываются какими - то. не до конца еще выясненными, весьма важными причинами...
Полученные в рейсе данные указывают, что наблюдавшаяся нами рассредоточенная сельдь ловится в дрифтерные сети только в период повышения ее активности в связи с вечерней и утренней вертикальными миграциями. А крайняя пассивность сельди в течение значительной части суток во время зимовки имеет, по-видимому, приспособительное значение. Сельдь тратит минимум энергии в процессе своего существования и вместе с тем переносится преобладающими здесь течениями в направлении к нерестилищам. Кроме того, возможно, что неподвижность или слабая подвижность сельдей имеет также защитное значение...
Итак, экспедиция свою задачу выполнила!
20 января, вторник. Качает меньше. Ночью сыграли тревогу и совершили срочное погружение, от кого-то уклоняясь.
Завтра будем уже на Родине, в Мурманске. В 18.00 вошли в территориальные воды Советского Союза. Уже сейчас можно подытожить пройденный путь: двадцать третьи сутки в плавании, свыше 4.000 миль на воде и под водой. Скоро дом.
«Начать большую приборку!» — скомандовали динамики в каждом отсеке. Мигом все завертелось. Научных сотрудников матросы загнали на койки. Палуба постепенно стала поблескивать — становиться чистой. Затем были сложены постели, вещи, оборудование... Люди стали приводить себя в порядок. Моя электрическая бритва получила права гражданства и заходила по щекам и подбородкам населяющих первый отсек.
До Мурманска 2 часа! До Мурманска — час. Но это было уже...
21 января, в среду, когда настал наш последний, решительный день, двадцать четвертый день плавания.
4 часа 30 минут утра. Застопорили дизели. Тихо. Вдруг мягко заработали электромоторы. Потом снова тихо. Пришвартовалась.
«Всем построиться на причале!». Выходим. Несмотря на раннее время, причал заполнен людьми. Они пожимают нам руки, поздравляют. Здесь же узнаем, что члены экипажа Шаповалов и Волков получили новые квартиры.
Поход закончен. До поры, до времени утихли дизели. Но не надолго. Скоро снова в путь, снова вперед во имя науки!

Рисунки художника В. Бибикова.