П. К. Козлов.
Монголия и Амдо и мертвый город Хара-хото.
ОГИЗ, Государственное издательство географической литературы, 1948
В состав экспедиции вошли, кроме меня - руководителя, в качестве моих ближайших сотрудников: геолог Московского университета Александр Александрович Чернов, топограф
Петр Яковлевич Напалков и собиратель растений и насекомых Сергей Сильверстович Четыркин.
...
Вот, наконец, и Иркутск, и его прозрачная холодная красавица Ангара, слегка прикрытая туманом. Морозы крепчали, в воздухе летали "белые мухи", сибиряки кутались в меховые одеяния. Здесь мы были встречены топографом П. Я. Напалковым и казаками Бадмажаповым и Содбоевым.
...
Наш караван, следовавший по-эшелонно, занимал порядочное расстояние. Я ехал впереди, капитан Напалков сзади; геолог экспедиции согласовал свое движение с производством специальных наблюдений, как равно и препараторы, порою отстававшие от каравана или отъезжавшие в сторону, охотясь за зверями или птицами...
...
Встретивший нас на стоянке у колодца резкий юго-западный ветер сильно раскачивал старые развесистые деревья, осенявшие наше войлочное жилище, и создавал тот знакомый и давно неслыханный шум леса, по которому быстро соокучивается привычное ухо, в особенности во время путешествия в столь пустынной местности, как центральная Гоби. К вечеру, когда буря утихла, мы ясно услышали крик ушастой совы (Asio otus), а на утро, отправившись на охоту с двумя препараторами, я добыл пять отличных экземпляров этой довольно интересной птицы. Не лишне отметить, что совы держались компанией более десяти особей и что яркий солнечный свет, повидимому, их не особенно беспокоил... Из прочих наблюдаемых или добытых здесь пернатых можно отметить: сычика (Athene bactriana), сорокопута (Lanius mollis [Lanius excubitor]) и жаворонка (Pseudalaudula [Calandrella]), звонко распевавшего свои весенние песни. В сухом каменистом русле П. Я. Напалковым были откопаны первые в этот год жуки.
...
В первый раз мы отправились в Хара-хото девятнадцатого марта сравнительно налегке, захватив с собою лишь запас воды, немного продовольствия и инструменты для работ, и пробыли там около недели. Со мною ехали, кроме А. А. Чернова и П. Я. Напалкова, еще двое спутников -- ветеран Иванов и Мадаев; остальные участники экспедиции остались в Торой-онцэ вместе с караваном. Нашу маленькую компанию сопровождал отличный проводник торгоут-бэйлэ -- Бата, много раз бывавший в мертвом городе и немало слышавший рассказов о нем из уст отца и других стариков -- туземцев. Он повёл нас кратчайшею дорогою в юго-восточном направлении; Хара-хото отстоял от нашей стоянки в двадцати верстах.
...
Накануне отъезда из города, за вечерним общим чаепитием, я попросил балдынцзасакского проводника-ламу погадать нам о завтрашнем дне. Лама немедленно взял баранью лопатку, положил в огонь и, прокоптив ее дочерна, до появления трещин, снял и бережно положил возле себя; затем глубокомысленно, взяв лопатку в левую руку, правой стал водить стебельком вдоль трещин и пророчествовать: "завтра начальнику предстоят две радости: первая -- большая, вторая -- поменьше; первая будет заключаться в богатой находке при раскопках, а последняя радость исполнится по дороге на главный бивак, когда начальник охотясь застрелит хорошего зверя". Не могу не отметить, что оба предсказания сбылись в точности. П. Я. Напалков и Арья Мадаев в субургане А обнаружили богатое собрание рукописей и чудный образ на полотне "Явление Амитабхи", а я, действительно, на пути к Торой-онцэ убил отличного рогатого хара-курюка...
...
Благодаря такому состоянию атмосферы, трудно было ожидать, чтобы в Алашанской пустыне, у порога которой мы стояли, рано начались изнурительные жары, а потому мы решили особенно не торопиться движением к югу, а лучше посвятить ещё несколько дней дополнительным исследованиям нашего таинственного Хара-хото. В виду этих соображений, я вновь отправил двадцать восьмого марта трёх своих младших спутников в мёртвый город, предоставив им в смысле раскопок полную свободу действий. Сам я с Черновым и Напалковым остался на один день, в Торой-онцэ для того, чтобы не торопясь закончить письма и отчёты в Географическое общество и Академию наук. Отчёт геолога Чернова вместо маленькой заметки вылился в обстоятельную работу, которую он и доканчивал в течение всей последующей ночи.
...
Работы экспедиции шли своим чередом: постройка метеорологической будки приходила к концу; толковый наблюдатель Давыденков, бывший сельский учитель, усиленно готовился к ответственной деятельности; мои старшие сотрудники Чернов и Напалков снаряжались в большой разъезд; им было поставлено задачей -- изучение хребта Ала-шаня на обоих его склонах, то есть на западном и восточном, с проложением маршрута до северной окраины гор, уже перешедших на правый берег Хуан-хэ. Прилежащая часть долины этой реки также входила в план работ моих спутников. Для ведения зоологических сборов и для услуг в пути я командировал с экскурсантами препаратора Мадаева и двух нижних чинов.
...
Между тем, главный бивак экспедиции при Дын-юань-ине вновь оживился: прибыли мои старшие сотрудники: капитан Напалков и геолог Чернов, благополучно совершившие свои исследования в области хребта Ала-шаня и долины Желтой реки. Начав экскурсию вместе, через десять дней они решили разделиться и составить два совершенно самостоятельных разъезда. Кропотливая и тщательная работа геолога требовала довольно продолжительного пребывания в каждом попутном ушельи, тогда как картограф, ведая более общей частью научного исследования, мог подвигаться гораздо быстрее, охватывая более обширный район, нежели его товарищ. В результате капитан Напалков прошёл вдоль правого берега Хуан-хэ, неподалеку от значащагося на последних картах озера Бо-му, в Ордосе, и путем расспросных сведений выяснил, что такого озера ныне не существует, что оно существовало шесть поколений тому назад и окружность его равнялась расстоянию, которое можно проехать верхом на лошади в течение суток. Ныне на месте прежнего Бо-му расстилается болотистая котловина с зарослью солянок, известная у местных обитателей под названием "Сыртын-куку-нор"... Проходом Тумур-ула - самым удобным в хребте Ала-шань - П. Я. Напалков возвратился в Дын-юань-ин, куда, четыре дня спустя, прибыл и А. А. Чернов. Маршрут геолога экспедиции естественным образом жался к горам и внедрялся в самые горы за Нин-ся включительно, где, ознакомившись с не исследованными до того времени горами Ордоса - Каптагери и Арбисо, направился наперерез того же хребта Ала-шань кратчайшим проходом Шара-хотул {При сводке маршрутов выяснилось, что мои сотрудники прошли одним и тем же проходом.} (около 8 350 футов [около 2 540 м] абс. высоты) на главный бивак.
...
Приблизилось время выступления экспедиции; для более успешной её деятельности мы разделились на три группы. Первым оставил Дын-юань-ин топограф Напалков в сопровождении гренадера Санакоева и казака Мадаева. Целью этого разъезда я наметил исследование долины реки Тяо-цуй до города Гу-юань-чжоу и дальнейшего пути к Синину, через Лань-чжоу-фу. В Синине мой сотрудник должен был ожидать возвращения экспедиции с Куку-нора. Помимо главной картографической работы, П. Я. Напалкову поручалось вести заметки этнографического характера и собирать насекомых.
...
В Донгэре мы пробыли всего один день и шестнадцатого сентября уже вступили в Синин {Следует упомянуть, что почти на середине пути между Донгэром и Синином -- там, где гумбумская дорога в Донгэр вступает в долину Синин-хэ, лежит маленький китайский городишко Джэн-хэй-буа.}, где нас встретил капитан Напалков, успешно совершивший экскурсию в провинцию Гань-су.
...
Разъезд П. Я. Напалкова охватил своим маршрутом больший район, нежели тот, который предполагался вначале; кроме того, самый маршрут удачно расположен по отношению к местам, исследованным нашими предшественниками. Таким образом моему помощнику удалось посетить совершенно неведомый угол Гань-су и впервые поставить на карту названия девяти новых городов {"Известия Императорского Русского Географического Общества", том XLV, вып. 1, 1910 г., стр. 174--195.}.
...
Было над чем призадуматься и в конце концов разделить экспедицию на две части. Транспорт тяжелого багажа под руководством капитана Напалкова я направил непосредственно на Лавран, по большой гуйдуйско-лавранской дороге. Моему сотруднику поручалось по доставке багажа в Лавран и по сдаче его на хранение отправиться в Вей-сянь для пополнения зоологических коллекций. Животных, нагруженных более легко, преимущественно предметами первой необходимости, я взял в мою экскурсию, ставившею себе задачей изучение района, прилежащего к монастырю Лавран с северо-запада, запада и юго-запада. С началом нового года началась и новая деятельность экспедиции..
...
В конце концов, Дын-юань-ин начал все-таки порядочно надоедать путешественникам; желание тронуться по направлению к пустыне росло с каждым днем. Закончив все приготовления по снаряжению каравана, мы теперь поджидали только капитана Напалкова, который письмом известил нас о том, что ввиду своего переутомления как в физическом, так и нравственном отношении, он торопится в Алаша и далее в Ургу...
...
С помощью ламы мы быстро установили связь с местным управлением, находившимся в горах, и с нашим приятелем цзасаком, только недавно перекочевавшим в отдалённую ставку Барун. Оказывается, молодого князя постигло несчастие и он скрывался от посторонних глаз: старший брат цзасака -- лама умер от тяжёлой заразной болезни, перешедшей ещё на нескольких членов княжеской семьи... Гонец нирвы, посланный к чиновникам -- тусулакчи и цзахиракчи, очень быстро исполнил все наши поручения и доставил нам почту, заключавшую в себе два письма из Лань-чжоу-фу и пакет от Ц. К. Бадмажапова, как оказывается недавно проехавшего через Байшинтэ в Ургу. Мой сотрудник выражал сожаление, что нам не удалось встретиться в монастыре и сообщал между прочим, что капитан Напалков оставил Алаша-ямунь еще девятого мая, так что в настоящее время счастливый топограф, вероятно, уже вкушал все блага культурного существования...
...
Среди многочисленных писем от научных учреждений, родных и друзей была также весточка от капитана Напалкова, в которой он сообщал весьма интересные сведения. "В начале июня, -- писал топограф, -- через Ургу, по направлению Кобдо, проследовала французская археологическая экспедиция, с целью подробного ознакомления и исследования развалин городов Чжунгарии и Восточного Туркестана". Внимание и интерес научного мира к седой старине бассейнов Улюнгура и Лобнора еще сильнее пробудились, и по проторенным русскими исследователями дорожкам более нежели прежде потянутся теперь путешественники других стран {Весною 1914 года Хара-хото посетил английский путешественник Штейн. The Geographical Journal. September 1916. A third journey of exploration in Central Asia, 1913--1916. Sir Aurel Stein, К. С I. E., D. Sc. D. Zitt.}.
