1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Тема: Исследовательские экспедиции, спасательные экспедиции, Спортивные полярные экспедиции и другие.

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение ББК-10 » 11 Май 2017 13:03

Бюллетень Арктического института СССР. № 11. -Л., 1933, с. 354

 Бюллетень Арктического института СССР. № 11. -Л., 1933, с. 354 Зимовка.jpg
ЗИМНИЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ РАБОТЫ В ЧУКОТСКОМ МОРЕ. На зимующем в Чукотском море вблизи мыса Якана пароходе Колымской экспедиции „Хабаровск" группой работников Дальневосточного Геофизического института, под руководством гидролога П. Н. Алексеева, ведутся научно-исследовательские работы, метеорологические и гидрологические наблюдения, изучение колебания уровня моря и течений и т. п. Намечены съемки и промер на участке Чукотского моря между мысом Яканом и мысом Биллингса.

ВОЗВРАЩЕНКЕ ПАРОХОДОВ ИЗ ЧУКОТСКОГО МОРЯ. Пароходы „Лейтенант Шмидт" экспедиции Главного Управления Северного морского пути и „Свердловск" торговой ’экспедиции 1932 г., совместно следовавшие на восток (первый после окончания операций по установке полярных станций на мысе Северном на Медвежьих о-вах и второй после зимовки 1932/33 г. у Чукотского побережья) были зажаты льдом в конце сентября с. г. в φ = 67°10' N и λ = 173°42' E и медленно дрейфовали вблизи берега по направлению о-ва Идлидля. 13 октября во время сильной подвижки льдов пароходы испытали сильное сжатие, вследствие которого оба судна получили течь. Однако, экипажу пароходов удалось заделать разошедшиеся швы обшивок и начать выравнивать при помощи взрывов крен, доходивший у „Свердловска" до 30° и у „Лейтенанта Шмидта" до 15°. Находившийся в это время вблизи мыса Дежнева ледорез „Литке" пытался оказать помощь „Свердловску" и „Лейтенанту Шмидту", но, сразу же попав в тяжелые дрейфующие льды, вынужден был возвратиться. Тем не менее командам пароходов, носившихся в дрейфующем льду, удалось к 18 октября выравнять их и в последующие дни начать медленное продвижение на восток. 31 октября „Свердловск", воспользовавшись образованием разводья, взял на буксир „Лейтенанта Шмидта", под днищем которого намерз лед, и сильными рывками освободил днище „Летейнанта Шмидта" от льда, после чего суда начали более успешное продвижение к востоку. В тот же день они, достигнув Берингова пролива, вышли на свободную воду и взяли курс на бухту Провидения. Таким образом, из всех судов восточно-сибирских морских экспедиций 1932 и 1933 гг. не удалось выйти из льда только трем — „Анадырю", „Северу" и „Хабаровску". Эти пароходы зимуют вблизи мыса Якана. Пароходам „Красный Партизан", „Микоян", „Монгол", „Сучан" „Урицкий", шхуне „Крестьянка" и ледорезу „Литке", как уже известно, также удалось выйти из льда и достичь Берингова моря.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение ББК-10 » 18 Май 2017 13:13

Бюллетень Арктического института СССР. № 12. -Л., 1933, с. 425-426

 Бюллетень Арктического института СССР. № 12. -Л., 1933, с. 425-426 Н-4 - 0001.jpg
ЭВАКУАЦИЯ ПАССАЖИРОВ С ЗИМУЮЩИХ СУДОВ СЕВЕРОВОСТОЧНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ НАРКОМВОДА. Из шести зимовавших в 1932 г. в Чаунской губе лесовозов, летом в 1933 г., как уже сообщалось в „Бюллетене", {1} удалось выйти в Тихий океан только трем, а лесовозы „Север", „Анадырь" и „Хабаровск" были вынуждены остаться на вторую зимовку у Чукотского побережья (у Оленного утеса, недалеко от мыса Биллингса) На этих пароходах находилось 168 пассажиров, среди которых было много больных цынгой, уже потерявших способность двигаться. За эвакуацию пассажиров с зимовавших пароходов взялся самолет „Н-4“, летавший

{1} Бюлл. Аркт. инст., Лг., 1933, № 5, стр. 118—124.

 Бюллетень Арктического института СССР. № 12. -Л., 1933, с. 425-426 Н-4 - 0002.jpg
— 426 —
летом 1933 г. с экспедицией проф. С. В. Обручева и после этого сделавший несколько полетов с мыса Северного, с целью ледовой разведки.
К середине ноября самолет „Н-4“, управлявшийся пилотом Кукановым, снял с пароходов 90 пассажиров, из которых 72 доставлены на мыс Северный и 18 — в Уэллен. Как в Уэллене, так и на мысе Северном имеется все необходимое для лечения и питания больных. В дальнейшем предположено переправить больных в залив Лаврентия, где при культбазе имеется госпиталь, а также большой запас продовольствия и овощей, доставленных „Литке".
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение ББК-10 » 25 Май 2017 19:55

Бюллетень Арктического института СССР. № 1. -Л., 1934, с.18

 Бюллетень Арктического института СССР. № 1. -Л., 1934, с.18 Литке.jpg
ВОЗВРАЩЕНИЕ „ЛИТКЕ". Ледорез „Литке" зимовавший в 1932—1933 гг. в Чаунской губе вместе с Восточно-полярной экспедицией, прибыл 4 января 1934 г. во Владивосток.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение fisch1 » 04 Август 2018 22:58

Конев Б.Северо-восточная полярная экспедиция//Морской флот №12 1962 с.6-9
 08.png
 09.png

 10.png
 11.png
fisch1
 
Сообщения: 2867
Зарегистрирован: 13 Ноябрь 2014 19:59

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение fisch1 » 08 Август 2018 17:07

Бочек А.П., Особая северо-восточная полярная экспедиция наркомвода//Морской флот №8 1972

 26.png
 МФ 08 1972  27.png

 28.png
 29.png
fisch1
 
Сообщения: 2867
Зарегистрирован: 13 Ноябрь 2014 19:59

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение 000000000 » 08 Август 2018 17:20

Автор статьи выше не Конев а Александр Павлович Бочек
Вложения
 Конв-Бочек2.jpg
000000000
 
Сообщения: 16
Зарегистрирован: 23 Сентябрь 2017 20:47

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение fisch1 » 10 Август 2018 20:14

Исправить ошибку не получается,не вижу кнопки "правка"
fisch1
 
Сообщения: 2867
Зарегистрирован: 13 Ноябрь 2014 19:59

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение Иван Кукушкин » 13 Август 2018 11:51

fisch1 пишет:Исправить ошибку не получается,не вижу кнопки "правка"

Старые посты доступны для редактирования в течении суток.
Поправил.
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение fisch1 » 04 Октябрь 2018 18:47

Матиясевич А. М. В глубинах Балтики. 21 подводная победа. — М.: Яуза, Эксмо, 2007

Зимовка у Певека

В начале мая 1932 года пароход «Бурят», на котором я был старшим помощником капитана, после длительного плавания во льдах Охотского моря и рейса в Петропавловск-Камчатский вернулся во Владивосток. Капитан М. В. Попов на время своего отпуска предложил мне сходить в один рейс за него. Руководство Дальневосточным пароходством не возражало.
Мне в неполных двадцать семь лет было лестно принять командование судном, но, откровенно говоря, я немного побаивался. Михаил Васильевич успокоил меня, заявив, что, хотя я плавал с ним всего несколько месяцев, он уверен, что я справлюсь. К тому же рейс не дальний — на рейд Дуэ за углем с острова Сахалин.
Я стал готовить пароход к выходу в море. Зашел в пароходство и там неожиданно узнал, что большая группа судов подготавливается к рейсу в Арктику и нужны моряки, знакомые с плаванием во льдах. В течение нескольких лет мне довелось плавать в Карском море, а в арктических восточных морях я еще не бывал. Очень захотелось пойти в новый, неизвестный мне край. Не сразу согласились удовлетворить мою просьбу. Должности старших помощников были уже заняты, да и на «Бурята» надо было подыскать капитана. В конце концов я принял дела второго помощника капитана парохода «Красный партизан». Ничего, что иду с понижением, думал я, зато плавание предстоит интересное.
И не ошибся.
«Красный партизан» вместе с другими судами вошел в состав Северо-восточной полярной экспедиции Наркомвода. Созданная постановлением СНК от 23 января 1932 года, она направлялась из Владивостока в устье реки Колымы и должна была доставить технические и продовольственные грузы и несколько сот рабочих для освоения богатств Колымского края. Кроме того, морским судам поручалось прибуксировать [25] для работы на Колыме два буксирных парохода мощностью по 200 лошадиных сил, две баржи грузоподъемностью по 250 тонн и две — по 500 тонн.
В экспедиции участвовали шесть пароходов и одна парусно-моторная шхуна. Проводка этой большой флотилии во льдах Арктики поручалась ледоколу «Литке».
Загрузив трюмы и приняв на палубы пароходов катера и крупногабаритную технику, суда экспедиции в конце июня вышли из бухты Золотой Рог. Несколько дней спустя нас догнал ледокол «Литке». Ледовая обстановка вдоль всего побережья от мыса Дежнева до острова Айон была очень тяжелой. В то время в Арктике еще не было ни регулярной ледовой авиаразведки, ни службы научно-оперативного обеспечения ледовых морских операций. Сил одного ледокола для форсирования ледовых перемычек было явно недостаточно. Только 4 сентября судам удалось пробиться к устью Колымы. Сразу же приступили к разгрузке пароходов.
В этот же день произошло знаменательное событие: с запада, впервые в истории Северного морского пути, пришел ледокольный пароход «Сибиряков», который не только успешно прошел из Архангельска Северным морским путем на восток, но и прибуксировал из бухты Тикси два небольших речных буксира — «Партизан» и «Якут», предназначенных для работы на Колыме. На борту «Литке» произошла встреча двух начальников экспедиций: О. К. Шмидта и Н. И. Евгенова, Вскоре, получив информацию о состоянии льда, «Сибиряков» двинулся на восток.
В разгрузке пароходов участвовал весь состав экспедиции, кроме капитанов и старших механиков, которые несли вахту на судах. В первую очередь выгружали тяжеловесные и продовольственные грузы. Катера и буксирные пароходики непрерывно отводили от бортов пароходов груженые баржи и кунгасы. Выгружать на берег все грузы приходилось вручную. Быстро построили мостки, к которым подводили баржи. У места выгрузки не было ни одного строения. На [26] многие километры берег был совершенно пустынен. Для прибывших на пароходах рабочих поставили палатки. Плотники приступили к постройке дома из привезенного леса и плавника.
Двое суток ни на минуту не приостанавливались работы. Но вдруг с севера потянул ветер и быстро достиг штормовой силы. Повалил густой снег. Буксиры и баржи обледенели, а малые катера превратились в сплошные глыбы льда. Несколько кунгасов с мукой, пока их буксировали, залило. Спасла плавучесть груза, и кунгасы прибило к берегу. Стоя по пояс в ледяной воде, люди выгружали муку. Ни одного мешка не осталось в воде, все были выловлены.
Шторм усиливался. Крупные волны заходили в открытую с севера бухту. Несколько кунгасов, барж и буксирчик «Якут» волны выбросили на берег. С севера начали надвигаться льды. От их натиска не могли спасти ни якоря, ни работающие машины. Хотя в трюмах пароходов оставалось более половины груза, надо было уходить из этого незащищенного места, иначе лед мог выжать пароходы на береговые отмели.
Руководство экспедицией приняло решение вывести все пароходы в Чаунскую губу под защиту острова Большой Раутан. Буксиры с баржами должны были уйти на зиму в Колыму.
Когда мы шли к устью Колымы с востока, лед в районе острова Айон был разрежен. Теперь обстановка изменилась, ветер прижал тяжелые льды вплотную к острову. Почти непрерывные снежные заряды мешали выбирать путь. От ударов о лед корпуса всех пароходов получили вмятины, а у парохода «Сучан» вышел из строя руль. Пришлось «Литке» тащить его на буксире.
30 сентября у галечной косы мыса Певек собрались «Анадырь», «Красный партизан», «Север», «Микоян» и «Сучан». Пароход Урицкий, замыкавший караван, не смог выбраться из тяжелого льда у острова Айон. Литке был занят аварийным «Сучаном» и не имел возможности сразу прийти ему на помощь. [27]
Выведя «Сучан» в безопасное место, «Литке» направился к «Урицкому», но все попытки освободить пароход не увенчались успехом. «Урицкий» остался дрейфовать во льдах в открытом море.
В октябре серьезно заболел начальник экспедиции Н. И. Евгенов, и 3 ноября его в сопровождении врача Е. Н. Калиновской отправили на собачьих упряжках в Нижне-Колымск и далее в Москву. С ним выехали помощник начальника экспедиции А. В. Остальцев и корреспондент «Известий» М. Э. Зингер. (Впоследствии Зингер написал об этой поездке книгу «112 дней на собаках и оленях», которая пользовалась большим успехом и была переведена на несколько языков.)
В руководство экспедицией вступил капитан Александр Павлович Бочек.
Зимовка судов у Певека прошла на редкость спокойно и благополучно во всех отношениях. С одной стороны, это было заслугой нового руководства экспедиции — начальника А. П. Бочека, секретаря парторганизации К. И. Козловского и председателя рейдового комитета профсоюза Б. К. Конева. Они сумели организовать и сплотить весь коллектив в большую дружную семью. Но и природа была милостива — ни сжатий, ни подвижки льда не было всю зиму.
А нашему собрату «Урицкому» не повезло. Много месяцев его носило вместе со льдами в разных направлениях. Он то приближался к берегу на 60–65 километров, то удалялся от него на 120–130 километров. Не раз льды так давили на корпус, что казалось, гибель судна неминуема; тогда моряки выходили на лед с заплечными мешками, где лежали запасы на случай пешего перехода по льду.
В конце декабря с парохода «Урицкий» стали поступать тревожные вести. Под новый, 1933 год положение стало почти катастрофическим — ледяной вал обрушился на палубу парохода. Надо было принимать срочные меры, чтобы в случае гибели судна помочь людям.
Около 75 километров хаотически нагроможденных торосистых льдов отделяло «Урицкого» от ближайшей [28] точки земли на острове Айон. Было решено как можно скорее создать на острове продовольственную базу. Выполнение задачи поручили мне и штурману парохода «Микоян» И. А. Ману. (Впоследствии он стал известным капитаном, много лет командовал крупными пассажирскими судами, а в 1955 году повел в первый антарктический рейс дизель-электроход «Обь».)
В те годы постоянных жителей на Айоне не было. Весной, незадолго перед взломкой льда, на остров переправлялись с материка чукчи со своими оленьими стадами. Равнины острова, покрытые сочным мхом, являлись отличными пастбищами. Коротким летом чукчи пасли здесь оленей и охотились на морского зверя.
Обычно на зиму на острове оставались одна или две чукотские семьи. Мы знали, что на этот раз на острове осталась зимовать одна семья, но где, в каком месте стоит яранга, никто сказать нам что-то определенное не мог.
Чукчи Укукай и Памьят, жившие на косе острова Большой Раутан, согласились дать свои собачьи упряжки и сопровождать нас на остров Айон, или, как они его называли, — Айёк. Они были опытными каюрами. Среднего роста, крепкий, очень подвижный, веселого нрава, Укукай изъездил на собаках все побережье Чаунской губы и много раз совершал дальние вояжи на реку Колыму. Памьят был прямой противоположностью ему. Высокий и худой, он редко вступал в разговор. Любую работу выполнял быстро и молча.
Две нарты загрузили продовольствием, керосином и разным снаряжением для устройства базы на берегу, там, куда сможет добраться экипаж «Урицкого» в случае аварии.
3 января 1933 года мы тронулись в путь по маршруту от мыса Певек на косу острова Большой Раутан и далее через пролив на остров Айон.
Дойдя до косы на острове Раутан, заночевали в яранге Укукая, чтобы подкормить собак и дать им отдохнуть, так как собаки только на днях вернулись из [29] Нижне-Колымска и были сильно истощены. Восемь часов сна подкрепили наши силы. От Раутана до Айона по прямой через пролив всего 25 километров, но путь через торосы, которые перемежались узкими гладкими полосами молодого льда, покрытого рассолом, был очень труден. Собаки едва тащили сильно нагруженные нарты. Все время приходилось помогать им преодолевать торосистый лед. За четыре часа мы добрались только до середины пролива.
Пришлось сделать короткий привал, чтобы дать небольшой отдых собакам и приготовить чай для себя.
Минус 34 градуса, но от нас валит пар.
Укукай крепко воткнул в лед свой остол — палку около метра длиной с железным шипом на конце, которая служит для управления нартой, — и закрепил за него ремень вожака. Собаки выкопали в снегу неглубокие ямки, свернулись калачиком, прикрыв носы пушистыми хвостами, и задремали, а те, у которых лапы были разбиты в кровь, старательно зализывали их. Под прикрытием стоящей ребром льдины мы примостили примус, он чихает, фыркает, но гореть не желает. Керосин на морозе загустел и потому плохо проходит по тонкой форсунке и не воспламеняется.
Сейчас самая светлая часть дня. Солнца нет, но зарево от него и слабенькие бледные лучи видны на юге. Скоро наступит долгожданный день, когда солнце появится над горизонтом.
Наконец Памьят добился успеха: примус сначала тихо, а затем все сильнее и сильнее запыхтел и стал гореть нормально. Начали таять мелкие льдинки, которыми был набит чайник. Чтобы не продрогнуть, пока вскипит чай, нам пришлось бегать около временного лагеря. Конечно, можно было бы поставить палатку, забраться в кукуль — спальный мешок, сшитый из оленьих, собачьих или волчьих шкур, но надо торопиться, чтобы поскорее выполнить порученное нам дело, оно достаточно серьезное.
Чай готов. Обжигаясь, торопливо глотаем его. Часовой отдых окончился. Подняли собак и пошли дальше. [30] Собаки после отдыха побежали лучше. Солнечная заря исчезла. Курс лежал на маленькое темное пятно берега на горизонте. Временами оно скрывалось за торосами. Шли, ориентируясь по компасу. Ветра почти не было. Тишину нарушало лишь дыхание людей и собак, скрип полозьев по льду.
Ярко разгорелись звезды, и стало будто светлее. Мы молча шли вперед. Берег стал ближе, но туманная дымка неожиданно закрыла его. Прошло еще пять часов беспрерывного движения, все мы снова взмокли.
Легкая дымка морозного тумана рассеялась, и перед нами открылся берег. У всех под белыми, пушистыми от инея бровями и ресницами радостно заискрились глаза. Ускорили шаг, поднялись на невысокий берег, остановились. Вверху иссиня-черное, усеянное бесчислеными звездами небо, внизу гладкая белая поверхность бесконечной снежной тундры, Собаки терлись заиндевевшими мордами о снег, стараясь содрать ледяную корочку, образовавшуюся от дыханий на носу и вокруг глаз.
Укукай и Памьят пошли в разные стороны по берегу в поисках следов, указывающих на пребывание на острове человека.
— Ага! Есть! — закричал Укукай. Все пошли на его возглас. На снегу увидели ясный след нарт.
— Как скоро доберемся до яранги? — спросили мы.
— Скоро. Чукча сегодня ехал, капканы объезжал. Нарты — оленьи, а упряжка — семь собак! — доложил Укукай, читая на снегу, как по писаному.
След нарты должен был привести нас к становищу, Собаки так быстро потащили нарты, что мы получили возможность изредка подсаживаться на них, чтобы перевести дыхание.
На 35-градусном морозе при быстрой ходьбе (почти бегом) дышать тяжело даже привычным каюрам-чукчам. Приспособиться к обычному собачьему дробному, быстрому шагу трудно, а когда собаки бегут рысью, то приходится быстро перебирать ногами, иначе можно остаться в снежной пустыне в одиночестве. [31]
Поднявшись с берегового приплеска, след вывел нас к летнему чукотскому становищу и дальше пошел прямо на северо-запад.
Вдруг вожак передней упряжки насторожился, тявкнул и сильно натянул потяг. Собаки понеслись, напрягая последние силы. Внезапно ярко блеснул костер, разложенный посредине яранги — большого куполообразного шатра.
Навстречу нам выбежали хозяин яранги Этань, его жена Рультына, два сына и дочка; лишь грудной младенец остался в теплом пологе. Это было все население острова. Об этом мы узнали несколько позже.
Не задавая вопросов, Этань и его старший девятнадцатилетний сын Талья помогли Укукаю и Памьяту распрячь и накормить собак. Рультына подбросила в костер несколько поленьев и вместе с детьми залезла в полог.
Все было так, как будто эта семья ежедневно встречала гостей вроде нас.
Этань пригласил всех во внутреннее помещение яранги. Он предупредительно поднял край оленьей шкуры, показывая, куда пролезать, чтобы попасть в это замечательное сооружение. И. А. Ман, наши каюры и я один за другим вползли внутрь.
У задней стенки, против входа, стояло выдолбленное из дерева небольшое корытце, наполненное тюленьим жиром, в котором плавали кусочки мха. Пропитанный жиром мох служил фитилем, узкая его полоска была прикреплена к краю корыта и горела ровным красноватым пламенем не хуже керосина. С верхней жерди свешивался ремень с крючком из оленьего рога, на котором был подвешен огромный медный чайник. Корытце-жирник одновременно служило и источником света, и отоплением, и кухонной плитой.
С мороза мы попали в слабо освещенное душное помещение с температурой 30 градусов тепла. Молодая хозяйка сидела на оленьей шкуре в одних мягких кожаных трусах и кормила грудью ребенка. Ребятишки были совсем голышом. [32]
Хозяин и каюры стали быстро стаскивать с себя кухлянки, торбоза и теплые меховые шапки-малахаи. Мы последовали их примеру. Места для всех едва хватило.
Полог чукотской яранги! Это уникальное сооружение. Четыре столба возвышаются над землей метра на полтора, они надежно вбиты в мерзлую землю, поверх них жерди. На такой прямоугольный деревянный каркас надет сшитый из оленьих шкур чехол. Приглядевшись, заметили, что основа полога — деревянный каркас — был скреплен ремнями, а шкуры сшиты оленьими жилами. Ни одного гвоздя, ни одной обычной ниточки! На земле, выстланной мхом, лежала моржовая шкура, надежно предохранявшая от сырости. Она была покрыта мягкими пушистыми шкурами взрослых оленей.
Уселись поудобнее. Закурили. Этань плохо говорил по-русски. Укукай уже успел кое-что сообщить ему, и теперь, исполняя роль переводчика, стал подробно рассказывать о цели нашего приезда. Пока шел неторопливый разговор, вода в чайнике закипела, Рультына всыпала в него целую пригоршню мелко накрошенного кирпичного чая.
Талья, натянув на себя кухлянку, потихоньку выполз из полога. Вскоре мы услышали удары — то звонкие, то глухие, как будто кто-то колол кряжистое березовое полено. Решив посмотреть, что происходит, а заодно и взять с нарт мешок с нашим продовольствием, я тоже оделся и выполз из полога.
У догоравшего костра стоял на коленях Талья, в руках у него был каменный молот, да, настоящий каменный молот, каким пользовались первобытные люди: камень почти правильной прямоугольной формы, привязанный оленьими жилами к торцу палки, отшлифованной ладонями в результате долгого употребления. Этим молотом Талья разбивал оленью голову.
Груда камней, на ней костер, человек в меховых шкурах с непокрытой головой, черные густые волосы спадали ему на глаза. В руках у него каменный молот, [33] рядом — оленья туша. Вспомнилось, что почти такую же картинку я видел в детстве в каком-то учебнике, рассказывавшем о наших давних предках. Потом, в пологе, я обнаружил еще одно первобытное орудие — острый, как бритва, каменный скребок, которым чукчи очищали шкуры убитых животных и пользовались им при разделке туш, как ножом.
Талья приветливо, широко улыбнулся и что-то проговорил. Я не знал чукотского, а он — ни одного русского слова. Но его живые, черные, как угли, глаза, замечательная открытая улыбка и жесты все объяснили: он хотел извлечь мозги, чтобы угостить нас как дорогих гостей самым лакомым блюдом.
Ужин был славный. Хозяева угостили нас оленьими мозгами, мороженой олениной и крепким, черным, словно кофе, чаем. Мы не остались в долгу. Сахар, галеты, свиное сало и мясная тушенка пришлись всем по вкусу. Когда был осушен ведерный чайник, все распарились, пришли в благодушное настроение, глаза стали слипаться. Мы улеглись на оленьих шкурах, прижались друг к другу и быстро заснули.
В 5 часов утра 5 января Этань повел нас к участку берега, где было много леса-плавника. Мы полностью загрузили его нарту сосновыми бревнами и направились к высокому обрывистому берегу. С помощью кирок и главным образом зарядов аммонала разрыхлили мерзлую землю и поставили знак — треугольную бревенчатую пирамиду с крестом наверху, общей высотой около пяти метров. Его приближенные координаты — широта 69°56' северная, долгота 168°40' восточная. Примерно в четырех кабельтовых к востоку от знака, где берег полого опускается к морю, поставили четыре столба высотой по два метра и соорудили на них площадку, на которую уложили привезенные продукты. Плотно закрыли все запасы брезентом и обвязали веревками. У основания знака мы выложили из бревен стрелу, направив ее остриём на юго-восток. В этом направлении в шести-семи километрах от знака в ясную погоду была видна яранга Этаня. [34]
Закончив работу, прокричали «ура» и дали троекратный залп из винчестеров.
Работали быстро, всего с одним перекуром. Температура воздуха держалась ровная — минус 35 градусов, тянул легкий северо-западный ветер, но мы были мокрые. Пришлось поспешить в теплый полог яранги.
После небольшого отдыха тронулись в обратный путь. Этань и его семья пообещали следить за складом и охранять его. А если умка — белый медведь — захочет полакомиться запасами, то они его прогонят. При объезде капканов Этань и Талья будут «смотреть в ледовое море сколько глаз хватит», а если увидят людей, то помогут им выйти на берег и сразу же сообщат об этом на пароходы в Певек.
Уезжая, мы оставили гостеприимным хозяевам все наши дорожные продовольственные запасы и две пачки патронов к винчестеру, а Талье я подарил темно-синюю сатиновую рубаху-косоворотку. Это была его первая в жизни матерчатая рубаха. Он был счастлив и тут же натянул ее поверх кухлянки.
На обратном пути мы сначала шли по нашему старому следу, а выйдя на лед, пошли напрямик. Теперь нарты были без груза, и мы их легко перетаскивали через нагромождения торосов. Всего восемь часов непрерывного движения, то езды на нартах, то легкого бега, потребовалось нам на возвращение к месту зимовки судов у Певека. Все мы, конечно, очень устали, но задание успешно выполнили, и потому у всех было радостное, приподнятое настроение. Наши собаки были так утомлены, что стоило остановить нарты, как они тут же легли, не ожидая, когда их распрягут.
На пароход «Урицкий» тотчас сообщили координаты продбазы на острове Айон. Капитан Ян Либертович Спрингис поблагодарил нас от имени всего экипажа за проделанную работу и сообщил, что сжатие судна прекратилось, наступила передышка в ледовой атаке. Настроение экипажа стало бодрее.
Наше знакомство с чукотской семьей с острова Айон на том не кончилось. Прошло три дня. В дверь [35] каюты постучали. Спокойно переступив порог, широко улыбаясь, вошел Этань. Он не мог побороть любопытства. Пароход «Урицкий» далеко в море, добраться до него ему не под силу, а тут у Певека стоит много пароходов, которых он никогда не видел.
Этань оставил на острове одну собаку и высокие оленьи нарты, а сам на маленькой легкой нартенке, запряженной шестью собаками, приехал к нам. Продуктов семье он оставил на неделю, рассчитывая вернуться и привезти с фактории новые запасы. Погостив у нас сутки и получив много разных подарков для семьи, Этань собрался домой. Мы проводили его с добрыми пожеланиями.
Прошло две недели. Последние три дня непрерывно мела пурга. Дул сильный южак. Температура с минус 32 градусов поднялась до минус 18 градусов. Южак всегда приносил «оттепель». Как только ветер стих, появился Укукай, он был страшно возбужден, весь мокрый, с отмороженной правой щекой, и говорил так быстро, что его трудно было понять. Оказалось, что семья Этаня пришла к нему в ярангу на косе острова Большой Раутан. Самого Этаня нет, он как ушел с острова, так домой и не возвращался. Шли дни, оставленные им продукты были съедены. Талья пытался промышлять нерпу, не погнушались бы съесть и песца, если б он попался в капкан. Но все будто вымерло на острове и на прибрежном льду. Единственная собака чукотской семьи вначале питалась леммингами, но и они исчезли. Хотели ее прикончить и съесть, но рука не поднималась на верного друга. Снегом занесло плавник. Кончился нерпичий жир. угас светильник в пологе. Сначала им удавалось варить и жевать некоторые кожи, но иссяк последний источник тепла. Молодая женщина и Талья решили идти пешком на Раутан. Они усадили на нарты ребятишек, укутали их оленьими шкурами, а грудного младенца Рультына привязала у себя на груди под теплым мехом керкера — женской меховой одежды, сшитой в форме комбинезона. Впряглись в нарты, собака плелась за ними. [36]
Посредине пролива их встретила пурга. Целые сутки пробивались против ветра. Когда собака улеглась на лед и не могла больше подняться, ее положили на нарты вместе с ребятишками. Наконец они добрались до занесенной снегом яранги Укукая.
Талья и Рультына больше не могли стоять на ногах, Им помогли вползти в полог, а ребятишек и собаку бережно перенесли на руках. Уже сутки они лежали в теплом просторном пологе Укукая, окруженные заботами его семьи. Талья понемногу начал ходить, а у остальных были обморожены ноги.
Мы тотчас организовали санную партию. Через несколько часов чукчей доставили на пароход «Анадырь» в лазарет. У ребят оказались обмороженными пальцы на ногах и руках, у Рультыны обморожены щеки и шея, а у Тальи кожа сошла вокруг запястий обеих рук и шеи. Кухлянка была ему мала, и как Талья ни старался втянуть руки в рукава, закрыть шею, ничто не помогало, не могла помочь и надетая поверх кухлянки сатиновая рубаха. Не пострадал только младенец, надежно укрытый на материнской груди.
Врач парохода «Анадырь» М. С. Степашкин и другие врачи экспедиции заботливо ухаживали за больными.
Все чукотское население, живущее на Певеке, было встревожено происшедшим. Стали разыскивать Этаня. Через день он нашелся.
Оказалось, что «по пуги» домой он заехал к одному другу похвастаться подарками, рассказал о порученном ему важном деле — охранять продбазу на острове, затем поехал к другому. Так он «наносил визиты» во все яранги на побережье Чаунской губы, совсем забыв о семье.
Мы спросили Рультыну и Талью, почему же они не взяли продукты из нашего склада. На их лицах появилось явное удивление. «Как можно? Ведь те продукты для людей, которые должны прийти с моря. Нет, мы не могли ничего тронуть. Я видел, когда был последний раз на берегу, склад хорошо выдерживал ветер — все веревки целы, держат брезент крепко», — сказал Талья. [37]
Этот ответ поразил нас своей искренностью и простотой, видно было, что Рультына и Талья и мыслить иначе не могли.
Через месяц вся семья была вполне здорова, а ее верный друг — белая мохнатая собака — снова встал во главе упряжки. Щедро снабдив Этаня продуктами и разными подарками, мы проводили его вместе с семьей домой на остров Айон...
В 1956 году мне вновь довелось посетить эти места. На острове Айон вырос большой благоустроенный поселок из современных домов, школа-интернат, детские ясли, больница, столовая. Чукотский колхоз имеет свой клуб, электростанцию, трактора, моторные лодки. На полярной станции острова уже много лет велись научные наблюдения. Огромным современным поселком стал Певек. Ныне это уже город. Годы и упорный труд советских людей неузнаваемо изменяют северный край.
...А наша зимовка продолжалась.
Экипаж парохода «Урицкий» состоял в основном из слушателей Владивостокского морского техникума, народ был молодой, здоровый. Но все же постоянное нервное напряжение, недостаток витаминов и малая подвижность стали помощниками болезни. Цинга уложила в постель радиста А. М. Клаупа, остальные больные не сдавались, держались на ногах. В начале марта, когда от «Урицкого» до мыса Шелагского — ближайшей точки земли — по прямой было около 65 километров, мы снарядили санную партию на трех собачьих упряжках. Необходимо было вывезти тяжелобольного радиста, доставить на «Урицкий» аккумуляторы для радиостанции и немного свежей оленины. Этот поход не удался. Участник похода штурман «Литке» Д. В. Тарасов, уже немолодой человек, вывихнул ногу, и его пришлось отправить обратно. Я и радист Литвинов еще сутки пытались идти по направлению к пароходу, перетаскивая через торосы сильно перегруженные нарты, но начавшаяся подвижка льда и сильный снегопад вынудили нас вернуться... [38]
Неудача похода не означала, что добраться до «Урицкого» невозможно. Следовало лучше подготовиться и выбрать благоприятную погоду. Руководство экспедицией поручило мне организовать новый поход, в котором приняли участие помощник капитана парохода «Микоян» И. А. Ман, радист Н. К. Ушаков, охотник-чукча Новаторгин и каюры В. Соловьев и Г. Слепцов, прибывшие со своими собаками из Нижне-Колымска. Третья упряжка из двенадцати собак была передана под мое управление колымским каюром В. Котельниковым. Преодолев почти 120 километров тяжелого пути по торосистым дрейфующим льдам, 28 марта партия добралась до «Урицкого». На обратном пути движение было значительно легче, так как во многих местах сохранились прорубленные в торосах проходы да и нарты шли без груза. Больного радиста А. М. Клаупа мы благополучно доставили в лазарет на пароход «Анадырь», а на «Урицком» остался Н. К. Ушаков.
Еще дважды — в апреле и в мае — вместе с каюрами Соловьевым, Котельниковым и Слепцовым мне удалось добраться до «Урицкого». Был сменен заболевший лекпом П. Ф. Лукьяненко, а на его место прибыл врач М. С. Степашкин. Мы доставили свежую оленину, обувь и даже двух живых поросят. Солнце светило по-весеннему и почти не заходило за горизонт. Люди на «Урицком» повеселели и с нетерпением ждали взломки льда и прихода «Литке».
За зиму и весну 1933 года, оказывая помощь экипажу «Урицкого», мне пришлось пройти с собачьей упряжкой по льдам Арктики около 1100 километров.
Дрейф «Урицкого» продолжался 295 дней — с 27 сентября 1932 года по 18 июля 1933 года. В этот день к пароходу пробился ледокол «Литке». Через четыре дня оба судна пришли к устью Колымы. Весь ценный груз парохода, предназначавшийся для золотых приисков, был в полной сохранности выгружен на берег.
Как память о зимовке Северо-восточной полярной экспедиции Наркомвода 1932–1933 годов на галечной [39] косе у мыса Певек остались построенные нами из добротных сосновых бревен два домика — один для школы-интерната, второй для административного центра района. В торжественной обстановке 1 Мая 1933 года эти домики мы передали председателю районного исполнительного комитета чукче товарищу Тыккай и секретарю комитета Геннадию Козлову. В Певек Козлов приехал из Анадыря, где он работал в окрисполкоме. Он владел чукотским языком и был хорошим помощником Тыккая.
Выступавший на торжественном митинге коммунист Наум Филиппович Пугачев, прибывший на Чукотку в конце 1932 года для организации Советской власти, поблагодарил моряков за подарок и заявил, что в недалеком будущем здесь должен вырасти целый город.
Наша экспедиция, несмотря на зимовку, закончилась успешно. Все суда в августе 1933 года сдали оставшиеся грузы в бухте Амбарчик и пошли на восток. Ледокол «Литке» закончил свой 550-суточный рейс в Арктику 4 января 1934 года. Владивосток устроил ему торжественную встречу.
Прошло много лет. Выступление Н. Ф. Пугачева на митинге 1 Мая оказалось пророческим. В 1934 году в Певеке широко развернула работу геологическая экспедиция С. В. Обручева. В последующие годы построили причалы для разгрузки судов. Быстро рос и поселок. 6 апреля 1967 года Певек стал городом.
За пятьдесят лет со дня постройки первых маленьких деревянных домиков на Певеке выросли современные многоэтажные каменные дома. Порт оборудован первоклассными кранами, способными быстро разгружать суда с любыми грузами. Ежегодно его посещают десятки крупнотоннажных судов. Теперь одно транспортное судно доставляет в порт груза больше, чем могли привезти шесть судов экспедиции 1932–1933 годов. От Певека проложены в тундру дороги, по которым круглые сутки в любую погоду идут автопоезда с техникой, топливом, продовольствием на горнодобывающие предприятия огромного района. [40]
Город связан воздушными путями с областным и районными центрами. В 1932 году группа участников экспедиции, отправившаяся из Певека 3 ноября на собачьих упряжках, смогла добраться до Якутска за 112 дней. А в 80-х годах самолет доставляет пассажиров из Москвы в Певек за десять часов.
В память о первом секретаре райкома партии Н. Ф. Пугачеве, который отдал всего себя делу становления Советской власти на Чукотке, развитию культуры местного населения и экономики района, одна из улиц города названа его именем.
1982 год стал для Певека знаменательным. За самоотверженную работу и большие трудовые достижения торговый порт наградили орденом «Знак Почета».
Все, что подвластно человеку, изменилось в этом суровом, но удивительно притягивающем крае. Однако по-прежнему налетает шквальный ветер «южак», и иногда в Айоно-Шелагском районе так жмут льды, что ледоколы даже с мощной атомной энергетической установкой не могут вести за собой суда и вынуждены ставить их на зимовку в гостеприимной бухте Певека.
Вложения
 4.png
fisch1
 
Сообщения: 2867
Зарегистрирован: 13 Ноябрь 2014 19:59

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение ББК-10 » 06 Январь 2019 22:05

Конев Б.Северо-восточная полярная экспедиция//Морской флот №12 1962 с.6-9

Северо-восточная полярная экспедиция
Б. КОНЕВ, участник экспедиции, капитан дальнего плавания
 Морской флот, 1962, №12 - 0001.jpg

Транспортному освоению Арктики предшествовало немало морских экспедиций, плаваний отдельных судов. Они уходили в Ледовитый океан и его моря как с запада, так и с востока. Ученые, полярники, моряки внесли огромный вклад в сокровищницу всесторонних знаний о суровых малообжитых районах Восточной Сибири, далекого Севера.
В моей памяти особенно свежи воспоминания об освоении Колымы. Первое транспортное судно, положившее начало регулярному плаванию на Колыму, достигло устья реки (рейд Амбарчик) 25 августа 1911 г. Это был пароход «Колыма». Он вышел из Владивостока в свой знаменитый рейс 29 июля, имея на борту «2400 пудов казенного груза», два кунгаса и паровой катер.
С помощью спущенного на воду катера, производившего промеры глубин, пароход проследовал через бар. Но вскоре в районе мыса Столбового сел на мель. Капитан Троян снял судно с мели и убедился, что без навигационного ограждения и при отсутствии надежных карт дальнейшее плавание по реке невозможно. Судно подошло к излучине берега между мысами Столбовой и Обрывистый. Здесь началась разгрузка. Впоследствии это место было названо в честь капитана бухтой Троян.
До Колымы судно шло в благоприятных ледовых условиях. Лед побережья был в разреженном состоянии. Переход от мыса Дежнева до Колымы со всеми остановками продолжался около пяти суток. Как отмечали судоводители, основными трудностями плавания были резкое несоответствие действительного направления береговой черты показаниям на карте и значительные колебания поправки компаса. Вести судно капитану пришлось «на глазок».
Уже через несколько дней (1 сентября) освободившееся от груза судно вышло в обратный путь. Плавание протекало в более сложных ледовых условиях. Однако 12 сентября «Колыма» благополучно прошла мыс Дежнева. По трассе, проложенной «Колымой», рейсы торговых судов совершались ежегодно вплоть до 1918 г. С 1918 по 1923 г. в связи с японо-американской интервенцией на Дальнем Востоке плаваний на Колыму не было. Колымские рейсы возобновились лишь после изгнания интервентов. Советское правительства тогда поставило перед моряками неотложную задачу — возобновить связь с Колымой. Это должно было способствовать развитию торговли и промысла, борьбе с иностранным влиянием, наносившим ущерб благосостоянию местного населения. Первый рейс в годы Советской власти был совершен в 1923 г. Пароход «Ставрополь» под командованием капитана П. Г. Миловзорова доставил тогда 376 т разных грузов, крайне необходимых для голодавшего населения, и высадил отряд красноармейцев для борьбы с остатками
банды Бочкарева. Затем колымские рейсы, укреплявшие экономическое и политическое влияние Советской власти на крайнем северо-востоке, стали осуществляться ежегодно.
К началу тридцатых годов возникла необходимость промышленного освоения Колымы, создания золотодобывающей промышленности. Однако без развитого мореплавания в восточных секторах Арктики эта задача не могла быть решена, так как ежегодные рейсы на Колыму одного или двух судов уже не удовлетворяли потребности народного хозяйства северо-восточных окраин. 23 января 1932 г. Советское правительство приняло решение об организации на Колыму специальной Северо-восточной полярной экспедиции.
Для участия в экспедиции были выделены суда, наиболее приспособленные к ледовому плаванию. В основном это были суда, построенные на Балтийском заводе в 1931 г. и имевшие ледовый класс. К тому же они подверглись предполярному ремонту. Часть судов получили подкрепление корпуса. В состав отряда вошли флагман экспедиции ледорез «Литке», пароходы «Север», «Сучан», «Анадырь», возглавляемые опытными капитанами Н. М. Николаевым, А. О. Шмидтом, П. И. Хреновым, В. П. Сидневым. В состав экспедиции были включены также (суда лесовозы) пароходы «Урицкий», «Микоян», «Красный партизан», парусно-моторная шхуна «Темп», менее приспособленные для плавания во льдах. Ими командовали мастера своего дела капитаны Я. Л. Спрингис, В. М. Стехов, П. П. Караянов, А. Д. Рябоконь.
Экспедиция была укомплектована также известными научными работниками во главе с начальником экспедиции Николаем Ивановичем Евгеновым, крупным ученым-гидрографом, участником экспедиции ледокольных транспортов «Таймыр» и «Вайгач» в 1912—1915 гг. Он, как известно, был одним из руководителей Карских экспедиций на протяжении ряда лет. Н. И. Евгенов — автор лоции Обской губы и Енисейского залива. Его заместителем был капитан дальнего плавания Александр Павлович Бочек — один из опытнейших дальневосточных судоводителей, плававший ранее в Арктику. В 1931 г. он умело осуществил смелую операцию по проводке речного парохода «Ленин» с Лены на Колыму. В настоящее время капитан А. П. Бочек возглавляет в Москве постоянную выставку «Морской флот СССР».
Состав штурманов также был подобран из опытных, энергичных судоводителей, хорошо знающих Дальневосточный бассейн. Среди них особенно выделялись Л. А. Жежеренко, В. С. Рудных, К. Н. Белов, И. И. Блинский, К. И. Козловский, возглавлявший партком экспедиции (ныне капитан Балтийского пароходства), Н. Б. Артюх — бывший дальневосточный партизан, красногвардеец, участник Волочаевского боя, знатный дальневосточный капитан (ныне капитан-наставник Дальневосточного пароходства), И. А. Ман, К К. Кондратьев, Л. М. Матиясевич, Ф. К. Козлов — нынешний капитан дизель-электрохода «Енисей», мастер ледового плавания, Д. В. Тарасов—бывший дальневосточный партизан, много лет плававший на ледоколах «Добрыня Никитич» и «Давыдов», Ф. М. Голушко, А. И. Обертас и др.
Работой паросиловых установок руководили опытные старшие механики Э. М. Фридвальд, Ф. И. Кувшинов, В. И. Ипполитов, П. В. Лошкарев, Г. А. Демура, М. М. Крупа и др.
Высокой квалификацией, большим опытом отличались рядовые моряки — матросы Добролюбов, Борисов, Сидоров, Малахов — ныне начальник Дальневосточного пароходства, Герой Социалистического Труда, Косицын, Черепанов, Бураченко, Черняховский, Иващенко, Беканов, плотник Карчевный, ушедший на пенсию в 1960 г., боцманы Лапин, Сенцеровский, Назаренко, П. Артюх, Авдеенко, Артюхов, кочегары Ципко, Назин, Садиков, Садкин, Панов, Сенченко, машинисты Гуров, Литвинов, шестидесятилетний буфетчик Григорий Васильевич Череменин и др.
Для обеспечения экспедиции нормальной радиосвязью в сложных атмосферных условиях Арктики на суда были направлены лучшие специалисты. Среди них были О. А. Кук-
6
 Морской флот, 1962, №12 - 0002.jpg

син — ныне Герой Социалистического Труда, радиоспециалист полярной авиации, В. И. Шандровский, С. П. Лебедев, Н. А. Перелыгин, И. И. Матюнин и др.
Особое внимание было уделено подбору врачей. Медико-санитарной частью руководил опытный специалист медицины Леонид Михайлович Старокадомский — участник шести экспедиций на ледокольном пароходе «Таймыр», энциклопедически образованный специалист, проявивший себя не только как искусный врач, но и как наблюдательный, исследователь-натуралист и талантливый писатель — автор ряда статей и книг, посвященных полярному плаванию. Один из островов в море Лаптевых назван именем Старокадомского. Судовыми врачами были В. К. Вержебицкий, Б. Л. Миткевич, А. И. Степашкин, А. М. Абашидзе, А. И. Николаенко и др.
Научная часть экспедиции состояла из начальника службы погоды А. 3. Геворквянца, синоптика К. А. Радвиловича— неутомимого исследователя, человека большой эрудиции. На зимовке он преподавал математику и активно сотрудничал в журнале «За советский Север».
В научную группу экспедиции входили также гидролог Ю. В. Истошин, океанограф Н. Н. Гакен, аэролог Ю. К. Алексеев, метеоролог Г. Н. Гакен и пиротехник Ю. В. Резанкин.
Экспедиция состояла из 331 человека. На этот коллектив моряков и ученых возлагалась трудная задача. Подготовкой экспедиции, помимо Народного комиссариата водного транспорта, занимались многие организации, в том числе Дальстрой, Комсеверопуть, Якутторг, областные организации Владивостока и другие. Суда были снабжены высококачественными продуктами питания, специальной климатической одеждой, витаминами и т. д.
Приняв 868 пассажиров, груз (плавучие средства на буксире), в пасмурные дни июня 1932 г. суда экспедиции, тепло провожаемые общественностью города, поочередно оставляли Владивосток, направляясь в первый порт захода — Петропавловск-на-Камчатке. К 22 июля все суда экспедиции собрались в порту Провидения для пополнения запаса бункера. Этот переход протяженностью около 3000 миль был завершен удачно. Не повезло лишь металлической цельносварной барже грузоподъемностью 500 т, буксируемой ледорезом «Литке». В результате шторма в районе мыса Олю-
торского она получила серьезные повреждения. Чтобы спасти ее от гибели, ледорез был вынужден зайти в бухту Глубокую. Там откачали поступавшую забортную воду и заделали пробоины.
После пополнения запасов, в конце июля экспедиция покинула ворота в Арктику — бухту Провидения, направляясь в Ледовитый океан. Первые льды — предвестники ожидаемых препятствий — были встречены вскоре после прохождения мыса Дежнева. Путь на запад в районе мыса Сердце-Камень был прегражден непроходимыми льдами. Условия плавания оказались исключительно сложными. Они осложнялись не только тем, что всюду скопились мощные льды, мешал и северо-западный ветер. Плавание было приостановлено. Пароходы «Анадырь» и «Сучан», пытавшиеся пробиться самостоятельно на запад для встречи с возвращавшимися на восток после зимовки судами «Лейтенант Шмидт» и «Колыма», с трудом выбрались на восточную кромку и соединились с остальными судами экспедиции.
Старожилы Чукотского побережья норвежец Воол и чукчи, населявшие мыс Сердце-Камень, побывавшие на пароходе «Анадырь» во время дрейфа в районе мыса, рассказывали, что, по их наблюдениям за 30 лет, такая тяжелая ледовая обстановка была только 13 лет назад.
По прогнозам, разрабатываемым службой погоды экспедиции, по-прежнему ожидались устойчивые ветры северных направлений, которые могли еще больше ухудшить ледовые условия. А время уходило, благоприятный навигационный период был на исходе, приближалась арктическая осень. Ледовые разведки экспедиции обеспечивались гидросамолетом «Савойя», базирующимся на Уэлене, и самолетом Р-5, находившимся на борту парохода «Сучан». Самолеты пилотировались летчиками Кошелевым и Бердником. Произведенная ими разведка льдов не принесла экспедиции даже малейших обнадеживающих сведений.
Среди ряда моряков появилось сомнение в успехе экспедиции. Они советовали вернуться назад, опасаясь гибели в пути барж, буксирных катеров, а возможно, и лесовозов, не имеющих в трюмах поперечных переборок. Но это не помешало руководству экспедиции принять решение о форсировании льдов. Ледорез «Литке» часто окалывал застрявшие
7
 Морской флот, 1962, №12 - 0003.jpg

суда, проводил их на буксире поодиночке. Перемычки, которые не преодолевали, взрывались аммонитом под опытным руководством пиротехника Резанкина.
Участок пути от мыса Сердце-Камень до мыса Биллингса был наиболее тяжелым. Приходилось продвигаться и в густом тумане при свете прожекторов. Борьба со льдами продолжалась почти месяц, и к началу сентября суда достигли мыса Биллингса, преодолев самый сложный участок пути на Колыму. В районе Ванкарема суда экспедиции снабдили углем пароходы «Колыма» и «Лейтенант Шмидт», доставили груз для факторий. Дальнейший путь от мыса Биллингса экспедиции проходил по прибрежному разреженному льду и 4 сентября в полном составе, кроме парохода «Красный партизан», зашедшего в Чаунскую губу, она прибыла на рейд бухты Амбарчик. Здесь состоялась историческая встреча с экспедицией ледокольного парохода «Сибиряков», совершавшего первое сквозное плавание Северным морским путем с запада на восток. Это был тот самый «Сибиряков», экипаж которого вел в 1942 г. героический бой с фашистским линкором в Карском море и погиб вместе с судном в неравном бою. На борту ледореза «Литке» встретились руководители обеих экспедиций — ученые О. Ю. Шмидт и Н. И. Евгенов.
Не медля ни одного часа, моряки и рабочие приступили к выгрузке. Продовольственные и технические грузы снимались на пустынный берег в районе мыса Медвежьего. Разбили палатки, соорудили небольшую пристань для плавсредств. Выгрузка шла усиленными темпами. В ней участвовали буквально все моряки. Однако свежие ветры и накат волн у берега прерывали работы. Арктическая осень и наступавшая зима с каждым днем все больше ухудшали условия выгрузки.
В ночь с 23 на 24 сентября жестокий норд-вестовый ветер выбросил все плавсредства на берег, срывал суда с якорей. Стало очевидным, что дальнейшая выгрузка невозможна. Начались обильные снегопады и морозы. К этому времени на судах оставалось еще около 6 тыс. т невыгруженных грузов.
Чтобы сохранить суда и грузы, экспедиция была вынуждена немедленно уйти на зимовку в ближайшее безопасное укрытие — в Чаунскую губу. Обеспечив всем необходимым оставшихся зимовать в Амбарчике, суда экспедиции 24 сентября двинулись на восток, преодолевая на пути в Чаунскую губу тяжелые льды и пургу. Пароход «Сучан» повредил баллер руля и оказался беспомощным во льдах. Пароход «Урицкий» во время следования оторвался от каравана и, попав в тяжелые льды, тоже застрял. Борьба за спасение судов продолжалась до 29 сентября, пока не достигли места зимовки в Чаунской губе. В силу сложившихся условий пароход «Урицкий» остался зимовать в открытом море, милях в 10 к северо-западу от мыса Шелагского. В начале ноября с зимовки был отправлен в Москву тяжело заболевший начальник экспедиции Евгенов. Экспедицию возглавил капитан Бочек.
Перед коллективом моряков встала серьезная задача — сохранить суда и грузы, подготовить флот для завершения операции в навигацию будущего года и предотвратить цынготные заболевания среди личного состава. Для безусловного выполнения этих задач треугольник экспедиции (начальник А. П. Бочек, секретарь партийного комитета К. И. Козловский и председатель профсоюзного комитета Б. К. Конев) при активном участии моряков и ученых разработал ряд мероприятий по организации труда и учебы зимовщиков. В экспедиции было немало учащихся старших курсов судоводительского факультета Владивостокского морского техникума, которые проходили практику на судах. Это обусловило создание для них морского техникума. Были также организованы курсы механиков 2 и 3 разрядов, судоводителей малотоннажных судов. Марксистско-ленинской учебой занимались все участники экспедиции. Сетью партийного просвещения руководил гидролог Юрий Владимирович Истошин. Радиоспециалисты установили регулярный прием информации ТАСС. Новости и материалы из жизни коллектива печатались в пятидневной газете экспедиции «За советский Север». Издавался также научно-популярный журнал того же названия. Газета и журнал, организовавшие широкий авторский актив из моряков и ученых, сыграли большую роль в воспитании молодых моряков, в укреплении дисциплины и в организации благополучной зимовки. Печатные органы боролись за сохранность судов и грузов, за подготовку к завершению предстоящей навигации.
Экспедиция всячески помогала местному населению. Чукчи были постоянными гостями зимовщиков. Из ребят-чукчей профком создал пионерский отряд. Врачи оказывали рыбакам, зверобоям и оленеводам постоянную медицинскую помощь. Силами моряков для чукчей были выстроены из зимовочного лесоматериала больница, школа, интернат и показательная яранга. Все это сыграло большую роль в борьбе с шаманством и отсталыми обычаями.
Под руководством ученого Н. Н. Гакена штурманы Л. А. Жежеренко, Ф. М. Голушко совместно с другими моряками провели большую работу по исследованию Чаунской губы. Несмотря на морозы, достигавшие 30э, и толщину льда, доходившую до 2 м, моряки произвели опись и промер глубин. Чаун был нанесен на планшет. Эти материалы сыграли большую роль в создании порта Певек.
В апреле и мае к зимовавшему в открытом море пароходу «Урицкий» были организованы три поездки на нартах с собачьей упряжкой. Экипажу были доставлены свежие продукты, газеты и журналы. С судна были вывезены больные. Этими далеко не безопасными вылазками командовали штурманы Ман и Матиясевич.
С наступлением светлого времени начался ремонт судов. Из запасов леса под руководством капитана Рябоконя моряки построили две речные баржи грузоподъемностью по 50 т.
В конце мая в техникуме и на курсах состоялись экзамены. Свыше 100 моряков успешно закончили программу по различным специальностям.
С улучшением ледовых условий, 16 июля все зимующие суда последовали для разгрузки на Колыму, пробыв в пути трое суток. Пароходы «Сучан» и «Красный партизан» ушли на восток.
8
 Морской флот, 1962, №12 - 0004.jpg

По прибытии на Колыму моряки немедленно приступили к разгрузке. Все понимали важность задания партии и правительства. Работали по две смены, порой по 18 час. По мере окончания разгрузки суда уходили в обратный путь. Последними покинули устье Колымы ледорез «Литке» и пароход «Анадырь». Это было 16 августа. Уже в районе мыса Шелагского они встретили лед. Ледовые условия оказались более трудными, чем в предыдущую навигацию. Льды причиняли судам серьезные повреждения. В условиях открытого моря и дрейфующего льда моряки производили аварийный ремонт, меняли обломанные лопасти гребных винтов, а на пароходе «Монгол» даже сменили гребной винт.
Экипаж ледореза «Литке», несмотря на полученные повреждения, с исключительной энергией, настойчивостью и умением оказывал помощь судам не только своей, но и Колымской экспедиции 1933 г. — пароходам «Лейтенант Шмидт» и «Монгол», не раз спасая их от аварий.
24 сентября все суда, за исключением аварийных пароходов «Анадырь» и «Север», прибыли в бухту Провидения. «Анадырь» и «Север», выполняя дополнительные задания, оказались зажатыми льдами в районе мыса Биллингса. Помочь им ледорез уже не мог, и они были вынуждены остаться на вторую зимовку в безопасной обстановке.
В конце сентября «Литке» предпринял попытку оказать помощь пароходам «Свердловск» и «Лейтенант Шмидт», которым угрожала серьезная опасность. Пароход «Свердловск» был выжат на лед и положен на борт до 30°, а пароход «Лейтенант Шмидт» получил повреждения корпуса. Пробиваясь к этим судам, «Литке» получил новые серьезные повреждения. Положение его стало критическим. Водоотливные средства с трудом успевали откачивать поступавшую забортную воду. Во избежание гибели судно было вынуждено вернуться в бухту Провидения. Оставшиеся в дрейфе пароходы «Свердловск» и «Лейтенант Шмидт» были вынесены со льдами в восточную часть пролива Беринга, откуда они самостоятельно добрались до бухты Провидения, а затем до Владивостока.
Так был завершен небывалый по своим масштабам и трудностям восемнадцатимесячный полярный поход. Колыма получила специалистов, ценнейшие грузы и флот для промышленного освоения советского Севера. В морозное утро 4 января 1934 г. общественность Владивостока торжественно встретила участников Северо-восточной полярной экспедиции. Народный комиссар водного транспорта Н. М. Янсон, поздравляя моряков с благополучным завершением плавания, отметил их стойкость, мужество, высокую выучку.
С сердечными приветствиями и поздравлениями выступили начальник Дальневосточного пароходства Гончаров, секретарь партийного комитета порта Фурасов и председатель Тихоокеанского бассейнового комитета профсоюза Гуторов.
Значение Северо-восточной полярной экспедиции 1932— 1933 гг. заключается не только в создании технической базы для промышленного освоения крайнего северо-востока страны. Она положила начало массовому плаванию судов в Ледовитый океан и, что особенно важно, подготовила испытанные кадры моряков арктического плавания.
9
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение Борис Дворкин » 17 Февраль 2019 11:22

Фото из экспедиции
Вложения
 Kolimskaya.jpg
Аватара пользователя
Борис Дворкин
 
Сообщения: 513
Зарегистрирован: 12 Июль 2018 09:20

1932-33: Северо-Восточная Полярная Экспедиция НАРКОМВОДА

Сообщение Борис Дворкин » 18 Февраль 2019 17:15

Litke74 пишет:пара снимков по теме
1932.jpg

1932м.jpg
Подпись на обороте: 1932г Слева на право: 1)-2)-3) Зингер М.Д. 4) Евгенов Н.И. 5)-6) Фарих (лётчик) 7) Остальцев А.В.

крайний левый - начальник речной части Молодых, второй слева - Геворкянц, 5 - один из капитанов (по данным из семейного архива Евгеновых)
Аватара пользователя
Борис Дворкин
 
Сообщения: 513
Зарегистрирован: 12 Июль 2018 09:20

Пред.

Вернуться в Экспедиции



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 12

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения