R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Авиатехника, люди, события - отдельные авиаотряды, история и современность.

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 05 Январь 2015 20:31

Советская Сибирь, 1925, № 208, 12 сентября.

 Советская Сибирь, 1925, № 208 (1925-09-12) Задержка Сибревкома.jpg
Задержка "Сибревкома".

ТОМСК, 11. (Соб. корр.) Вылет «Сибревкома» в губернию задерживается вследствие неполучения некоторых механизмов из Москвы, высланных спешной скоростью.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 05 Январь 2015 20:41

Советская Сибирь, 1925, № 215, 20 сентября.

 Советская Сибирь, 1925, № 215 (1925-09-20) Сибревком полетит в Омск.jpg
Авиахим.


«Сибревком» летит в Омск. — Президиум Сибавиахима окончательно решил, что юнкерс "Сибревком", находящийся сейчас в Томске, будет послан в агитоблет Омской губернии, как только закончится переборка мотора, производимая сейчас. Таким образом, предполагавшийся томским Авиахимом полет «Сибревкома» в Нарымский край и в пределах быв. Томской губернии не состоится.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 05 Январь 2015 20:52

Советская Сибирь, 1925, № 221, 27 сентября.

 Советская Сибирь, 1925, № 221 (1925-09-27) Куда полетит Сибревком.jpg
Куда полетит «Сибревком» ?

ТОМСК, 26. (Соб. корр.) „Сибревком" будет готов к вылету во вторник. Агитполет по губернии «Сибревкома» отменен. Самолет должен вылететь прямо в Томск (видимо в Омск). Снова возбуждено срочное ходатайство о разрешении самолету совершать агитполет по губернии, так как в противном случае срывается кампания укрепления ОДВФ.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 05 Январь 2015 21:00

Советская Сибирь, 1925, № 228, 6 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 228 (1925-10-06) КЭ возвратилась в Красноярск. Сибревком.jpg
"Сибревком" летит в Омск.

"Сибревком" расправил крылья.

ТОМСК, 5. (Соб. корр.) Вчера "Сибревком" вышел из ремонта и совершил пробный полет над городом. Сегодня вылетает в Омск.
Последний раз редактировалось ББК-10 05 Апрель 2015 12:09, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 06 Январь 2015 13:15

Таким образом, предполагавшийся томским Авиахимом полет «Сибревкома» в Нарымский край и в пределах быв. Томской губернии не состоится.

Видимо переиграли.
Советская Сибирь, 1925, № 239, 18 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 239 (1925-10-18) Сибревком в Кузбассе.jpg
„Сибревком" в Кузбассе.

Агитполет «Сибревкома».
ТОМСК, 17. (Соб. корр.) Вчера прилетел из Новониколаевска «Сибревком», имея на своем борту представителей Сибавиахима и "Сов. Сибири". Весь перелет продолжался 1 ч 40 мин. Сегодня самолет вылетел в Кузбасс, а оттуда начнет свой агитполет по Нарымскому краю.

ТОМСК, 17. (Соб. корр.). В 9 ч. утра «Сибревком» вылетел на ст. Топки. 40 мин. шли сплошным туманом и в 10 ч. 20 мин. благополучно сели в Топках. Население встретило "Сибревком" восторженно.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 06 Январь 2015 13:16

Советская Сибирь, 1925, № 240, 20 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 240 (1925-10-20) Сибревком в Ленинске.jpg
Полеты „Сибревкома".

«Сибревком» в Ленинске.
КОЛЬЧУГИНО. 19. (Соб. корр.) Из Топок "Сибревком" вылетел в 3 ч. 50 м. и прибыл в Ленинск в 4 ч. 30 м. Проведен был митинг в присутствии 6—7 тыс. рабочих и крестьян. 18 октября, при хороших условиях погоды, были устроены агитполеты.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 06 Январь 2015 13:18

Советская Сибирь, 1925, № 242, 22 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 242 (1925-10-22) Ремонт на высоте 1000 м.jpg
Ремонт самолета на высоте 1000 метров.
Самоотверженность летчика Иеске и борт-механика Брянцева.

Полеты „Сибревкома" в Кузнецком округе.

КУЗНЕЦК, 21. (Соб. корр.). В Бочатах на аэродроме всюду валяются кости животных. На костях дважды распороли покрышку аэроплана "Сибревком". Настойчивым трудом летнего состава на покрышку наложили заплату без вулканизации. При подъеме из Бочат летчикам показалось что покрышка лопнула в момент отрыва от земли, что грозило при посадке аварией (поломка шасси, пропеллера). На высоте 1.000 метров над пересеченной местностью Кузнецкого района, при сильных воздушных течениях, летчик Иеске, закрыв мотор, стал планировать, управляя левой рукой; правой он держал ногу механика Брянцева, который вылез на крыло, с громадным самоотвержением, рискуя жизнью, осмотрел покрышку. Убедившись в исправности покрышки мы решили сесть в Прокопьевском, где ожидала многотысячная толпа. Аэродром оказался бывшим огородом, с сохранившимися рядами гряд. Сильный перпендикулярный ветер с градом исключал всякую возможность посадки. Сделав три круга над рудниками на высоте 20 метров мы взяли курс на Кузнецк, где спустились в 5 ч. 15 м., встреченные всем населением города.
21 октября назначены круговые полеты, 22 октября — перелет Кузнецк-Кемерово.
Необходимо еще раз отметить самоотверженность и искусство летчика Иеске и механика Брянцева, этих пионеров красных воздушных путей Сибири, летающих в совершенно неизученных, сильно пересеченных местностях, с минимумом технических средств и совершенно необорудованными аэродромами.
Последний раз редактировалось ББК-10 10 Январь 2015 12:55, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 06 Январь 2015 13:31

Советская Сибирь, 1925, № 243, 23 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 243 (1925-10-23) Виртуозный спуск.jpg
Виртуозный спуск „Сибревкома"
Самолет сел на одном колесе, не повредив аппарат

(От нашею специального корреспондента).

КУЗНЕЦК. 22. В Кузнецке, 21 октября, в 5 час., при круговом полете «Сибревкома» при подъеме колесо аэроплана ударилось о колею дороги необорудованного аэродрома. От удара из узла крепления вырвался подкос (ответственнейшая часть шасси — подставки для колес). Толпа с затаенным дыханием и страхом следила за аэропланом. Болтающийся подкос был ясно виден при посадке, что грозило полной катастрофой и поломкой аппарата с человеческими жертвами. Летчик Иеске заметил своевременно неисправность шасси, выключил мотор, закрыл бензин и сделал виртуозный спуск на колею. Самолет невредимый остановился, наклонившись в сторону поломанного подкоса. Лопнула только камера левой шины. Тревога зрителей сменилась восхищением искусством пилота. Иеске был встречен шумными овациями Через полчаса самолет был в полной исправности. Вылет в Щегловск задерживается дурной погодой.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 08 Январь 2015 17:13

Советская Сибирь, 1925, № 245, 25 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 245 (1925-10-25) трещина поршня.jpg
«Сибревком» задержался в Кузнецке.

КУЗНЕЦК, 24. (Соб. корр.). В Кузнецке, перед вылетом самолета в Щегловск при проверке в моторе обнаружена трещина поршня. Замена поршня задерживает отлет до утра 25 октября.

Советская Сибирь, 1925, № 246, 27 октября.

 Советская Сибирь, 1925, № 246 (1925-10-27) в Щегловск.jpg
В снег и бурю.

Искусный перелет «Сибревкома» из Кузнецка я Щегловск.

ЩЕГЛОВСК, 26. (Соб. корр.) Вчера в 11 час. 40 мин. самолет "Сибревком" при ветре и снеге поднялся из Кузнецка и через 20 мин. опустился в Прокопьевске, встреченный рабочими рудника и крестьянами. Снег затих и «Сибревком» сделал два круговых полета. Был проведен митинг. Толпа восторженными криками встречала каждый подъем к спуск самолета.
Снова пошедший снег заставил спешить в Щегловск; внизу сопки, черно-седая тайга, снежные тучи шли одна за другой — началась сплошная метель. Земля на десятки минут пропадала из виду. Так, через снег шел самолет два часа.
В Щегловск прилетел к густых сумерках, аэродрома не было видно. Сделал два круга над городом. Костров нет. Иеске лишний раз дал блестящее доказательство своей находчивости, неустрашимости и своего искусства — он произвел посадку почти при полной темноте, в незнакомой местности, в полуверсте от аэродрома.
Сегодня начнутся круговые полеты и перелет в Томск.
Зазубрин.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 14:56

Советская Сибирь, 1925, № 254, 5 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 254 (1925-11-05) На СИБРЕВКОМЕ-1.jpg
 Советская Сибирь, 1925, № 254 (1925-11-05) На СИБРЕВКОМЕ-2.jpg
На „Сибревкоме".

Вылет
17-го октября мы оторвались от земли Новониколаевска.
Момент отрыва я ощутил, как въезд в горку.
И потом все время воздух казался мне плотной устойчивой средой, не менее устойчивой, чем вода. Только корабль наш «плыл» не по воде, а «в воде», мощные потоки которой с шумом обтекали машину. Временами воздух делался рыхлым, редким, самолет валился вниз, тогда казалось, что почва уходит из-под ног, что мы падаем в бездну. Тогда я ловил себя на невольном желании ухватиться за что-нибудь твердое, несокрушимое.

На Томск.
Иеске чутко, уверенно нюхает воздух, перебирает жесткими щетинистыми губами. Каменная ладонь его тяжело и властно ложится на борт самолета. Иеске дает Брянцеву направление. Борт — механик Брянцев застыл у штурвала.
Мы летим на северо-восток, на Томск.
Машина иногда тихо покачивается и невидимых волнах воздушного моря. Бешеная скорость полета скрадывается высотой. Мир кажется неподвижным, как крылья нашей серебристо-черной птицы.
Внизу — поля, пахоть. Крестьянин рваной, заплатанной шубой закрыл землю. Лишь местами сквозь рыжую мездру овчины полей упрямыми белыми одинокими волосками продираются, торчат березы.
Я невольно кричу соседу:
— Какое редколосье! Как ободрана земля!
Но он ничего не слышит за шумом мотора.
Домишки деревень кажутся спичечными коробками, телеграфные столбы спичками. Железная дорога такая ровная, гладкая на земле, сверху - обычный наш ухабистый, кривой большак.
Странно - медленно тащатся поезда. Их дымки, едва замеченные далеко впереди, через десяток секунд пропадают за крылом аэроплана.
Иеске жестами показывает, что ему нужна записная книжка. Передаем. Иеске пишет:
— Мотор работает, как никогда. Через полчаса будем в Томске.
Иеске улыбается, кивает головой. Глаза его насыщены густой сверкающей лазурью.
Налетели на тучи. По земле заходили темные тени. Потемнело, стало сталью серой серебро крыльев самолета. Мир неподвижный, мертвый, вдруг ожил. Тучи седыми дымящимися клубами со страшной быстротой несутся нам навстречу. Иеске полузакрывает мотор. Мотор ворчит глуше. Аппарат проваливается вниз. Но ниже тучи гуще, Иеске смотрит вниз, вверх, вправо влево и решительно толстым каменным пальцем своим показывает. Брянцеву на альтиметре цифру 2 (две тысячи метров).
Мотор ревет с прежней силой. Мы лезем вверх через седой облачный студень, вверх к солнцу.
Секунда — и крылья засеребрилась, засверкали. Заголубели, засмеялись паза пилота — тучи под нами. Тучи — горы со снежными дымящимися белками, с отвесными скалами, с глубочайшими пропастями. Мир — прозрачная синь. Рука тянется к записной книжке. Хочется в черных каракулях строчек своих запутать хоть маленький кусочек этой сини, чтобы потом на земле перелистать торопливые, радостные страницы и улыбнуться. Улыбнуться ему, башкастому, залезшему и на небо.
Снова приглушенно медленно ворчит мотор. Снова ссыпаемся вниз в серую рыхлость тумана. Запестрели заплаты крыш Томска. Трубы кажутся дырами, дома дырявыми, худыми.
В детстве я видел раскрашенную деревянную игрушку — Троицко-Сергиевская лавра. Деревянными церковками игрушечной лавры показались мае томские церкви.
Крен направо, крен налево, и Томск, растянувшись пестрыми полосами улиц, метнулся на гору. Горизонт стал коротким, близким. Крыло самолета закрывает полгорода. Самолет — громадная птица, оторвавшаяся от земля, парящая над ней, освобожденная от ее законов.
Стальная громада неожиданно бросается куда-то вниз, в пропасть. Томск высоко над нами валится на нас с крутой горы.
Мотор смолкает, как укрощенный зверь. Под колесами глухо хрустит земля.
Мотор выключен. Мы выходим на желтую траву, оглушенные молчанием и тишиной аэродрома.
Томск ровный, невредимый стоит за Томью.
До Томска мы летели 1 ч. 40 м.

"Беспременно надо лететь".
Мы высоко.
Но наш мотор стучит в окна и двери каждой избенки, и где-то там, глубоко внизу, ответным праздничным гулом закипают деревенские будни.
По селу скачут верхом, бегут люди, величиной в карандаш, которым я пишу. Людские потоки стремительно текут по трубам улиц и переулков зa село, на поле, к белому известковому кругу аэродрома. На аэродроме уже сотни плотной толпой нетерпеливо машут руками, бросают вверх шапки. Головы всех круто задраны, глаза неотрывно следят за нами.
Плавный круг над аэродромом — и самолет садится на землю, заколдованный белым кругом. Сотая рук тянутся к серебристо-черным крыльям замолкшей птицы.
— Твердо пeро-то, твердо.
Качает, головой длиннобородый старик, ощупав гофрированные складки дюралюминия. Толпа с вытянутыми вперед руками, с полузакрытыми восторженными глазами лезет к аэроплану.
— Пощупать, пощупать дозвольте, товарищи! Какой он, значит, есть!
Отказ принимается, как обида, оскорбление. На секунду по толпе порывом ветра проносится гул протеста, и толпа в полузабытьи снова напирает на машину.
— Глядя, глядя, щупай! Как это не позволяют народу поглядеть.
Вокруг секретаря местного Авиахима уже десятки спорящих. Старики настойчиво, с горечью неосуществимых надежд, наседают на молодых.
— Чо это вы стариков — то отпихиваете? Нам вот полетать, а там и помирать. А вы еще жить, да жать будете.
Секретарь решает «покатать» несколько стариков. Начинается выбор. Четверо счастливцев радостно разгибают спины, запыхавшись, бегут к самолету. Низкий, дряхлеющий Калистpaт Мироныч жестом юноши передает стариковскую длинную палку своему сорокалетнему сыну.
— Подержи, паря, я слетаю!
Старик для чего-то снял шапку, рукавицы и неловко полез в кабинку.
Борт-механик Брянцев заботливо и ласково помог старикам, объяснил, как надо привязаться.
С треском металлических крыльев поднимая пыль, побежала по полю стальная птица. Вот она уже в воздухе. А около секретаря Авиахима не ослабевают споры.
— Мне, товарищ секретарь, беспременно надо лететь, потому, как мы, значит, дальние и пожертвованию делали и рассказать чтоб в своей деревне, потому мы как дальние...
Секретарь ищет кого-то в толпе.
— Женщину надо, товарищи, покатать.
Из толпы стремительно лезет, работая локтями, старуха лет пятидесяти. На лице у нее — готовность «пострадать», иступленное желание — полететь. Так, наверное, она ранее пробивались к «чудотворной» иконе. Но оказалось, что она приезжая, вятская, а не местная и ее не взяли. Она отошла от секретаря огорченная, и губы ее, казалось, шептали:
— Не сподобилась, не сподобилась.
Вишли из кабинки старики. Калистрат Мироныч восторженно улыбался, крутил головой, разводил руками.
— Ну и хорошо, товарищи! Просто хорошо! Ну и спасибо, спасибо!
К аппарату подошла другая группа — предрика, агент ГПУ и еще кто-то и местных властей.
Крепкий, коренастый предрика, несомненно, бывший фронтовик, шел к аппарату твердым широким шагом солдата на ученьи — давал ногу и мерно махал руками. Он шел сосредоточенно, серьезно. Он шел не «кататься», а делать большое нужное дело. И он был прав, конечно.
Толпа чувствовала, понимала, что всех "перекатать" не смогут, но каждый хотел попасть в число тех, которых смогут. Нас хватали за руки, молили.
— Товарищи, полетать бы. Товарищи...
Тогда я записал у себя в записной книжке:
— Деревня, поднятая над своими пашнями и избенками, уже новая деревня. Деревня, почувствовавшая мощь в величие культуры города, деревня, поверившая в нее крепко — ведь сами видели, сами летали, — новая деревня. Деревня затосковавшая о полете, огорченная отказом (всем нельзя) — новая деревня.
Из кабинки вышел агент ГПУ. Лицо его было розово от счастья, как и его фуражка. Глаза еще светились голубизной заоблачных просторов. Он мне сказал с благоговением и серьезностью:
— Принял воздушное крещение.
Мне хотелось крепко пожать ему
руку и сказать — Ну поздравляю вас, товарищ. Но он был уже далеко и оживленно говорил своим:
— Красота, красота...

Сибовые химы и губовые химы.
Когда кончаются круговые полеты — начинается митинг. Тогда на крыло аэроплана выходят представители местных организаций и говорят:
— Товарищи, вопреки всякому желанию буржуазии, мы хотим летать и мы летаем. Товарища, вопреки всякому желанию буржуазии, мы приветствуем у себя в селе наши сибовые химы и губовые химы.
После местных властей лезут на крыло сибовые и губовые химы. Сибовый хим Архангелов говорит старыми, давно заученными, но крепко пригнанными словами. И здесь в деревенской глуши он неопровержим, как пророк. Его не слушают, ему внимают. Ведь он говорит с крыла сказочной птицы, говорит о сказке, ставшей былью.
Губовые химы Тумский и Дольский говорят о международной буржуазной саранче и о саранче обыкновенной, той, которая ест хлеб (саранча буржуазная ест только мясо).
Их сменяет Иеске. На него смотрят не спуская глаз — он завоеватель неба. Но этот человек, витающий в облаках, имеет весьма трезвый ум. Он говорит о тех серебряных и медных колесиках, разбежавшись на которых, тысячи стальных птиц смогли бы подняться с земли СССР.
Иеске кончает.
Брянцев заводит мотор. Секретарь — местный хим — продает акции Авиахима, записывает новых членов.
Колеса «Сибревкома» теряют землю. Мы снова в воздухе.
Внизу еще идет запись в общество Авиахима. Внизу село, разворошенное дружеским, радостным, воздушным набегом.
Иеске плотнее надевает фуражку. Брянцев близоруко согнулся у штурвала.
Снова сияющая синь и простор.

Продолжение следует.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 16:23

Советская Сибирь, 1925, № 255, 6 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 255 (1925-11-06) На СИБРЕВКОМЕ-3.jpg
"НА СИБРЕВКОМЕ"
(См. «Сов. Сибирь» № 254).

ПОЧЕМУ НЕ ПО НАШЕМУ.
- Над Ленинскими (Кольчугинскими) рудниками черный дым. Воздух кажется мутным от каменноугольного дыма и пыли, серым от степи и осеннего голого редколесья. Земля здесь подобна богачу, нарядившемуся в рубище нищего. Сверху — угрюмая, серая рвань: внизу под этой рваныо — миллиарды пудов черного золота.
Нас ждут уже черные толпы шахтеров. Черный дым вечера густеет заметно. Многие пришли на аэродром с зажженными рудничными лампочками.
Круговые полеты делать нельзя — поздно. Открываем митинг.
Местные работники говорят на — редкость гладко и убедительно. Мне показалось, что лицо секретаря райкома кто-то осветил рудничной лампочкой, когда он говорил о стальных птицах, несущих культуру. Я выхватил записную книжку — записал его слова и между исписанных страниц спрятал его лицо, освещенное рудничной лампочкой.
Сибовые и губовые химы громили международною буржуазию. Иеске, потрясая каменными кулаками, клялся драться до последней капли крови. Фигуры химов и пилота в густом дыму вечера на высоком крыле аэроплана казались руд-
ничными трубами. Их слова, обычные и надоевшие, слова — стертые медяшки, которые все митинговые ораторы бросают в толпу щедрыми горстями, в черном угольном кольце шахтеров, в дымной черноте вечера звенели золотом новых истин.
Митинг кончили ночью. Тогда шахтер с лампочкой подошел к самолету и долго рассматривал его бока.
— Почему не по-нашему написано?
Голос его был горек и недоверчив. Толпа настороженно зашевелилась. Забегали волчьи глаза лампочек. Еще трое стали внимательно разглядывать самолет.
— Не по-нашему. А говорили — наш.
Тогда снова на тусклом небе рудничной трубой выросла фигура Иеске. Иеске опять замахал кулаками, нападая на невидимого противника. Аэроплан звенел и дрожал под его ногами. Кольцо волчьих глаз разомкнулось, поредело. Черная толпа пропала, тихо расползлась по черным штрекам улиц. Нам подали лошадей. Надо было ехать на ночлег.

О ТОМ, КАК ФИЛИПП ИВАНОВИЧ СОСНИН ИЗ ДЕРЕВНИ ЕГОЗОВОЙ НАШЕЛ КОНЯ.
Утром я вылез из шахты. До аэродрома было четыре версты. По дороге шел бесконечный обоз — шахтеры и крестьяне из окрестных деревень с женами и детьми ехали посмотреть на аэроплан. Ноги мои были мокры, тело ломило от непривычного ползания по шахте, голова болела от неосторожного «соприкосновения» с деревянной стойкой в подземельи. Я попросил какого-то старика, едущего со старухой глядеть ераплан — подвезти меня.
— Вот еду, родной, поглядеть на ево. Три года мы ево ждали. А вечор мы это будто в бане попарились, выходам, слышу где-то молотят. Потом нет, думаю, это панабиль. А он, родной, как сблеснет. Э, кричу бабе, ведь это ероплан. Ну чистый журавь и журавь, летит. Как это, родной, на ем, на таком малом, народ то сидит. Объясни ты, пожалуйста, мне его пуды и фунты.
Я начинаю делиться со стариком всем, что мне известно о Юнкерсе. Старик в восторге хватает меня за коленку, щелкает языком, теребит свою бороду, роняет вожжи.
— Ну, скажи ты, пожалуйста, сто двадцать пудов, а глядеть — прямо журавь и журавь. Ты уж меня проведи, пожалуйста, к нему поближе.
Аэродром — муравьиная куча. С трудом протискиваюсь к аэроплану. Старик — мой подводчик Филипп Иванович Соснин крепко держит меня за руку. Мотор уже заведен. Я подвожу старика к кабинке.
— Долг платежем красен, Филипп Иванович, садитесь — говорю я ему. Старик радостно ошеломлен. Ветер от винта срывает с него шапку. Старик прыгает за ней по земле на четвереньках, на четвереньках с опаской лезет по крылу в кабинку.
На высоте 700 метров, когда старик увидел свою Егозовую с домами, маленькими, как рамочные ульи, он испугался, стал руками хватать воздух. Ухватиться, конечно, было не за что, и старик только разбил локтем стекло окна. Вылез он из кабинки совершенно мокрый от пота и растерянно говорил мне, что наверху очень жарко, что он зря полетел в шубе. Мы с нам долго молча просидели у костра. Я смотрел, как Иеске, с точностью часового механизма, совершал один за другим круговые полеты, как он сажал аэроплан точка в точку на то место, с которого поднялся. Я видел, как лезли в аэроплан угрюмые черно-серые шахтеры, как выходили они из него сияющие, унося на себе в толпу отблески синих высот. Толпа нетерпеливо и шумно наседала на предрика, требовала новых и новых полетов, требовала держать аэроплан до тех пор, пока не перекатаются все.
— Видишь ты, сон я сегодня видел хороший, — заговорил Филипп Иванович. К нему вернулось спокойствие, и блаженная улыбка растянула его блеклые, старческие губы.
— Нашел будто я коня, хорошего коня. А старуха мне говорит, — хороший это сон, старик. Вот, видишь сон то в руку, — вон какого коня нашел. Сроду у нас на эдаких никто не езживал. А мне вот довелось.
И уже гордясь собой, своей смелостью он вскочил на ноги, ласково хлопнул меня по плечу:
— Ну, паря, будешь в Егозовой — заходи. Медовухой угощу, во!
Он поднял кверху кривой, толстый большой палец.
— Прощай, паря, побегу к старухе. Век тебя не забуду, — крикнул он мне, уже перебегая от костра к толпе.
В. Зазубрин.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 20:30

Советская Сибирь, 1925, № 255, 6 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 255 (1925-11-06) Сибревком в Бочатах.jpg

Советская Сибирь, 1925, № 260, 13 ноября
 Советская Сибирь, 1925, № 260 (1925-11-13) На Сибревкоме-4.jpg

На „Сибревкоме".

БЕНЗИН И КИЗЯК.
Предрика села Бочаты товарищ Брокар — крепко сбитый, плотный человек, в коротеньком пиджачке стоял в центре известкового круга аэродрома и махал нам белым флагом. Брянцев перегнулся через борт и хотя знал, что Брокар ничего не услышит, все же обругал его дураком. Брокар мешал нам сесть на лучшее место аэродрома.
Но в глазах граждан села Бочат, толпившихся на аэродроме, Брокар был всемогущей властью, такой властью, которая даже сажает на землю «мимо-летящие» аэропланы.
С Брокаром нас потом свело несчастье, мы с ним хорошо познакомились. Он оказался одним из энергичнейших и знающих свое дело людей.
На митинге, с крыла аэроплана, Брокар предложил:
— Кто из товарищей крестьян желает взять слово?
Из толпы отозвался крестьянин Синебрюхов.
— Беру слово!
Крестьянин Синебрюхов тяжело влез на крыло.
— Товарищи, наша страша процветает технической обработкой. Мы видим трактуры и ераплаяы давящие саранчу...
Кругом стояла рваная деревенская заплатанная толпа. Четырех рваных, заплатанных пассажиров Брянцев уже посадил в кабинку. От костра на самолет ложился дым кизяка.
Шубная рвань в строгой кожаной роскоши кабинки, стоптанные катанки и засаленный пиджак на серебре крыла, кизяк, смешавшийся с бензином, и хороший такой, бодрящий морозец... Октябрь...

О ТОМ, КАК БОЧАТСКИЙ САПОЖНИК ШИЛ АЭРОПЛАН.
Пока «Сибревком» не прилетел, многие сомневались - летают ли вообще люди? Когда «Сибревком» закружился над деревней, решили, что раз он ростом с журавля, то людям на нем сидеть нельзя. Но когда сами полетали, то поверили в машину, как в чудо, как во что-то всемогущее.
Весть о нашем прилете распространилась с быстротой радио. Вести о нас бежали далеко впереди нас.
Всюду нас ждали тысячные толпы. А аэродромы... Но нужны ли «чуду» аэродромы? «Чудо» может сесть и на жердочку (в Кузнецке, например, многие думали, что самолет сядет на мачту с красным флагом).
И аэродромы, действительно, были такие, что сесть на них можно было только чудом.
Чудом сели мы на бочатский аэродром, чудом сделали четыре круговых полета, но на пятом действительность весьма красноречиво лошадиной лопаткой, как мечом, рассекла «чудесные» пелены туманов иллюзий. Оказалось, что бочатский аэродром, как скотское кладбище, весь усыпал костями. На лошадиных острых лопатках мы расхватили себе покрышку «до ушей».
Надо отдать должное тамошней милиции, — она моментально нашла виновных. Но виновных этих, увы, поймать не удалось — они очень быстро бегали, так как природа каждого из них снабдила четырьмя ногами. (У милиционеров, как известно, только по две ноги).
Бочатские собаки. — вот кто оказался врагом Авиахима! Это они натаскали костей на аэродром.
И сидеть бы нам в Бочатах и сидеть, — ждать покрышек из Новониколаевска. (Весь свой запас — две покрышки — мы изорвали). К счастью, в Бочатах нашелся друг Авиахима — сапожник. Целый день сидели Брянцев и он над колесом самолета, но своего добилась, — сыромятным ремнем зашили покрышку. Покрышка, правда, получилась с некоторым утолщением.

О ЛЕВОЙ НОГЕ И ЛЕВОЙ РУКЕ.
Недоверчиво, с плотной нагрузкой, на колесах прогнал Иеске самолет по аэродрому. Выдержала. Иеске решительно надвинул на уши фуражку.
— Летим!
По при взлете что-то бумкнуло под колесами, задрожало, зазвенело правое крыло.
Опять сомнения — не лопнула ли? В пассажирской кабинке стало сумрачно, серо. Пролетели Гурьевский завод, сбросили агитписьмо — привет. Пересеченная местность дает себя чувствовать. Сильные перекрещивающиеся воздушные токи бросают самолет с крыла на крыло. Качка, как на воде. На языке авиаторов качка — болтовня.
Молчаливый Брянцев просит Иеске взять штурвал, берет записную книжку и пишет:
— Когда утихнет болтовня, я вылезу на крыло, осмотрю покрышку.
Холодная лапа нервной гримасы скривила наши лица. Архангелов, торопясь, ломая карандаш, нацарапал:
— Категорически протестую, предлагаю не вылазить на крыло!
В ответ Иеске дурашливо высунул язык, а Брянцев, ласково улыбаясь, закивал головой. Глаза Брянцева мне показалась больше его очков. Они сияли черным светом. Я понял, что этого человека не остановишь.
Высота 1000 метров.
Иеске мощной, звериной лапой зажимает ревущую пасть мотора. Мотор покорно ворчит. Самолет тихо ссыпается вниз. Брянцев снимает фуражку, отвязывается. Архангелов отвертывается. Ему тошно, как во время исполнения опаснейшего циркового номера. Брянцев за бортом стоит на крыле. Ветер дыбит его короткие волосы. Его черные глаза огромны. На губах мягкие тени улыбки лунатика.
Медленно, спокойно Брянцев опускается на колени, ложится. Иеске левой рукой держит штурвал, правой, как тисками зажимает высокий ботинок Брянцева. Нам виден только ботинок. Человек висит где-то внизу. Другой — чугунной статуей врос в сиденье.
Лицо Брянцева как обожженное, — красно и вздуто. Фуражку он не берет, не привязывается. Иеске, как с цепи, спускает мотор. С ревом мы бешено несемся вверх. Минута, две... как долги они...
Брянцев еще раз лезет на крыло, еще раз это головоломное свисание с крыла.
Брянцев привязывается, тянется в кабинку за фуражкой. Глаза его мутны, но на красных щеках блестит улыбка.
— Покрышка спустила, но не совсем.
Опять в кабинке стало серо.
Под нами Прокопьевское. Черная грязь рудника. Аэродром — корыто с явно видными рядами огородных гряд. Резкий боковой ветер. Иеске пишет:
— На этом аэродроме может сесть только тот, кто его выбирал. Я до такого искусства еще не дошел. Иду на Кузнецк.
Низко, низко делаем три круга над рудником и, оставляя внизу громадную разочарованную толпу, уносимся.
Спустившая камера не дает покоя Архангелову. Архангелов знает, что самолет садится на землю со скоростью ста двадцати верст в час, что посадка с попорченной камерой — есть посадка на одно колесо, что все это в конечном счете, в лучшем случае, пахнет поломкой пропеллера. В худшем... Но кто думает о худшем?
Архангелов, как «хозяин» думал о самолете, заранее подсчитывал убытки от поломки. Иеске, смеясь, передает дурашливый ответ:
— Я ужасно волнуюсь. Но мне ведь легче всех вас и удобнее выскочить за борт...
Вправо серые лысины Кузнецкого Алатау, влево — Кузнецк. Высоко над городом крепость.
— Здесь когда-то сидел Достоевский,
— пишет мне губовый хим Тумский.
Резко ударила по ушам тишина кабинки. Иеске выключал мотор. Планируем. Кузнецкий аэродром — небольшая плешина среди болотных кочек и глубоких дорог.
Что-то будет?
В. Зазубрин
Последний раз редактировалось ББК-10 10 Январь 2015 13:00, всего редактировалось 2 раз(а).
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 20:32

Советская Сибирь, 1925, № 258, 11 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 258 (1925-11-11) Сибревком в Омске.jpg
"Сибревком" в Омске.

ОМСК, 10. (Соб. корр.) Губавиахим организует платные полеты на "Сибревкоме" и выясняет вопрос о полетах самолета в Тюкалинск и Тару.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 20:52

Советская Сибирь, 1925, № 261, 14 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 261 (1925-11-14) Сибревком летит в Тару.jpg
(От собственные корреспондентов "Сов. Сибири").

„Сибревком" летит в Тару.

Аэро-помощь при аэро-аварии.
ОМСК, 13. (Соб корр.). Самолет "Сопвич“ вылетел в агитполет, но ввиду порчи поршня у мотора вынужден был сделать посадку. Самолет "Сибревком", захватив новый мотор, оказал "Сопвичу" товарищескую помощь, доставив новый мотор на место аварии черев 20 мин. Сегодня "Сибревком" производил круговые полеты, совершив 22 полета. Подняты на воздух 88 рабочих и крестьян, а также члены конференции Авиахима. 15 ноября «Сибревком» вылетает в Тару на съезд советов.

Закончилась конференция Авиахима.
ОМСК, 13. (Соб. корр.). Закончилась окружная конференция Авиахима. Конференция проявила большой интерес к докладу Архангелова о деятельности Сибавиахима. В прениях, главным образом, указывалось на концентрацию Сибавиахимом собираемых местами средств, не давая местным ячейкам развернуть работу.
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

R-RDAM Junkers F-13 (Сибревком)

Сообщение ББК-10 » 09 Январь 2015 21:06

Советская Сибирь, 1925, № 262, 15 ноября.

 Советская Сибирь, 1925, № 262 (1925-11-15) аэролиния Красноярск-Туруханск. Сибревком.jpg
Аэролиния Красноярск - Туруханск.

КРАСНОЯРСК, 14. (Соб. корр.) На совещания хозяйственных организаций постановлено создать аэролинию Красноярск - Туруханск для еженедельного сообщения. Уже ассигновано 1500 руб. на пробный зимний полет Красноярск — Туруханск. Возбуждается ходатайство перед Сибавиахимом о предоставлении для этой цели «Сибревкома».
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

Пред.След.

Вернуться в Полярная авиация СССР: ГВФ, ВВС, Аэрофлот, современность.



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 17

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения