"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

От ладьи и коча до атомохода.

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Александр Андреев » 18 Декабрь 2009 11:34

ГИБЕЛЬ ЭКСПЕДИЦИОННОГО СУДНА „АКАДЕМИК ШОКАЛЬСКИЙ"


"Проблемы Арктики", вып.1, 1944, с. 157—159


 cover_w.jpg


27 июля 1943 года в 15 милях к юго-востоку от мыса Спорый Наволок у северо-восточного побережья Новой Земли немецкой подвод ной лодкой было обстреляно и затонуло экспедиционное судно Арктического научно-исследовательского института „Академик Шокальский".

„Академик Шокальский" был построен на Пиндушинской судоверфи на Белом море в 1939 г. и вступил в строй в навигацию 1940 г. Его водоизмещение составляло 500 тонн. Главный двигатель „Русский дизель" позволял развивать скорость до 9.5 узла при экономическом ходе в 8 узлов. Судно обладало прекрасными мореходными качествами; дубовая ледовая обшивка, прочные крепления корпуса, броневая обшивка форштевня делали его пригодным для плавания во льдах.

Для спуска гидрологических приборов служили три вьюшки: две электрические, фирмы „Bergen Nauticfabric" и одна ручная системы Кузнецова. Хорошо оборудованные жилые помещения и лаборатории дополняли прекрасное снаряжение судна, нужное для проведения научно-исследовательских работ в полярных морях.

В навигацию 1940 г. судно выполнило большие работы по изучению гидрологии моря Лаптевых. В 1941 и 1942 гг. на судне производились гидрологические наблюдения в Белом, Баренцовом и Карском морях. Целью работ 1943 г. было изучение гидрологического режима пролива Б. Вилькицкого.

22 июля судно, полностью снаряженное для плавания, находясь в порту Диксон, получило срочное задание произвести смену зимовщиков на полярной станции в заливе Благополучия. Там тяжело заболел и нуждался в медицинской помощи начальник зимовки А. Шашковский. 23 июля „Академик Шокальский" вышел в море, имея на борту экипаж в количестве 19 человек, экспедиционный состав из четырех научных сотрудников, врача больницы порта Диксон и двух сменяющих зимовщиков.

Идя курсом от Диксона на залив Благополучия, судно на меридиане 70° Е встретило кромку мелкобитого льда. Повернули на NE и, следуя вдоль кромки, стали искать разрежения льдов для того, чтобы пробиться к берегу Новой Земли. Это удалось сделать только на меридиане мыса Спорый Наволок. В 19 часов 27 июля при ясной тихой погоде у этого мыса вышли из льдов и пошли по береговой полынье к заливу Благополучия. В 20 часов 10 минут раздалась боевая тревога: в пяти милях на NW от судна от берега из-под солнца появилась подводная лодка и открыла артиллерийский огонь по судну. „Академик Шокальский" быстро повернул на SE и переменными курсами полным ходом пошел к кромке льда, находившейся в это время на расстоянии около 5 миль от судна. Судно было совершенно безоружно против подводной лодки. Ни одного военного моряка на борту не было. Предупредительных сигналов подводная лодка не давала.

С судна дали радио—„нас обстреливает подводная лодка". В это время разорвавшийся в штурманской рубке снаряд разрушил радиоаппаратуру, вследствие чего координаты места встречи с подводной лодкой остались несообщенными.

Подводная лодка, имевшая большой ход, нагоняла судно. Снаряды, рвавшиеся все чаще и чаще, начали попадать в судно. Были ранены врач и радист-зимовщик, убиты боцман, третий штурман, третий механик и матрос. Термитным снарядом судно было подожжено. Все новые и новые взрывы раздавались на корабле, но машина работала полным ходом и судно продолжало итти вперед. Наконец почти у самых льдов с дистанции в 200 м подводная лодка попала снарядом в подводную часть, судно начало тонуть. Была подана команда: „Шлюпки на воду, оставить судно".

Спустили на воду единственную оставшуюся в целости шлюпку. Две другие были разрушены. Уцелевшая шлюпка быстро наполнилась водой, так как она также была пробита осколками. Экипаж судна стал перебираться вплавь на близлежащие льдины. Спасательные пояса, по счастью надетые у всех, облегчали эту крайне неприятную операцию, проделанную в холодной воде, имевшей температуру около 0°. Последними оставили судно капитан, второй механик, старший гидролог и начальник экспедиции. Судно погрузилось в воду кормой, опрокинулось и вскоре затонуло.

Но подводная лодка не оставила в покое спасшихся. Подойдя еще ближе, она начала расстреливать их из пулеметов и орудий. Были убиты лежавшие на льдине две женщины, в том числе гидрохимик экспедиции Б. И. Футерман и моторист, и ранен гидролог экспедиции А. В. Иванов. Ища укрытия от обстрела за льдами, все бросились в воду.

Спустя некоторое время начальник экспедиции заметил, что шлюпку уносит от льдов в открытое море. Желая спасти ее, он переплыл от льдины до шлюпки и лег в нее.

Подводная лодка прекратила обстрел и подошла к льдине, где лежали убитые, раненные и оставшиеся невредимыми члены экипажа. Команда лодки смеялась над лежавшими в ледяной воде беззащитными людьми. Осмотрев разбитые шлюпки, подводная лодка подошла к той, шлюпке, в которой лежал начальник экспедиции. Немецкий унтер-офицер и матросы, угрожая оружием, потребовали у него документы. Но он их уничтожил, как только увидел, что лодка подходит к нему. Вывернув карманы, он заявил, что документов у него нет. Его заставили прочитать название судна на спасательном поясе, поднятом из eго же шлюпки. Опрокинув и эту шлюпку, подводная лодка ушла в море.

С большим трудом, совершенно окоченевший после вынужденного купания, начальник экспедиции привел на веслах перевернутую шлюпку к собравшимся на одной большой льдине членам экипажа судна. Наловив горящих обломков судна, развели на льдине костер и обсушились. Шлюпку вытащили и с трудом починили. Среди плавающих вокруг остатков кораблекрушения поймали кое-какое продовольствие.

28 июля перешли на веслах на мыс Спорый Наволок. Шлюпка была крайне перегружена и сильно текла. Каждые 20 секунд выливали, ведро набегавшей воды. Стоявший на море штиль позволил закончить этот 20-мильный переход благополучно.

На мысе Спорый Наволок переночевали. Обильный плавниковый лес позволил обсушиться около костров. 29 июля под парусом и на веслах пошли на шлюпке вдоль берега на SW к заливу Благополучия. Вечером Сделали привал и развели костер. В это время увидели подводную лодку, шедшую полным ходом к шлюпке. Все укрылись за прибрежными скалами, так как боялись обстрела. Подводная лодка уничтожила шлюпку, а с .нею все запасы продовольствия.

Полуголые и полубосые брели по безлюдному побережью Новой Земли оставшиеся в живых члены экипажа и пассажиры э/с „Академик Шокальский". Путь лежал через обледенелые скалы, бурные речки, которые приходилось переходить или переплывать, и мощные глетчеры с трещинами, предательски замаскированными снегом. Только изредка измученные и голодные люди присаживались, чтобы отдохнуть, и обсушиться у костра. В пути два матроса, выбившиеся из сил, остались в разных местах.

2 и 3 августа 1943 г. м/б „Полярник" подобрал 15 оставшихся в живых из 27 членов экипажа и пассажиров „Академика Шокальского" и доставил их в порт Диксон. Так закончилась морская трагедия, одна из многих происшедших в нынешнюю войну, в какой фашистские пираты попрали все международные нормы и обычаи.

В. С. Большаков
Александр Андреев
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 2591
Зарегистрирован: 03 Март 2008 06:23
Откуда: Санкт-Петербург

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 03 Февраль 2013 13:41

Огромное спасибо за пост. Думал, буду долго искать этот материал. Готовлю статью с воспоминаниями, для меня этот пост очень ценен.
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Александр Андреев » 09 Март 2013 23:47

 Shockalsk.jpg
НЭС "Академик Шокальский"
Александр Андреев
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 2591
Зарегистрирован: 03 Март 2008 06:23
Откуда: Санкт-Петербург

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Елена_ » 20 Март 2014 22:45

Здравствуйте, мой дед Кокушкин Алексей Федорович был механиком на этом судне. Историю Академика Шокальского он рассказывал мне в детстве, как сказку. Как их расстреливали, как одному из членов экипажа оторвало руку, он сошел с ума и утонул вместе с судном, сидя на носу и играя на губной гармошке. Как потом оставили буфетчицу у костра - она не могла идти дальше - и ее сьели белые медведи. Как увидели наш катер и чтоб привлечь внимание разожгли костер, побросав в него все теплые ватники, чтоб получился черный столб дыма. Это то, что осталось в памяти. Дома хранится журнал 80-х годов со статьей "Трагедия во льдах". Дед был 1910 г.р., а умер в 1982 году.
Елена_
 
Сообщения: 2
Зарегистрирован: 20 Март 2014 22:35

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 21 Март 2014 05:44

Елена, спасибо за пост. Был бы Вам благодарен, если бы Вы написали более подробней о Вашем деде, его жизни, работе, характере и о той страшной трагедии.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение SVF » 09 Февраль 2015 12:04

О боевых действиях на п-ове Диксон
Докладные записки уполномоченного начальника Главсевморпути при СНК СССР по г.Красноярску в Красноярский крайком ВКП (б)

г.Красноярск 13 августа 1943 г.
секретно
Экз.№1

секретарю Красноярского краевого
комитета ВКП (б)
т. Голубеву И.Г.
Настоящий сообщаю, что 27 июля сего года германская подводная лодка потопила научно-исследовательское судно Арктического института Главсевморпути «Академик Шокальский» в Карском море в пятнадцати милях к юго-востоку от мыса Спорый Наволок (Новая Земля). Потопление произошло при следующих обстоятельствах: 23 июля в 22 часа э/с «Академик Шокальский» (капитан Снисаренко, нач[альник] экспедиции Большаков) вышел, по приказанию Начальника морских операций Западного сектора т. Минеева, из Диксона с заданием вывести из залива Благополучие (Новая Земля) тяжело больного зимовщика Шашковского.
27 июля в 20 часов когда судно находилось примерно на траверзе мыса Спорный Наволок в 4-5 милях от судна появилось в надводном положении подводная лодка противника и начала обстреливать э/с «Академик Шокальский» артиллерийским огнем. Первыми же выстрелами радиостанция выведена из строя, и капитан сообщил Минееву, что судно обстреливается, [но] не успел передать координат судна. Вскоре судно получило пробоины ниже ватерлинии и, перевернувшись на борт, стало быстро тонуть.
В это время, подводная лодка противника подошла на 2-3 кабельтого , и когда судно потонуло, начала из артиллерии и пулемета простреливать спасавшийся на льдине экипаж э/c «Академик Шокальский».
После ухода лодки, оставшиеся в живых 19 человек из 28 на шлюпке доплыли до Новой Земли, пристали в районе мыса Спорный Наволок и оттуда направились к полярным станциям в заливе Благополучие. Половина экипажа шла на шлюпке, другая половина – пешком. Во время одного из привалов группы, плывшей на шлюпке, подводная лодка противника снова совершила нападение, увела в море и потопила шлюпку. Все люди этой группы укрылись в горах.
3-го июля экипаж э/с «Академик Шокальский» с помощью высланного на их спасение г/с «Полярник» прибыл в залив Благополучие откуда на самолете был доставлен на Диксон.
Во время пешего пути по ледникам Новой Земли от мыса Спорный Наволок к заливу Благополучие было потеряно еще 3 человека. Таким образом, общая потеря в людях составляет 12 человек.

Уполномоченный Начальником
Главсевморпути при СМК СССР
по г. Красноярск
Капитан 3-го ранга подпись Буйницкий

Пометы: 1. «Информация послана шифром. 17/VIII [19]43 г.»
2. «о/с . Подготовлена шифровка т.Малинину. Подпись. »

***
14 сентября 1943 г.
С[овершенно] секретно
Экз. 1

Крайком ВКП (б) тов. Голубеву
Сообщаю Вам для сведения, что примерно 6-го сентября 1943 года в Енисейском заливе на мине противника подорвался пароход «Тбилиси», шедший с углем из Дудинки.

Уполномоченный нач[альник]
Главсевморпути
Капитан 3-го ранга подпись Буйницкий

ГАКК. Ф.П-26. Оп.4. Д.17. Л.157. Подлинник. Машинопись.

http://pobeda.krskstate.ru/doc
SVF
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 4400
Зарегистрирован: 23 Июль 2008 20:20

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 19 Апрель 2015 20:50

Письма.
Запросы. Документы.
Получаю. Сортирую. Анализирую.
Долина фактов. Разыскиваешь крупицы.
Отбираешь отдельные. Кажется, собралась мозаика.
Нет, опять поиск. Порой проходят годы…
Письма.
Запросы. Документы.
Получаю. Сортирую. Анализирую.
Долина фактов. Разыскиваешь крупицы.
Отбираешь. Собралась мозаика. Пишу статью.
Публикуют. Радость. Усталость. Пустота. Но опять…
Письма.
Запросы. Документы.
Получаю. Сортирую. Анализирую.
Прервется цепочка? Обязательно. Когда?
А стоит ли искать ответ? Не ищу, некогда.
Опять письма, запросы, документы… У каждого свой мыс Желания.
Несколько лет назад пришло письмо от дочери Сергея Феофановича Житецкого, а в нём статья, привожу её здесь. Специалисты найдут неточности, но главное не это…

Сергей Шулинин.

Гибель «Академика Шокальского»

В июле 1943 года военная судьба забросила меня в город Архангельск, где я формировал одну из флотских частей на побережье Арктики. Назначенный командиром этой части, я целыми днями ездил по складам, арсеналам, биржам и причалом, получал необходимое вооружение, технику, имущество, подбирал во флотском полуэкипаже недостающий личный состав.
На одном из причалов Соломбалы (район города на островах в дельте Северной Двины), где в то время находился военный порт, я встретил Николая Корнеева, однокашника по Ленинградскому мореходному училищу. Он с часу на час должен был выйти в рейс в должности судового радиста на «Академика Шокальском», небольшом гидрографическом судне, а по морской терминологии «ГИСУ». Настроение Корнеева было не очень боевое. Перед войной он плавал на Балтике, в июне 1941 года вместе с пароходом оказался в порту одного из иностранных государств, находившемся под контролем фашистов. Команду интернировали, а затем посадили на шведский пароход и отправили в Стокгольм. Николаю с первых же дней войны пришлось познакомиться с Новым порядком – грузили их на пароход пинками ног в кованых сапогах, с угрозами и оскорблениями. Из Швеции вывезли на родину, и он получил назначение на пароход Ладожской линии для перевозок грузов в Ленинград. За две навигации дважды тонул со своими пароходами, спасался, оставляя зарубку на сердце за погибших товарищей и судно, которое в душе каждого моряка тоже живое существо. Всё это что-то подорвало в Николае, и при встрече он сказал, что стремится на такое судно, чтобы уйти далеко в Арктику, а ещё луч не зазимовать.
Вскоре его назначили на ГИСУ, о котором идёт речь. Это судно, сугубо гражданское, не имевшее вообще ни какого вооружения, должно было отправиться в глубинные районы Арктики для научных работ, смены зимовщиков, снабжения полярных станций продовольствием и имуществом. Как всегда в подобных рейсах на судне были научные работники и смена части зимовщиков.
С трудом разместившись в тесной каюте, прощались мы с Николаем, как нам казалось надолго. В кружках налит сучек, слегка разбавленный водой древесный спирт. На закуску соленая хамса. Чокнулись.
– Прощай, батя (так меня называли в мореходке), воюй удачливо, останься живой. Увидишь кого из наших, передавай привет. Пусть не думают, что я совсем исчез с горизонта. Просто для меня война «лицом к лицу», наверное, закончилось.
– Не спеши, Коля, загадывать. Всё может быть. Арктика не тыл. Пока заберешься в высокие широты, можешь ещё не раз встретиться лицом к лицу с врагом.
– Да мы же безоружные?! Какой интерес мы представляем для пиратов? Связаться с нами – только себе обнаружить.
– Не завидую я вашей безоружности. Спокойное было иметь хоть крупнокалиберный пулемёт да на всю команду винтовки. В первые дни войны я служил на «Дежнёве». Фашистские лётчики не давали покоя, на бреющем летали над Кольским заливом, бомбили стоявшие на рейде и у причалов суда. Никто им не препятствовал – нечем было. Командир наш, как только нас вооружили, приказал открывать огонь по самолётам из орудий всех калибров, включая и главный. С того момента никто из команды не гнулся под бомбами, мы сами воевали. Это, брат, разница. А вы радуетесь, что безоружны.
– Ты на меня не жми, это не в моей власти. Но я доволен.
– Да я не жму. Желаю тебе благополучия и твоему ГИСУ семь футов чистой воду под килем!

* * *
Эта встреча побудила меня проявить особый интерес к судну и его судьбе.
Я не был прямым свидетелем всего происшедшего потом с ГИСУ, но об этой трагической истории узнал из первых, вполне достоверных источников, в том числе и от самого Корнеева, с которым встретился вскоре после его спасения, а так же из донесений того времени о происшедших событиях и из документов противника попавших в наши руки.
Через неделю после ухода Корнеева из Архангельска вышел в Арктику и я с отобранным личным составом и своим грузом. Сигнал бедствия «Академика Шокальского» был принят в одном из подразделений подчиненной мне части и по своим должностным обязанностям я занимался определением последствий возможного захвата противником служебных документов, имевшихся на ГИСУ и мер устранения этих последствий.
Командир военно-морской базы организовал поиск «Академика Шокальского» и спасение людей с него. На борту поискового спасательного судно находился один из моих помощников, старший лейтенант Андрей Курочкин. Я написал эту историю в виде рассказа, бережно стараясь сохранить действительную правду.

* * *
«Академик Шокальский» благополучно прибыл на остров Диксон. Капитана и начальника экспедиции вызвали в штаб морских операций, где дали рекомендованные курсы, информацию о противнике, ледовые и метеопрогнозы.
– Маршрут вам придется изменить, – сказал руководителям рейса заместитель штаба морских Операций, – зайдете на полярную станцию «Залив Благополучия», доставите туда пополнение – трёх человек. Люди готовы к отправке и ожидают вас на причале. Вот письменное распоряжение.
Это распоряжение не вызвало энтузиазма, но приказ есть приказ и никто его не обсуждал. Вернувшись на ГИСУ увидели и нежданных пассажиров: мужчину и двух женщин. Это были радист Борщевский, метеоролог Каторгина и врач Котельникова.
24 июля, поздно вечером, при ярком солнце и тихой погоде отдали швартовы и отправились в рейс, который стал для них роковым.
Пологая волна плавно покачивала судно и оно, в меру возможностей своей машины, двигалось на север. Ни дымка, ни силуэта – море мертво, да и кого можно встретить на его необъятных просторах? Только врага. В том, что своих судов в этом районе нет, капитану сказали ещё на Диксоне. Значит каждый встречный – враг! Все находившиеся наверху, т.е. на тесном мостике наблюдали за поверхностью моря. Оно было по-прежнему пустынным. На вторые сутки встретили ледяные плавучие поля. Пришлось сбавить скорость хода, а к вечеру того же дня лёд стал сильно разрежённым и не мешал движению судна. Штурман Степан Андреевич Кочнев, не слишком разговорчивый мужчина, с лицом, сожжённым арктическими ветрами и морозами, вышел на открытое крыло мостика с секстаном. Определил место судна и капитан лег на курс к заливу Благополучия.
Команда ужинала. Пошёл ужинать и капитан. Штурман всматривался в видневшиеся берега Новой Земли. Взгляд его медленно скользил по очертаниям гористого силуэта, отыскивая знакомые ориентиры. Но что это? Камень или корабль? Бинокль в мгновение был поднесён к глазам.
Корабль!
Звон колокола громкого боя, способный рывком поднять даже спящего человека, загремел по судну. Капитан, едва взявший ложку в руку, бросил её на стол, и, схватив фуражку, выскочил из кают-компании. Глаза опытного моряка засекли похожее на камень тёмное пятно на фоне берега – подводная лодка! Не успел его мозг проанализировать: своя или чужая, как на ней блеснул огонь и раздался звук орудийного выстрела. Не медля, капитан скомандовал об изменении курса в лёд.
Первый снаряд упал в воду с недолётом. Удар прозвучал негромко, только высоко взметнулся водяной фонтан в месте его падения.
– Смотри, второй будет с перелётом, а третий – в цель, – сказал штурман рулевому матросу, и как бы в подтверждение его слов что-то проскрипело над головами и бухнулось в воду перед носом судна. А капитан в это время связался с радиорубкой и приказал радисту дать открыто в эфир о нападении фашистов. Радио заработало тут же. Взяв у штурмана координаты судна, капитан стал передавать их радисту, но передать их в эфир уже было невозможно – снаряд попал в радиорубку и уничтожил её.
– Андреич, отметь в журнале начало обстрела и передачу радио без координат. Рубка разбита, больше…
Грохот заглушил слова капитана, невидимая сила отшвырнула его в сторону и прижала к переборке. Штурман, к которому он обращался, лежал мертвый, а рулевой матрос, только что цепко державший в руках штурвал, лежал на палубе лицом вниз. Машина продолжала работать. Судно, лишённое управления, описывало по воде большую дугу. Капитан медленно приходил в себя. Помутневшее сознание ещё не подсказало, что делать, но сила сознания ответственности за судно и людей подняла его к штурвалу. Руки привычно завертели колесо, и судно снова легло на прежний курс. Чтобы затруднить врагу наводку, капитан расчетливо менял курс, ГИСУ шло зигзагом, это была единственна возможность борьбы с врагом, и удалось оторочить гибель «Александра Шокальского».

* * *
Корнеев некоторое время лежал оглушенный у разбитого передатчика. Придя в себе, встал и с лихорадочной поспешностью, хватаясь за обломки аппаратуры, пытался извлечь что-нибудь пригодное для восстановления. Всё было разворочено и пришло в полную негодность. В руки попадались ненужные вещи: вентилятор, электролампочки, свернутая в рулон стенгазета, начавшая тлеть с одного конца. Аккумуляторная батарея превратилась в дымящуюся груду, от которой шёл резкий запах разлившегося электролита. Тлели сорванные с карниза шторы, справочники, свалившиеся вместе с полкой, на которой они стояли. Загасив рукавом кителя тлеющий аппаратный журнал, в который он успел записать время передачи радио о противнике, засунул его (журнал – С.Ш.) за пазуху и выскочил на палубу. Вернулся с судовым плотником, и вдвоем им удалось загасить пожар в разбитой рубке.
Команда действовала по боевому расписанию. Слов не требовалось, каждый знал, что ему делать. Пассажиры не были вписаны в расписание, но и они не сидели без дела, а помогали штатному составу, чем могли.
Сердце капитана, сжавшееся в комок от сознания неизбежной гибели судна, теплело при виде четкой работы экипажа. Никакой паники, проявления малодушия, трусости не было и в помине. Боцман Юшманов, физически очень сильный человек, один из опытнейших моряков судна, готовил шлюпку и аварийный запас.
– Молодец, Николаич, ловко справляется. Закончит с этой, пошлю его ко второй, там что-то заело, – подумал капитан. Он вдруг увидел, как боцман, цепляясь за борт шлюпки, сползает на палубу и падает замертво.
Буфетчица Бибикова, одна из тех женщин, которых можно назвать героинями только за то, что они избрали своим удалом нелегкий моряцкий труд, всегда как заботливая мать следившая, чтобы никто не остался голодным, чтобы постели были чистыми, вносившая женский дух в мужской коллектив тем самым смягчая его, тащила к борту железный ящик со служебными документами, чтобы по приказанию капитана утопить его. Она крикнула стоявшему рядом Борщевскому: «Помогите тащить ящик!»
Борщевский помог ей перевалить ящик через фальшборт, он шлёпнулся об воду и какое-то время было видно, как он уходит на глубину.
Снова грохот и треск, Борщевского ранило в руку. Он отполз к машинному капу и здоровой рукой удерживался за его выступ. Оглянулся вокруг себя. Как не вязался вид истерзанного судна с величественно прекрасной панорамой вокруг него. Тишина и покой, море гладкое, как будто смазанное маслом. А солнце?! Такое теплое, доброе. Оно смотрело с изумлением на творившееся внизу. Знакомый маленький кораблик, которое оно видело и знало много лет чистеньким и аккуратными, представляло из себя ужасное зрелище. Всё изломано, порвано, на палубе трупы погибших, течёт кровь, вокруг разрывы снарядов, огонь и дым. Борщевскому казалось, что солнце кричит: «Люди, что вы делаете!»
Солнце, может быть, и кричало, но обстрел беззащитного судна продолжался. По палубе было невозможно пройти. Какие обломки, тлеющая парусина, разорванные ванты, снасти как змеи извивались внизу, усиливая хаос. Кап машинного отделения сдвинуло с места, и он загородил проход на корму. Капитан приказал всё, что возможно, из загромождавшего палубу сбросить за борт. Люди выполняли этот приказ, несмотря на пролетавшие и рвавшиеся снаряды. Втягивали головы в плечи, сжимались в комок, когда снаряд пролетал особенно близко, а дело делали. Палубу немного расчистили, по ней стало возможным ходить. Мирные, сугубо гражданские люди, они сопротивлялись, но как им не хватало пулемёта в эти минуты! Пулемёт не дал бы лодке подойти так близко и расстреливать ГИСУ в упор. Они бы выиграли время и успели бы зайти в лёд.
Но чудес не бывает. Пулемёт заработал не на ГИСУ, а на лодке, которая подошла совсем близко и из него расстреливали людей.

* * *
Спасительные льды были совсем близко. Рассчитывавший на быструю расправу, командир подводной лодки явно просчитался. Прошло более 40 минут, а судно всё ещё не потоплено. Больше того оно вошло в лёд.
Капитан и вся команда воспрянули духов. Если удастся дальше пойти в лёд, то фашистская субмарина будет вынуждена ретироваться.
Радость оказалась преждевременной. Сильный взрыв потряс корму, рулевое управление вышло из строя, на палубе снова всё горело. Стало ясно, для судна настали последние минуты.
– Все на лёд, оставить судно! – крикнул капитан, и люди начали прыгать на лёд. С подводной лодки бил пулемёт, стали уходить с другого борта, спустили шлюпку, в неё сели несколько человек, в том числе женщины. Лодка подошла вплотную к шлюпке и немецкие матросы, зацепив её баграми, перевернули. Люди бросались в воду и добирались до льда вплавь. На ГИСУ остались только капитан и раненый Борщевский, отказавшийся погибнуть судно. Капитан пытался заставить пойти его с ним, но это ему не удалось, тогда он сошёл в воду и вскоре выбрался на льдину.
Мокрый, смертельно уставший капитан стоял во весь рост на краю ледяного поля и с тоской смотрел на доверенное ему судно, переживавшее смертельную агонию. Оно ведь живое, тёплое, с бьющимся сердцем – машиной, честно служившее им много лет, а теперь вот брошено всеми и гибнет.
Снаряд разорвался на полубаке, судно стало быстро крениться и перевернулось. Капитан снял фуражку, кто-то выругался, буфетчица Бибикова заплакала.
Когда перевернувшееся судно перестало раскачиваться на им же созданных волнах, все увидели Борщевского, каким-то чудом выбравшегося на днище и звавшего на помощь.
Шлюпки у людей на льду не было. Единственную оставшуюся на плаву перевернули немцы и прошили её пулемётными очередями.
Лежа за ледяным торосом Корнеев в упор разглядывал фашистов. Облокотившись на ограждение мостика крупной германской подводной лодки U-639, стоит офицер, по-видимому, командир лодки. Он в куртке и шапке, знаков различил не видно. Лицо самодовольно-наглое, команды отдает резким писклявым голосом, чем-то недоволен. Комок злости подкатил к горлу Корнеева – была бы винтовка, дорогая трехлинейка, с каким наслаждением влепил бы он пулю этому «герою»! Вот и встретились «лицом к лицу», да так близко, что чуть ли не рукой можно достать.
Люди не знали, сколько времени прошло с момента нападения на них пиратской лодки, чувство времени было полностью утрачено. Не сразу услышали наступившую тишину. Не сразу поняли, что субмарина уходит, что они живы, хотя находятся в отчаянном положении. Подсчитали спасшихся – из двадцати семи вышедших в рейс осталось девятнадцать. Не сговариваясь, разошлись по крошке льда и вылавливали из воды всё, что могло пригодиться.
Вытащили перевернутую, прострелянную шлюпку. Законопатили ватой из своих ватников, спустили на воду. В шлюпке сохранился неприкосновенный запас, помянули добрым словом Юшманова, обошли на шлюпке район гибели судна в надежде найти кого-нибудь из своих.

* * *
Раненый Борщевский сидел на днище перевернутого судна. Как он со свисавшей плетью рукой забрался на его скользкое, с округлыми скулами днище, он сам не мог понять. Когда его звали с льдины перебраться к ним, он не захотел и не решился сделать это. Теперь же ему стало так страшно остаться одному, что он закричал товарищам о помощи. Это был первый и последний крик такого рода в эти несчастные минуты.
Матрос Метляев не знал раньше Борщевского. Но этой просьбы было для него достаточным, чтобы снова броситься в ледяную воду, из которой он только что выбрался. Быстро подплыв к перевернутому судну, он, обдирая руки об острые ракушки, как кошка забрался на днище и подполз к Борщевскому.
– Держись, кореш, я сейчас!
С трудом ему удалось подтянуть раненого к самому килю. Борщевский совсем ослаб и двигаться не мог. Метляев отрезал рукав его кителя и высвободил больную руку. Кровь едва сочилась из раны, видно вытекло уже много. Оторвав подкладку, матрос ловко сделал перевязку. Теперь нашлось время оглядеться. Кругом ни кого: ни своих, ни чужих. От ледяного поля их отнесло довольно далеко. Метляев тихо свистнул – надежды на спасение не было. Борщевский тоже понял это. Его так тряс озноб, что когда он начал говорить, казалось, что он заикается:
– Б… брось м… меня, мо… может ещё д… доберешься д… до льдины, а м… моё д… дело х… хана!
– Не трави хреновину, никуда я от тебя не уйду. Лежи тихо, что-нибудь придумаем!
С этими словами Метляев снял с себя ватник, отжал его и укрыл трясущегося товарища. Под ватником у матроса была только тельняшка. Отжав, он снова одел её на себя.
– Нам бы с тобой по кружке «сучка», живо бы согрелись! – вспомнив про «сучек», ему стало вроде бы теплее. Под койкой в его кубрике хранилась бутылочка, утаённая от вездесущих глаз боцмана, на какой-нибудь критический случай. Так вот он, этот самый случай, как же он не вспомнил о ней, когда выходил на палубу!
Борщевский умирал. Метляев подвинулся к нему вплотную, пытался удержать ускользающую жизнь теплом своего тела. Его тоже трясло от холода. Нужно было отжать брюки, носки, но апатия начала охватывать и его, не хотелось шевелиться. Всё же он заставил себя снова заняться товарищем. Глаза умирающего были открыты, лицо покрылось серой бледностью. Матрос тряс его голову, шлепал по щекам, пытался привести в чувство, но вскоре убедился, что товарищ мёртв. Закрыл ему веки, сняв с головы шапку, накрыл ею лицо умершего.
Днище судна оказалось не таким уж надёжным убежищем. Под ним что-то дышало, булькало. Это воздух, сохранившейся в корпусе медленно находил путь наружу. Матрос понял, что скоро настанет момент, когда судно пойдёт ко дну. Лёд виднелся довольно далеко, замерзшему и ослабленному всем происшедшим, ему не доплыть до него. Безразличный к собственной судьбе он сидел неподвижно рядом с мертвецом, не решаясь снять с него ватник и шапку. Тихо, не раскрывая рта, запел старинную моряцкую песню: «Раскинулось море широко…»
Затуманенный взгляд заметил вдали что-то похожее на шлюпку, но в это время днище стало уходить из-под него. Первым соскользнуло тело Борщевского, затем и Метляев оказался в воронке уходящего на глубину судна.

* * *
А шлюпка действительно была. Та самая шлюпка, что под командой старпома Галкина обходила район бедствия в поисках людей и нашла сидевшего на льдине Геворкянца. Он так радовался появлению шлюпки, что, не сдержав свой южный темперамент, начал прыгать на льду, а войдя в шлюпку, обнимать и целовать товарищей. Те тоже от души радовались, что нашли ещё одного живого. Борщевского и Метляева шлюпка не нашла.
В ледовом лагере кипела жизнь. Разожгли большой костёр, причем для этого не понадобилось даже спичек – из воды вытаскивали горящие обломки, сваливали их в одну кучу на льду, грелись, сушили одежду, обувь. Нашлось достаточное количество продуктов. Рассортировали всё, что решили надеть на себе или взять в шлюпку. Поели, напились чаю и, погрузившись в шлюпку, пошли к берегу. Выявили две смены хороших гребцов, менялись на веслах довольно часто, к берегу шли ходко.
29 июля подошли к Новоземельскому берегу. Когда дрейфовали на льдине ещё, опасались возвращения фашистской лодки – прятали шлюпку в торосах, всё время поглядывали на море – не покажется ли вновь пиратских корабль. Были голоса, предлагавшие продолжать дрейфовать с ледяным полем в целях безопасности от действий противника. Оказавшись на берегу, все эти страхи отошли на задний план. Место своё знали достаточно точно, была шлюпка, продукты – жить можно! Люди оживленно строили планы на будущее. Подавленность, владевшая всеми после гибели товарищей и судна, стала отходить. Чтобы облегчить шлюпку и размяться, пятеро шли по берегу, а четырнадцать человек продолжали следовать на шлюпке. Через несколько часов сошлись у большого костра, приготовили пищу, снова сушились. До ближайшей полярной станции оставался один морской переход, по суше пути в этом районе нет. Многие сетовали на отсутствие оружия. Самым ярым сторонником вооружения оказывался Корнеев.
– В следующий раз без оружия не пойду, – заявил он при полном одобрении остальных. Не знали они, что через короткое время одна винтовка спасла бы их от страшных мытарств и от гибели нескольких человек.
В лагере царили полная организованность и порядок. Ни уныния, ни паники. Каждый знал, за что отвечает, какой груз куда укладывает или несёт. Выставили дежурных, легли спать. Уснул и капитан, спал чутким сном человека, ответственного за жизнь других. Проснулся он от спора дежурных: не корабль ли на горизонте?
Капитан закричал так, чтоб слышали все: «Берите, кто, сколько может сухарей, и готовьтесь отходить в горы!»
Неизвестное пятно приближалось и стало ясно, что это подводная лодка. Раздалась новая команда капитана: «Врассыпную, в горы!»
Корнеев бежал рядом с капитаном. Злоба душила этого спокойного человека. Проклятые фашисты, гоняются за каждым человеком!
Два раза он споткнулся и упал, отстав от капитана. Глина налипала на сапоги, приходилось с силой отрывать их от грунта. Вскакивая у костра по тревоге, Николай не смог натянуть правый сапог до конца, заскорузлая кожа, пересохшая у огня, не пропускала ногу, он побежал с полунадетым сапогом, сминая задник.
Фашисты, высадившись на берег, не спешили преследовать разбежавшихся по тундре. Их целью была шлюпка. Сержант, командовавший десантом, приказал дать несколько очередей по разбежавшимся для острастки.
Шлюпку сначала хотели разбить топором, но сообразив, что это займет много времени, стащили её в воду, сели сами, взяв свою на буксир. Пошли к лодке. Перебравшись на корабль, пустили шлюпку по ветру, а затем раздавили её форштевнем.
Подавленные новой бедой, люди ГИСУ собрались у пепелища своего костра. Ни шлюпки, ни продовольствия. Уныние охватило многих. Единого мнения, что делать дальше не было. Капитан отобрал десять сильнейших и повел их к полярной станции «Залив Благополучия». Не все понимали, что это почти безнадежная попытка. До полярной станции было всего 18 миль по морю (около 33 километров), но по пути нужно было пересечь ряд ледников, круто спускавшихся к морю, перейти бесчисленное количество речек и ручейков.
До первого ледника было всего 10 километров, а шли до него 19 часов. Вначале группа двигалась вместе, а потом началось! Падал то один, то другой, некоторые вовсе не могли идти. Задерживались около упавших, пытались помочь им двигаться. Затем поняли: тащить каждого – погибнут все. Самым сильным нужно прорваться через ледники и сообщить о бедственном положении других, организовать их спасение.
Капитан переживал за всех, и это придавало ему силы. Он буквально рвался вперёд. Как назло, разбушевавшаяся стихия выматывала последние силы. Штормовой ветер бил в лицо, не давал дышать. Много раз капитан падал и думал, что больше не встанет. Его начали обгонять те, кто вышел из лагеря значительно позже. А капитан падал и вставал, снова падал и снова вставал и снова шёл. Вокруг не было ни кого. Добрел до реки, повернул по её течению, чтобы выйти к морю. На берегу оказалось много плавника. Развел костёр, сделал из бревен заслон от ветра, пытался заснуть. Неотвязная мысль сверлила сознание: что ты сделал, капитан, чтобы спасти людей?
Заснуть он так и не мог. Он ждал их, подбрасывал в костёр плавник, не давал угаснуть огню. Вот-вот подойдет кто-нибудь промокший и продрогший, полуживой от усталости. Тепло костра оживит его, придаст сил.
Прошло около 10 часов, но никто не появлялся. Больше сидеть и ждать капитан не мог. Как старик, помогал себе руками и палкой встать с бревен. Побрёл вперёд. Натруженные ноги отошли, побрёл бодрее. За бугром заметил человека, подошёл ближе, человек увидел его и заковылял навстречу. Подойдя к капитану, он не мог говорить, слёзы текли по его щекам. Это был Корнеев, окоченевший от холода, в порванном сапоге из которого торчала ставшая уже белой ступня. Нужно было принять срочные меры, чтобы он не погиб.
– Ну-ну, Николай, держись, всё будет порядке, – говорил капитан, обнимая его за плечи. – Садись, снимем сапог, сейчас мы его подправим!
Он сел на снег рядом с Корнеевым, стянул свои сапоги, размотал портянки, снял носки. Освобожденную ногу Корнеева тёр шерстяными носками, потом бросил и сказал: «Надевай носки, я попробую починить сапог».
Отрезал голенище своего сапога, из шапки вытащил иголку с ниткой и, протыкая ножом кожу голенища, кое-как поставил заплатку.
Николай долго не мог говорить, затем оживился, натянул носки, на поврежденную ногу навернул часть капитанской портянки. Силы вернулись к нему, теперь уже он помог капитану подняться на ноги и они вместе зашагали к речке.
– Спасибо за всё, капитан. Я уж готов был отдать концы на этом леднике!
– Брось, Коля, главное добраться до людей, пока наши ещё живы. Вброд через речки не пойдем, будем искать ледяные мосты. В воду нам теперь заходить вовсе невозможно.
Найти ледяной мост через речку не трудно. В зимнее время эти речки сплошь закрыты снежным панцирем. Летом он разрушается полностью или частично. Оставшиеся куски панциря как арки перекинуты с берега на берег использовали для перехода как через мосты капитан и его товарищи. Это удлиняло тяжелый путь, зато сохраняло ноги.
Ледяной мост вскоре нашли, переползли по нему со всей осторожностью и снова вышли на очередной ледник. Он оказался небольшим, преодолели его без происшествий. Вышли к морю, развели костёр. Как ни странно, Корнеев несколько часов тому назад неспособный сделать ни шагу, уверенно двигался, хоть и прихрамывал на правую ногу. Капитан же слабел всё больше и больше, и Корнеев помогал ему двигаться вперёд.
Грелись у костра, есть было нечего.
На костёр вышло ещё трое. Поделились остатками сухарей, легли спать. Капитану сон прибавил сил, он больше не мог идти вперёд. Проводив взглядом товарищей, подбросил в костёр плавника, лежал и смотрел на море, которому посвятил всю свою жизнь, ставшее едва не его могилой несколько дней тому назад, и от которого он ждал теперь спасения.
По едва уловимым очертаниям капитан узнал далеко в море такую же парусно-моторную шхуну, какой недавно командовал сам. Высоко в небо поднялся дым от ожившего костра, а плащ капитана как флаг развивался на высоком шесте. С судна заметили сигнал, и подошли к берегу. Это было спасение. Мотобот «Полярник», направленный командованием военно-морской базы выполнил свою задачу.
4 августа 16 оставшихся в живых были доставлены в госпиталь.

* * *
Знакомая нам субмарина U-639, командира которого капитан-лейтенанта фон Вихмана разглядывал с льдины Николай Корнеев, после пиратского нападения на ГИСУ Академик Шокальский прошла в Обскую губу и беспрепятственно поставила там минное заграждение из 24 мин. Возвращаясь после столь легких побед, притупивших бдительность пиратов, фон Вихман решил уничтожить полярную станцию «Залив Благополучия». Напал он на станцию в надводном положении, укрывшись за мысочком, обстрелял и сжёг часть её построек, но высаживаться на берег не решился.

* * *
У кораблей, как и у людей, бывает полосы невезенья. Если бы подводная лодка С-101 могла вспоминать, ей пришла бы на память обидная кличка первых дней войны «Бомбоулавливатель», которой её наградили. Клички на флоте спроста не возникают. Красавица, блестевшая свежей краской, она совершала свой первый переход с судостроительного завода в Полярное в свою будущую семью. Надо же было случиться, что свои самолёты приняли её за противника и забросали бомбами. Потопить не потопили, но пришлось возвращаться на завод для ремонта.
В первом боевом походе по охране конвоя союзников она слишком близко подошла к нему, её опять приняли за врага и основательно пробомбили.
В самостоятельном походе ей удалось выследить большой конвой противника. При выходе в атаку выдержали нервы у торпедиста Троицкого и он выпустил торпеду без команды, лодка выдало себя и вновь подверглась такой бомбежке, какой не испытывала ещё никогда. 27 часов непрерывных атак кораблей охранения противника. Многие моряки падали от недостатка кислорода, с большим трудом удалось ей тогда оторваться от преследователей.
За 5 боевых походов на неё было сброшено 1200 бомб, а потопила она всего один транспорт.
Пришёл новый командир – Павел Ильич Егоров. Спокойный, уверенный в себе и команде, он сумел эту уверенность вселить в сердце своих подчиненных и полоса невезенья кончилась. Одна победа за другой и на рубке корабля, в почетной звезде появилась цифра «6», т. е. шесть побед над врагом. Авторитет корабля на флоте поднялся, обидную кличку «бомбоулавливатель» забыли. Когда потребовалось послать корабль в высокие широты Арктики для преграждения пути противнику в Карское море, выбор пал на подводную лодку С-101. Командиром лодки стал её бывший старпом, а по существующей традиции в первый самостоятельный поход нового командира Евгения Николаевича Трофимова сопровождал новый комдив Егоров.
Задача перед кораблем стояла нелегкая, перекрыть акваторию от мыса Желания до кромки льда на севере от него. Какой противник – надводный или подводный, какими курсами он пойдет и когда – это было загадкой, разгадать которую предстояло подводной лодке С-101.
О том, что пиратская лодка потопила ГИСУ «Академик Шокальский» командир знал. Находясь на позиции, он получил сообщение об обстреле неизвестным кораблем полярной станции.
– Кольцо смыкается, Евгений Николаевич, – говорил комдив капитан-лейтенанту Трофимову. – Вот посмотри. Двадцать седьмого потоплен ГИСУ, почти месяц лодка отсутствовала, возможно, радиозасечка лодки в Обской губе – это о ней. Неделю назад сожгли полярную станцию, вполне возможно, что лодка совершает отход не через проливы, а вокруг мыса Желания. Теперь, возможно, появление лодки здесь.
– А почему вы считаете, что это лодка?
– От командира «Александра Шокальского» известно, что нападение на них совершила подводная лодка. По характеру обстрела станции можно предположить, что это тоже работа лодки. Вряд ли она будет уходить через Карские Ворота.
– Возможно, что пойдет здесь, – согласился Трофимов. – Будем следить. Главное внимание сейчас гидроакустике, я приказал, чтоб вахтенные при малейшем сомнении вызывали старшину.
– Правильно. Гидроакустическому наблюдению особое внимание, полагаться только на перископ нельзя. Надо заняться командой, я замечаю, что у людей иссякает терпение, поговори с замполитом.
– Он в курсе. Сейчас беседует с матросами в пятом отсеке о выдержке. Примеры у него хорошие, из боевого опыта нашей бригады.
– Добро. Я вижу, Вы с ним времени зря не теряете. Так держать.
И лодка продолжала курсировать севернее мыса Желания.
В отсеках настроение бодрое, но настороженное. Возможность близкой встречи с противником, хотя это ни кем не объявлялось, было понятно всем в лодке, заставляло насторожиться, подняло бдительность и вызвало скрытое волнение личного состава. Внимание всех обращено на акустиков. За обедом миска наполняется им в первую очередь, бачковать, т.е. быть дежурным по столу, не ставят. От искусства гидроакустиков во многие зависит победа.
Понимая всю ответственность момента, старшина второй статьи Филиппов тщательно инструктировал заступавшего молодого матроса Ларина: «Старайся отбрасывать посторонние звуки, как бы ни слышать их. Но как только уловишь что-то новое – развивай, вслушивайся, сопоставляй с известными тебе шумами кораблей. Понял?»
– Да я понимаю, товарищ старшина. Шумов своего корабля я уже не замечаю, привык к ним. Шумы моря тоже понимаю хорошо, но когда проскальзывает что-то незнакомое, не успел вслушаться, как уж ни чего нет. Боюсь зря тревогу поднять.
– Ну вот, что я тебе скажу. Стесняться докладывать не надо, бояться подначки нечего. Лучше поднять напрасную тревогу, чем умолчать. Не такие мастера как ты, обнаруживали противника там, где его и в помине не было. Со мной по первости тоже какое бывало. Так, что зови, в случае чего. Старшина ушёл уверенный, что Ларин позовет его в случае сомнение.
Дождливый день 28 августа 1943 года начался для экипажа подводной лодки С-101 как обычно. Размеренно работали механизмы, в отсеках стоял запах давно не мытого человеческого тела перемешанный с запахами камбуза, где готовился завтрак. Гидроакустическую вахту нёс матрос Ларин. Море приносило в наушники всё те же шумы, что слышались постоянно. Но вдруг слух уловил новый, не громкий, но отчетливый звук, похожий на свист. Впоследствии Ларин не мог точно вспомнить, что и как он докладывал в центральный пост. Только, как ему показалось, мгновенно рядом с ним оказался старшина второй статьи Филиппов. На центральный пост идёт четкий, уверенный доклад:
– Подводная лодка пеленг….курс ….
Командир изменил режим движения своей лодки, чтобы сделать издаваемые ею звуки неуловимыми для противника. Изменил курс на сближение.
Подняв перископ, капитан-лейтенант увидел силуэт врага. Доложил комдиву. Капитан третьего ранга принял командование кораблем и объявил боевую тревогу. Все расчеты на атаку были быстро произведены, и когда дистанция между кораблями составила 6 кабельтовых (около километра) дал трёхторпедный разноглубинный залп. Почти минуту шли смертоносные стальные сигары до цели. Только минуту, но она казалось бесконечной. В полной тишине тиканье различных приборов казалось необычайно громким, ещё громче стучали собственные сердца.
Взрыв большой силы услышал весь личный состав. По команде комдива лодка зависла на пятнадцатиметровый глубине и снова слушала море. В отсеках царила мертвая тишина, но стука собственных сердец уже не было слышно. Буйная радость выпирала из каждого, и только твёрдая дисциплина не давала ей вырваться наружу. Только через 5 долгих минут комдив скомандовал всплытие.
Гибель субмарины U-639 была мгновенной и полной. Куски дерева, пробка, одежда, бумаги, изуродованные трупы плавали на поверхности в растекавшемся по морю соляре. Среди них выловили циничный дневник командира и другие документы, несомненно интересные разведотделу флота.
В дневнике фон Вихмана после записей о событиях 27 июля было записано: Едем дас зайке! (Каждому свое!). Круг действительно замкнулся. Пират получил своё.

Сергей Феофанович Житецкий
1979 год
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение ББК-10 » 20 Апрель 2015 21:12

Орден Красной Звезды
 26.jpg
 27.jpg
 28.jpg

Житецкий Сергей Феофанович 1912г.р.
Звание: лейтенант
№ записи: 50171683
Представление на награждение №: 37 от: 07.10.1944 БВФл
Архив: ЦВМА фонд: 3 опись: 1 ед.хранения: 1076
№ записи: 51029673

Житецкий Сергей Феофанович
Год рождения: __.__.1912
капитан 1 ранга|лейтенант
в РККА с __.__.1941 года
место рождения: Краснодарский край, ст. Покровская|Кубан. обл., станица Н. Покровская
№ записи: 1264869918

Перечень наград
13707.10.1944 Орден Красной Звезды
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 20 Апрель 2015 21:24

Его сын, Игорь Сергеевич, написал http://www.photoline.ru/picture/1273376222

Этот снимок сделан на о. Новая земля на котором с 1943-1946 служил мой отец--Житецкий Сергей Феофанович (он в центре-улыбается). До этого он воевал на Северном флоте. Никакого транспорта кроме собачьей упряжки в то время там не было. Отец организовывл посты СНИС-службу наблюдения и связи. Часто немецкие подлодки обстреливали и разрушали точки.Их восстанавливали из того, что прибивало к берегу. Питались тем что доставляли в навигацию,собирали яйца птиц на птичьих базарах, забирали продукты с судов выбросившихся из конвоев PQ-QP ловили рыбу. Так сложилось,что у нас в семье на НЗ служило и работало несколько поколений,отец и мать, сестра с мужем,я с женой , а сын там просто родился. Этот остров стал для меня и всех моих родственников малой родиной. Муж сестры кап.1р. Вахрамеев В.А. участвовал во многих испытаниях ядерного оружия(командовал в/ч отвечающей за это), Ветеран групп особого риска, 18лет отдал НЗ и полигону. Я проработал на НЗ 7лет.Всегда поражался,как в то время отец смог на собачках пройти по всему побережью НЗ (составлял карту для организации баз). Ориентиров практически нет,ненцы (там жил легендарный Тыко Вылка) ориентировались по направлению застругов. В полярную ночь, тьма кромешная,пурга ,звезд не видно-каша... В мое время передвигались на ГТСках, трудно себе представить как пешком-бегом рядом с упряжкой можно было пройти в таких условиях. Все время жалею.что не было у меня диктофона,записать рассказы отца и его друзей,Виталия Вахрамеева -события в которые они попадали были историческими- спасение челюскинцев(на ледоколе Иосиф Сталин), встречи с Сахаровым в Арзамасе -16,многими интересными людьми... Было поколение...


Изображение
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 20 Апрель 2015 21:58

Еще фото из инета из семейного архива

Изображение

Изображение
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Молибога » 26 Апрель 2015 20:11

О "Шокальском" принято писать, как о совершенно безоружном судне. Между тем это не так - пулеметным вооружением ГИС располагал.
РГАЭ,ф.9570,оп.2,д.896 – Рейсовые донесения, 1.08-31.12.43 г. Донесение и протокол опроса старшего помощника судна Галкина (л.125-132)

«11/VIII-43 г.,
п.Диксон

В лед вошли, примерно, курсом 330. Вышли из кромки льда милях в 15-20 от берега. Была моя вахта. Положил курс, примерно, 240-250°. Потом сменился, передал вахту 3-му помощнику Кочневу. Сам пошел ужинать. Это было примерно в 20:30 по местному времени (5 поясу). Когда поужинал, пошел писать вахтенный журнал. Только начал писать, слышу – орудийный выстрел. Говорю: «Где-то стреляют». В 1,5 милях столб воды, но откуда стреляют – не мог сразу определить (здесь и далее подчеркнуто красным карандашом). Дали тревогу. Я пошел доложить капитану. Капитан в это время был, кажется, в кают-компании. Я крикнул ему, он уже был в коридоре. Выбегаю наверх, вижу – подводная лодка. Я сразу к шлюпкам. Я должен был быть по расписанию на палубке (полубаке?). Смотрю – там никого не оказалось. Все с поясами начали метаться по палубе. Капитан кричит: «К пулеметам!» У пулемета никого не было – был я один, хотя по расписанию я не должен быть у пулемета. Боеприпасов было недостаточно. Он хромает и бегает медленно, поэтому я тогда сам прибежал на корму за ними. В это время судно повернуло в лед. Я побежал к радисту сказать, чтобы давал радиограмму об обстреле подлодкой, затем пошел на мостик, взял боеприпасы для спаренных пулеметов и пошел на бак. Публика была сконцентрирована в коридоре. Стрельба продолжалась. Выпущено было снарядов 15, по виду 45 или 75 мм. Первый снаряд попал в кормовую часть, 2-й или 3-й снаряд был уже термитный. 3-й снаряд попал на мостик – боцман и Кочнев были убиты. Я крикнул команду: «Готовить шлюпки!» Тут начался пожар, плохо стало видно. Спустили шлюпку, но в нее попал снаряд и она была разбита. Я был в фуражке и в кителе и поэтому побежал одеться.
В это время произошел взрыв в моей каюте, осколками ранило Футерман и врача (осколки попали в голову и лицо); я крикнул, чтобы не собирались в одном месте. Часть выбежала на палубу. Решил спускать катер. Организовал на это человека 4. Когда начали спускать катер, подлодка была уже на расстоянии 0,6 мили и все время стреляла. На судне кормовая часть начала уже гореть, стали рваться наши боеприпасы. Только начали спускать катер, как подлодка начала обстреливать катер из пулеметов. Я едва успел отклонить голову – пулей снесло мою фуражку. Так катер и не смогли отдать. На второй шлюпке обрубили тали. Когда противник перевел огонь на другую точку, публика спряталась. Судно было объято все пламенем, а распоряжения «По шлюпкам» нет. Судно начало тонуть. Я крикнул: «Прыгать в воду!», многие не решались на это, поэтому некоторых я столкнул за борт, т.к.они были с поясами. Ребята бросили в воду сходни и плавающие предметы. Пошел на бак – там остался один радист. Чувствовал он себя неплохо и прыгнуть сам мог за борт. Механик Данилов вышел на палубу, упал на колени, вижу – убит. Капитан стоял на борту, больше никого не было. Я прыгнул в воду, сделал несколько гребков – плавал я лучше, чем остальные. Плохо дело было с женщинами. «Капитан, - кричу, - прыгайте в шлюпку!» Он прыгнул. Шлюпка отчалила, а судно начало тонуть.
Вылез на льдину, смотрю – выгребает женщина, вытащил на лед ее и радиста. Вижу дальше – подлодка стала подходить и начинает разворачивать орудие на нас. Я крикнул: «Ложись!» Некоторые опустились в воду. Я держался за край льдины. Опустился в лунку, в которой была вода. Подлодка выстрелила по льдине один раз из орудия и потом пустила очередь из крупнокалиберных пулеметов. Потом лодка сделала выстрела 4 по баку, который торчал из воды. Еще один момент: когда спускали катер, после этого пулеметного обстрела стало стрелять орудие 120-мм калибра. Выстрелил в подзор и судно погрузилось в воду – перевернулось, но осталось плавать. Подлодка стреляла по льдине метров с 7 из автоматом. Убиты Грачев и Футерман. Немцы были в шинелях, в полушубке. На мостике стояло человек 5 с орлами на фуражке, на рукавах свастики. Они громко смеялись. Слышу: заработал дизель и лодка стала подходить к льдине.
Подошла к льдине и уперлась носом. Я дальше не смотрел, спрятал голову, но те, которые видели, говорили, что она хотела пришвартоваться к льдине, но что-то у нее ничего не получилось. От удара льдина развернулась и все люди оказались на виду. Она была, примерно, у льдины часа полтора. В шлюпке, которая была спущена, остался один начальник экспедиции. Остальные, находившиеся в ней, прыгнули в воду. Немцы начали стрелять по шлюпке. Она не тонет. Потом подозвали начальника экспедиции (я сам не видел – это было за лодкой) или, вернее, подошли к шлюпке, где был начальник экспедиции. Спрашивают документы. Он говорит – документов нет (говорил по-немецки). Тогда ему предложили снять пояс. Он снял. Отобрали у него, по его заявлению, служебный пропуск. Потребовали спасательный пояс. Прочитали, что было написано, и тогда вернули обратно. Потребовали, чтобы он подтянул покрепче пояс, затем лодка отошла немного и взяла шлюпку на таран. Он снова забрался на шлюпку – немцы стали смеяться.
Когда лодка отошла, скрылась в милях трех (было плохо видно), я начал проверять – кто жив и кто мертв. Оказалось у повара-женщины осколок или пуля попал в горло (правда, разрыва не было заметно, но кровь, когда она говорила, шла изо рта). Она помешалась. Садилась на меня и на врача, когда мы лежали на льду. Говорила: «Здесь теплее». Потом сказала: «Я поплыву на свое судно». Моторист лежал – его убило наповал. Футерман, гидролог, лежит, но она еще была жива. Она здраво рассуждала, просила перевязать ее. Я поднял ватник, посмотрел и вижу, что и перевязывать-то нечего: перебит позвоночник, видны волокна мяса, связки. Крови почему-то не было видно. Ее как бы перебило пополам. Я ей говорю, что у тебя пустяки, так пройдет без перевязки, тогда она просит подложить спасательный пояс под плечо, под голову. Подложил, потом стала просить потереть ей руки – потер. Взгляд был тусклый.
Дальше я вытащил разбитую шлюпку на лед. Начал ломать ее. Нашел списки и роздал их. Нащипал щепок, развел костер и начали греться. Начали перебираться на большую льдину. Все, что можно было перетащили, а что не успели – осталось. Затем подобрали шлюпку, на которой был начальник экспедиции. Когда вытащили ее на лед, она оказалась пробитой. Были большие дыры, трещины. Решили из двух шлюпок сделать одну. У гидролога оказались гвозди, шурупы. Оторвали кусок паруса, заделали дыры. В общем, шлюпку отремонтировали, хотя она давала большую течь. Собрали людей со льдины – 19 человек. Часа 4 все это у нас длилось. На льдине убило наповал моториста Грачева, повар умерла на льдине. Когда начали организовывать перевозку на другую льдину, Футерман была еще жива – потом тоже умерла. Мы сняли кое-что с убитых, т.к. у нас некоторые были раздеты совершенно.
Пошли на отремонтированной шлюпке. У нас были сухари, быка до этого нашли (утонувшего и раздутого). Его вытащили, жарили и ели. Часть мяса положили в шлюпку. Все взять не могли, т.к.нас было 19 человек и шлюпка была перегружена. Пошли под веслами.
Прошли часа 1,5-2 между льдинами. Я говорю капитану, что шлюпка течет и нужно идти к берегу. Капитан возражал и говорил, что нужно идти вдоль кромки. Было от берега миль 15-20. Видимость была очень хорошая. Договорились, повернули к берегу и 6 часов гребли к берегу. Работало человек 8. Поздно вечером вылезли на берег. Развели костер. Вытащили шлюпку. Некоторые падали духом, другие держались хорошо. Утром я говорю – пойду в разведку к берегу... Примерно между м.Миддендорфа и м.Спорый Наволок, пожалуй, ближе к м.Спорый Наволок. Со мной ходил в разведку Лескинен. Нашли знак на м.Спорый Наволок. Обратили внимание, что знак разрушен… Я предложил капитану для облегчения шлюпки с частью народа пойти пешком. Пошли со мной: Лескинен, гидролог, гидрометеоролог (девушка) и начальник экспедиции. Пошли пешком. Договорились, что шлюпка будет держать нас все время в виду. С утра мы шли до позднего вечера. Потом подул ветерок. Лодка шла под парусом. Подошла к берегу, я говорю капитану, что нужно будет посадить людей. Капитан ответил, что пройдет еще немного, но причалил к берегу не скоро. Наконец, мы подошли близко к месту стоянки лодки. Еще раньше я сказал капитану, что, если я буду подавать какие-нибудь сигналы, то это будет сигнал о приближении подлодки, или [что] нам требуется помощь. Они разводят костер. Я начал кричать (было мили 1,5-2), затем взял плащ и начал им махать, но никто моего сигнала так и не заметил. Я сообщил ребятам, что идет подлодка. Пошли выше. Обошли реку бродом, вышли на косогор. Лодка повернула от берега, но потом, смотрю, делает поворот и направилась прямо к шлюпке. (отчеркнуто красным карандашом по левому полю листа) Вижу, от шлюпки все врассыпную, кто куда. Она отдала якорь. Была почти на поверхности. Спустили свою шлюпку, село двое (не видел, с автоматами или нет). Пошли к берегу. Шлюпку нашу спихнули, спустили на воду. Что-то делали около шлюпки, потом подвели ее к борту лодки, затем отпустили в море и взяли на таран. И лодка под углом 75° к берегу ушла в море.
Мы сразу вышли, подходим, где костер. Нашли одного Матвеева, остальные все убежали. Вместе со шлюпкой ушли все наши запасы. Собрал народ и пошли вдоль берега. Смотрю, из разных места стал выходить народ. Договорились и разошлись по группам. Мы, пятерка, шедшая вместе с утра и до позднего вечера, устали. Сделали привал и решили отдохнуть часов 6. Капитан говорит: «Давайте пойдем». Взял большую часть людей и ушел. Затем пошли и мы. Прошли километров 25-30, встретили реку. Река была бурная. Надо обходить. Я предложил ее перейти. Корконосов отказался. Я начал переходить ее вброд один. Вижу, что течение очень сильное, но все же реку перешел. Лескинен, нач.экспедиции остались и говорят, что нужно сделать плот. Я все с себя снял, костер развести не смог, - все было сырое. Побегал немножко. Потом сел на камень и уснул. Когда проснулся, вижу – вечер, никого нет. Решил, что остался один. Побежал к речке – нигде никого. Думаю, переправились и ушли от меня. Выбежал на гору – никого нет. Пошел вдоль берега. Мы вообще условились идти вдоль берега, чтобы было видно море. Вижу следы и много ног, причем следы были обратные, что меня смутило. Все же пошел вперед. Это оказалась другая группа. Когда они подошли в этом направлении, то они увидели реку и пошли искать обход – я на эти следы обратные (которые меня смутили) и пошел. Я перешел реку вброд. Утром, примерно часов в 9 по местному времени, смотрю – дымок. Пошел еще быстрее. Прихожу и вижу – лежит Ершов и радист. Они говорят, что надо идти, а то здесь ходит медведь. Пошли втроем. Догнали еще людей, потом еще ряд товарищей: Иванова (Большаков остался с первоначальной группой, с которой я шел), Малкова, Матвеева, камбузника Польникова и нас трое – и пошли все вместе. Шагов 200 сделаем – потом сидим. Малков шел босиком – нести его не могли, т.к. сами валились. (подчеркнуто красным карандашом) При переходах через реку переносили на руках. Числа 1-2, примерно, заметили «Полярника». Зажгли огонь (костер), нам дали ракету. Катер подошел, нас снял. Я сразу пошел к капитану. Рассказал, какая обстановка. Я обрисовал – где кто находится. Пошли дальше и начали собирать по 2-3 человека на берегу. Когда пришел Снисаренко, я ушел спать. Потом еще подобрали несколько человек. Люди дошли, что называется, до точки. Может быть, несколько человек и смогло бы перейти последний ледник, но большинство не смогло бы, т.к. валились буквально. У меня самого силы совершенно пропадали. Последние сутки шли не отдыхая. И дальше отдыхать нельзя было, т.к. можно было вообще не встать. Народ вел себя прекрасно. В период высадки на льдину никто не думал, что кто-то придет спасать, и сразу же решили, что нужно самим выходить из этого положения. Ясно, что немцы представляли себе, что мы обречены на полную гибель. Они еще на льдине расстреливали нас из пулеметов. (отчеркнуто красным карандашом по левому полю листа)

Вопрос (В): Когда вы уходили от обстрела, судно лавировало или нет?
Ответ (О): Да, лавировало. Первое время, когда штурман был на мостике, я крикнул «Лево на борт!» и сразу бросился доложить капитану. Капитан в это время выскочил. Я наблюдал, что судно лавировало, хотя и с большой задержкой – руль медленно реагирует на поворот. Лавировали до самого льда.
В: Когда шлюпка, на которой был Большаков, перевернулась килем кверху, Большаков поднялся – они стреляли?
О: Стреляли (правда, я не видел, но рассказывали, что стреляли из пулемета, но не зацепили его).
В: Вы говорите, что они стреляли по льдинам в 7 метрах?
О: Да, в 7, 8, 10 метрах.
В: По Грачеву и Футерман стреляли из пулеметов или из орудия?
О: Стреляли из пулеметов, а потом был выстрел из орудия. Футерман – осколок попал в спину и разбил позвоночник. Она сначала лежала в воде, ноги ее были видны. Грачев – был на возвышенности. Он лежал на боку под косогорчиком, когда его зацепило – он перевернулся на бок и больше не поднялся. Пелевина – все время лазила по людям, залезла на меня, потом на врача. У нее пена изо рта и горла. Где было ранение – трудно сказать, т.к. она была сзади меня. Она очень сильно кричала.
В: Как вели себя немцы?
О: Народ на подлодке очень смеялся.
В: Вы как питались по дороге?
О: Ели щавель. Было по 2-3 сухаря на человека, т.к. остальные угнали на шлюпке.
В отношении Корконосова и Трубина. Меня уже не было, когда они отстали. Трубин отстал и больше идти не мог (не помню, в какой партии он был, т.к. они ушли раньше нас вперед). Он молодой парень, но в Архангельске комиссия забраковала его. Говорит, двигаться больше не могу. Хлеба у него не было. Трава очень помогала. Корконосов и Трубин остались без пищи, так же, как и все. Может быть, по 3 сухаря и было у них, но не больше.
Аватара пользователя
Молибога
 
Сообщения: 236
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2013 16:14
Откуда: С Большой Земли

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Молибога » 26 Апрель 2015 20:55

Пулеметы "Шокальского" упоминаются и в донесении капитана судна Снисаренко (там же, л.154-154об):

...Когда судно начало уходить от подводной лодки, я дал команду – пулеметному расчету к бою... Кормовой пулемет быстро сдал. Доложили, что осколком вырвало из строя подающий механизм. Расчет носового пулемета, как только судно начало маневрировать и нос оказывался в зоне огня, моментально сбежал вниз, так что носовой пулемет не сослужил никакой службы.


Почему же все авторы, начиная с участника событий Большакова, упорно пишут о "беззащитном" судне? Да потому, что, согласно приведенных выше сообщений, боевая служба на борту "Шокальского" оставляла желать много лучшего. Как и в случае с СНИС на мысе Стерлегова, где краснофлотское разгильдяйство сделало возможным внезапную высадку немцев, на борту "Шокальского" имела место халатность. Иначе и боеприпасов было бы достаточно, и пулеметные расчеты делали бы то, что им полагалось в боевой обстановке. Между тем пулеметы "Шокальского" могли сильно изменить сценарий инцидента, загнав прислугу немецкого орудия под защиту прочного корпуса лодки. Правда, ГИСУ и в этом случае погибло бы, но, по крайней мере, не дало бы фашистам сэкономить дорогую торпеду.
Аватара пользователя
Молибога
 
Сообщения: 236
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2013 16:14
Откуда: С Большой Земли

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение Сергей Шулинин » 27 Апрель 2015 12:17

Хочу поблагодарить за предоставление архивного материала и ссылки на него.

Молибога пишет:Почему же все авторы, начиная с участника событий Большакова, упорно пишут о "беззащитном" судне?

Вставлю свою версию. Не могу отвечать за авторов, но исходя из словарного определения слово беззащитный может быть использовано как беспомощный, выражающий беспомощность, неспособный защитить себя от угрозы. Авторы имеют право употреблять слово беззащитный в данном толковании, даже если на ГИСУ имелось вооружение. По поводу слова "безоружный". Не могу ничего сказать, так как у меня нет документов по вооружению ГИСУ. Возможно, Вы сможете предоставить такой документ. Исходя из Ваших документов, нельзя назвать ГИСУ безоружным, беззащитным можно, но безоружным нет.
Молибога пишет:...на борту "Шокальского" имела место халатность.

Каковы доказательства? Есть приказ или вывод комиссии? Если есть, то предъявите обществу. Иначе ваши слова попахивают клеветой. Здесь не интересны выводы сегодняшнего дня, нужен документ военного времени.
Молибога пишет:Между тем пулеметы "Шокальского" могли сильно изменить сценарий инцидента, загнав прислугу немецкого орудия под защиту прочного корпуса лодки. Правда, ГИСУ и в этом случае погибло бы,..

В чем сильно бы изменился сценарий боя, если результат, как и вы предположили, был бы один и тот же?

Вы имели доступ к архивным материалам, не могли бы Вы поподробней рассказать о ГИСУ «Академик Шокальский»? Входил ли он в состав СФ, если входил, то когда? Есть ли чертежи, схемы судна (корабля)?
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.
Аватара пользователя
Сергей Шулинин
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 3182
Зарегистрирован: 07 Июнь 2008 16:34
Откуда: г. Салехард

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение ББК-10 » 27 Апрель 2015 14:02

Может сначала с цифирьками определимся?
:)

Статья В. С. Большакова ("Проблемы Арктики", вып.1, 1944, с. 157—159)
viewtopic.php?f=4&p=58956#p17946

27 июля 1943 года в 15 милях к юго-востоку от мыса Спорый Наволок у северо-восточного побережья Новой Земли немецкой подводной лодкой было обстреляно и затонуло экспедиционное судно Арктического научно-исследовательского института „Академик Шокальский".
...
имея на борту экипаж в количестве 19 человек, экспедиционный состав из четырех научных сотрудников, врача больницы порта Диксон и двух сменяющих зимовщиков...
(т.е. = 26 ?)
...
2 и 3 августа 1943 г. м/б „Полярник" подобрал 15 оставшихся в живых из 27 членов экипажа и пассажиров „Академика Шокальского" и доставил их в порт Диксон.



Белов М.И. "История...", т.4, с.505-506

23 июля с экипажем 19 человек, 4 научными сотрудниками Арктического института, гидрографом, врачом, 2 сменными зимовщиками (всего 27 человек) экспедиционное судно вышло в море.
...
Утром 18 мужественных полярников отправились к берегу, до которого было около 10 миль.
...
Трое — два матроса и буфетчица — отстали и погибли в дороге. 15 человек прибыли в район залива Благополучия.
3 августа мотобот "Полярник" подобрал голодных людей и доставил их на полярную станцию. Вызванный с Диксона самолет летчика
А. Т. Стрельцова перевез их на материк
.

Докладные записки уполномоченного начальника Главсевморпути при СНК СССР по г.Красноярску в Красноярский крайком ВКП (б) капитана 3-го ранга Буйницкого.
(ГАКК. Ф.П-26. Оп.4. Д.17. Л.157.)
viewtopic.php?f=4&p=58956#p56897

После ухода лодки, оставшиеся в живых 19 человек из 28 на шлюпке доплыли до Новой Земли, пристали в районе мыса Спорный Наволок и оттуда направились к полярным станциям в заливе Благополучие. Половина экипажа шла на шлюпке, другая половина – пешком. Во время одного из привалов группы, плывшей на шлюпке, подводная лодка противника снова совершила нападение, увела в море и потопила шлюпку. Все люди этой группы укрылись в горах.
3-го июля экипаж э/с «Академик Шокальский» с помощью высланного на их спасение г/с «Полярник» прибыл в залив Благополучие откуда на самолете был доставлен на Диксон.
Во время пешего пути по ледникам Новой Земли от мыса Спорный Наволок к заливу Благополучие было потеряно еще 3 человека. Таким образом, общая потеря в людях составляет 12 человек.

(19-3=16) или (28-12=16)
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

"Академик Шокальский" НЭС АНИИ, 1939—1943

Сообщение SVF » 27 Апрель 2015 14:33

Друзья, не называйте пожалуйста "Шокальского" ГИСУ.
Эту аббревиатуру используют только в ВМФ, военные гидрографы.
"Шокальский" был "экспедиционным судном" АНИИ, в отличие от "Мурманца" и иже с ним судов ледовых патрулей, гидрографических судов ГУСМП..
SVF
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 4400
Зарегистрирован: 23 Июль 2008 20:20

След.

Вернуться в Полярный флот Росcии/СССР



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения