Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

История высоких широт в биографиях и судьбах.

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 02 Январь 2014 22:14

СОСТАВ УЧАСТНИКОВ ПОЛЯРНОГО ПОХОДА НА ПАРОХОДЕ "ЧЕЛЮСКИН" 1933-1934 гг.<br />http://polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=52&t=2348&p=20182#p20182 : 4-460-461.jpg
Белопольский Лев Осипович
(21.06.1907 г., г. СПб. – 05.11.1990 г., г. СПб. )

орнитолог, д.б.н. (1955 г.). Окончил Биологический ф-т МГУ (1930). Научн. сотр. ТИНРО (1930-1932), научн. сотр. Института Арктики (1932-1934/?/). Участник экспедиций на ледоколе «Сибиряков» (1932) и судне «Челюскин» (1933-1934). В 1936 г. н.с. Лапландского заповедника. В 1935 г. возглавил экспедицию Ленинградского университета на Мурманское побережье и о. Харлов, в результате которой разработал проект заповедника «Семь Островов», стал его организатором и первым директором. В период ВОВ организовал экспедиции по заготовке яиц и мяса морских птиц для обеспечения армии и госпиталей Мурманской обл. После войны, по инициативе Б. созданы филиалы заповедника «Семь Островов» на западном побережье южного о-ва Новой Земли, и на Айновых о-вах. Директор заповедника «Семь островов» (1938-1943, 1946-1948). Директор Судзухинского заповедника (1943-1946). С 1948 г. - ст.н.с. Института биологии Карело-Финского филиала АН. С 1951 г. начал работать на Мурманской биологической станции «Дальние Зеленцы». В марте 1952 г. арестован и выслан на 5 лет в Новосибирскую область. В 1953 г. реабилитирован. Ст. н. с. Института биологии Карельского филиала АН (1954-1956). Директор биологической станции в пос. Рыбачий, Калининградская обл. (1956-1967). Организатор и зав.каф. зоологии Калининградского университета (1967- 1977). Сфера науч. интересов – орнитология, экология морских птиц. Первый морской орнитолог России. Организатор первых многолетних исследований морских птиц Советской Арктики. Автор 114 научных работ, в т.ч. классической монографии «Экология морских колониальных птиц Баренцева моря», переведенной на англ.яз. Награжден орденами Трудового Красного Знамени и Красной Звезды. За заслуги в деле охраны природы, за организацию и расширение территории заповедников, за возрождение орнитологической станции на Куршской косе удостоен международной премии «Europa-Preise fur Landespflege» (1986).


© 2005 Александра Горяшко
Литторины на литорали
История биологических стационаров Белого и Баренцева моря
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 03 Январь 2014 12:15

Яичная экспедиция 1942 года

7 сентября 2012 г. Кандалакшский государственный заповедник отметил свое 80-летие. За эти годы проведено огромное количество научно-исследовательских работ, экспедиций, написаны сотни научных трудов. Об одной уникальной экспедиции на Новую Землю для заготовки яиц, мяса и пуха морских птиц, организованной летом 1942 г., расскажут архивные документы. В архивном фонде Управления Мурманского тралового флота сохранились приказы об организации экспедиции, списки участников, отчеты о ходе работ, документы о награждении отличившихся работников, в том числе учеников Мурманской школы № 1. Особый интерес представляет отчет начальника экспедиции Белопольского Л.О. о проведении экспедиции.


Из отчета начальника экспедиции особого дивизиона
Мурманской базы военизированного флота Главсеврыбпрома
Белопольского Л.О. о проведении экспедиции на Новую Землю для заготовки яиц, мяса и пуха морских птиц летом 1942 г.


г. Мурманск 9 сентября 1942 г.

Введение

Птичьи базары Новой Земли - грандиозные гнездовья морских птиц - издавна привлекали к себе человека. Яйцо кайры как пищевой продукт пользуется заслуженным вниманием жителей Севера. Испорченные яйца - лучшая привада для песцов. Сами кайры заготовлялись в корм собакам, а при случае служили питанием и самим промышленникам. Еще с середины 19 века яйца кайр и «соленые гагарки» вывозились в Архангельск. Известны случаи хищнической эксплуатации базаров Новой Земли норвежцами, которые, в частности, били яйца в бочки «на мыло».
Более широкое использование новоземельских базаров начинается с 1930 г., когда по инициативе проф. Н. Смирнова Морзверпром организовал первую яичную экспедицию. Экспедиция Морзверпрома, а позднее Островного хозяйства Главсевморпути организовывались ежегодно вплоть до 1936 г. Работали они главным образом на базарах Южного острова в М. Кармакулах, Пуховом заливе, Безымянной и Грибовой губах, а на Северном острове в Архангельской губе и в заливе Вилькицкого.
Низкие сдаточные цены в Архангельске и большая потеря яиц при перевозке (яйца перевозились незатаренными в трюмах и давали до 30 % боя) сделали эти экспедиции малорентабельными. Одной из причин, повлиявших на прекращение яичных экспедиций, было также большое количество несчастных случаев, сопровождавших каждую экспедицию. Экспедиции доставляли в Архангельск по 250-350 тысяч яиц.
В последующие годы товарные яйца собирались на базарах артелями новоземельских промышленников и сдавались на фактории торговой конторы «Новая Земля». Вывоз яиц в Архангельск составлял 200-250 тысяч штук...
Зимой 1941-1942 г. дирекция Госзаповедника «Семь островов» - единственного научного учреждения, занимавшегося до войны изучением биологии, экологии морских полярных птиц, а также вопросами их промыслового использования, обратилась в Мурманский обком ВКП(б) с предложением использовать летом 1942 г. птичьи базары Мурмана и Новой Земли как источник продовольствия для фронта и области.
При установлении плана заготовки яиц 600 тысяч и кайры 57 тысяч мы руководствовались имеющимися у нас вышеуказанными цифровыми данными мощности промысловой базы. Исходя из этого плана, устанавливалось и число участников экспедиции.
Кроме Мурманской экспедиции на Новой Земле летом 1942 г. предполагались работы промысловых артелей и экспедиций торговой конторы «Новая Земля» с планом 1 млн. 200 тыс. яиц и экспедиции Архангельской базы военизированного флота Главсеврыбпрома с планом 800 тыс. яиц.

Глава 1. Подготовка экспедиции

Своим решением от 17.04.1942 г. Мурманский обком ВКП(б) обязал Северное бассейновое управление военизированного флота Главсеврыбпрома НКРП СССР организовать экспедицию по использованию природных ресурсов Новой Земли, а именно произвести на птичьих базарах сбор яиц и заготовку кайры.
Для выполнения этого решения в начале мая при Мурманской базе военизированного флота был создан особый дивизион, которому были приданы 2 судна: з/с «Исследователь» и РС «Осетр», а также одно вспомогательное транспортное судно РТ-28 «Камбала». С этого момента (8 мая 1942 г.) фактически началась подготовка к экспедиции, а уже 9 июня 1942 г. экспедиция вышла в плавание. Этот срок подготовки был, конечно, очень мал. Нужно было провести ремонт судов («Исследователь» и «Камбала» прошли слипование), подготовить и погрузить тару, снаряжение, обмундирование и продовольствие, подобрать кадры, оформить выход и проделать ряд подготовительных работ. В мирное время, когда много проще было достать все необходимое, на подготовку подобной экспедиции потребовалось бы, как минимум, 2-3 месяца. Сейчас это было значительно сложнее. Не хватало снаряжения, продовольствия, людей. Интенсивные налеты вражеской авиации тормозили ход подготовки...
Что касается личного состава экспедиции, то военное время не дало нам возможности подбирать людей более тщательно. Пришлось привлечь к работе учеников первой мурманской школы в возрасте от 15 до 18 лет. Их было в экспедиции 30 человек. Остальные рабочие были сняты с ремонтирующихся судов и состояли из засольщиков, пом. тралмейстеров и матросов...
Штаб экспедиции состоял из командира дивизиона Белопольского Льва Осиповича, работавшего ранее директором Госзаповедника «Семь островов», комиссара дивизиона политрука Глущенко В.С., зам. командира лейтенанта Успенского В.С., бывшего научного сотрудника заповедника «Семь островов» пом. командира Дьячкова А.М. и врача дивизиона Чипижко П.Т., только что окончившей 4-й Московский мединститут...

Глава 2. Календарный ход работ

Календарный ход работ экспедиции таков: «Исследователь» с командованием дивизиона и частью личного состава экспедиции (35 чел.) вышел из Мурманска 9 июня 1942 г. «Осетр» задержался под погрузкой. Рандеву было назначено у острова Харлов.
Задержавшись в Кильдинской салме из-за шторма и поломки машины «Исследователь» достиг острова Харлов лишь 13 июня 1942 г.
На следующий день утром к нему присоединился «Осетр», вышедший накануне с оставшейся частью береговой партии (20 чел.) На «Осетре» находился зам. командира дивизиона лейтенант Успенский.
Лишь 16 июня получили «добро». Ночью суда зашли в Иоканьгу, где было получено разрешение следовать далее без конвоя по маршруту: Канин Нос - Колгуев - губа Безымянная. 17 июня, пройдя Канин, встретили битый лед. 18 июня утром достигли северной оконечности острова Колгуев. Восточнее снова встретили битый лед, а затем и ледяные поля. Попытки пробраться на восток не увенчались успехом. Не доходя 70 миль до побережья Новой Земли, пришлось повернуть обратно на запад. А затем идти на Север в битом льду.
Лишь во второй половине 23 июня, уже имея на горизонте Гусиную Землю, нам удалось выйти на чистую воду. 24 июня в 4 часа утра суда вошли в открытую губу Безымянную, где находится крупнейший базар Новой земли.
Промышленники артели «Матшар» из становища Лагерного находились уже в своей промизбушке. По их словам, первые яйца на базарах появились в этом году 14 июня, а сбор яиц начался 22 июня.
Артель занимает наиболее удобные и плотно населенные участки базаров Южного берега, где и промышляет из года в год. Нам пришлось использовать оставшиеся участки Южного берега (общая протяженность базара около 8 км), а затем и базаров Северного берега. Базу экспедиции организовали рядом с избушкой промышленников, где имеется единственное здесь место, пригодное для выгрузки. Крайние участки базара, где работали наши сборщики, находились от базы на расстоянии 5 км.
24 и 25 июня происходила выгрузка имущества берегового отряда и организация лагеря. Вечером 25 июня береговые бригады получили свои участки и приступили к работе. Команда «Осетра» работала также в губе Безымянной на незанятых береговой партией участках Южного берега и на Северном берегу. Команда «Исследователя» работала в Грибовой губе.
Отсутствие печеного хлеба и малая пропускная способность русской печи промизбушки в Безымянной губе побудили нас отправить «Осетр» в малые Кармакулы для выпечки хлеба в количестве, достаточном для обеспечения экспедиции. «Осетр» ушел 30 июня и вернулся лишь 4 июля, к этому времени выяснилось, что береговая партия в состоянии обслужить как Северный, так и Южный берег Безымянной губы, и базары Грибовой губы. При наличии там группы промышленников артели «Матшар», эксплуатирующих лучшие участки, едва ли в состоянии оправдать работу даже одного «Исследователя».
Поэтому командование дивизиона решило направить оба судна значительно дальше на Север, в Архангельскую губу, где можно было предполагать более позднюю кладку. Более ранняя посылка судов на Север была, разумеется, по причине ледовитости года, связана с риском (можно было ожидать льда в районе полуострова Адмиралтейства). В ночь с 4 на 5 июля суда вышли на Север. Начальником судовой партии был назначен лейтенант Успенский.
За период работы, предшествующий отправке судов на Север, береговой отряд и судовые партии собрали уже свыше 70 тыс. яиц кайры. Темпы сборов в эти дни и ожидаемая вторая кладка позволяли надеяться на успешное выполнение плана. Это в связи с уходом судов и потерей радиосвязи побудило командование дивизиона просить о высылке «Камбалы».
Утром 5 июля суда зашли на мыс Столбовой договориться с полярной рацией о связи. 6 июля вечером достигли губы Архангельской (75 градусов 52 минуты северной широты). Кладка у кайр на базаре губы Архангельской в общем совпадала с кладкой Безымянной. Местные промышленники уже собрали потребное для себя количество яиц и предоставили свои участки экспедиции.
7 июля судовые команды приступили к работе на базарах. Нужно было торопиться собрать как можно больше яиц, чтобы скорее вызвать вторую кладку. Большая трудность работ на огромных обрывах базара позволила закончить сбор яиц лишь к 16 июля. Однако вторая кладка была здесь очень незначительна.
С 17 июля команды приступили к заготовке кайр и продолжали ее до того момента, когда был исчерпан весь запас соли на судах.
За время работы судовой партии в губе Архангельской произошел единственный несчастный случай. 15 июля во время работы на базаре упал и разбился насмерть матрос «Осетра» тов. Спиров. Обстоятельства его гибели изложены в прилагаемых документах: акте, рапорте командира «Осетра» и в отчете лейтенанта Успенского. Причиной смерти Спирова, очевидно, явилась собственная неосторожность.
В этот же день «Исследователь», направившийся за питьевой водой в пролив Пахтусова, при подходе к ручью на острове Берха сел на банку и был снят с нее лишь 16 июля «Осетром».
Работы в Архангельской губе были закончены 29 июля. 30-31 июля суда отстаивались в укрытых местах от шторма. 1 августа набирали пресную воду и эвакуировали снаряжение с базаров. В ночь на 2 августа вышли на Юг. Однако вскоре по выходу в открытое море на машине «Исследователя» была расплавлена часть мотылевого подшипника. Судно, отбуксированное в Архангельскую губу, ремонтировалось до утра 4 августа. После этого суда снова вышли на Юг. Зайдя вечером 5 августа в становище Лагерное для выяснения возможности получения у торгконторы «Новая Земля» соли, суда утром 6 августа прибыли в Безымянную губу.
Несмотря на то, что береговая партия охватила своей работой после отхода судов на север большую часть птичьих базаров Безымянной губы, число собираемых на базарах яиц ежедневно падало. Были дни, когда бригада собирала в день 50-100 яиц на том участке, где в первые дни собиралось до 2 тысяч и более штук.
12 июля, наконец, началась вторая кладка у кайр, и сбор яиц резко повысился. Однако, вторая кладка не дала ожидаемых результатов. Если количество яиц первой кладки, собранных береговой бригадой, равнялось 60 тыс. яиц, то вторая кладка дала только 17,5 тыс. яиц. Т.е. всего лишь 26,5 % по отношению к первой кладке. К 18 июля сбор яиц снова резко сократился, и с 19 июля все бригады приступили к заготовке кайр. Некоторое количество яиц собиралось до 22 июля, после чего сбор совсем прекратился.
20 июля пал сильный шторм. Западный ветер доходил до 10-11 баллов. В этот день у нас сорвало с якоря и разнесло моторную дору, с большим трудом удалось спасти вельбот, получивший также значительное повреждение.
30 июля пришла «Камбала». Сильный накат препятствовал погрузочно-разгрузочным работам, их удалось начать лишь 4 августа, поставив на эти работы почти весь личный состав береговой партии, а затем и команду «Осетра».
7 августа «Камбала» была погружена и, взяв на борт 20 человек из состава береговой партии (2 взрослых и 18 учеников), вышла в Мурманск.
С возвращением из Архангельской губы судов выяснилось, что запасы соли экспедиции исчерпаны. На «Осетре», где находилась соль, ее оказалось значительно меньше, чем это значилось в приемном акте. Отсутствие соли препятствовало выполнению плана по дичи.
Командование экспедиции решило достать соль у какой-либо новоземельских организаций и продолжить промысел на базарах южной части острова.
К 10 августа лагерь был свернут, люди и снаряжение погружены на суда, и суда вышли из Безымянной.
На «Исследователе» находился штаб экспедиции во главе с командиром и комиссаром и большая часть рабочих. Всего (не считая команды) 27 человек. На «Осетре» находился зам. командира лейтенант Успенский и 7 рабочих.
«Исследователь» зашел в губу Грибовую, так как здесь на «Авангарде» находился нач. экспедиции Архангельской базы Главсеврыбпрома т. Грозников. У него мы рассчитывали получить немного соли. Однако, вследствие аварии парусника «Азимут», запасы соли Архангельской экспедиции погибли.
Тем временем «Осетр» прошел в М. Кармакулы, где брал воду. Утром 11 августа оба судна встретились и, достав на фактории М. Кармакулы взаимообразно 2 тонны соли, вечером вышли на Юг. Решено было промышлять на сравнительно не крупных базарах Черной губы, где ежегодно благодаря тяжелой ледовой обстановке кладка у кайр начинается значительно позднее, чем на Севере.
Кроме того, Черная губа лежала на нашем пути к материку.
12 августа мы зашли в губу Белушью, где рассчитывали произвести выпечку хлеба для всей экспедиции. Это сделать из-за отсутствия свободных печей не удалось. Здесь простояли около 10 часов, т.к. при подходе к становищу «Осетр» уклонился немного от фарватера, сел на мель и только вечером на полной воде был снят «Исследователем».
Днем 13 августа суда пришли в губу Черную и встали на якорь в бухте Домашней против становища Красино. Ознакомившись путем опросов с местными условиями, через 2-3 часа «Осетр» под начальством лейтенанта Успенского вышел с заданием начать бой кайры на базарах мыса Олонкина, знака Базарного и в заливе Синельникова.
«Исследователь», оставшись в губе Черной, организовал в Красино выпечку хлеба и на другой день начал бой кайры на базарах в районе знака Большой Кушной.
На «Осетре» работала одна бригада из состава берегового отряда 7 человек. И судовая команда. На «Исследователе» 2 береговых бригады (18 человек) и судовая команда.
«Осетр» проработав два дня на базарах мыса Олонкина и знака Базарного, 15 августа вышел в залив Синельникова, но встретив у мыса Саханиха плотный лед, вынужден был повернуть на Запад в губу Селезнева. Здесь «Осетр» проработал еще один день и 17 августа вернулся в губу Черную.
Группа «Исследователя» начала работать 14 августа, причем судно встало на якорь в Черной губе против лагуны. Отсюда всех людей на шлюпке вывозили на берег, и они пешком пересекая полуостров, попадали на базары. Бой кайры продолжался до 18 августа.
16 августа в губу стало заносить лед. В 6 часов утра 17 августа большая льдина начала дрейфовать [на] cтоявший на якоре «Исследователь», и прежде, чем была пущена в ход машина, высадила его кормой на банку.
Пришлось срочно вызывать «Осетр». Только после того, как перегрузили часть груза и балласта на нос судна, сделав этим дифферент, «Исследователю» удалось с помощью «Осетра» сойти на глубокую воду. В последующие дни суда стояли под чистым ото льдов Восточным берегом или в бухте Домашней, а заготовленная на базаре кайра доставлялась на судно пешком и на шлюпках.
«Осетр» последние дни работал на базаре у знака Базарного.
22 августа «Исследователь» принял на борт всю заготовленную кайру. К этому времени починили его ледовую обшивку и закончили выпечку хлеба. В 17 часов судно вышло из Черной губы. Ночью встретились с «Осетром» у знака Базарного и в 1 час ночи 23 августа вышли в обратный путь. Пройдя на Юг около 10 миль, мы встретили плотный паковый лед, который пришлось обходить, уклоняясь на Запад. Только на меридиане восточной оконечности острова Междушарского мы пересекли язык разреженного льда и пошли к южной оконечности острова Колгуев.
24 августа миновали остров Колгуев, оставив его на Севере. Здесь мы некоторое время шли следовавшим с Востока караваном, потеряв его ночью.
Утром 25 августа подошли к мысу Канин Нос, где до вечера ждали конвой. Ловили на поддев треску («Исследователь» взял на 3 поддева 200 кг, «Осетр» на три поддева 500 кг).
Утром 26 августа под конвоем минного тральщика прибыли в Иоканьгу, где простояв около суток в ожидании конвоя, 27 августа в караване вышли в Мурманск, куда и прибыли в 17 часов 28 августа 1942 г.
...

Глава 4. Методика работ

Согласно положению, все рабочие береговой партии были разбиты на 7 бригад.
Типовая бригада состояла из бригадира, непосредственно руководившего сбором яиц, трех сборщиков, помощника бригадира, руководившего всеми подсобными работами (обработка и транспортировка продукции) и двух подсобников.
Бригадиры и помощники бригадира во всех бригадах были взрослые. Инструктаж и повседневное руководство всеми работами осуществлялись: у береговой партии командиром дивизиона тов. Белопольским, а в судовой партии зам. командира лейтенантом Успенским.
На практике людей в бригаде было по 5-6 человек, так как несколько человек ежедневно приходилось использовать на общеэкспедиционных работах.
В сборке яиц зачастую принимали участие и пом. бригадира и подсобники.
На судах работами руководили капитаны, сами расставляли людей в зависимости от их способностей.
Разумеется, сбор яиц на отвесных скалах базаров требует от человека определенных физических и моральн6ых качеств. Поэтому лиц, страдающих головокружением или физически слабых, мы к работе не допускали.
Сборщик спускается вниз по шторм-трапу, тросу или просто с уступа на уступ, лишь охраняясь веревкой. Он собирает яйца и складывает их в ведерко, сумку или за пазуху особой, сшитой из мешка рубахи.
Наибольшее количество времени отнимает тут подъем яиц на верх базара или спуск их к подножию. Поднять яйца наверх в ведре или корзине не всегда представляется возможным, очень часто сборщик сам должен подниматься с яйцами наверх или складывать их для дальнейшего подъема на каком-либо широком уступе.
В Безымянной губе все яйца поднимались наверх, где и обрабатывались. В Архангельской губе яйца нужно было спускать вниз, что было очень затруднено наличием осыпи под базарами...

Глава 5. Характеристика условий работы

Как уже явствует из вышеизложенного, работа на птичьих базарах, при том работа в арктических экспедиционных условиях, связана с рядом трудностей.
Труд сборщика яиц физически тяжел и требует хороших нервов. Окружающая природа еще во много раз утяжеляет этот труд.
Постоянные дожди, туманы, ветра, низкие температуры (особенно на Северном острове), малое количество солнечных дней - все это вместе взятое характеризует климат Новой Земли. Болотистая и вместе с тем каменистая почва и пересеченный рельеф затрудняют передвижение по берегу. Постоянные камнепады, снег, лед в расселинах, скользкие от птичьего помета и воды уступы - характеризуют здешние базары.
Естественно, что экспедиция должна быть хорошо снабжена теплой и непромокаемой одеждой, прочной обувью, палатками с печами и другим снаряжением.
Обмундирование, снаряжение, которое получила наша экспедиция, ни в коей мере не могли удовлетворить всех этих требований. На 55 человек берегового отряда имелось только 30 проолифленных непромокаемых костюмов, в которых работать на базарах порой было совершенно невозможно, так как эти костюмы очень связывают движения.
Основное обмундирование - ватировка - была настолько непрочная, что к концу работы на базарах превратилась в рубище и была насквозь пропитана птичьим пометом.
Бригада, возвращаясь со своего участка базара после 12-13 часов работы к себе в палатку, особенно после дождя, не только не могла обогреться или переодеться в сухое, но и часто находила свою постель совершенно мокрой. Люди ложились во всем мокром, просушивая одежду на себе, так как не имели запасного сухого платья (так было в палатках на северном берегу губы Безымянной, а иногда в палатке учеников в лагере).
Судовые бригады, ночевавшие ежедневно в теплых сухих каютах, были, разумеется, в лучших условиях.
Обувь, которой мы были снабжены, уже через полторы-две недели работы на базарах, пришла в негодность. К счастью, удалось достать кожи на починку. Некоторым сборщикам за период экспедиции пришлось три-четыре раза сменить новые подошвы...
Для того, чтобы выжать из природы все, что представлялось возможным, нам приходилось в этих условиях максимально уплотнять и увеличивать рабочий день бригад. У нас был следующий распорядок дня:
В 7 часов подъем; в 7 час. 15 мин. - поверка (для учеников); в 7 час. 30 мин. - завтрак; в 8 час. - выход на работу; днем на час-полтора - перерыв для приготовления себе на месте работы второго завтрака; в 22 час. 30 мин. - возвращение с работы, в 23 часа - обед; в 23 час. 50 мин. - поверка (для учеников); в 24 часа - отход ко сну.
Таким образом, рабочий день равнялся 13-ти часам. Работали все очень напряженно. Без выходных дней. Отдых был только в дни шторма и при переходах на судах.

Глава 6. Итоги работ

Как видно из приведенного выше, состав экспедиции, несмотря на тяжелые условия, работал в общем очень напряженно. Были дни, когда установленные положением высокие нормы по сбору яиц и бою кайры перекрывались как отдельными бригадами, так и некоторыми сборщиками. Так, бригада № 6 берегового отряда с бригадиром т. Суворовым собрала 27 июня 3 тыс. штук, 8 июля - 2 тыс. 800 штук яиц при суточной норме 2 тыс. 250 штук. Та же бригада 20 и 21 июля добывала по 900 штук кайр в день, а бригада № 5 (бригадир тов. Нивин) 1 августа добыла около 1000 штук кайр при дневной норме 439 штук. Командир «Осетра» тов. Нохрин сам лично поставил рекорд по добыче кайр, заколов шиханом в день 850 штук и тем самым перекрыл рекорды лучших промышленников новой Земли.
В общем по сбору яиц лучше всего работали бригады № 5 (бригадир тов. Нивин), № 7 (бригадир тов. Чухчн), № 1 (бригадир тов. Попов). Хорошо также работала команда «Осетра». Команда «Исследователя» работала много хуже.
Неплохо работали ученики, особенно товарищи: Мейя, Козлов, Картузков, Овчинников и Воробьев, а также рабочие Саид-Гараев и Зобов.

...Вся экспедиция заготовила:

яиц свежих (товарных) - 66396
яиц запаренных - 91600
всего яиц - 157996
кайры битой соленой - 35542

«Осетр» собрал и засолил кроме того 2250 шт. кайровых шкурок. Вся эта продукция после реализации должна дать приблизительно 180 тысяч рублей...

Заключение

Несмотря на то, что экспедиция особого дивизиона не выполнила своего планового задания (как по сбору яиц, так и по добыче кайры) и расходы (они еще не подсчитаны), затраченные на нее, не окупились теми доходами, которые будут получены от реализации всей добытой продукции (примерно 180 тыс. руб.), мы глубоко уверены, что наши труды и затраченные средства не пропали даром.
Прежде всего, нашу экспедицию, безусловно, надо считать первой опытной промысловой разведкой (каковой она по существу и явилась для мурманских организаций), отправленную с заданием использовать продовольственные ресурсы Новой Земли. Опыт, приобретенный нашей экспедицией, поможет в дальнейшем сделать рентабельной посылку подобной экспедиции...


Командир особого дивизиона Белопольский

Основание: ГАМО, ф. Р-542, оп.1, д. 94а, л. 86-101.


© 2014 ГОКУ Государственный архив Мурманской области. Все права защищены
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 03 Январь 2014 12:32

"Мир птиц" №39 2011 г. с.34-39

 МП-2011-39 - 0001.jpg
Л. О. Белопольский экспедиция на птичьи базары Новой Земли в 1942 г.

Лев Осипович Белопольский - ученый поистине легендарный. Без сомнения, его можно считать основателем морской орнитологии в СССР. Он был участником знаменитого похода на пароходе «Челюскин».
В начале 1930-х гг. провел серию исследований морских птиц в открытых районах Баренцева моря, результаты которых имели не только научное, но и сугубо практическое значение. В конце 1930-х гг. рыбаки в Баренцевом море пользовались его атласом, помогавшим вести поиск косяков сельди, основываясь на поведении морских птиц. Лев Осипович проявил незаурядную настойчивость и энергию при организации заповедника «Семь островов», а в последствии стал инициатором создания его филиала на Новой Земле. Его имя, автора монографии «Экология морских колониальных птиц Баренцева моря», широко известно среди отечественных и зарубежных орнитологов. О каждом этапе жизни этой яркой личности среди зоологов старшего поколения до сих пор гуляют рассказы (правдивые и не очень), байки, легенды. Но в данном случае я попробую рассказать об одном из эпизодов его жизни в период Великой Отечественной войны с его собственных слов. История эта была записана мной в 1982 году.
После празднования юбилея Кандалакшского заповедника на ночных посиделках в кордоне у осеннего Белого моря я поделился с Львом Осиповичем впечатлениями о съемках художественного фильма, где он выступал прототипом одного из главных героев.
В ответ Лев Осипович поведал реальную историю своего военного путешествия с группой школьников на архипелаг Новая Земля летом 1942 г. Вот как все это происходило.


Продовольствие для голодающего населения:
дары птичьих базаров Новой Земли


Будучи одним из основных организаторов заповедника «Семь островов», начало войны Лев Осипович встретил в должности его директора. В первые же военные месяцы большинство мужчин ушли на фронт. Сам Л.О. Белопольский, старший лаборант заповедника Широколобое и матрос Котлов вступили в истребительный батальон. Но их помощь фронту заключалась не только в этом. Бывшие сотрудники заповедника организовали отлов белых куропаток. За зиму им удалось добыть около тысячи птиц. Продовольствие в военную годину - это тоже оружие, и весьма эффективное.
Второй год войны был для нашей страны особенно тяжелым. Война бушевала и в Заполярье. Положение с продовольствием было сложным, его доставка на Кольский полуостров была затруднена. Рассматривались любые варианты пополнения запасов продовольствия за счет местных возможностей. Несмотря на боевые действия в Баренцевом море, продолжали работать рыбаки. Вспомнили и о птичьих базарах - традиционных источниках продовольствия северных мореходов.
Весной 1942 г. Лев Осипович был направлен в шестой особый дивизион военизированного флота. Сюда же с фронта был отозван его друг и бывший научный сотрудник заповедника Вячеслав Успенский.
Его назначили заместителем Белопольского. Особая задача, поставленная перед дивизионом, - обеспечить промысел птиц и яиц на крупнейших в регионе птичьих базарах Новой Земли. В состав дивизиона входили два паровых судна: «Осетр» и «Исследователь» (ПИНРО). Командовали ими капитаны П.А. Полисадов и Нохвин. Дивизиону был придан и тральщик «Камбала». Кроме комиссара Глущенко, в состав отряда входили судовой врач, завхоз и 16 рыбаков-бригадиров. Но основной рабочей силой в отряде были дети. Тридцать школьников Мурманска и Архангельска отправились в Баренцево море к берегам Новой Земли в свою первую промысловую экспедицию.
Даже в мирное время участие в подобной экспедиции могло быть поводом для особой детской гордости. Ведь промысел на птичьих базарах - не столько экзотика, сколько изнуряющий труд в экстремальных условиях. Но эта экспедиция проходила в военных условиях, в тяжелейший для Красной Армии период. В Баренцевом море свирепствовали немецкие подводные лодки и авиация. Каждый выход в море был сопряжен со смертельными опасностями, среди которых погибнуть от пули или осколка - не самый страшный вариант. В случае гибели судна многих
 МП-2011-39 - 0002.jpg
моряков ожидала смерть в ледяных волнах арктического моря: оказавшись за бортом, человек здесь замерзает уже через двадцать минут. Правда, дети, поступившие в отряд, многое уже повидали: бомбежки городов, борьбу с зажигалками и пожарами, смерть на улицах родных городов. Это были не просто мальчики из обычных советских школ, это уже были дети войны. Мужественные и закаленные. И все таки, все таки... Накануне выхода полутонная бомба едва не утопила «Исследователь», упав в нескольких метрах от борта.
В поход суда уходили раздельно в ночь на 8 июня. Хотя летом на Мурмане ночь - понятие условное. Место рандеву - остров Харлов, самый крупный из островов заповедного архипелага Семь островов.
Впрочем, в тот период о заповеднике здесь никто и не вспоминал. На острове обустраивалась батарея морских орудий, строились доты и отсечные позиции. Здесь Лев Осипович, шедший на «Осетре», встретился с Вячеславом Успенским, а уже 10 июня суда были в военно-морской базе в Иоканьге. Тут экспедиция должна была получить конвой. Увы, командующий базой контр-адмирал Абрамов в эти горячие дни выполнить данное условие не имел возможности, хотя и обещал предоставить конвой недели через две. Время безнадежно уходило. Оптимальный момент для сбора яиц - начало массовой кладки, и опоздание грозит срывом задания. Оценив обстановку, экспедиция на свой страх и риск двинулась без прикрытия. Шли галсами, опасаясь встречи с кораблями противника. Из-за этого дорога от Иоканьги до берегов Новой Земли заняла почти 6 суток.
Достигнув берегов архипелага, экспедиция остановилась в губе Безымянной, где есть мощнейшие птичьи базары. Их основу составляет толстоклювая кайра, в значительно меньших количествах в те годы встречалась чайка - моевка. Но для промысла удобней и выгодней, конечно, кайра. Яйца у нее крупные (более 100 г), скорлупа толстая и прочная. Да и сама кайра весит прилично - почти килограмм.
В губе Безымянной существовала изба охотников-промысловиков. Зимой они добывали песца, оленей, летом - гусей и рыбу. Белопольский и Успенский высадились с судна в 4 часа утра. В избе спали промысловики - около 10 человек. В беседе с ними принимал участие лишь Лев Осипович, а Вячеслав Успенский, одетый в летный шлем, по своему обыкновению молчал. Это заставило промысловиков насторожиться. Они заподозрили, что на судне пришли немцы с русским проводником. Поняли, что ошиблись, уже при разгрузке судна. Сам Лев Осипович узнал об этой коллизии лишь после окончания войны - в 1947 г., когда приступил к организации филиала заповедника «Семь островов» на Новой Земле.
В самой губе Безымянной на ее южной стороне высадились восемь бригад. Суда с оставшимися участниками экспедиции работали поблизости - на птичьих базарах между губами Безымянной и Грибовой. Работа продолжалась уже около двух недель, когда появился немецкий самолет. Оживленная деятельность на побережье, видимо, привлекла внимание пилотов, и вскоре самолет появился вновь. Экспедиции было известно, что немецкая авиация базируется в норвежском городе Киркинес.
Но после окончания войны выяснилось, что и на Новой Земле немцы располагали тайным аэродромом, это сильно облегчало действия их авиации в восточной части Баренцева моря.
После налетов авиации суда экспедиции с В. Успенским ушли на север Новой Земли, в губу Архангельскую. А береговой отряд остался в Безымянной. В каждой бригаде было два взрослых рабочих-бригадира и два мальчика. Бригадиры спускали ребят на канатах на гнездовые участки за яйцами. А транспортная бригада собирала все добытое и свозила на другой берег губы, где был организован склад яиц. Для определения свежести яйца купали в воде. Содержимое насиженных яиц выливали в бочку для использования на зверофермах в качестве корма песцов. А свежие яйца обрабатывали парафином. Немецкие самолеты не оставляли экспедицию в покое и появлялись в губе Безымянной по два раза на дню. В июле пришел тральщик «Камбала», его загрузили продукцией и отправили. Это был последний визит «Камбалы», в последующий рейс ее торпедировали, и судно погибло.
Пятого августа экспедиционные суда с севера Новой Земли воссоединились с основной частью экспедиции. По рассказам команд, в губе Архангельской они работали относительно спокойно. Немецкие самолеты появлялись лишь два раза. Но в отряде В. Успенского погиб один человек, сорвавшийся со скалы. После массового вылупления птенцов кайры экспедиция переместилась в губу Кармакулы, где добывали уже взрослых кайр. Становище здесь было разорено. Осталось только три дома, остальные были сожжены немецкой подводной лодкой.
 МП-2011-39 - 0003.jpg
В Белушьей губе суда экспедиции встретили ледорез «Литке», после чего отправились в губу Черную на промысел взрослых кайр. Здесь экспедиция едва не завершилась трагически. В губу попыталась войти немецкая подводная лодка. Спас случай. Устье губы в этот момент было забито дрейфующим льдом, и субмарина вынуждена была отступить. Ее пиратская миссия развития не получила, так как ледорез «Литке» сопровождали катера - «морские охотники».
Они атаковали и потопили субмарину. В целом экспедиция под руководством Л.О. Белопольского за летний сезон 1942 г. собрала около полумиллиона свежих кайриных яиц, 25 бочек содержимого насиженных яиц и добыла 14 тысяч взрослых кайр. В 1943 г. заповедник «Семь островов» был законсервирован, а Лев Осипович отозван в Москву. Пребывание в столице было недолгим - Л.О. Белопольский получил новое назначение на Дальний Восток, в Судзухинский заповедник, на замену погибшего от рук браконьеров директора Л.Г. Капланова.

Война, люди, птицы

В послевоенные годы история военной экспедиции на Новую Землю заинтересовала кинематографистов. На свет появился сценарий Юрия Клепикова «Летняя поездка к морю». Но, как это часто бывает в мире кино, сценарий был посвящен отнюдь не Л.О. Белопольскому и заповеднику. О них в нем не упоминалось даже косвенно. Фильм от первого до последнего кадра был посвящен детям. Детям войны. Их изломанным судьбам и стремительному возмужанию в необычных и порой трагических условиях экспедиции на Новую Землю. В 1978 г. снимать фильм взялся тогда малоизвестный широкой публике режиссер студии «Ленфильм» Семен Давыдович Аранович. Широкая известность пришла к нему позднее, вместе с фильмами «Противостояние», «Рафферти», «Торпедоносцы». По нынешним временам состав киногруппы можно назвать ярким и легко узнаваемым: оператор Владимир Ильин, режиссер Юрий Мамин, артисты Николай Скоробогатов, Виктор Проскурин, Татьяна Кравченко, Игорь Фокин. Но тогда их имена были не столь известны широкой публике.
С моей точки зрения, для съемок «Летней поездки к морю» трудно было найти более подходящего режиссера. «Дитя войны», Семен Давыдович, окончив летное училище, служил на Севере в морской авиации. Этим фильмом он словно бы отдавал долг памяти своему поколению. К съемкам С.Д. Аранович подходил очень скрупулезно. Он был уверен, что фильм должен сниматься в реальных условиях Новой Земли.
Надо понимать, что в то время одно это вызвало как сильное удивление, так и не менее сильный скепсис: пропускной режим на Новую Землю никто не отменял, да и современной информации об этом архипелаге в открытой печати почти не было. Зато было точно известно, что арктическая погода, приправленная условиями птичьих базаров, совсем не похожа на бархатный сезон в Крыму. А когда на съемках задействовано большое количество детей... Впрочем, выход нашли. В поиске места для съемок свой окончательный выбор режиссер остановил на северном побережье Кольского полуострова, а именно на острове Харлов, к тому времени уже входившему в состав Кандалакшского заповедника. Решение было оптимальным. Птичьи базары Мурмана, по сравнению с новоземельскими, в художественном плане более выигрышны, а местная погода более мягкая.
Существовала и проблема подбора малолетних артистов. Сам Семен Давыдович был уверен, что современные дети, сытые и избалованные, при всей их талантливости в заданных условиях на экране будут выглядеть неубедительно. Выход нашли, пригласили для съемок детей из специнтерната для малолетних нарушителей. Этот контингент по своему поведению и повадкам во многом был схож с детьми военного времени. В то же время, в фильме юные артисты должны были уверенно передвигаться по скалам и не бояться высоты. Здесь требовалась уже специальная подготовка. Таких подготовленных ребят отыскали в ленинградском дворце пионеров. Возглавлял их талантливый педагог Александр Васильевич Агапов, обучавший старшеклассников скалолазанию и более двадцати лет привозивший их на остров Харлов в составе юннатской экспедиции.
Он же стал отвечать и за безопасность взрослых артистов во время проведения съемок на скалах. Таким образом, А.В. Агапов, оказав немалое влияние на выбор места натурных съемок, удачно совместил свое участие в съемках фильма с проведением школьной экологической экспедиции в заповеднике.
 МП-2011-39 - 0004.jpg
Для Кандалакшского заповедника известие о съемках фильма на Семи островах оказалось совсем не радостным. Еще бы: пребывание большой группы артистов и съемки эпизодов войны с пиротехническими эффектами для заповедной природы равносильны стихийному бедствию. А теперь представьте суровые условия жизни в полевом кордоне, сложный скальный рельеф острова, ограничения по пресной воде и прочая, прочая, прочая... В общем, сопротивлялись все, от директора до меня - тогда младшего научного сотрудника, работавшего именно на Семи островах. И, как часто происходит в таких случаях, сопротивление было бесполезным. У съемочной группы оказалось разрешение на проведение съемок на территории заповедника от вышестоящей организации - Главохоты РСФСР. Более того, киношникам было дано «добро» на сбор пятисот яиц и добычу пятидесяти взрослых кайр. Это была почти катастрофа. Конечно, кайр на птичьих базарах гнездилось тысячи, но основная их масса поселяется на недоступных участках. Пятьсот яиц можно было собрать лишь на контрольных площадках, где проводились многолетние наблюдения за кайрами. Плюс отстрел, постоянно пребывающие в колониях люди количеством около ста душ. На этом научный сезон 1978 г. можно было и заканчивать. На вопрос, что мне делать в этой ситуации, заместитель директора по науке хитро прищурил глаз, заулыбался и озвучил решение руководства. Выяснилось, что я отвечаю за все. Съемки фильма должны состояться без нареканий, но и без особых потерь для заповедника. А уж как это все совместить - проблемы мои. Вот с этим напутствием я и отбыл на Семь островов.
Сам по себе процесс съемок этого художественного фильма на южном берегу Баренцева моря может служить основой для сценария саркастической комедии. Сдается мне, что участвовавший в этих съемках Юрий Мамин по их мотивам мог бы сделать не менее яркий фильм, чем его «Праздник Нептуна».
В ходе весьма нервных переговоров с руководством киногруппы уже на Харлове стало ясно, что примитивность бытовых условий на острове была ими явно недооценена. И режиссер с облегчением ухватился за нашу идею аренды большого судна на весь период съемок. В то время на такие фильмы государство денег не жалело. Если мне не изменяет память, аренда большого гидрографического судна в сутки обходилась киногруппе в две тысячи рублей. Но зато весь ее состав в течение месяца жил во вполне приличных условиях. И что самое главное, на острове появлялись лишь специалисты, необходимые для съемок данного эпизода. Следовательно, лишних людей на площадке - а, соответственно, и в заповеднике - не было. Такая осторожность была отнюдь не лишней. Многие члены киноэкспедиции заинтересованно смотрели по сторонам, в надежде привезти домой в качестве сувенира что-то экзотическое.
Кого-то интересовали сувениры невинные (камешки и перышки), а кого-то - редчайший тогда атлантический лосось или обычный для наших мест «золотой корень». Если с приобретением первого «сувенира» (за универсальную для Севера «сорокоградусную валюту») члены киногруппы интересы заповедника не затрагивали, то со вторым - они вторгались в святая святых. Буйные кущи «золотого корня» они постоянно видели во время съемок в тех или иных участках заповедника. Не допустить даже случайных копок редкого растения тоже входило в нашу задачу. И все же более всего нас беспокоила сохранность колоний птиц.
По поводу сбора яиц и отстрела птиц постоянно шли дискуссии с руководством киногруппы. В ожесточенных спорах и рождались компромиссные решения. Художникам киногруппы было предложено сделать гипсовые муляжи яиц кайры. Предполагалось, что на экране они будут неотличимы от настоящих.
Результат превзошел самые оптимистичные ожидания. Тест на правдоподобность яйца прошли на «отлично». Выложенные на участок скалы они сразу же привлекли внимание серебристых чаек. Одна из птиц спикировала к ним и со всего маху ударила по яйцу клювом. Всем, наблюдавшим эту сцену, стало искренне жаль незадачливую воровку. Еще одна, уже осторожная попытка, - и разочарованная чайка покинула съемочную площадку. После такого начала мы с большим оптимизмом выложили несколько десятков яиц на кайриный «клуб», полагая, что кайры, прилетевшие сюда для отдыха и общения, на таком фоне создадут видимость участка гнездовой колонии. После чего здесь под прицелом кинокамеры появятся люди, спугнут реальных птиц и соберут «яйца». И все будут довольны: и режиссер, и артисты, и птицы. Кайры не заставили себя ждать.
Полюбовались нашей имитацией и стали скатывать яйца со скалы. Под жалобные стоны реквизитора, требовавшего от режиссера ответа, на каком основании их теперь списывать. Однозначно
 МП-2011-39 - 0005.jpg
объяснить поведение кайр с научной точки зрения я не могу до сих пор. Эпизод пришлось снимать с реальными яйцами и в настоящей колонии, а сбор «яиц» - на специальной площадке вне гнездовых участков.
Требовалось обеспечить съемку еще одной сцены. Пулеметная очередь немецкого самолета должна была ударить по ящику с яйцами и их содержимое оказаться на лице и одежде артиста. Понятно, что гипсовые муляжи для этой цели годятся мало. Роль пулеметных пуль должны были выполнить капсулидетонаторы, предварительно заложенные в ящик пиротехниками. Решили и эту проблему: на остров из Мурманска доставили несколько сот куриных яиц. Раскрашенные гуашью и разложенные среди муляжей, они весьма достоверно исполнили в кадре свою роль.
В ходе съемок требовалось много сюжетов с работой людей среди птиц или на фоне птичьих базаров. С крупными чайками все было просто. Рабочие выкладывали пищевые отходы с камбуза судна по периметру съемочной площадки, и через несколько дней массовка из серебристых и морских чаек была готова к съемкам. С другими видами птиц было сложнее. Чтобы отснять работу главных героев в колониях птиц, нужно было хитрить. На фоне настоящих птичьих базаров на отдельных голых скалах рабочими вполне реалистично были построены гнезда моевок, под ними известкой выполнены подтеки помета. Никто при просмотре фильма подставы не заметил. Не заметили ее и моевки: на следующий год эти участки были полностью заняты птицами. Увы, окончив работу над значительной частью картины, съемочная группа подошла к самой неприятной ее части - съемкам добычи взрослых птиц.
В реальной жизни этот промысел был кровавым и жестоким. Птиц не отстреливали - экономя патроны, их добывали на гнездовых карнизах пиками, по очереди нанизывая несколько кайр. Шла война, и взрослые бригадиры мало задумывались о гуманности; вероятно, не часто думали об этом и дети. В кино такую правду жизни, разумеется, показать не могли.
В сценарии дети отстреливали кайр из охотничьих ружей. Конечно, в кадре юные артисты должны были стрелять в воздух и только холостыми патронами. Но и такая стрельба на заповедных птичьих базарах была крайне нежелательной. Режиссеру предложили провести такие съемки вдалеке от заповедных островов. Уговорить его на такой шаг было не простой задачей. Семен Давыдович был искренне уверен, что все самое ценное и красивое находится в заповеднике, а мои уговоры преследуют одну цель - под любым предлогом «не пущать» киногруппу в заповедник.
 МП-2011-39 - 0006.jpg
Но, в конце концов, судно все-таки ушло в район мыса Крутик, на птичьи базары за пределами заповедника - туда, где местное население традиционно собирало яйца морских птиц. Увидев здешние скалы, режиссер снова «закипел», но уже по другому поводу.
Теперь ему хотелось переснять все натурные съемки, сделанные на Семи островах. Но времени для таких действий уже катастрофически не хватало. И тут выяснилось, что по плану кайр должны были добыть пиротехники с помощью тех самых охотничьих ружей, при наличии патронов исключительно с мелкой дробью. Надо полагать, они мало думали о реальности такой задачи. Кайра достаточно сильная птица, и в случае даже смертельного ранения улетит в открытое море, где найти ее будет мало шансов.
А пятьдесят добытых птиц - это, как минимум, столько же выстрелов (в действительности в несколько раз больше). Подсчитать количество подранков будет невозможно и, в конечном итоге, птиц будет погублено гораздо больше. Что останется от птичьих базаров после такой безудержной пальбы на относительно ограниченной территории? Заповедные - не заповедные, а существовать эти колонии должны были и после съемок фильма. Но этот вопрос пиротехников не волновал. Не знаю, волновало ли это режиссера, но доводам он внял, и добыча птиц была возложена на меня. Это позволило обойтись без ружейной пальбы и ограничить число реально пострадавших птиц разрешенным количеством. Тем не менее, и тут не обошлось без сюрпризов.
Добытых птиц до начала съемок оставили на палубе судна и быстро об этом пожалели. Куда пропала значительная часть тушек, так и осталось бы не выясненным, если бы не раздраженное бурчание палубной команды. Прочитав в сценарии фильма похвалу кулинарным качествам кайры, вложенную в уста одного из главных героев, моряки попросту унесли часть птиц на камбуз. Но для сытого морехода мирного времени жесткое с характерным запахом мясо кайр оказалось вовсе не деликатесом...
Остатки тайного ужина окончили свой путь за бортом судна. Правда искусства в очередной раз решительно разошлась с правдой жизни.
«Летняя поездка к морю» вышла на экраны, но прошла тихо и незаметно. Лишь в журнале «Советский экран» молодые кинокритики порезвились по поводу и самого фильма, и его режиссера. И зря. Семен Давыдович уже через несколько лет доказал поверхностность и поспешность суждений юной кинематографической поросли. Что же касается фильма, то я сожалею лишь об одном упущении. Мне кажется, что перед фильмом была необходима короткая надпись: «Посвящается военной экспедиции Л.О. Белопольского».

© Ю.В. Краснов
Фотографии автора
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение ББК-10 » 29 Октябрь 2016 21:29

 01-1941.jpg
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение ББК-10 » 29 Октябрь 2016 22:08

ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2007, Том 16, Экспресс-выпуск 382: 1363-1392

 000.jpg
© В.В.Бианки, В.А.Паевский.
К столетию со дня рождения Льва Осиповича Белопольского (1907–1990)
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение ББК-10 » 08 Ноябрь 2019 20:26

С польскими "тараканчиками":

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0001.jpg
Новак Е. Ученые в вихре времени: Воспоминания об орнитологах, защитниках природы и других натуралистах: пер. с нем. - М.: Товарищество науч. изд. КМК, 2009. - 473 с.

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0002.jpg
* * *
Для многих людей, интересующихся живой природой, орнитологическая станция Росситтен, прекратившая своё существование в результате Второй мировой войны, стала легендой. Для меня это легенда с двойным именем: «Росситтен/Рыбачий». Деревня на Куршской косе, где в 1901 году Немецкое орнитологическое общество основало первый в мире научный центр для изучения миграций птиц, после войны получила название «Рыбачий». С 1956 года там возобновилось изучение миграций птиц. Новым основателем научного центра, который ныне носит название «Биологическая станция Зоологического института Российской Академии наук», был профессор Лев Осипович Белопольский (1907-1990). Воссоздание станции послужило
[58]
 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0003.jpg
установлению прочных связей между российской и немецкой орнитологией. На фронтоне здания большими чёрными буквами каллиграфическим почерком вывели прежнее немецкое и новое русское название станции. Когда некачественная советская краска облупилась, над входом укрепили две прочных мраморных таблички со старым немецким и новым русским названиями (рис. 15; Nowak, 1991; Паевский, 1992).
С профессором Белопольским я познакомился в августе 1959 года на 2-й Всесоюзной Орнитологической конференции в Москве. Он посетил меня в моей комнате в общежитии МГУ, мы пили армянский коньяк и подружились, после чего он рассказал мне историю своей жизни и историю восстановления орнитологических исследований на Куршской косе.
Лев Осипович принадлежал к последней генерации учёных, которые ещё успели принять участие в путешествиях эпохи «географических открытий»: в 1932 году он был членом экспедиции на ледоколе «Сибиряков», который впервые за 62 дня, то есть за одну навигацию, прошёл Северным морским путём из Архангельска во Владивосток. В 1933-1934 гг. Белопольский принял участие в ставшей впоследствии знаменитой экспедиции на ледоколе «Челюскин», который должен был пройти тем же путем из Мурманска. Как известно, это не удалось, судно было затёрто льдами в Беринговом проливе, дрейфовало со льдами до Чукотского моря, 13 февраля 1934 года было раздавлено льдами и затонуло. Прошло два месяца до тех пор, пока последний из пострадавших был вывезен на большую землю советским самолётом 13 апреля 1934 года. Всё это время 103 человека — члены экипажа и участники экспедиции, жили в палаточном лагере на льдине. В то время средства мас-

Рис. 13. Профессор Лев Осипович Белопольский на Куршской Косе, Рыбачий, станция кольцевания «12-й километр», 1971 г.
[59]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0004.jpg
совой информации всего мира ежедневно сообщали все подробности о катастрофе и о драматических событиях акции по спасению челюскинцев (это событие превратилось для Советского Союза в большую пропагандистскую компанию, пожалуй, ещё более успешную, чем олимпийские игры 1936 года для Третьего Рейха). Белопольский получил высшую советскую награду — звезду Героя Советского Союза, которая гарантировала самые разные привилегии (такие, как персональную пенсию и неприкосновенность). Во время Великой Отечественной войны Белопольский служил на флоте и был командиром корабля; впрочем, его служба имела и некоторое отношение к орнитологии: он командовал экспедицией в составе трёх кораблей, отправленных на Новую Землю для сбора яиц кайр для госпиталей Северного флота! После окончания войны он продолжил здесь научную работу, и в 1957 году вышла его книга «Экология морских колониальных птиц Баренцова моря» (английское издание появилось в 1961 году).
В ту августовскую ночь в Москве он рассказал мне о трагических событиях послевоенного времени: в начале 1950-х годов был арестован его брат и после сфабрикованного обвинения в шпионаже в пользу Англии расстрелян (о его судьбе семья узнала лишь в конце 1950-х годов из справки о реабилитации). После процесса над братом родители Белопольского тоже были арестованы и приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, а в 1952 году арестовали и самого Льва Осиповича. Он получил «только» 5 лет («неприкосновенность», которую обеспечивала Звезда Героя, была официально отменена: сначала Белопольского вежливо пригласили для подписания бумаги о лишении его награды, после чего уже менее вежливо ему был предъявлен ордер на арест). После смерти Сталина Белопольский был освобождён из лагеря до окончания срока и реабилитирован.
Он был свидетелем массового исхода политзаключённых из сталинских лагерей в Сибири, хвалил Хрущёва и полагал, что он заслужил «памятник при жизни». После небольшой паузы он добавил: «И если действительно правда, что он стремился к миру, то памятник надо позолотить». После реабилитации Белопольского вновь приняли на работу в Зоологический институт Академии наук СССР в Ленинграде, где он работал до ареста. Ему оказал сердечный приём директор института, всемогущий Е. Н. Павловский, который спросил его, чем он намерен заниматься. Причём сразу же заверил: «Ты можешь делать всё, что хочешь, всё, что только возможно». Лев Осипович в тот момент больше всего нуждался в одиночестве и общении с природой, он хотел уехать на Балтийское море, на Куршскую косу, чтобы продолжить изучение миграций птиц, начатое там немцами. Павловский сразу же дал на это согласие.
[60]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0005.jpg
В мае 1968 года я смог посетить Рыбачий, это было для меня большим событием. В это время станцией руководил уже В. Р. Дольник. Его предшественник Белопольский год назад перешёл на работу в Калининградский университет в качестве профессора и заведующего кафедрой зоологии позвоночных.
Получение разрешения на посещение Рыбачьего и само путешествие туда изобиловало приключениями. В то время Калининград/Кёнигсберг был запретной зоной для иностранцев; разрешалось, например, поехать в соседнюю советскую республику Литву, но пересекать границу Калининградской области строго воспрещалось. Из одной местной польской газеты («Газета Олынтынска») я случайно узнал, что существует некий «обмен опытом» между партийными и правительственными организациями приграничных районов, а также научный обмен между польской Ольштынской областью и советской Калининградской областью. Ответственной организацией по выдаче разрешений на путешествие оказалась не паспортный стол, а... секретариат отделов Бюро пропаганды партийных организаций двух районов! Я не замедлил разыскать главного пропагандиста в Ольштыне и изложил ему моё желание пригласить двух коллег из Рыбачьего на мою научную станцию в Мазурах. Надо сказать, что шеф пропаганды был нимало удивлён, когда я рассказал ему, что в Советском Союзе есть серьёзные учёные, профессора, которые занимаются изучением миграций птиц, и что я непременно хочу пригласить их в Польшу.
Мой длинный рассказ так поразил его, что я сразу же должен был написать заявление для приглашения коллег. Уже несколько недель спустя, в марте 1968 года, Белопольский и Дольник приехали ко мне. Им пришлось преодолеть всего около 150 км до моей станции, но это было первое заграничное путешествие в их жизни. В мае того же года я должен был нанести ответный научный визит, что я с радостью и сделал. На небольшом фольксвагене-«жуке» я стартовал на север, но уже на первом погранично-контрольном пункте у Бартошиц возникли трудности: жизнерадостный майор советской пограничной службы объявил, что в разрешении польского секретаря пропаганды нигде не указано, что я буду путешествовать на машине — для этого нужно специальное разрешение! По полевому телефону он начал звонить какому-то генералу, командующему пограничной группы этого района. После некоторых переговоров с различными инстанциями в телефонной трубке раздался низкий тихий голос: «Что? ». Майор отрапортовал ситуацию, после чего в трубке раздалось лишь одно слово «Пускай! ». Когда я прибыл в Калининград, местный секретарь пропаганды с извинениями сообщил мне, что я могу беспрепятственно перемещаться лишь в «его» Калининградской области (именно так он сказал! ), но не имею права пересекать границу соседней Литвы...
[61]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0006.jpg
Наконец, мы поехали в Рыбачий. Старое здание станции (рис. 14) было уже разрушено, новая станция расположилась в отремонтированном здании бывшего курзала.
Меня восхитила широта научной программы станции (Nowak, 1969): обширные темы по изучению физиологии миграционного состояния, серия экспериментальных работ по изучению ориентации, демография птиц. Для обработки материала применяли современные статистические методы. Отловы птиц для кольцевания и биометрической обработки производили огромными сетями-ловушками, представляющими собой гигантские «сачки»3 с входом размером 12 на 30 м и длиной 60 м, причём кольцевание птиц служило лишь вспомогательным методом для выполнения основных научных тем. Множество студентов из различных университетов Советского Союза проходили практику в Рыбачьем.
Мы побывали и на деревенском кладбище, где среди могил с красными звёздами, православными крестами и мусульманскими полумесяцами покоится и основатель станции Росситтен, профессор Иоганнес Тинеманн, умерший в 1938 году. Когда мы стояли перед его могилой, Белопольский сказал: «Приехав в Рыбачий, я обнаружил, что здесь практикуется разорение могил. Поэтому я позаботился о том, чтобы вокруг могилы Тинеманна была сделана цементная заливка весом около тонны, только тогда был снова водружён могильный камень. Моего предшественника больше не потревожат»...
Конечно, мое посещение станции мы использовали и для того, чтобы совершить поездки по окрестностям; к сожалению, у меня было слишком мало времени для того, чтобы полностью использовать разрешение беспрепятственно путешествовать по всей области. Большое впечатление произвели на меня дюны Куршской косы и предприятие по разработке янтаря открытым способом в Янтарном/Пальмникене (в то время ежегодно добывали 400 тонн). В центре Калининграда/Кёнигсберга ещё лежали последние остатки королевского дворца, разрушенного во время войны и позднее снесённого. Мои русские коллеги полагали, что в нём были глубокие тайные подвалы, в которых и была погребена легендарная янтарная комната, и только Эрих Кох, бывший гауляйтер Восточной Пруссии, мог бы это подтвердить (когда Белопольский и Дольник были в Мазурах, мы проезжали с ними мимо тюрьмы, где содержался Кох).
Лев Осипович рассказал мне о том, как была возобновлена научная работа в Рыбачьем. Первую неудачную попытку предпринял доктор О. И. Семёнов-Тян-Шанский (см. стр. 309-315). Следующий импульс пришёл из Германии: во время 2-го Международного орнитологического конгресса в Базеле
3 «Рыбачинские» ловушки были специально сконструированы Яном Якшисом, сотрудником станции. — прим. перев.
[62]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0007.jpg
Рис. 14. Последняя фотография уже сильно разрушенного здания орнитологической станции Росситтен, 1958 г.; позднее дом был снесён.

в 1954 году немецкие профессора Шутц, Штреземанн и Кёлер интересовались состоянием дел в Рыбачьем и спросили об этом у своих советских коллег — Дементьева, Иванова и Рустамова. В послевоенные годы такой вопрос был делом политическим, и он мог быть решён только в «высших сферах». Однако, начавшаяся «оттепель» изменила ситуацию: «высшие сферы» предоставили решение Президиуму Академии наук. Был найден подходящий кандидат для курирования этого вопроса и вскоре получено распоряжение на восстановление научной станции в Рыбачьем.
После возвращения в Польшу я не только составил отчёт партийному секретарю Ольштына; я находился под большим впечатлением от научной части поездки, но кроме того, меня не покидала мысль о янтарной комнате... Я написал письмо в министерство юстиции в Варшаву о том, что напал на новый след и просил разрешения показать заключённому Коху диапозитивы
о Калининграде — возможно, он откроет свою тайну. Ответ был, к сожалению, отрицательным: «... местоположение янтарной комнаты из Царского Села уже в течение многих лет является предметом интереса компетентных органов, поэтому Центральное управление юстиции по вопросам отбытия наказания не видит необходимости в проведении частных расследований в этой связи» (21. 10. 1968 г. ).
[63]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0008.jpg
С моим другом Белопольским я встречался ещё несколько раз. В 1977 году он ушёл на пенсию и с этого времени жил в Ленинграде. Я пытался что-то сделать для того, чтобы его заслуги стали известны широкой общественности и получили должную оценку. Это удалось: в 1986 году Белопольский за свои работы был удостоен премии фонда Иоганна-Вольфганга Гёте в Базеле. Советские власти, однако, не разрешили лауреату приехать на торжественную церемонию вручения на остров Майнау на Боденском озере. Но вскоре после церемонии основатель и президент фонда Альфред Топфер сам приехал в Ленинград, чтобы вручить Белопольскому премию вместе с чеком на торжественном заседании в Академии наук. На глазах лауреата были слезы. Материальное положение людей в Советском Союзе к этому времени уже резко ухудшилось, и Лев Осипович передал деньги своей жене для распределения на всю семью. Тем самым он мог использовать теперь свою пенсию на свои собственные нужды (в то время и его «привилегированная» персональная пенсия уже была невысока). Больше всего он радовался тому, что теперь сможет совершить путешествие по Волге до Астрахани на комфортабельном судне.
Лев Осипович родился в европейском центре России, его профессиональная деятельность протекала в Арктике, на Дальнем Востоке и на Балтийском море. Самая русская из всех русских рек восхищала его...
Немецкое орнитологическое общество допустило большую ошибку, не приняв Белопольского в свои почётные члены. В то время холодная война была препятствием к этому шагу, она мешала правильному пониманию истории. С тех пор многое изменилось: вскоре после развала Советского Союза был заключён договор о сотрудничестве между Рыбачьим и немецким преемником Росситтена — орнитологической станцией Радольфцелль. Этот договор финансируется немецким фондом, который основал профессор Хайнц Зильманн (он родился в Кёнигсберге и прославился на весь мир своими фильмами о природе).
Рис. 15. Старая немецкая и русская мраморные таблички на новом здании (прежде курзал) Биологической станции в Рыбачьем.
[64]

 Новак Е. Ученые в вихре времени - 0009.jpg
До сих пор книга Иоганнеса Тинеманна «Росситтен» пользуется большим спросом (в 1996 году она была переиздана). Между тем, появилась увлекательная книга и о Рыбачьем (Паевский, 2001), которая представляет собой «русское» продолжение «легенды Росситтена». В середине июня 2001 года российские и немецкие учёные совместно отпраздновали 100-летний юбилей исследований миграций птиц в Росситтене/Рыбачьем (Fiedler, 2001).
Способно ли время исцелить раны?
* * *
[65]
Аватара пользователя
ББК-10
 
Сообщения: 10072
Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53

Белопольский Лев Осипович (1907-1990)

Сообщение fisch1 » 04 Декабрь 2020 20:16

 Арктическая экспедиция школьников Мурманска  Комсомольская правда, [газета], 1942, № 226 (5321), 25 сентября.jpeg
Арктическая экспедиция школьников Мурманска//Комсомольская правда,1942,№226 (5321),25 сентября
fisch1
 
Сообщения: 2867
Зарегистрирован: 13 Ноябрь 2014 19:59


Вернуться в Персоналии



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 12

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения