Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

История высоких широт в биографиях и судьбах.

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Зотов Дмитрий » 18 Октябрь 2009 18:00

Изображение
Воро́нин Влади́мир Ива́нович (5 (17) октября 1890, Сумский Посад, ныне Карелия — 18 октября 1952, Диксон) — капитан советского ледокольного флота, полярный исследователь, участник многих советских экспедиций в Арктике.

В 1916 году окончил Архангельское мореходное училище. Плавал штурманом на судах, выполнявших рейсы в Арктическом бассейне.

* С 1918 года капитан дальнего плавания. Был участником первых Карских экспедиций.
* В 1928 году командуя ледокольным пароходом (п/х) «Георгий Седов», принимал участие в поисках экипажа итальянской экспедиции У. Нобиле.
* В 1932 году ледокольный п/х «Александр Сибиряков» под его командованием, впервые в истории, совершает сквозной переход по Северному морскому пути, за одну навигацию.
* В 1933 — 1934 годах капитан п/х «Челюскин».
* В 1934 — 1938 годах капитан л/к «Ермак».
* В годы Великой Отечественной войны командовал л/к «Иосиф Сталин» («Сибирь»).
* В 1946 — 1947 годах возглавлял китобойную флотилию «Слава».
* Все последние годы плавал в северных морях капитаном л/к «Иосиф Сталин».
* Депутат Верховного Совета СССР (1946 — 1950 годов)

Награды

Награжден двумя орденами Ленина.

Память

Именем Воронина названы

* подводный желоб Воронина в Карском море
* острова Воронина в Карском море
* мыс Воронина на Земле Франца-Иосифа
* ледник Воронина на Земле Франца-Иосифа
* залив Воронина в Баренцевом море (на острове Солсбери)
* губа Воронина на Новой Земле
* бухта Воронина на Новой Земле
* мыс Воронина на Земле Виктории в Антарктиде
* бухта Воронина на Земле Королевы Мод в Антарктиде
* улицы в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге.
* ледокол «Капитан Воронин».

Книги:

Виктор Простихин. Не просто имя-биография страны. Мурманское книжное издательство. 1991 г.

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
"Воля покоряет вершины!"
Аватара пользователя
Зотов Дмитрий
 
Сообщения: 302
Зарегистрирован: 22 Март 2009 13:33
Откуда: г. Междуреченск, Кемеровская область

Re: Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 18 Октябрь 2009 19:08

 i38115-icon-original.jpg
Почтовая карточка Герои Арктики. В.И.Воронин - капитан "Челюскина".
Изд. Союзфото, Москва. 1934 год.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Re: Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 18 Октябрь 2009 19:22

 Ар 169749.jpg
Шифр Ар 169749
Оригинал/копия: оригинал
АннотацияЯ: Герой Советского Союза, начальник Главсевморпути ,академик АН СССР О.Ю.Шмидт и капитан ледокола "Ермак" В.И.Воронин на борту ледокола.
Год съемки: 1938
Место съемки: Петербургская губерния/Кронштадт г.

Автор съемки: Бернштейн Леонид Осипович
© ЦГАКФФД
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Re: Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 18 Октябрь 2009 19:27

 Ар 169750.jpg
Шифр Ар 169750

Оригинал/копия: оригинал
Аннотация: Герой Советского Союза, начальник Главсевморпути, академик АН СССР О.Ю.Шмидт(слева) и капитан ледокола "Ермак" В.И.Воронин на борту ледокола.
Год съемки: 1938
Место съемки: Петербургская губерния/Кронштадт г.

Автор съемки: Бернштейн Леонид Осипович
© ЦГАКФФД
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Re: Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 18 Октябрь 2009 19:30

 Ар 169752.jpg
Шифр Ар 169752
Оригинал/копия: оригинал
Аннотация: Герой Советского Союза, начальник Главсевморпути, академик АН СССР О.Ю.Шмидт (крайний слева) и капитан ледокола "Ермак" В.И.Воронин (в центре) на борту ледокола.
Год съемки: 1938
Место съемки: Петербургская губерния/Кронштадт г.

Автор съемки: Бернштейн Леонид Осипович

© ЦГАКФФД
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Иван Кукушкин » 21 Октябрь 2009 00:47

 ruban_Voronin.jpg
Рубан И., Льды. Люди. Встречи. // Л., Гидрометеоиздат, 1985.
http://www.ruban.ru/books/2/192.html

... В штабе новый начальник. Я вижу его в первый раз. Окончив служебный разговор, Константин Константинович представляет меня. После наступившей паузы слышу:

- Что? Художник? Хватит с нас прошлогоднего писаки! Люди работать будут, а он пассажиром по-болтается, поболтается да и сочинит клюкву развесистую...

Рост большой. Голос безапелляционный. Посадка за столом твердая. Бессильны тут московские удостоверения, бумажки разные...

- Напрасно вы так,- вступает Константин Константинович,- Это полярник. Он плавал у меня.

- С этого бы и начали. А то мало ли чепухи наносной бывает.- И, обращаясь ко мне:- Что, если вам поработать на флагмане у Воронина, походить с ним? А не сладится у вас там, перейдете на другой ледокол...

Владимиру Ивановичу Воронину меня представит Константин Константинович. Снабженный для порядка официальным направлением, выхожу из штаба и мы отправляемся сперва на "Ермак", стоящий, как и все суда, на рейде. На нем "приведем себя в вид", а потом уже пойдем представляться "по всей форме".

Авторитет и популярность Воронина были так велики, что в просторечии о его судне говорили так:

- Когда Воронин за караваном будет?- спрашивали капитаны транспортов, заходя в штаб.

- Видел Воронина Карскими Воротами идет. Тяжело ему. Лед там как в воронку набило!- говорил пилот, садясь за стол летной столовой.

- Зоя! Не слыхала, когда Воронин за углем придет? А то еще когда на Челюскин завоз будет. А я бы с Куроптевой, с прачкой, лучку бы своему туда послала...

Выйдя из штаба, идем на берег к ожидающему нас катеру с "Ермака"- дедушки ледокольного флота, как уважительно называют его моряки. С каждым судном связываются судьбы многих людей. Каждое судно - это частица истории мореплавания, истории страны. С детищем Степана Осиповича Макарова -"Ермаком"- связано немало ярких страниц истории не только русского, но и всего флота вообще. До последнего времени сохранилась неприкосновенной каюта адмирала, его кровать и на стене - порыжелая фотография, спуск "Ермака" со стапелей. Теперь по типу "Ермака" построены многие ледоколы и суда с ледовым поясом. Некогда непроходимый "ледовый погреб" стал судоходным трудами замечательных русских мореходов. Сложнейшие арктические плавания совершили капитаны: Белоусов, Вызов, Воронин, Марков, Миловзоров, Николаев, Пономарев, Сорокин, Хлебников... Трудно поставить точку, закончить список тех, кто сделал возможным невозможное. Пройдет время, и их именами назовут суда будущего, которым станут доступны полярные моря во все времена года.

Часы показывают позднее время, когда мы оставляем каюту Константина Константиновича и выезжаем к Владимиру Ивановичу Воронину на флагманский ледокол. С моря тянет холодом. Стоит полярный день. Его неугасающий свет озаряет поселок, скалистые острова с белыми пятнами снежников и стоящие на якоре суда.

Между ними, пересекая отражения огней, плавают "не-сяки"- отдельные небольшие льдины. Легкая дымка переходит в низкое серое небо, высветленное у горизонта белым отблеском ледовых полей. Неразукрашенный и нерасцвеченный пейзаж этот бесконечно влечет к себе.

И с каждым годом все больше и больше заселяют его жители степей, лесов, далекого юга и больших городов, находя себе тут вторую родину...

Вельбот быстро пробегает короткое расстояние, и вот мы у парадного трапа. На душе тревожно. Как-то сложится работа?..

Вахтенный докладывает, что у капитана прием. Входим. Деловые разговоры уже закончены, и Владимир Иванович, проводив гостей, приглашает нас за вновь накрытый стол. Мы сидим, беседуем, в воздухе веет таким спокойствием, что невольно забываешь о близком пути, где командиру флагмана предстоит решать судьбу навигации, брать на себя ответственность за суда, снабжение городов и поселков.

Приносят ключ от каюты. Воронин провожает меня, сам открывает дверь и желает спокойной ночи. Тронутый вниманием, прощаюсь и, отложив все сомнения и беспокойства на завтра, валюсь в постель. Утром будит шум брашпиля. Выбирают якорь. Сейчас будем сниматься и поведем суда первого каравана. Скорее наверх. Обидно прозевать что-либо. Надо быстрее найти место на палубе, не заливаемое волной в шторм, с хорошим обзором, откуда можно писать в любую погоду. Середина судна занята надстройкой, оставляющей узкие проходы по бортам. На носу в непогоду не то что писать, а и находиться опасно. Остается кормовая часть с "видом назад".

Пока осматриваюсь, слышу голос Воронина:

- Игорь Павлович! Идите сюда!

Он стоит наверху, на ботдеке, одетый по-зимнему. Поднимаюсь. Владимир Иванович здоровается и, переходя с палубы на палубу, ведет меня к трапу на ходовой мостик. Это место у моряков издавна носит название "алтаря корабля", и доступ на него разрешен только штурманам и рулевым матросам. Подчиняясь воле капитана, шагаю впереди него по крутым ступенькам наверх и оказываюсь среди штурманов. С суровым видом, молча выстраиваются они вокруг меня, готовые турнуть вниз неизвестно откуда и по какому праву появившегося незнакомца. Начало навигации - дело торжественное, и все они в сборе. Воронина они не видят, а он, поднявшись за мной вслед, пряча улыбку в усы, выдержав паузу, нарушает молчание:

- Прошу, товарищи, познакомиться! Это художник такой-то. Он пойдет с нами. Его труд, с виду легкий, не проще и не легче нашего.

После взаимных представлений Владимир Иванович предлагает мне идеальное рабочее место на банкетке справа от электрического машинного телеграфа:

- Вам тут мешать не станут и обзор хороший.

Здесь, работая с раннего утра до позднего вечера, близко узнаю Владимира Ивановича. Коренной помор, с детства впитавший веками накопленные знания и опыт своих предков - землепроходцев и мореходов, он всегда находил точное и образное объяснение любому явлению. Идем мы по чистой воде. Штиль. На небе облачная пелена. Подернутая мелкой рябью, рыжеватая морская поверхность местами точно заляпана разной формы пятнами серовато-коричневого оттенка. Они четко выделяются своей темнотой, и кажется, что сама вода под ними другого цвета.

Внушая своей неестественностью беспокойство, море трудно поддается изображению. Странное это явление длится долго, и я пишу, упорно пытаясь разгадать его причину. Видя мои старания, Владимир Иванович спрашивает:

- Что вы пишете?

- Вот в этой ряби разнопегой пытаюсь разобраться. Трудно ее уловить. Непонятная она какая-то, особенная.

- Засолонь это по-поморски. Где-то там облака таким манером солнце заслоняют. Погода переменится. Примечайте!

Однако чаще всего состояния пейзажа скоротечны. Их быстрая смена заставляет писать этюды маленького размера, чтобы не тратить время на освоение холста большого формата. Изучать явления арктической природы, овладевая их изображением, надо не только пейзажисту, но и тем, кто пишет полярный жанр. Нельзя вырвать действующих лиц в картине из среды, где они живут и работают. Невнимание к ней порождает незнание присущих ей особенностей и не привязанные к месту действия работы художника, когда он, стремясь придать им "местный колорит", прибегает к надуманной "полярной экзотике".

Каждое время года в высоких широтах имеет свои, только им присущие черты. Сейчас середина лета. Света и зажженных им красок хоть отбавляй. Чистота и прозрачность воздуха чеканят все до самого горизонта. Стоит выйти солнцу и заиграть на далеких берегах или ропаках и торосах, тут уже никакой палитры не хватает. Велико разнообразие льдов. Молодые, многолетние, то мелкобитые, то простершиеся бескрайними, уходящими за горизонт полями, они в каждом море имеют свои характерные формы и зеленые или голубые оттенки. Чем старше лед, тем он синее.

Совсем старые - многолетние, пришедшие из высоких широт паковые льдины - зовутся капитанами "голубой глазок". Они необычайно прочны и опасны для судов. Летом, в ясные ночи, все заливается розовым светом низко стоящего, не заходящего за горизонт солнца. Тогда каждая неровность отбрасывает длинные синие или густо-лиловые тени. Если присмотреться, то видно, как каждый поворот снежной поверхности, каждая грань льда ловит отблески то зеленого, то золотого неба.

Когда потянет теплом или поблизости окажется чистая вода, пойдут колдовать белые, серые, а то и цветные туманы, путать пространство, и приходится много зубов обломать, чтобы справиться с ними кистью. Подует ветер, принесет хорошую видимость, откроются глазу облака - и застынешь, пораженный их многоплановым строем. Нет ни дня и ни часа, похожего один на другой. Умей только видеть, успевай написать.

Вот зашли за углем на Диксон. Сошли на берег и побежали в тундру. А там - какая красота! Звучный, богатейших красок ковер в их строгом сочетании незабываемо прекрасен. Недаром лег он в основу орнаментов и вышивок народов Севера.

Уголь взят - и снова в путь. Надо успеть за короткое лето провести множество караванов и отдельных судов. Навигация в самом разгаре, а чистой воды в этом году немного. Обычно идти приходится сплошными льдами. Капитаны ведут себя в них по-разному. Когда встречаются слишком осторожные или нетвердые в своем деле-их называет Владимир Иванович "капитаны чересчур дальнего плавания",- то следует команда: "На ведомом! Завалить якоря на палубу!" После чего, воткнув нос транспорта в кранец кормового выреза ледокола, берут его на короткий буксир и заводят в лед.

Миль через десять - пятнадцать буксирные тросы отдаются, и капитану чересчур дальнего плавания приходится послушно следовать за флагманом в пробиваемом им канале и повторять все эволюции впереди идущего. Ни налево повернуть, ни вправо податься, ни назад уйти - канал слишком узок, а кругом до самого горизонта простирается сплоченный лед. Воронин быстро ходит от одного крыла мостика до другого, только изредка посматривая назад, на подопечное судно. Внешне спокойный, как всегда, заняв наконец свое обычное место у электрического машинного телеграфа, говорит, ни к кому вроде бы не относя своих слов:

- Была, помню, у стариков наших беломорских сказка. Жили в давние времена две сестры - Лень и Отеть. Вот спят они обе в избе на кровати. Просыпается Лень от того, что дым глаза ест, и говорит: "Слушай, Отеть, мы горим, пожалуй. Сильно дымно в доме". А Отеть в ответ: "Спи, знай, а дым мешает - одеяло натяни". Вот спят дальше. Спустя мало времени Лень опять говорит: "Отеть, а Отеть, пожалуй, так-то вот мы и сгорим - огонь видать". А та в ответ: "Далеко он. Спи пока". Спят дальше. Лень опять говорит: "Отеть, а Отеть, из избы уходить надо - огонь пятки жжет". А та в ответ: "Спи пока. Подожми ноги и спи - куда торопиться". Ну уж тут Лени невтерпеж стало - из избы выскочила, а Отеть так и сгорела.

- Так вот,- после паузы продолжает Воронин,- и с Ленью-то людям тяжело, а вот кабы еще Отеть не сгорела, ну тогда совсем беда.

День за днем идет проводка судов. Жизнь течет плавно и размеренно. В хорошую погоду, окончив вахту, выходят на корму кочегары. После жары у котлов хочется набрать полную грудь чистого, свежего воздуха, расслабить натруженные плечи и посмотреть вокруг на сверкающий белый простор.

Тут же, у кормовой лебедки, упражняются с самодельной штангой курсанты мореходного училища, нагуливая себе мускулы. Владимир Иванович смотрит на это их занятие с иронической улыбкой. И когда вызванный на мостик для дачи "туманных сигналов" курсант, ухватив двумя руками подвешенное на тросике кольцо от гудка, тянет его, а гудок не гудит, только пар травит, и Воронин отстраняет его и, потянув одной рукой, говорит с усмешкой: "Что, не нагулял еще весу? Старайся давай!"- ребята не обижаются. И видно по всему, они с гордостью будут вспоминать, вернувшись с практики, дни, проведенные на флагмане, и рассказывать, что "сам Воронин" говорил с ними.

А "сам Воронин" прошел суровейшую жизненную школу от поморского мальчишки-зуйка до капитана. Говорить об этом не любил и только раз вспомнил в разговоре, как приходилось выбирать снасть рыболовную голыми руками на морозе и руки не мерзли, до того тяжело было.

Его отношение ко всякой работе было одинаково уважительно, лишь бы был труд, а не забава. В погожий день в часы капитанской вахты стали мы на границе тяжелых льдов и чистой воды на "рандеву", ожидать подхода очередного каравана. Уткнувшись носом в поле пакового льда, стоим неподвижно. Рулевой у штурвала. Машина чуть подрабатывает. Хорошо писать не торопясь, внимательно прослеживать во всех деталях сложную форму торошения, голубую снежницу и сине-зеленые под-совы в черной морской воде. Так проходит час, другой. Но вот потянул легкий ветерок, и нас стало относить. Приходится начинать другой этюд. Подходит Владимир Иванович. Спрашивает, кончена ли первая работа.

Узнав, в чем дело, дает команду в машину и рулевому, ставит ледокол в прежнее положение и продолжает ходить по мостику от крыла к крылу.

Как-то позже я пошутил, что на этот этюд, кроме моей, пошла не одна тысяча лошадиных сил. Шутки он не принял, сказав:

- Дело-то оно все в том, что работа ваша только для дураков пустая да легкая!

Воронину было не чуждо литературное творчество. Мне навсегда запомнились нечастые вечера в его каюте, с треской, квашеной капустой и крепким чаем на столе. Тогда из верхнего ящика, что в левой тумбочке письменного стола, извлекалась пухлая папка рыжего картона. В ней сохраняется толстая рукопись, отпечатанная на машинке. Она не переплетена. Над ней еще идет работа. Это мемуары - галерея точнейших портретов, история многих плаваний за годы долгой жизни, с детских лет до последних дней. Ведется повествование ярким, сжатым и образным языком, которому могут позавидовать профессиональные писатели. Дар художника слова был у Воронина в крови и, вместе с чувством формы, сделал его труд бесценным документом.

Редко прочитывается больше десятка-другого страниц. Потом рукопись складывается, папка убирается обратно в ящик, и мы выходим на мостик.

Пришли осенние морозы. Ночи становятся темными и длинными. Штурманская служба с каждым днем все сложнее. То ли сказывается усталость, то ли близость зимы, но иногда, в минуты отдыха, Владимир Иванович говорит:- Боюсь дожить до той минуты, когда не хватит сил подняться на мостик. Ну а случится такое, уеду бакенщиком на остров и буду вот это дописывать.

Как бы смахивая минутный, несвойственный ему минор, открывает он тогда те страницы, где особенно ярок присущий ему юмор. Одна из них, как я помню, звучит примерно так:

"Идем в тумане. В каюту входит вахтенный. Докладывает:

- Слева по носу похоже, что земля просматривается.

Поднимаюсь на мостик. Телеграф на стоп. Действительно, когда туман проносит немного, то у горизонта что-то вроде земли виднеется. У меня на судне Шмидт и Визе идут. По карте в этом районе земли нет. Приглашаю их. Показываю. Смотрят - не видят. Приказал бинокль им сильный принести. Установили. Опять не видят.

- У вас, говорю, глаз не морской. Вам только навоз под сохой разглядывать.

Взяли курс к земле. Подошли с промерами малыми ходами. Остров оказался. Нанесли его на карту и легли на курс. Через год получаю я от Отто Юльевича письмо. Пишет мне, что остров этот теперь на карте обозначен будет и имя ему дано -"остров Шмидта". Прочел я письмо и отвечаю:

- Несправедливо это, по-моему. Остров следовало бы назвать "остров Спорный"."

Юмор у Владимира Ивановича беззлобный, как сама улыбка в углах глаз. "Дело все в том..."- говорит он, просто и наглядно развенчивая своего собеседника, не успевающего сообразить, как он попал на удочку.

Как и в записях, в устных рассказах никогда не слышится желания блеснуть чем-либо. Они всегда конкретны, лишены "я", очень разносторонни. Иногда, привалясь к телеграфу и не глядя на мой этюд, чтобы не мешать, рассказывает он о жизни Соловецкого монастыря, о первых плаваниях по Великому Северному морскому пути, об устройстве и жизни прежних полярных станций, или, как их в старину называли, зимовок. Вспоминает к случаю и бывальщины поморские, приметы и поговорки.

Общение с Ворониным оставило во мне неизгладимое впечатление, но мемуары его запомнились особенно ярко. В них главенствуют наблюдения над жизнью и людьми да вытекающие из них глубокие мысли. Стыд и позор тем, кто утаил рукопись после его смерти. Бесследно исчез этот документ - свидетельство освоения Великого Северного морского пути. Хочется верить, что рано или поздно всплывет он и расскажет потомкам о ярких событиях и людях славной, героической эпохи. Все меньше остается в живых ее свидетелей, а еще меньше - тех, кто участвовал в ее создании, находил в себе силы вести дневники, писать о себе и о своих сотоварищах. Вахтенные журналы и донесения - это голые факты о сделанном, а не о тех, кто делал. Вот почему каждая строчка живых воспоминаний скажет порой больше сухой цифры. Нашу Арктику "делают" люди. Люди будто и обыкновенные, как большинство наших современников, а в то же время и необыкновенные своим простым отношением к тому, что принято называть героизмом. И сами их взаимоотношения, получившие название "полярная дружба", стали примером для других. Арктическая история, назовем ее так, нужна в первую очередь не для прославления, а для последующих поколений. Достойно, а не зазорно иметь в своем прошлом больших людей и брать с них пример.

Мысль эту Владимир Иванович прямо не высказывал. Не в его натуре морализировать, но в минуты раздумья, когда сокровенное поднимается на поверхность, вспоминал он дела мореходов русского прошлого как пример высокой морали, образец мужества и чувства долга. В этих редких, но углубленных разговорах, пожалуй, чаще всего упоминал он имена Челюскина, Прончищева и его жены Марии.

...Необыкновенно легко и плодотворно работается мне в этом плавании. В каюте собралось множество пейзажных этюдов, рисунков и портретов членов команды - боцмана, электриков, кочегаров...- вошедших в галерею людей Арктики. Среди них особое место занимает портрет Владимира Ивановича Воронина. На нем он написан в своей любимой позе - навалясь грудью на телеграф и положа на его рукоятки руки в шерстяных варежках вязки его жены Пелагеи Ивановны. Так он читает развернутую перед ним природой Ледовую книгу. Иногда, устав, выпрямляется, заходит за штурвал со стоящим на широкой банкетке рулевым матросом и смотрит за корму на ведомый караван. Походив по мостику, возвращается к телеграфу и, опершись на него, снова смотрит вперед. Владимир Иванович постоянно думает о погоде, о своем ледоколе, о всем вверенном ему хозяйстве. Даже по ночам, не в свою вахту, поднимается он временами на мостик в ботах, варежках и старой кепке с помятым большим козырьком. Распахнув воротник и подставив морозному ветру голую грудь, внимательно вглядывается в небо и лед, смотрит, как следуют сзади суда. Потом минут десять - пятнадцать прислушивается, как ломается и шаркает лед под форштевнем, и уходит к себе в каюту. От этого вахтенным становится спокойнее, охватывает чувство домашнего тепла и надежности. В Воронине всегда ощущается внутренняя сила и твердость, способная не спасовать перед любым натиском обстоятельств. Таким я его понял и таким написал в портрете - без позы, как говорят "всегдашним"

Работая, убеждался, что сделать ему памятник - задача для скульптора почти непосильная. Там нужна именно поза, нужен выразительный жест, а это все применительно к нему будет ложным, не соответствующим истине. Не подходило к нему и бытующее в литературе представление о капитанах как о "морских волках", живущих "морской романтикой" и ничем, кроме своего дела, не интересующихся. Само понятие романтики он как человек земной считал чем-то легковесным и моряку неподобающим.

Время идет. По вечерам малиново-красное солнце, выныривая из золотых облаков, уходит за горизонт. Скоро наступит осень. Надо спешить. Ледоколам работы много. Уголь нам подвезли в море, и земли мы не видим. Что делается на материке - не знаем. Однажды в сброшенных ледовой разведкой бумагах оказываются слова: "Художнику! Дома у вас благополучно. Сообщил, что вы здоровы". Это написал столь сурово встретивший незнакомого художника начальник штаба морских операций. Занятый до предела, он нашел время связаться по своей инициативе с моими близкими и сообщить мне об этом. Как это непохоже на надуманные рассуждения иных досужих критиков, что Арктику надо изображать обязательно хмурой, а людей ее - жесткими и суровыми.

Как-то, когда мы зашли в скопление тяжелого пака, навалил туман и началось сжатие. С нами был "Ермак", помогавший проводить большой караван малых судов, не приспособленных к плаванию во льдах. А они, все более уплотняясь, стали тороситься, грозя раздавить слабые корпуса. Из белой мглы раздаются гудки. Положение с каждым часом осложняется. Со всех сторон слышны усиленные репродукторами голоса. Все труднее ледоколам окалывать и собирать вместе своих подопечных.

Видимость падает. Около нашего борта ледовые поля, стискиваясь, выжимают порой валы обломков, а мы должны выделывать сложнейшие эволюции, спасая караван. Воронина, не покидающего мостик, видят с близ находящихся судов, и их экипажам становится спокойнее...

Все окончилось благополучно. Мы на чистой воде. Настал момент расставания. Суда целы и построены в кильватер. Впереди и чуть в стороне стоит флагман и за ним "Ермак". Кажется, сама погода рада нашей победе. Опять светит солнце, и в легкой дымке, совсем рядом с нами, возникает бледная туманная радуга. Караван трогается, и суда, одно за другим, идут под нее, как под триумфальную арку. И нет почти ни одного, чтобы с мостика не донеслось:- Владимиру Ивановичу, моему учителю, спасибо! Капитану Воронину, наставнику, добро-го плавания!

Малым ходом, медленно проходит процессия. Искренне и торжественно звучат слова признательности человеку, самоотверженно посвятившему всего себя, всю свою жизнь людям Арктики. А он, еще не сбросивший усталость, отвечает, как на параде, взмахами руки...

Все ближе сходятся утренние зори с вечерними. День заметно укоротился, и я с грустью улетаю домой. Там, в своей мастерской, боясь растерять впечатления и чувства, начинаю большую картину о Владимире Ивановиче Воронине. С раннего утра до позднего вечера, уходя домой только поспать, работаю над большим холстом. Проходит неделя за неделей, а я все еще полон воспоминаниями. Они толпятся перед глазами и в голове, не вмещаются в картину и, толкая под локоть, сбивают, мешают вести основную линию. Постепенно она все же выкристаллизовывается, все вливается в единое русло, и работа начинает ладиться.

Весь холст уже в работе, когда однажды вечером раздается звонок. Я никого не жду. Все знают, что у меня "рабочий запой". Недоумевая, спускаюсь вниз. Отпираю. На пороге Константин Константинович. Обрадованный, веду в мастерскую...

Константин Константинович подходит к картине. Большого роста, могучий. Стоит долго. Потом не таясь утирает слезу и тихо говорит:- А Володи-льдинки не стало.

Долго сидим мы, вспоминая Владимира Ивановича...

Только через несколько дней нахожу в себе силы взять кисть, но она уже не может продолжать начатое. Другое содержание входит в картину. Теперь она должна стать памятником Воронину. Такой она и становится. Такой ее и знает зритель.
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

Воронин в Варде

Сообщение Сергей Некрасов » 20 Февраль 2011 18:15

Воронин (справа) в фотографии Ларсена в Варде (Норвегия). Кто сидит рядом с ним, не знаю.
Воронину здесь лет тридцать, может быть, чуть больше, значит, фотография была сделана в самом начале двадцатых годов.
Воронин в Варде : voronin_varde_600.jpg
Сергей Некрасов
 
Сообщения: 35
Зарегистрирован: 13 Февраль 2011 23:11

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение SVF » 20 Февраль 2011 18:24

Интересный снимок, а источник не подскажете?
SVF
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 4400
Зарегистрирован: 23 Июль 2008 20:20

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Сергей Некрасов » 21 Февраль 2011 12:03

Это скан с оригинальной фотографии. Самой фотографии у меня нет, только сканом поделились.
Сергей Некрасов
 
Сообщения: 35
Зарегистрирован: 13 Февраль 2011 23:11

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Иван Кукушкин » 26 Февраль 2011 00:02

 воронин_cr.jpg
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Иван Кукушкин » 17 Апрель 2011 14:05

Ледокольный пароход "Сибиряков", шхуна "Фрам", капитан Владимир Иванович Воронин, Фритьоф Нансен. : chad-stamps.jpg
Чад 2010. Ледокольный пароход "Сибиряков", шхуна "Фрам", капитан Владимир Иванович Воронин, Фритьоф Нансен.
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Igor3313 » 29 Апрель 2013 10:35

Газета "Моряк Севера" 27 октября 2010 №40 (8614)

Из плеяды ледовых капитанов

17 октября этого года исполнилось 120 лет со дня рождения ледового капитана Владимира Ивановича Воронина.
Александр Степанович Кучин, Фёдор Андреевич Рынцын… Многие полярные капитаны стали знаменитыми, и в этой плеяде имя Воронина сияет яркой звездой.
 Воронин.jpg

1923 год. Гуль. (Из коллекции Северного морского музея)

Владимир Иванович родился 5 (17) октября 1890 года в Сумском Посаде Кемского уезда Архангельской губернии. Сумской Посад, или Сумпосад, как называли его местные, – поселение на обоих берегах реки Сумы.
Сумской Посад, одно из самых древних поморских поселений, был основан в XV веке новгородскими колонизаторами как селение Сумское. Принадлежало оно Марфе Борецкой (Марфе-посаднице). Сенатским указом от 12(24) июля 1806 года было преобразовано в Посад. Сегодня Сумский Посад – село на юго-востоке Беломорского района Карелии, центр Сумпосадского сельского поселения.

«Земля нам мачеха, море – наше поле», – говорили поморы. Жители Сумского Посада, не имея возможности вести сельское хозяйство в необходимых объёмах, занимались в основном рыболовством, добычей морского зверя, судостроением. Род Ворониных не был исключением. В.И. Воронин писал в своих воспоминаниях: «Потомки новгородских ушкуйников – поморы – живут морем. Море их кормит, море их поит. Прадеды, деды и отец мой существовали морем. Они плавали на Мурман и в Норвегию за рыбой, на Новую Землю за зверем, отправлялись на китовый промысел. Опытом, выработанным в результате вековой практики, передаваемым из поколения в поколение, поморы умели предчувствовать шторма, предугадывать появление льдов, узнавать подводные камни». Предчувствие, интуиция были в высокой степени развиты и у самого Владимира Ивановича. Эти черты его натуры не раз спасали суда и экипажи, помогали найти выход в сложнейших ситуациях.

Владимир был четвёртым из сыновей бедняка-тресколова Ивана Фёдоровича Воронина. Детство его, как и братьев, было тяжёлым. И не случайно в Поморье говорилось: «Спокон веку только и было радости у помора-бедняка: 8 лет детства до первого выхода в море». Все шесть братьев Ворониных начали свою морскую трудовую деятельность с зуйков (поморских юнг) на промысловых судах: карбасах, раньшинах, поморских лодьях. В мае 1898 года, в свои 8 лет, впервые услышал Владимир напутствие матери «Сохранно тебе плавать!»

Из дневников Воронина: «…мать всегда мечтала сделать своих сыновей хорошими моряками. Ей очень нравилось, что мальчики с самых ранних лет борются с морем. Именно мать настояла на том, чтобы все мы поступили на суда».
К 15-ти годам юноша прошёл уже большую школу морской жизни. За его плечами был шестилетний стаж работы. Из воспоминаний Владимира Ивановича: «Пора было поступать в мореходную школу. Парусник меня не удовлетворял больше». В 1905 году он поступил в Сумскую мореходную школу. Через два года после окончания её и сдачи экзаменов ему было присвоено звание штурмана 4-го разряда. А в 1916 году на испытательной комиссии при Архангельском мореходном училище В.И. Воронин успешно сдал экзамен по полной программе на звание штурмана дальнего плавания, в котором ходил на пароходе «Фёдор Чижов» Архангельско-Мурманского срочного пароходства.

Первым пароходом, на который Воронин был назначен капитаном, стала «Кандалакша», которая плавала по Белому и Баренцеву морям. Начало капитанства выпало на трудный период: разгул интервентов, разорение северного края. Иностранные захватчики уводили суда от родных берегов. В.И. Воронин проявил тогда находчивость и смелость. Он спас первое своё судно от угона, поставив его на ремонт и уверив иностранных представителей в негодности парохода.

В 1920 – 1921 годах Владимир Иванович, будучи капитаном парохода «Канин» (бывший «Пролетарий»), участвовал в первых Карских хлебных экспедициях. В то время в дневнике его появилась запись: «Каких бы ни стоило усилий, мы должны привезти хлеб трудящимся Севера». После участия в Карских экспедициях Воронин, по его собственным словам, «заболел Арктикой», стал «неизлечимым полярником».

В коллекции Северного морского музея есть фотография, сделанная в конце 1923 года в городе Гуле, что в Англии. На ней капитан Воронин за рабочим столом с секстаном в руке. На обороте фотографии имеется надпись, адресованная Павлову Владимиру Васильевичу: «На «Канине» плавали, на «Юшаре» плывём. Везде и всегда мы дружно живём»… Следует отметить, что как в воспоминаниях самого Владимира Ивановича, так и в книгах различных авторов, начало его плавания на товаропассажирском пароходе «Юшар» датируется 1924 годом. Возможно, что сам капитан Воронин, измеряя время по поморскому обычаю «водами», имел в виду зимнюю навигацию 1923 – 1924 годов, когда суда Северного морского пароходства, летом занятые на беломорских и мурманских линиях, выполняли дальние рейсы за границу. Наличие же в коллекции музея документа, подтверждающего начало первого рейса Владимира Ивановича на «Юшаре» приблизительно в октябре-ноябре 1923 года, позволяет внести некоторые поправки в датировку событий его жизни и могло бы даже, на наш взгляд, рассматриваться как пусть и небольшое, но любопытное историческое открытие.

В 1926 году В.И. Воронина назначили капитаном ледокольного парохода «Г. Седов». Члены экипажа с первых рейсов уважительно отзывались о капитане, называя его «правильным командиром» и «большим талантом».
Два года спустя к Северному полюсу на дирижабле «Италия» отправилась итальянская экспедиция, которую возглавил Умберто Нобиле. Стартовала она в Кингсбее и начала перелёт через Полярный бассейн. Экипаж дирижабля состоял из шестнадцати человек. При сильном попутном ветре 24 мая 1928 года дирижабль достиг Северного полюса. Снизившись до 100 метров, члены экспедиции сбросили на лёд три флага: норвежский, американский и итальянский. Экипаж провёл над полюсом два с половиной часа, обследовал территорию с воздуха. Затем дирижабль набрал высоту и отправился дальше в сторону Аляски…

Пароход «Г. Седов» готовился к летнему рейсу, когда в Арктике разыгралась трагедия. Без вести пропала экспедиция Умберто Нобиле. Только на 13-й день после её исчезновения удалось услышать в эфире слабый голос, моливший о помощи. Выяснилось, что дирижабль, обледенев, потерял способность двигаться в воздухе и упал на торосы Ледовитого океана. Семь человек погибли. По заданию Комитета по оказанию помощи итальянцам капитан В.И. Воронин принял участие в поисках экспедиции.

1929 – 1934 годы ознаменованы для капитана Воронина рядом важнейших экспедиций: на ледокольном пароходе «Г. Седов» на Землю Франца-Иосифа, на Северную Землю, знаменитый рейс на ледокольном пароходе «А.Сибиряков» по Северному морскому пути и героический поход на пароходе «Челюскин».

31 июня 1928 г. было принято постановление Совета Народных Комиссаров СССР «Об усилении научно-исследовательских работ в арктических владениях СССР», и 21 июня 1929 года была организована экспедиция под руководством О.Ю. Шмидта на Землю Франца-Иосифа на ледокольном пароходе «Г. Седов» (капитан В.И. Воронин). 29 июля участники экспедиции высадились на Землю Франца-Иосифа и подняли Государственный флаг СССР, что ознаменовало фактическое включение архипелага в состав Советского Союза. 30 августа была открыта полярная станция, которая стала, по словам В.И. Воронина, «новым и самым северным в мире человеческим поселением». Во время этого похода «Г. Седов» установил рекорд свободного плавания в полярных льдах, достигнув 82°14’ с.ш., что, несомненно, было заслугой капитана.

15 июня 1930 года была организована новая экспедиция на ледокольном пароходе «Г. Седов» на Северную Землю. На карте Советской Арктики Северная Земля оставалась «белым пятном», тогда как архипелаг этот представлял большой научный интерес и важное практическое значение. Во время экспедиции были открыты новые острова, получившие имена Визе, Воронина, Седова и Шмидта, проведены промеры глубин, открыт подводный жёлоб, который получил имя Воронина. Впервые был выяснен рельеф дна северной части Карского моря. Огромное научное достижение в то время! На острове Домашний была организована научно-исследовательская полярная станция, ставшая базой для изучения Северной Земли. О.Ю. Шмидт так охарактеризовал капитана Воронина после этой экспедиции: «Капитан В.И. Воронин не только подходящий, но лучший ледокольный капитан… И с редким для капитана пониманием наших научных задач. Он готов идти на многое и ждать, даже идти на риск ради научных исследований… Он сам помогал научной работе, он своей рукой вычертил карту с указанием ледовых условий, где мы находились…»

В 1931 году ЦК КПСС поставил перед советскими полярниками задачу – проложить сквозной путь по всей трассе Северного морского пути. Наиболее пригодным для выполнения задачи был признан ледокольный пароход «А.Сибиряков», лучшей кандидатурой на должность капитана – В.И. Воронин. Профессор, сотрудник Всесоюзного арктического института Владимир Юльевич Визе писал: «Лучшего капитана для нашего ответственного полярного рейса нельзя было найти».

Начальником экспедиции назначили директора Всесоюзного Арктического института О.Ю. Шмидта. Однако когда речь заходила о выборе направления движения, ответ начальника экспедиции был неизменен: «Слово за вами, Владимир Иванович! При любой трудности все мы – весь коллектив до единого человека – в полном вашем распоряжении».

Сохранилось немало документов с подробностями исторического плавания «А.Сибирякова», в том числе воспоминания капитана Воронина, скромные и лаконичные, как всегда: «В 1932 году встал вопрос об окончательном завоевании Великого Северного морского пути, о котором так давно мечтали мореплаватели всех стран. «А. Сибиряков» вышел из Архангельска… Тяжёлое ледовое плавание! Трудности для такого небольшого ледокольного судна, как «А. Сибиряков», были огромные. Мы боролись со льдами и в конце концов победили их. Несмотря на то что в Колючинской губе нас постигло сразу несколько аварий одна за другой, несмотря даже на то, что сломался гребной вал, «А. Сибиряков» не сдавался стихии. Тут пришлось мне вспомнить своё парусное детство – брезенты превратились в паруса, стрелы лебёдок – в мачты. Так как брезенты у нас были испачканы углём, паруса получились мрачные, и корабль стал похож на средневекового пирата… Нехитрые приспособления помогли управлять кораблём, который лишился не только винта, но и руля. Взрывая лёд аммоналом, окалывая борта парохода пешнями, мы медленно двигались к своей заветной цели – Берингову проливу…»

Несмотря на все сложности, тяжёлую ледовую обстановку, серьёзные поломки судна, экспедиция достигла цели: в 1932 году, впервые в истории арктического мореплавания, Северный морской путь был пройден в одну навигацию, за 65 дней. Очень немногие капитаны в ту пору могли решиться на такой шаг в неизвестность. Все участники экспедиции, члены экипажа ледокольного парохода «А. Сибиряков» были награждены орденами Советского Союза, а сам пароход получил орден Красного Знамени.

Важнейшим итогом экспедиции на ледокольном пароходе «А. Сибиряков» явилось создание в декабре 1932 года Главного Управления Северного морского пути, перед которым ставилась задача: «Проложить окончательно Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути». Владимир Иванович Воронин во время торжественной встречи сибиряковцев в Архангельске говорил: «Дорога от Архангельска до Берингова пролива была очень тяжёлой. Возможно ли плавание торговых судов северо-восточным путём? Я сейчас совершенно здраво говорю о том, что возможно…»

Особое место в изучении и освоении Арктики в 1933 – 1934 годах занял сквозной поход по Северному морскому пути парохода «Челюскин» (капитан В.И. Воронин). Необходимо было доказать возможность использования Северного морского пути как транспортной магистрали. Выполнение поставленной задачи было возложено на грузопассажирский пароход «Челюскин». Начальником экспедиции, перед которой стояли не только практические, но и научные задачи, был утверждён О.Ю. Шмидт.
16 июля 1933 года пароход «Челюскин» вышел из Ленинграда в Мурманск. 2 августа, взяв на борт 112 человек, пароход отправился из Мурманска во Владивосток. На трудных участках пути в проводке «Челюскина» планировалось участие ледокола «Красин» и ледореза «Литке», однако суда были отозваны, и «Челюскину» предстоял трудный путь в одиночестве.
Путь парохода «Челюскин» завершился трагически. 13 февраля 1934 года в Чукотском море произошла катастрофа: «Челюскин» был раздавлен льдами и затонул. На льду оказались 104 человека. Был организован ледовый лагерь Шмидта, где в условиях полярной зимы люди провели два месяца. В.И. Воронин принимал активнейшее участие в жизни ледового лагеря, показал себя отличным организатором, собственным примером не позволял челюскинцам пасть духом.

Трудный и печальный опыт «Челюскина» доказал необходимость использования ледоколов при прохождении грузовых судов Северным морским путём, что положило начало интенсивному строительству ледокольного флота качественно иного уровня.
Сквозное плавание ледокольного парохода «А. Сибиряков» по трассе Северного морского пути, экспедиция на грузопассажирском пароходе «Челюскин», успехи, достигнутые в изучении Советской Арктики, строительство новых ледокольных судов – всё это позволило приступить к широкому практическому использованию водной заполярной трассы.

1935 год стал началом хозяйственной эксплуатации Северного морского пути. В том же году Воронин был назначен капитаном на ледокол «Ермак». На нём в 1935 – 1937 годах проводилась ледовая разведка, а также он осуществлял проводку караванов судов в проливе Вилькицкого, в Карском море. Так, за навигационный период «Ермак» провёл 14 судов на восток и 12 – на запад, из них 4 судна совершили сквозной проход по Северному морскому пути.

В феврале 1938 года капитан В.И. Воронин получил приказ: «Приготовить «Ермак» в кратчайший срок к выходу в рейс для снятия папанинцев со льдины дрейфующей станции «Северный полюс». Дрейф научной станции продолжался 274 дня. За это время она прошла около 2500 км. В последние месяцы дрейф ускорился, льдина стремительно уменьшалась. 8 февраля станция попала в восточно-гренландское течение, и положение сотрудников становилось всё более опасным. По распоряжению правительства была организована крупная спасательная экспедиция, начальником её был назначен О.Ю. Шмидт.
19 февраля ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман» успешно завершили операцию по снятию участников дрейфа со льдины. 21 февраля состоялась встреча ледокола «Ермак» с судами «Таймыр» и «Мурман». На «Ермак» перешли четверо сотрудников дрейфующей станции – Иван Дмитриевич Папанин, начальник станции «Северный полюс», Эрнст Теодорович Кренкель, радист станции, Пётр Петрович Ширшов, гидробиолог, и Евгений Константинович Фёдоров, геофизик. Ледокол пришёл в порт Ленинград 15 марта 1938 года.
За участие в экспедиции по спасению папанинцев Указом Президиума Верховного Совета СССР В.И. Воронин был награждён орденом Знак Почёта.

23 октября 1935 года состоялась закладка ледокола «И. Сталин». Флагманский ледокол был спущен на воду со стапелей Балтийского завода имени С. Орджоникидзе (г. Ленинград) 29 апреля 1937 года, а 23 августа следующего года он вышел в свой первый арктический рейс. Первым капитаном ледокола «И. Сталин» стал В.И. Воронин. На первой странице судового журнала № 1 сделана такая запись: «23 августа 1938 года в 7.00 построенный на отечественном заводе ледокол «Сталин» принят от представителей верфи и вступил в ведение ГУ СМП под командованием капитана дальнего плавания В.И. Воронина, о чём составлен генеральный приёмо-сдаточный акт. В 8.00 поднят кормовой флаг СССР и объявлены морские вахты».

В 1941 году, как указано в биографии В.И. Воронина, он встал на боевую вахту в качестве офицера Военно-Морского Флота. В первую военную зиму ему поручили вести эскадренный миноносец «Урицкий». Морозы стояли жестокие, корабль вмёрз в лёд Двинского залива близ Молотовска. Ледоколы пытались освободить его, пока их не отозвали для срочной работы. На «Урицком» заканчивались запасы воды и продовольствия, тогда по льду к нему отправили обоз. Он пробился к эсминцу и снабдил его всем необходимым. А вот дальше обоз через торосы в Молотовск повёл В.И. Воронин. На молотовском заводе № 402 ему предстояло вновь принять ледокол «И. Сталин». Обстоятельства этого дела неизвестны, но командиром «И. Сталина» тогда назначили капитана 3-го ранга П.А. Пономарёва. Сам В.И. Воронин в 1942 году участвовал в проводке боевых кораблей с востока по Северному морскому пути, обучал военных лоцманов, принимал участие в проводке союзных караванов сквозь льды северных морей.

В декабре 1946 года его направили руководителем промысловой экспедиции на китобойной флотилии «Слава». Из рейса он вернулся 6 июня следующего года и сразу же написал заявление с настойчивой просьбой вернуть его на ледокольный флот. Вскоре Владимир Иванович вернулся на ледокол «И. Сталин», на котором оставался капитаном до конца жизни.

Капитан В.И. Воронин избирался членом ЦИК (1935 – 1938 гг.), депутатом Верховного Совета СССР (1946 – 1950 гг.), в партию вступил в 1952 году, то есть в последний год своей жизни. По тем временам это представляется исключительным случаем.

По свидетельству очевидцев, в последнюю в своей жизни навигацию полярный капитан говаривал: «Больше всего я боюсь дожить до такого времени, когда у меня не будет сил подняться на мостик». Воля Владимира Ивановича Воронина исполнилась: он умер на своём капитанском посту, на ледоколе, в полярном плавании.
В 4 часа 25 минут утра 12 октября 1952 года на мостике ледокола у капитана Воронина случился инсульт. Ближайшая больница была на Диксоне, а это примерно сутки самого полного хода по чистой воде. Был и шторм, и лёд, а больному требовался абсолютный покой. Уже на подходе к Диксону прославленного капитана настигла смерть… Похоронили Владимира Ивановича Воронина на маленьком Шуваловском кладбище в Ленинграде, в городе, где он жил с 1935 года.

Слава о потомственном поморе, прославленном полярном капитане В.И. Воронине увековечена в восьми географических объектах на карте мира, названных его именем:

губа Воронина на Новой Земле;
мыс Воронина на Новой Земле;
мыс Воронина на острове Гукера на Земле Франца-Иосифа;
ледник Воронина на острове Солсбери на Земле Франца-Иосифа;
жёлоб Воронина в Карском море;
остров Воронина в Карском море;
мыс Воронина на Земле Виктории в Антарктиде;
бухта Воронина на Земле Королевы Мод в Антарктиде.

Имя его было запечатлено на бортах нескольких судов: парусной шхуны, парусно-моторного бота, буксира и ледокола «Капитан Воронин», построенного в 1955 году в Финляндии по заказу СССР.
Память о ледовом капитане хранят улицы Воронина в Архангельске, Северодвинске, Санкт-Петербурге, Беломорске, Екатеринбурге и других городах.

Долгую, богатую на события и факты историю имеет Архангельское мореходное училище имени капитана В.И. Воронина (ныне – Арктический морской институт имени капитана В.И. Воронина).

Государственное учреждение культуры Архангельской области «Северный морской музей» расположен в историческом месте. В своё время Красная пристань была отправной точкой знаменитых арктических экспедиций, которые прославили имя ледового капитана В.И. Воронина. Северный морской музей не мог обойти вниманием означенную юбилейную дату, и 14 октября этого года была открыта выставка «Из плеяды ледовых капитанов (к 120-летию со дня рождения В.И. Воронина)», которая будет работать в здании Северного морского музея до 17 декабря текущего года.

Литература
Андриенко В.Г. Ледокольный флот России. 1860-е - 1918 гг. – М.: Европейские издания, 2009 г.
Попов Г.П. Сумский мореходный класс. К истории мореходного образования на Севере. - Архангельск: Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 2000.
Селезнёв С. А. Ледовый капитан. - Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1969.
Сузюмов Е. Рассказы капитана Воронина, поведанные им самим// Полярный круг. 1978. - М.: Мысль, 1987.
Юнга Е. С. Капитан Воронин (Путь к подвигу). - М.: Морской транспорт, 1957.

Олег Юнин,
Яна Юнина,
сотрудники Северного морского музея.
Igor3313
 
Сообщения: 79
Зарегистрирован: 02 Март 2012 20:10

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение Владимир Виноградов » 04 Май 2013 18:17

Изображение

Питер,Шуваловский погост....
Аватара пользователя
Владимир Виноградов
 
Сообщения: 33
Зарегистрирован: 25 Сентябрь 2011 00:11
Откуда: Санкт-Петербург

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 06 Август 2013 19:21

Воронин Владимир Иванович
год рождения __.__.1890
капитан 3 ранга
в РККА с __.__.1941 года

Орден Отечественной войны II степени
Приказ Командующего СФ от 20 ноября 1943 г. № 092

Приказ или указ: Архив ЦВМА фонд 1650 опись 1 единица хранения 16
Наградной лист: фонд 3 опись 1 единица хранения 693
http://www.podvignaroda.ru/?n=50573890
 1650-1-16-00000225.jpg
 1650-1-16-00000226.jpg
 3-1-693-00000029.jpg
 3-1-693-00000030.jpg
 3-1-693-00000031.jpg
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Воронин Владимир Иванович (1890 - 1952)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 06 Август 2013 19:34

Воронин Владимир Иванович
год рождения __.__.1890
капитан 2 ранга
в РККА с __.__.1941 года

Орден Отечественной войны I степени
Приказ Командующего БВФ №020 от 12 апреля 1945 г. г. Архангельск.

Приказ или указ: Архив ЦВМА фонд 3 опись 1 единица хранения 1222
Наградной лист: фонд 3 опись 1 единица хранения 1523
http://www.podvignaroda.ru/?n=51008455
 3-1-1222-00000080.jpg
 3-1-1222-00000087.jpg
 3-1-1523-00000444.jpg
 3-1-1523-00000445.jpg
 3-1-1523-00000446.jpg
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

След.

Вернуться в Персоналии



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения