Спор о ледоколе ¨Красин¨ (¨Святогор¨) / Иванов, А. А., Спор о ледоколе "Красин" ("Святогор") / А. А. Иванов. //Правоведение. -1993. - № 3. - С. 51 - 57
СОДЕРЖ.: Кто является собственником ледокола "Красин" ? • Стал ли Международный фонд истории науки юридическим
лицом ? • Приобрело ли СП "Техимекс" право собственности на ледокол "Красин" ? • Является ли договор купли-
продажи ледокола "Красин" недействительными ? • Когда ледокол "Красин" стал музеем и памятником истории и
культуры ? • Итоги.
Библиогр. в подстрочных примечаниях.
Статья находится в издании «Известия высших учебных заведений:»
Материал(ы): Спор о ледоколе «Красин» («Святогор») [Журнал "Правоведение"/1993/№ 3]
Иванов А.А., Кандидат юридических наук, ассистент С.-Петербургского государственного университета.
В истории нашей цивилистики не так уж много судебных дел, в которых бы столь тесно переплелись политическая интрига и бескорыстное служение благу России, использование недостатков действующего законодательства и сугубо доктринальные проблемы, как в споре о ледоколе «Красин» («Святогор»). Но закулисные игры и влияния не имеют особого значения для ответа на вопрос о том, каким должно быть справедливое, юридически обоснованное решение данного казуса, тем более что они подчас недоказуемы и непроверяемы, а значит, могут быть отброшены при анализе данного дела. Цель настоящей статьи—иная. Изучение событий, участником которых отчасти был и автор настоящей статьи, необходимо для того, чтобы избежать в будущем таких ситуаций, когда бы несовершенство законов позволяло ущемлять высшие интересы нации, к числу которых, несомненно, относится и сохранение ее культурного наследия.
Ледокол «Красин», изначальное название которого—«Святогор», представляет собой истинную культурную ценность для настоящего и будущего поколений России. Его значение состоит не только в той роли, которую он сыграл в мировой истории, но и в технических характеристиках. «Святогор» был одним из первых русских ледоколов и верой и правдой служил Отечеству практически более 50 лет. Он принимал участие в спасении экипажа ледокола «Ф. Литке» и экспедиции Умберто Нобиле на дирижабле «Италия» к Северному полюсу в 1928 г., за что был награжден орденом Трудового Красного Знамени (№ 98), в боевых действиях па Севере в период гражданской войны и проведении караванов союзников во время Великой Отечествен пой войны (конвой PQ—15), наконец, в мирное освоении Арктики.
Судно было построено в 1917 г. на верфи в Глазго (Великобритания) по проекту знаменитого ледокола «Ермак», ныне уже безвозвратно утраченного (сданного на слом). Технические идеи, положенные в основу строительства этого типа судов, связаны с творчеством адмирала С. О. Макарова. Участие в строительстве «Святогора» принимал и инженер Е. И. Замятин, ставший впоследствии известным писателем. Техническая ценность «Красина» состоит в уникальности его цельноклепанного корпуса (другого судна с таким корпусом в России уже не существует). Толщина корпуса судна в его ледокольной части в четыре раза превышает ту, которая существует на современных ледоколах аналогичного тоннажа. К тому же эта действующий ледокол с паровым двигателем.1
Безжалостное время и отсутствие необходимых средств сделало ледокол обременительным для его последнего легитимированного владельца — Северного морского научно-производственного геологогеофизического объединения «Севморгео», — и последнее решило кому-нибудь его передать с целью превращения в музей.
11 августа 1989 г. ледокол «Красин» был безвозмездно передан на баланс «Международного фонда истории науки»,2 о чем был составлен соответствующий акт, для использования в качестве плавающего научного центра и музея (эта цель была предусмотрена подписанным протоколом о намерениях). Серьезных действий по созданию музея предпринято, однако, не было. Наоборот, судно было продано Фондом совместному советско-австрийско-германскому предприятию «Техимекс», которое, в свою очередь, сдало судно в аренду за границу. «Красин» переименовали в «Святогор» и предприняли попытку его вывода за пределы СССР,3 которая была пресечена благодаря вмешательству мэра Санкт-Петербурга А. А. Собчака, обратившегося с письмами к различным государственным органам, в том числе в прокуратуру. Подготовку материалов для мэра осуществлял Комитет по обращениям и жалобам,
В возникшем конфликте принимали участие множество должностных лиц и органов государственного управления СССР и РСФСР, средства массовой информации, ученые, общественность. Прокуратура предъявила к Международному фонду истории науки и СП «Техимекс» иск о признании договора купли-продажи недействительным. Арбитраж Санкт-Петербурга оставил заявление прокурора без рассмотрения со ссылкой на неподведомственность спора из-за отсутствия согласия сторон на рассмотрение иска в арбитраже. Иск прокурора, предъявленный в защиту Комитета но культуре мэрии Санкт-Петербурга как истца, был удовлетворен Санкт-Петербургским городским судом 13 апреля 1992г. После отказа в удовлетворении кассационной жалобы одного из ответчиков (Фонда) решение суда вступило в силу.
В процессе был затронут ряд важных проблем материального гражданского права (о праве собственности па ледокол и порядке его перехода; об основаниях недействительности договора купли-продажи судна; о том, стал ли Международный фонд истории науки юридическим лицом и когда; о понятии музея и вновь выявленного памятника истории и культуры и ряд других), которые требуют четкого законодательного решения. На них-то и будет сосредоточено внимание.
I. Кто является собственником ледокола «Красин»? До передачи судна на баланс Международного фонда истории науки оно было государственной собственностью Союза ССР. Однако в то время подобная передача регламентировалась Положением о порядке передачи предприятий, объединений, организаций, учреждений, зданий и сооружений, утвержденным Постановлением Совета Министров СССР № 940 от 16 ноября 1979 г.,4 и изданной на основе этого Положения инструкцией Минфина СССР.5 Ледокол имел на борту команду и вполне мог рассматриваться как предприятие, не имеющее прав юридического лица.6 Передача таких предприятий в принципе ничем не отличалась от передачи юридических лиц, ведь названное Положение и изданные в его развитие документы касались лишь имущественных, финансовых и организационных вопросов (что, как, когда и в каком порядке передается из имущества). Возможен такой вывод и на основании аналогии закона.
В соответствии с указанным Положением передача предприятий от государственных к общественным организациям (а именно к ним и относил себя Международный фонд истории науки) должна производиться за плату. В нарушение этого правила ледокол «Красин» был передан с баланса на баланс бесплатно, т. е. неправомерно. А раз так, то он мог быть изъят у Международного фонда истории науки как у безвозмездного приобретателя па основании ч. 3 ст. 152 ГК РСФСР, «Севморгео» нарушило правила о передаче ледокола и потому оказалось неуправомоченным отчуждателем. Фонд, в свою очередь, не приобрел права собственности на судно, оно осталось за государством.
Этот вывод можно подтвердить и ссылкой на действовавший в то время Закон о государственном предприятии (объединении),7 который в п. 4 ст. 4 разрешал таким предприятиям «передавать другим предприятиям и организациям, продавать, обменивать, сдавать в аренду, предоставлять бесплатно во временное пользование либо взаймы здания, сооружения, оборудование, транспортные средства, инвентарь, сырье и другие материальные ценности». Эту неудачную формулировку следует подвергать доктринальному толкованию. Передача взаймы (пусть и бесплатно) индивидуально определенных вещей, к числу которых относится и «Красин», невозможна. Следовательно, такие вещи можно передавать лишь в безвозмездное пользование, но никак не в собственность без какой-либо оплаты. Этот аргумент работает и в случае, если не распространять па данную передачу упомянутое выше Положение. Что же касается права «передавать другим предприятиям» различные имущественные объекты, его вряд ли можно понимать иначе, кроме как подчиненное Положению.
Наконец, одним из доводов в пользу истца может служить следующее соображение. Международный фонд истории науки не мог приобрести права собственности на ледокол, так как в момент принятия его на баланс не являлся юридическим лицом. Справедливо ли это? По-видимому, да, ибо приобретателем выступает несуществующий субъект, и последующее оформление юридического лица автоматически не превращает последнего в собственника, а если пет приобретательной давности, оно вообще не может приобрести права собственности.
Таким образом, при любых обстоятельствах до продажи СП «Техимекс» ледокол «Красин» продолжал оставаться государственной собственностью.
2. Стал ли Международный фонд истории науки юридическим лицом? В момент принятия ледокола «Красин» на свой баланс Международный фонд истории науки не имел устава, зарегистрированного в официальных органах СССР или РСФСР. Единственным документом, который тогда имел Фонд, был «устав», утвержденный в 1986 г. на Международном симпозиуме истории науки в Ленинграде. Разумеется, такое оформление международного общественного объединения недостаточно с позиции и Закона СССР «Об общественных объединениях",8 и ранее действовавшего законодательства.9 Можно считать установленным, что о момент получения ледокола Фонд не был юридическим лицом, не имел своего баланса и был не в состоянии что-либо на него принять.
Именно это обстоятельство позволило Комитету народного контроля СССР назвать Международный фонд истории науки «эфемерной, незарегистрированной» организацией. Однако подобное убеждение разделяли не все союзные органы. Министерство юстиции СССР 15 июля 1991 г. в своем письме утверждало, что создание Фонда проходило в соответствии с установившейся практикой, когда роль конституирующих актов, признающих законный характер уже имевшей место деятельности общественных организаций, играли постановления Совета Министров СССР. К числу таких актов, по мнению Минюста СССР, относилось и постановление Правительства СССР от 15 августа 1990 г. № 820 «О деятельности па территории СССР Международного фонда истории науки».10 В п. 1 названного Постановления зафиксировано: «Международный фонд истории науки... пользуется правами юридического лица по советскому законодательству». Как бы ни толковать этот пункт, обратной силы он не имеет, и сделать Фонд юридическим лицом ab ovo не в состоянии. Если Фонд и стал юридическим лицом, в чем есть некоторые сомнения, то только с момента вступления в действие названного Постановления.
В ч. 2 п. 1 Постановления от 15 августа 1990г. сказано: «Деятельность Международного фонда истории науки осуществляется в соответствии с его уставом». Однако это указание вовсе не означает утверждения того «устава», который имел Фонд. Постановление же само по себе не включает полного набора признаков юридического лица, необходимых в соответствии со ст. 23 ГК РСФСР: совершенно не затронуты вопросы организационного построения Фонда, слабо раскрыта его имущественная обособленность, не решены вопросы ответственности по долгам, неясно, кто может действовать от имени Фонда без доверенности и, следовательно, является его органом. Отсюда упоминание в Постановлении об «уставе» ориентировало лишь на необходимость его регистрации в будущем. А пока все свелось к простой декларации. Наша доктрина всегда исходила из того, что, если налицо материальные признаки юридического лица, но отсутствует формальное признание таковым, юридическое лицо все-таки существует. Естественно, отсутствие материальных признаков при формальном признании юридическим лицом требует восполнения первых в учредительных документах. Отсюда можно сделать вывод о том, что Постановление от 15 августа 1990г. было предназначено не для конституирования Фонда как юридического лица, а лишь для предоставления ему льгот и привилегий. Оно исходило из того, что Фонд уже имеет права юридического лица на основании зарегистрированного в установленном порядке «устава», но никак не проекта.
Вообще практика создания юридических лиц на основании простого постановления Правительства, без утверждения учредительных документов, порочна. Ведь в соответствии со ст. 25 ГК РСФСР юридические лица могут действовать на основании устава (а в соответствии со ст. 13 Основ гражданского законодательства 1991 г.11 — и других учредительных документов) или общего положения об организациях данного вида. В случае с Фондом устав как таковой отсутствует. Постановление же Совета Министров СССР от 15 августа 1990 г. нельзя считать положением об организациях данного вида. Отсюда имевшаяся практика признания юридическими лицами на основании постановлений Правительства без регистрации учредительных документов противоречит закону.
Поскольку Международный фонд истории науки в момент получения ледокола «Красин» ни при каких обстоятельствах не мог быть юридическим лицом, фактическим беститульным (незаконным) владельцем судна стала группа физических лиц, именующих себя «Фондом». Эта группа лиц не приобрела права собственности па ледокол. Даже если признать, что Фонд стал юридическим лицом на основании Постановления Совета Министров СССР от 15 августа 1990г., это не может повлечь за собой автоматического прекращения права собственности государства на «Красин». Правда, в п. 7 того же Постановления принято во внимание, что «на балансе Фонда находится научно-исследовательское судно — ледокол "Красин"». Однако это не означает признания права собственности на этот объект за Международным фондом истории науки. Нахождение на балансе—категория учетно-бухгалтерская, а невещно-правовая. Незаконный владелец может поставить вещь, приобретенную у пеуправомоченного отчуждателя на свой баланс, но это не сделает его собственником. Принятие на баланс— акт односторонний, он не касается и не может касаться внешних отношений юридического лица.
3. Приобрело ли СП «Техимекс» право собственности на ледокол «Красин»? Договор купли-продажи ледокола «Красин» между Фондом как продавцом и СП «Техимекс» как покупателем был заключен 14 июня 1991 г. В этот момент собственником судна продолжало оставаться государство. Фонд был лишь фактическим беститульным владельцем ледокола, а значит, неуправомоченным отчуждателем. Приобретение права собственности СП «Техимекс» в подобной ситуации должно подчиняться правилам ст. 151—157 ГК РСФСР. СП «Техимекс» могло стать собственником ледокола только в случае добросовестного возмездного его приобретения и при условии, что судно выбыло из владения прежнего собственника (владельца) по воле последнего. В деле нет фактов, которые бы подтверждали недобросовестность приобретения: СП «Техимекс» не знало и не должно было знать о том, что ледокол Фонду не принадлежит. Достаточно вспомнить о том, что Совет Министров СССР в своем Постановлении принял к сведению, что «Красин» находится на балансе Фонда. Следовательно, приобретение было добросовестным. Возмездный характер приобретения СП «Техимекс» судна тоже сомнений не вызывает.
До передачи Фонду ледокол находился на балансе «Севморгео», которое и было его владельцем, передавшим «Красин» совершенно добровольно. Нарушение же установленного порядка передачи (ее незаконность) не предрешает вопросов, касающихся воли. Здесь нуждаются в пояснении лишь два вопроса. Первый связан с п. 3 ст. 152 ГК РСФСР, в которой сказано, что «если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях». Как трактовать словосочетание «во всех случаях»? Под «всеми случаями» понимается, по-видимому, как добросовестное, так и недобросовестное приобретение, а также выбытие вещи из владения собственника как по его воле, так и против нее. Но если первый приобретатель вещи от неуправомоченного отчуждателя был безвозмездным, а последующий (остальные) — возмездными, можно ли считать подобную ситуацию подпадающей под ч. 3 ст. 152? Думается, нет. Ибо когда речь идет об истребовании имущества из чужого незаконного владения, под приобретателем вещи понимается ее фактический владелец (в нашем случае — СП «Техимекс»). И если такой владелец — возмездный приобретатель, действуют общие правила, предусмотренные п. 1 ст. 152. В противном случае в ч. 3 той же статьи было бы сказано: «.. .если имущество безвозмездно отчуждено лицом, которое не имело права его отчуждать...».
Второй вопрос касается ст. 153 ГК РСФСР. Если бы ее применение не подвергалось обоснованным сомнениям, то исход дела был бы очевиден. Однако в 1991 г. на территории России уже действовал Закон о собственности в РСФСР,12 который в п. 2 ст. 2 провозглашал равенство всех форм собственности при их осуществлении. Этот принцип предполагает, что ни одна из форм собственности не должна иметь ни преимуществ, ни специальных ограничений по сравнению с другими формами. Следовательно, правило ст. 153 ГК РСФСР, как устанавливающее такое преимущество, применяться не должно, хотя оно не удалено из кодекса до сих пор. Именно это обстоятельство не позволило суду при рассмотрении спора ссылаться на обсуждаемое правило.
Но одного лишь факта заключения договора купли-продажи вещи, впрочем, недостаточно для того, чтобы право собственности на нее перешло к приобретателю, если иное не предусмотрено законом или договором (ст. 135 ГК РСФСР, п. 2 ст. 7 Закона о собственности в РСФСР). Необходимо произвести передачу вещи, для чего недостаточно просто составить акт сдачи-приемки. Ведь последний только оформляет действительную передачу, если она произошла. Правда, доктрина всегда допускала так называемую «символическую» передачу, однако ее рамки следует обрисовывать достаточно узко. «Символом» передачи будет лишь то, что при вручении приобретателю открывает ему возможность самостоятельно осуществлять право собственности. При этом реальная передача должна быть, как правило, невозможной (применительно к недвижимости) или нецелесообразной (передача ключей от склада, где находится товар, и т. п.). В любом случае составление акта сдачи-приемки не может считаться символической передачей. Передача ледокола «Красин» должна быть реальной, а не символической. Состоялась ли она? Ряд фактов свидетельствует в пользу того, что реальная передача была (например, судно было сдано СП «Техимекс» в аренду третьему лицу, СП несло расходы по содержанию ледокола и т. д.). И это, по-видимому, стало главным обстоятельством, обусловившим нежелание и прокурора и суда прибегнуть к нормам о виндикационных исках для изъятия ледокола.
Однако нельзя игнорировать еще одно соображение. Если в момент заключения договора купли-продажи Фонд не был юридическим лицом, то, по логике вещей, продавцом должна была бы выступать группа физических лиц, выступающая под маской Фонда. Между тем в качестве продавца в договоре указан Фонд. Но тогда договор купли-продажи ничтожен, ибо с самого начала одной из его сторон была организация, не имеющая прав юридического лица. В таких условиях нельзя вести речь о переходе права собственности к приобретателю при передаче ему вещи. Ведь ст. 135 ГК РСФСР определяет лишь момент перехода права собственности к приобретателю по договору. Поскольку же договор ничтожен, воля фактического владельца (группы физических лиц) на передачу вещи отсутствует (договор подписан не от их имени), а значит, не происходит и перехода права собственности к СП «Техимекс».
4. Является ли договор купли-продажи ледокола «Красин» недействительным? Спор по поводу ледокола «Красин» разрешился путем признания договора купли-продажи недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 48, 49 и 50 ГК РСФСР, с применением односторонней реституции. Ледокол был передан государству, а Фонд должен был возвратить СП «Техимекс» все полученное по сделке, признанной недействительной. Таким образом, изначально проблема конкуренции исков по данному делу была решена не в пользу виндикации. Подобный исход спора нуждается в подробном анализе.
Прежде всего вызывает сомнения соединение в одном решении сразу трех составов противоправных сделок, один из которых, закрепленный в ст. 48 ГК РСФСР, является общим, а два других—специальными. Зачем совмещать общий и специальные составы, в частности ст. 48 и 49 ГК, если в них предусмотрены совершенно различные последствия (двусторонняя реституция в первой и двусторонняя конфискация или односторонние реституция и конфискация во второй)? Ведь сделка, которая противоречит целям деятельности юридического лица и притом совершена с целью, заведомо противной интересам государства • и общества, безусловно противоречит и закону. Квалификация недействительной сделки по ст. 50 ГК (и это указано прямо в данной статье) может совмещаться либо со ст. 48, либо со ст. 49, третьего не дано. С учетом того, что «Красин» был изъят в доход государства, единственно возможной была квалификация недействительной сделки по ст. 49 и 50 ГК. Использование же ст. 48, предполагающей двустороннюю реституцию, было лишним, что вовсе не означает отсутствия необходимости анализировать незаконность совершенной сделки. Применение ст. 50 ГК обосновывалось истцом так: в перечне целей и задач Фонда (в его «уставе») нет указания на возможность вести коммерческую деятельность, между тем сделка купли-продажи ледокола принесла прибыль (Фонд получил судно бесплатно, а продал за 5 млн руб.). Отсюда вывод: Фонд вышел за пределы своих целей деятельности и договор купли-продажи является внеуставной сделкой. Был использован и еще один аргумент: в «учредительных» документах Фонда нигде не закреплено его право совершать сделки с имеющимися у него культурными ценностями. Естественно, подобные доводы имеют смысл только в случае, если признавать Фонд в момент заключения договора купли-продажи юридическим лицом. В противном случае сделка просто должна считаться незаключенной. Рассмотрим эти доводы.
Для признания сделки, заключенной юридическим лицом, внеуставной мало показать, что в учредительных документах соответствующий вид деятельности не упомянут. Нужно установить, не допускает ли действующее законодательство возможности нести определенный вид деятельности для любой организации. Закон СССР об общественных объединениях вовсе не исключает того, что соответствующая организация ведет коммерческую деятельность. Разумеется, существовали и продолжают существовать ограничения, касающиеся предпринимательской деятельности общественных объединений, но вопрос о них и о том, вышел ли Фонд за их рамки, в процессе не ставился. Далее, никто и никогда не оспаривал права юридического лица (в том числе и общественного объединения) продавать имеющееся у него имущество (здания, сооружения, оборудование, инвентарь). Главное, чтобы такая продажа (применительно к общественным объединениям) не становилась систематической, когда основная цель — извлечение прибыли. Применительно к купле-продаже «Красина» о систематичности не могло быть и речи. Это была разовая сделка. Кроме того, наше законодательство пока не содержит никакого определения разовой «коммерческой сделки»: речь идет только о предпринимательской (коммерческой) деятельности. Следовательно, коммерческой может быть только такая сделка, которая заключается в рамках соответствующей деятельности (а ей-то всегда свойственна систематичность). Единичность же сделки с ледоколом никем опровергнута не была. Наконец, никто и никогда не оспаривал права общественных объединений совершать сделки с имеющимися у них культурными ценностями, если при этом не нарушается законодательство об охране памятников истории и культуры. Но факт нарушения такого законодательства для признания сделки недействительной по ст. 50 ГК значения не имеет. Для этих целей служат ст. 48 и 49 ГК. Поэтому обращение суда к ст. 50 для разрешения возникшего спора выглядит достаточно странным.
Признание сделки недействительной по ст. 49 ГК требует установления по крайней мере трех обстоятельств: 1) незаконности сделки; 2) ее направленности против интересов государства и общества; 3) наличие умысла у обеих сторон или по крайней мере у одной стороны. Естественно, только при условии доказанности факта незаконности сделки можно переходить к установлению иных обстоятельств. Законная сделка не может быть ни направлена против интересов государства и общества, ни совершена умышленно. Незаконность же договора купли-продажи ледокола может быть связана только с нарушением законодательства об охране памятников истории и культуры.
5. Когда ледокол «Красин» стал музеем и памятником истории и культуры? Определение того момента, начиная с которого ледокол является памятником истории и культуры, имеет существенное значение. Ведь именно с этого момента можно вести речь о том, что любая сделка по поводу судна незаконна, поскольку она нарушает законодательство об охране памятников истории и культуры. Решение о признании памятником не имеет обратной силы и не опорочивает сделки, совершенные с соответствующим объектом ранее.
Министерство культуры СССР 26 сентября 1991 г. признало ледокол «Красин» вновь выявленным памятником истории и культуры, который, до постановки на государственный учет, подлежит охране в том же порядке, что и учтенный памятник (ст. 21 Закона СССР об охране памятников истории и культуры13). Продажа, дарение или иное отчуждение памятников допускается только с обязательным предварительным уведомлением государственных органов охраны памятников. Проблема лишь в том, что такое уведомление необходимо для вновь выявленных (поставленных на учет) памятников. Договор купли-продажи, заключенный до формального момента выявления (учета), будет действителен, хотя при этом памятник все равно нельзя вывезти за границу.
Однако в материалах дела есть данные о том, что ледокол «Красин» является памятником истории и культуры как музей. Это обстоятельство было выявлено гораздо раньше заключения договора купли-продажи. Еще в Постановлении от 15 августа 1990 г. № 820 судно именовалось музеем. Это положение само по себе можно трактовать как постановку ледокола на учет в качестве вновь выявленного памятника истории и культуры, произведенную органом общей компетенции. При передаче судна Фонду тот подписал с «Севморгео» протокол о намерениях, в котором признал «Красин» музеем. Все это предоставило суду возможность при определении правового режима судна применить Положение о Музейном фонде Союза ССР, утвержденное приказом Министерства культуры СССР № 483 от 27 декабря 1988 г.14 Объекты, входящие в состав Музейного фонда, могут быть проданы (переданы) третьему лицу только с письменного разрешения Министерства культуры (п. 3.5 и 5.3 названного Положения). Следовательно, договор купли-продажи ледокола-музея является незаконным, поскольку за разрешением в Министерство культуры ничто не обращался.
Признание договора недействительным по ст. 49 ГК требовало установления еще двух обстоятельств. Прежде всего речь должна идти о направленности договора против интересов государства и общества. И здесь важную роль играет признание ледокола музеем. А что может быть губительнее для общества, чем утрата его культурных ценностей! Могут возразить: СП «Техимекс»— российское юридическое лицо, и заключение договора купли-продажи ледокола «Красин» с ним еще не влечет за собой утраты национального достояния. Однако последующие действия СП, в частности попытки вывезти судно из страны, как раз подтверждают направленность сделки против интересов государства и общества. Наличие умысла при заключении договора купли-продажи также не вызывает сомнений. Ясно, что обе стороны вполне осознавали, с каким ценным объектом они имеют дело. Поэтому вряд ли можно согласиться с применением судом конфискации только к одной стороне. в. Итоги. Из дела о ледоколе «Красин» можно сделать два важных вывода, один — доктринального, а другой — практического свойства. Первый состоит в том, что в гражданском законодательстве необходимо сохранить состав недействительности сделки, подобный предусмотренному ст. 49 ГК, с последствиями в форме двух- или односторонней конфискации. Разумеется, этот состав должен быть назван иначе и включать другие условия. Но, самое главное, должен сохраниться в неприкосновенности дух данного состава — возможность не только возвратить стороны в первоначальное положение, но и наказать их за особо злостные действия путем применения конфискации. Ведь возможны ситуации, когда все иные гражданско-правовые средства бессильны, а оставить вес, как было, рука не поднимается, как в случае с ледоколом «Красин». Второй вывод прискорбен. Сколько сил, времени и средств было истрачено на судебную тяжбу — и вот дело, наконец, получило разрешение: судно передано государству. Однако денег на ремонт судна нет и ледокол продолжает ветшать. Гримасы нашего времени—без них никуда.
Примечания и ссылки:
1 Судно занесено в Государственный морской регистр,
2 Именуется в дальнейшем «Фонд».
3 Любопытно, что ледокол уже однажды был в руках иностранного государства—Великобритании, однако в 1927 г. был выкуплен у английского правительства по инициативе Л. Б. Красина. До этого советское правительство арендовало ледокол для спасения попавшего в ледовый плен в Архангельске ледокола «Соловей Будимирович».
4 СП СССР. 1979. № 26. Ст. 172. Аналогичное Положение было утверждено и в РСФСР (СП РСФСР. 1980. № 11. Ст. 85).
5 Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР. 1990. № 6. С. 18—25.
6 Использование термина «предприятие, не имеющее прав юридического лица», не было для советского законодательства необычным, особенно если вспомнить так называемые «трестированные» предприятия периода нэпа или «подсобные» предприятия более позднего периода. Такой подход вполне соответствует и доктрине, для которой всегда была очевидной возможность рассматривать предприятие и как объект права.
7 Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 26. Ст. 385.
8 Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 42. Ст. 839.
9 См.: Положение о добровольных обществах и их союзах//СУ РСФСР. 1932. № 74. Ст. 331.
10 СП СССР. 1990. № 23. Ст. 111.
11 Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. № 26. Ст. 733.
12 Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. № 30. Ст. 416.
13 Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 44. Ст. 628.
14 Основные служебные документы Министерства культуры СССР за IV квартал 1988 г. М., 1989. С. 20—26.