Полярная Почта

К биографии С.К. Костинского
(по архивным материалам)
А.Н. Дейч

В 1900 г. Сергей Константинович принял участие в экспедиции для градусного измерения на Шпицбергене. Вот краткий отчет об этом путешествии.

«В начале весны 1900 года я и мой товарищ по Пулковской обсерватории А. Д. Педашенко были приглашены Шпицбергенской комиссией принять участие в работах Шпицбергенской экспедиции. Мы составили новую геодезическую партию для работы на отдельных сигналах, а в виде специальной задачи намечалась работа в центре Шпицбергена у горы Ньютона для связи русской и шведской частей градусного измерения. Шведская комиссия была во главе с Норденшельдом, русская-во главе с академиком Ф. Н. Чернышевым. Наша партия поездом прибыла в Трондгейм в Норвегии, где стояли наши судна «Бакан» и «Ледокол». На судно «Бакан» перебрались 30-го мая, а утром 1-го июня ушли в Тромзо, идя шхерами. С 6-го июня шли открытым морем, иногда сквозь льды; 7-го определили свое место секстантом; 8-го в 3 часа утра завидели берега Шпицбергена, а в 9 утра бросили якорь против русской зимовки. «Бакан» приветствовал наш флаг 21-м пушечным выстрелом. Нас встретили трое перезимовавших товарищей-Бунге (доктор), А. С. Васильев и Байер (метеоролог), которые выглядели отлично и сильно загорели.

Другие русские - Сергиевский, Ахматов и Сикора уже работали на горе... Наша экспедиция была подготовлена на 35 дней для 4-х человек — Костинского, Педашенко, матроса Носкова и помора Филатова. Начали подъем на гору Whales Head, поставили палатку. В 9 ч. утра 18 июня остались одни, так как доставившие нас суда ушли на юг. План работы был такой: измерять горизонтальные углы, зенитные расстояния сигналов, сделать необходимые астрономические наблюдения. Пробыли на горе около двух месяцев. Пополняли провизию иногда охотой на птицу - куропаток, гаг, люриков. Июня 23-го заболели Носков и Филатов; 24-го, завидев «Ледокол», вывесили сигнал бедствия-перевернутый флаг, но его не заметили с ледокола... Везде много льда, пароходы мечутся и не могут пробиться...». В августе 16-го партия Костинского снялась с горы на «Ледокол». По этому случаю был составлен протокол: «сего 3/16 августа 1900 года мы, ниже подписавшиеся, на стоянке Whales Bay решили снять геодезическую партию с сигнала Whales Head после двухмесячного пребывания и отложить третью попытку пройти к Cap Agardh из-за почти сплошного льда, который «Ледокол» не мог пробить при первых двух попытках. Поэтому дальнейшее пребывание бесплодно...». Отчет заканчивался следующими словами: «... Матрос 1-й статьи Кузьма Федоров Носков и мезенский помор, запасной унтер-офицер Василий Федоров Калинцев оказались самыми бравыми и расторопными, способными на всякое дело, как настоящие простые русские люди. Подобные отзывы делались и другими нашими товарищами».

О. А. Баклунд, как всегда, живо интересовался работой и жизнью своих сотрудников. Он писал Костинскому на Шпицберген: «Вы сидите на горе Whales Head и браните Шпицбергенский туман, который как кокетливая дева, только немного поднимает юбку, чтобы возбудить любопытство...» В этом же письме: «Вопрос о пенсиях тоже решен в пользу астрономов пулковских, так что они могут теперь с доверием смотреть в лицо будущего».

Гора Уэлс-хэд служит целью следующей нашей экскурсии. На вершине находим остатки триангуляционного знака —. четыре столба, крыша, железный цилиндр для световых сигналов. Здесь в 1900 году сотрудники Ф. Чернышева — С. Костянский и А. Педашенко — в течение двух месяцев сидели в палатке на узком гребне, ловя сигналы с острова Эдж и с гор Агард и Кейльгау.
Воздух на Шпицбергене так прозрачен, что триангуляционные знаки были установлены в 60—80 километрах один от другого.

Советский астроном, член-корреспондент АН СССР, основатель отечественной астрофотографии.
Родился в Москве. В 1890 году окончил Московский университет, с 1894 года и до конца жизни работал в Пулковской обсерватории. В 1920-е годы был также профессором Ленинградского университета.
В первые годы своей работы в Пулкове Костинский исследовал изменения астрономических широт; предложил способ вычисления кривой движения полюса, получивший всеобщее признание. Он был одним из основоположников астрофотографии и фотографической астрометрии, собрал огромную коллекцию фотографий неба, в том числе фотографий отдельных участков неба, которые составили основу так называемой «Пулковской Стеклянной библиотеки». Сравнение их с фотографиями, полученными в Пулковской обсерватории позднее, позволило составить каталог собственных движений 18 тысяч звезд. Костинским была детально разработана методика измерения положения звезд по фотографическим пластинкам и выведены формулы редукций этих измерений.
В 1906 году Костинский обнаружил явление взаимодействия двух соседних изображений на пластинке тесных двойных звезд (явление Костинского). Одним из направлений его научной деятельности было исследование изменяемости широт, он вывел формулу для определения координат полюсов Земли по изменяемости широт обсерваторий.
Костинский участвовал в ряде экспедиций, в том числе в 1896 году на Новую Землю для наблюдения полного солнечного затмения и в 1899–1901 гг. на Шпицберген для измерения дуги земного меридиана.
Умер в Пулково, похоронен на кладбище Пулковской обсерватории.
Горы на о. Западный Шпицберген. Названы в 1899–1901 гг. экспедицией по «градусному измерению».

ПОТЕРИ НАУКИ
С.К. КОСТИНСКИЙ
(1867—1936)

22 августа н. г. умер от экссудативного плеврита один из крупнейших ученых нашей страны, член-корреспондент Академии Наук СССР, почетный доктор астрономии Московского университета, старший астроном Пулковской обсерватории профессор Сергей Константинович Костинский.
С. К. Костинский родился в Москве в 1867 г. Детство его прошло в деревне.
«С ранних лет, — пишет С. К. в своей (неопубликованной) автобиографии, — я ознакомился со всеми сельскими работами и искренно полюбил природу, так что — еще ребенком и юношей —
заинтересовался небесными и метеорологическими явлениями, что и направило меня, впоследствии, на путь изучения математики, физики и астрономии». По окончании в 1886 г. I Московской гимназии он поступает в Московский университет. Это была эпоха в жизни нашего старейшего университета, неразрывно связанная с именами Бредихина, Бугаева, Жуковского, Столетова, Цингера, Цераского и др. С. К. и является воспитанником этой блестящей плеяды.
Хотя уже в 1839 г. в России была создана первоклассная Пулковская астрономическая обсерватория, однако русской она могла называться только по территории: все — и инструменты, и идеи, и, наконец, самые кадры пришлось ввозить из-за границы. Только к концу XIX в. в Пулкове появляются в большом числе первые русские астрономы, и возникает возможность отказаться от прежней формы существования Пулковской обсерватории как «немецкой обсерватории на русской земле», какой, по существу, она была при ее великих основателях Вильгельме и Отто Струве. В числе астрономов, возглавленных первым русским по национальности директором Пулковской обсерватории — пионером русской астрофизики — академиком Ф. А. Бредихиным, и находился ученик последнего С. К. Костинский. Начав свою работу в Пулкове с 1890 г., С. К. проработал в Пулковской обсерватории до самой своей смерти (в течение 46 лет).
В первые годы своей работы в Пулковской обсерватории С. К. Костинский занялся изучением только что открытого тогда в 1888 г. Кюстнером замечательного астрономического и геофизического явления колебания широт. Эта работа проводилась им на Пулковском большом пассажном инструменте в 1-м вертикале, и в результате его исследований им был опубликован ряд статей и монография. Костинским здесь был предложен общепринятый ныне [теперь с присоединением члена Кимурa (Kimura)] способ определения кривой движения полюса. Он предсказал зависимость колебаний полюса от землетрясений. Наконец, им было сделано весьма важное открытие явления местных колебаний широты.
После столь блестящего начала своей научной деятельности Костинский в 1895 г. обращается к той области науки, где он стяжал свою главную научную славу — к совершенно новому
тогда методу астрономии — к астрофотографии.
С. К. Костинскому и принадлежит великая честь быть одним из пионеров и создателей этого нового могучего метода астрономического исследования, почти совершенно перевернувшего весь прежний характер астрономической работы. Для изучения этого нового тогда для нас дела Костинский, командируется Пулковской обсерваторией за границу и изучает этот метод и актуальные задачи современной ему науки у таких мастеров ее, как бр. Анри (Франция, Парижская обсерватория), Юлиус Шайнер (Германия, Потсдамская обсерватория) и, наконец, великий
создатель современной звездной статистики Якоб Корнелиус Каптейн (Голландия). Возвратившись из-за границы, Костянский создает в Пулкове астрофотографическую лабораторию для измерений фотографических снимков небесных светил. Он составляет чрезвычайно обширную программу этих своих, ныне классических, исследований, «имевшую, между прочим, целью фактически доказать полную применимость тогда еще нового, астрофотографического метода к решению самых трудных астрометрических задач (определение звездных параллаксов и собственных движений, исследование звездных скоплений, планет и их слабых спутников и пр.) и его несомненное превосходство перед визуальным методом наблюдения», пишет он в другом месте своей уже цитированной нами автобиографии. Эта колоссальная задача и была им вполне успешно разрешена за 40 с лишком лет его астрофотографической практики.
Несмотря на то, что Костинский располагал лишь сравнительно скромным по своим размерам фотографическим телескопом, а именно астрографом так наз. нормального типа (диаметр объектива 33 см, фокусное расстояние объектива 3.5 м), он смог, в значительной степени, только благодаря своему выдающемуся наблюдательному таланту исчерпывающе использовать пулковский нормальный астрограф для постановки и — в значительном числе случаев — успешного решения основных астрономических проблем, могущих быть изученными астрофотографическим путем. Правда, астрофизик по методу, Костинский был преимущественно астрометристом по объекту своих научных интересовав значительной степени именно его трудами создана современная- фотографическая астрометрия, столь существенно дополнившая и расширившая область применения классической визуальной меридианной астрометрии. (Астрометрия — практическая область астрономии, изучающая методы точного определения положений и движений небесных светил).
Однако энтузиаст астрофотографии, каким он был, он не мог ограничиваться одними только-что указанными астрометрическими задачами. В богатейшей и имеющей исключительную научную ценность «стеклянной библиотеке» (т. е. коллекции астрономических негативов), снятых Костинским, можно найти и весьма интереснее снимки солнечной короны (снятой им во время пулковских экспедиций для наблюдения солнечных затмений на Шпицберген в 1896 г. и в Ригу в 1914 г.), и замечательные снимки комет (ученик Бредихина, знаменитого создателя замечательной механической теории хвостов комет, Костинский никогда не терял интереса к этой области астрономии, которой он под руководством Бредихина занимался еще будучи студентом), и прекрасные снимки нескольких больших спиральных туманностей, и многие другие.
За 4 десятилетия работы Костинского и его учеников всего было получено огромное число астрограмм, равное 3500. Если принять во внимание небольшое число ясных безлунных темных ночей в Пулкове, то можно без колебания сказать, что у Костинского не пропадала почти ни одна годная для наблюдений ночь и что он в течение всей своей жизни работал, выражаясь современным нам языком, действительно по-ударному.
Но это огромное число пластинок надо было изучить, обработать. И Костинский оборудовал астрофотографическую лабораторию Пулковской обсерватории великолепным измерительным прибором, изготовленным знаменитой в XIX в. фирмой Репсольд (Германия). Результаты измерений и вычислений астрограмм Костинского были изложены им в нескольких десятках печатных работ в изданиях Академии Наук, Пулковской обсерватории, а также за границей.
Каковы же главные достижения Костинского в области астрофотографии?
Прежде всего Костинским были определены положения, параллаксы и собственные движения ряда звезд и звездных скоплений. Пионер в фотографической астрометрии, Костинский должен был уделить при этих работах большое внимание разработке измерительной методики. Здесь в лице Костинского имело место весьма удачное слияние точности классической Пулковской астрометрической школы с новыми возможностями фотографического способа.
Костинский прежде всего тщательно исследует свой измерительный прибор и создает действующую и поныне методику исследования приборов этого типа и дает систему поправок к отсчетам своего прибора. Кроме инструментальных ошибок он обращает свое внимание и на личные ошибки, и в частности, на основную из них, — открытую еще в 1892 г. Шайнером — ошибку наведения нити микрометра на центр фотографического изображения. Это — одна из тех пионерских работ, которые заставили с тех пор астрофотографов так много и успешно бороться с так наз. ошибками гидирования и видимой величины. Говоря об источниках ошибок при астрографических измерениях, нельзя не отметить открытый Костинским еще в 1906 г. особый эффект фотографического действия друг на друга двух близких друг к другу фотографических изображений. Эффект этот состоит в том, что с возрастанием времени экспозиции измеренное расстояние на пластинке между центрами двух близких друг к другу фотографических изображений возрастает. Это важное для измерения тесных двойных звезд и спутников планет явление «отталкивания» двух близких изображений было подтверждено известным американским исследователем Россом и др. и известно ныне в науке под названием «эффекта Костинского».
Мы упоминали уже о работах Костинского по определению звездных параллаксов и собственных движений.
Очевидно, что для определения собственных движений звезд пластинки Костинского, снятые им еще в 90-х и в 900-х годах, представляют исключительный интерес и что ценность их будет лишь возрастать со временем (чем больше разница в эпохах двух снимков, тем, очевидно, точнее вывод собственного движения). Но еще при жизни Костинского из снятых им пластинок
был получен богатый материал по собственным движениям. В особенности плодотворным оказался в руках С. К. по существу впервые им введенный в астрофотографические измерения новый стереоскопический метод. Вооруженный большим Цейссовским стереокомпаратором, Костинский блестяще использует его для обнаружения звездных параллаксов, а также для открытия и измерения собственных движений, главным образом быстрых слабых звезд.
На этом же приборе в 1916 г. Костинский — и одновременно с ним работавший на величайшем тогда инструменте мира, на 60-дюймовом рефлекторе Маунт-Уилзонской обсерватории, Фан Маанен (A. van Мaanen) — открывает и поныне еще загадочное явление смещения узлов в ветвях знаменитой большой спиральной туманности "Мессье 51".
Однако в отличие от фан-Маанена, и поныне настаивающего на реальности этого явления, что противоречит другим данным новейшей внегалактической астрономии, тонкий знаток стереометода Костинский был склонен приписать это явление скорее каким-то невыясненным еще ошибкам последнего.
Кроме всех отмеченных исследований весьма важной областью сорокалетней работы Костинского была его трудная пионерская работа по получению астрометрически-измеримых снимков спутников больших планет солнечной системы. В этой области Костинским были получены большие ряды фотографических наблюдений спутников всех больших планет, а также, конечно, и
самих больших планет. Эти наблюдения являются фундаментом для построения теории их движения.
Нет возможности перечислить остальные, иногда не менее существенные, темы, которыми был занят этот подлинный апологет универсальности астрофотографического метода. Скажем только, что, напр., буквально ни одно новое небесное событие, ни новооткрытая малая планета Плутон, ни Новая звезда или новая комета не оставались навсегда незапечатленными на великолепных пластинках этого замечательного мастера звездной науки. Чтобы коротко резюмировать сказанное об его научной деятельности, можно было бы указать, что общее число его печатных работ — свыше сотни.
После рассказанного о собственно-исследовательской работе С. К. перейдем к другим сторонам деятельности покойного. Важнейшей из них была исключительная по своему значению для нашей советской науки его научно-педагогическая деятельность. Мы говорили уже, что С. К. был одним из пионеров мировой астрофотографии и был создателем нашей советской астрофотографии. Но роль его в нашей советской науке отнюдь не исчерпывается одними только его собственными классическими работами, принесшими вместе с работами покойного акад. А. А. Белопольского еще в начале XX в. мировую славу пулковской астрофизике. Трудно переоценить значение дела создания Костинским советской астрофотографической школы. Весьма большой процент всего современного нам состава советских астрономов может с гордостью назвать себя, в большей или меньшей степени, его учениками. В особенности это относится, конечно, к территориально более близким к С. К. пулковским и ленинградским астрономам, хотя ученики Костинского разбросаны и по всем остальным астрономическим центрам Союза.
Несмотря на большую загруженность своими собственными исследовательскими предприятиями, Костинский всю свою жизнь — и буквально до самого последнего момента — уделял огромное внимание делу подготовки новых астрофотографически вполне грамотных астрономов. И как он это делал! Не было ни тени важничанья, никакого выпячивания своего подавляющего научного авторитета перед иногда совершенно еще «зеленой» научной молодежью у этого крупнейшего ученого и человека. Добрый и внимательный, терпеливый и вдумчивый учитель с огромным педагогическим тактом и мастерством, в совершенстве и глубоко продумавший все детали своей науки, он заражал своим энтузиазмом. Каждого из тех, кто имел высокое счастье слушать его лекции в Ленинградском университете или работать в его лаборатории в Пулкове, Костинский навсегда сделал убежденным сторонником могучего и универсального астрофотографического метода. Костинский готовил не только чистых астрономов. Горячий патриот великой советской родины, он много поработал и над созданием высококвалифицированных советских военных геодезистов и гидрографов, руководя в Пулкове их занятиями по научной фотографии.
Костинский был немолод, ему было уже 50 лет, когда пришла Великая Октябрьская Пролетарская революция.
Но возраст не помешал этому большому человеку понять великие идеи социализма и грандиозность социалистических достижений великой Советской страны. В особенности трогали его внимание Партии и Правительства к советской науке, к советским ученым и неустанные заботы о создании новых кадров, работа с которыми была так дорога его сердцу.
Вообще, это был настоящий советский ученый, материалист и атеист по своим философским взглядам, ударник в научной работе, прекрасный общественник, чуткий и отзывчивый товарищ и друг научной молодежи.
После Революции одним из первых среди наших более пожилых астрономов Костинский включается в советскую общественную работу и проводит ее так же активно и добросовестно, как и свои знаменитые измерения. Необходимо отметить, что С. К. был один из инициаторов созданного после Революции всероссийского объединения астрономов, ныне Всесоюзного Астрономо-геодезического общества.
Еще при жизни деятельность Костинского получила высокую оценку как в нашей стране, так и в международной науке. В 1915 г., в честь его 25-летнего юбилея, Костинский избирается членом-корреспондентом Академии Наук и получает степень доктора астрономии honoris causa Московского университета. До самого последнего времени он был широко известен за границей, и работы его расценивались в международном научном мнении как классические и во многом актуальны и сегодня. Долголетний член многих советских и иностранных научных обществ, уже за несколько дней до кончины, на одре смертельной болезни, Костинский получает извещение об избрании его в руководство (в одну из комиссий) Международного Астрономического союза.
Остается сказать еще лишь несколько слов о покойном, как о человеке вообще. Это была, по общему мнению, очень цельная личность, влюбленная в свою науку. Мы говорили уже, что в течение всей своей жизни Костинский был истинный труженик. Он был для нас, его учеников и товарищей, образцом подлинного социалистического отношения к труду. С. К. был культурный и разносторонний человек, очень любивший и хорошо знавший художественную литературу. Он живо интересовался политическими событиями и часто и с огромной любовью говорил своим друзьям о нашей великой родине. Он неоднократно с гневом и негодованием противопоставлял величавую красоту наших социалистических достижений фашистскому изуверству, обезобразившему лик великого германского народа, с наукой и учеными которого была так тесно связана научная молодость Костинского.
Велика и тяжела утрата, понесенная советской и мировой наукой. К счастью, научное наследство покойного находится в верных руках: в руках воспитанных им, высоко его ценивших
и горячо его любивших десятков и сотен его учеников — советских астрономов.

М. С. Эйгенсон.