Полярная Почта

12. Т-890 (до 2.04.1923 г. "Патрон", до 23.11.1939 г. Т-31 "Налим")

Водоизмещение 613 т. Размерения 44.4 х 7.4 х 4.2 м. ГЭУ котломашинная, 600 л.с. Скорость 11/8 узлов, дальность 3000 миль. Вооружение: 2 х 45 мм, 2 х 4 х 7.62 мм пулемета, тралы Шульца, змейковый. Экипаж 44 чел.
Заложен в декабре 1912 г. (“Смит док компани”, Миддлсборо, Великобритания), спущен 4.09.1913 г., вст. в строй 6.12.1913 г. 1.08.1913 г. приобретен русским правительством и зачислен в состав Сибирской флотилии в качестве портового судна. В июле 1914 г. вооружен и переоборудован в тральщик. 2.07.1915 г. перечислен в БФ и 16.07.1915 г. переклассифицирован в тральщик. 4.08.1918 г. переклассифицирован в сторожевое судно. 21.04.1921 г. вошел в состав Морских сил Балтийского моря. 23.01.1923 г. передан тресту "Главрыба" для использования в качестве траулера и переведен на Баренцево море. 9.08.1933 г. включен в состав Северной военной флотилии, а 11.05.1937 г. вошел в состав СФ в качестве тральщика. носил бортовой №18. Участвовал в советско-финляндской войне. Погиб 9.07.1941 г. от прямого попадания авиабомб противника при высадке десанта в губу Зап. Лица.

Т-890 (до 23.11.1939 г. Т-31 «Налим», до 2.04.1923 «Патрон»)
Построен в 1913 г. в Англии. 1.08.1913 г. куплен русским правительством и в качестве портового судна зачислен в состав Сибирской флотилии. В июле 1914 г. вооружен, оборудован тральным устройством и 16.07.1915 г. переклассифицирован в ТЩ. 2.07.1915 г. перечислен в состав БФ. В апреле 1918 г. перешел из Гельсингфорса в Кронштадт. 4.08.1918 г. переклассифицирован в сторожевое судно. 24.05.1921 г. разоружен и передан рыбному отделу Петрокоммуны. 6.03.1922 г. сдан в порт на хранение. 23.01.1923 г. передан тресту «Главрыба» для использования в качестве рыболовного траулера и переведен на Баренцево море. 9.08.1933 г. принят от НКРП, переоборудован в ТЩ и вошел в состав СФ. Участвовал в финской войне. Имел бортовой № 18. 9.07.1941 г. при высадке десанта в губе Западная Лица и поддержке его на берегу был атакован 9 бомбардировщиками противника, получил повреждения (разошлись швы) и выбросился на берег. В результате налета второй группы из 8 самолетов загорелся и затонул.

Т-890, бортовой № 18, отмобилизован еще в 1933 г., к началу войны являлся одним из двух тральщиков Северного флота. 9 июля 1941 г. при высадке войск морского десанта в губе Западная Лица в результате удара авиации противника получил повреждения от близких разрывов авиабомб и выбросился на осушку. Во время второго удара авиации получил прямые попадания авиабомб, загорелся и в 17.54 затонул;

9 июля 1941 года
На севере. 2 скр эвакуировали десант с западного берега губы З. Лица. Около 450 человек перевезены в губу Ура, а до 40 раненых ска МО доставили в По-лярный. Посадку прикрывал скр «Смерч». Позже в этом районе 9 самолётов атаковали ТЩ-18 (бывший РТ «Налим»), который сбил 1 из них, но получил серьезные повреждения корпуса. При повторном налёте (5 бомбардировщиков и 3 истребителя) тщ погиб, уничтожив ещё 1 самолёт.

Командование Северного флота регулярно направляло в губу Западная Лица небольшие корабли, которые вели беспокоящий огонь по позициям горных егерей и оказывали поддержку обороняющимся частям 52-й стрелковой дивизии. 9 июля эту задачу выполнял тральщик Т-890, имевший скромное вооружение в виде двух 45-мм пушек и двух счетверенных 7,62-мм пулеметных установок.
Этот корабль водоизмещением 613 тонн к тому времени уже имел богатый боевой опыт. Он был построен еще в 1913 г. на верфи «Смит Док Компании» в городе Мидлсбро, на западном побережье Великобритании. Тогда же он был приобретен правительством Российской империи и под названием «Патрон» включен в Сибирскую флотилию как портовое судно. С началом Первой мировой войны его вооружили и переоборудовали в тральщик.
В июле 1915 г. «Патрон» уже официально был переклассифицирован в тральщик и в этом качестве включен в боевой состав Балтийского флота. Через три года – в начале августа 1918 г. – последовала новая метаморфоза, и теперь корабль уже числился сторожевиком. Затем в январе 1923 г. его исключилииз состава Балтфлота и передали для дальнейшего использования тресту «Севглаврыба».
Десять последующих лет судно, которое теперь уже было траулером «Налим», проплавало в Баренцевом и Белом морях. 9 августа 1933 г. его снова мобилизовали на военную службу как тральщик и под обозначением Т-31 включили в состав Северной военной флотилии. Затем 23 ноября 1939 г. корабль получил свое новое и, как оказалось, последнее обозначение – тральщик Т-890.
День 9 июля 1941 г. стал последним в его биографии. Устав от корабельных обстрелов, горные егеря вызвали на помощь авиацию. Вскоре в воздухе появились «Юнкерсы», которые один за другим спикировали на одинокий тральщик. Получив несколько прямых попаданий, тральщик буквально скрылся под клубами дыма и пара. Затем он перевернулся и ушел на дно Западной Лицы вместе с большей частью своей команды из 44 человек.

Тральщик Т-890 (борт.№18) (СФ)
9 июля 1941 г.
б. рыболовный траулер. В составе СФ с 1933 г. вст. 1913., 613 т., 11 узл., 2-45мм, 2x4-7,62мм б "Налим", б. "Патрон"
9 июля 1941 года тральщик Т-890 артиллерийским огнем поддерживал действия десанта в губе Западная Лица.
В 17ч.57м. подвергся атаке 9 бомбардировщиков и 3 истребителей противника. В ходе отражения атаки был сбит 1 самолет. Прямых попаданий в корабль не было, но от близких разрывов авиабомб разошлись швы наружной обшивки Т-890 принимает много воды и теряет ход. Приливным течением тральщик относит к восточному берегу губы. К аварийному кораблю было выслано прикрытие — 2 сторожевых катера МО и звено самолетов.
Через полчаса, в результате второй атаки 5 бомбардировщиков и 3 истребителей, от прямого попадания авиабомбы тральщик сгорает.
На Т-890 погибло 10 человек. 20 человек (в т.ч. командир) получили ранения.
Источники: 7: с.287; 8: с.469; 10: с.34; 16: с.381; 36: с.72; 58: с.34; 59: с.155; 80: с.94; 84: с.31

9 июля тральщик Т-890 («Налим», командир - старший лейтенант А.С. Ившин) находился в губе Западная Лица, выполняя задачу по поддержке высаженного здесь десанта. Во второй половине дня, в 17.57, он подвергся атаке вражеской авиации (не менее девяти пикировщиков в сопровождении трёх истребителей). От близких разрывов авиабомб тральщик потерял ход и через разошедшиеся швы обшивки принял много воды. Приливным течением его прибило к берегу, где корабль продолжал отражать атаки немецких самолётов. Только когда притопленный корабль во время отлива завалился на борт, его покинула большая часть личного состава. В ходе ожесточённого боя, по донесению командира тральщика, было сбито два вражеских самолёта (реально - один). Для спасения аварийного корабля командование направило два катера типа МО (в момент их отправки тральщик ещё медленно дрейфовал к берегу), которые не смогли оказать противодействие вражеской авиации во время очередного налёта. Участвовавшие в нём немецкие самолёты добились прямого попадания в тральщик, после чего проводить спасательные работы стало бесполезно. Тогда катера сняли с тральщика остатки экипажа и доставили их в базу. Всего погибло 10 моряков, ещё 20 (в том числе и командир) получили ранения. По сообщениям спасшихся, один из вражеских самолётов был сбит огнём установки М-4.

Ровно через две недели после начала войны, ранним утром 5 июля, меня пригласил на ФКП начальник штаба флота контр-адмирал С. Г. Кучеров. В большой гранитной вырубке под скалой, облицованной свежим, пахнущим смолой тесом, по стенам были развешаны карты с нанесенной цветными карандашами обстановкой.
— Военный совет поручил мне, — начал Кучеров, — поставить вам задачу на высадку тактического десанта. По данным разведки, противник на нашем театре располагает следующими силами. Морская группа «Север» со штабом в Тромсё состоит из первого и второго сторожевых соединений, включающих пять эсминцев, три норвежских миноносца типа «Стег», двенадцать сторожевых кораблей, тринадцать тральщиков, два минных заградителя, шесть подводных лодок и десять сторожевых катеров. На аэродромах Северной Норвегии и Финляндии сосредоточено до четырехсот самолетов разных типов, на сухопутном фронте...
Я стоял и мучительно думал о двух самых важных для меня вопросах: откуда брать людей и куда их высаживать. Остальные сведения были либо известны, либо непосредственно меня не касались.
— Операцию подготовить и провести в кратчайшие сроки, перевозку и высадку войск осуществить кораблями ОВРа. Командиром высадки назначаетесь вы, — сказал Степан Григорьевич. — Для прикрытия десантного отряда с моря выделяются эсминцы, авиационное обеспечение — методом дежурства на аэродроме. Решение доложите Военному совету флота устно, по готовности.
По возвращении на командный пункт меня охватили незнакомые прежде чувства. Оказанное командованием флота доверие высадить первый десант вызывало гордость. Но нас ждал не учебный выход на отработку взаимодействия, а первый в жизни реальный бой, в который пойдут корабли и люди. Наступило время применить на практике военное мастерство, которому нас так долго учили. Все ли мы так хорошо знаем и умеем, чтобы превзойти противника в искусстве побеждать? Это выяснится, когда встретимся с ним лицом к лицу.
В нашем распоряжении оставался один день, а требовалось выбрать корабли на роль транспортов и высадочных средств, назначить охранение, расписать пехоту по судам, обучить ее на первый случай хотя бы быстро вылезать из трюмов и сбегать по сходням, найти выгодные ордера и [150] курсы перехода, выбрать время высадки и места подхода к берегу... и решить еще десятки подобных вопросов.
Общими усилиями 14-й армии и Северного флота удалось укомплектовать почти до штатной численности понесший большие потери в первых боях на границе стрелковый батальон. Теперь он назначался в десант. 52-я стрелковая дивизия сдерживала натиск немцев, занявших колхоз «Большая Лица». Она охватывала позиции противника с двух сторон. Десант с моря обещал охват с третьей стороны и, возможно, ликвидацию всей группировки гитлеровцев, успевших форсировать реку.
Начальником штаба высадки назначили капитана 2 ранга А. З. Шмелева, моего товарища по училищу и минно-торпедному офицерскому классу. Лучшего помощника нельзя было и желать. Шмелев давно плавал на тральщиках, хорошо знал их тактико-технические возможности, а как начальник отдела боевой подготовки штаба флота располагал сведениями о состоянии всех кораблей и частей. Шмелев был смелым, энергичным офицером. Хорошо в первом бою иметь рядом такого человека.
Мы уединились и занялись разработкой плана предстоящих боевых действий. Перебирали в памяти историю всех поучительных десантов. Еще свежи были события, связанные с высадкой англичан в 1940 г. в Нарвике. Правда, и у нас имелся кое-какой опыт. Еще курсантами в 1928 г. мы стажировались на Черном море на дивизионе канонерских лодок, где одной из задач была высадка десантов с моря. На довоенных осенних маневрах Северного флота мы тоже искали способы высадки на сушу людей, лошадей, доставки вооружения. Высадку, как правило, проводили с эскадренных миноносцев — корабельными шлюпками или с транспортов — рыбачьими гребными баркасами. Но это требует длительного времени и поставит корабли с десантом под удар немецкой авиации.
Сейчас в нашем распоряжении имелись лишь рыболовные траулеры, мотоботы и катера МО. Никто никогда в таком деле их не проверял, и нам предстояло испытать их в качестве десантных средств без предварительной подготовки, прямо в бою. Мы отлично представляли степень риска и знали, что малейший просчет может стоить не только больших жертв, но и грозит провалом всей операции. Предстояло найти такое решение, при котором поставленная задача была бы выполнена, несмотря на технические трудности и противодействие противника. Мы долго думали и наконец решали в качестве высадочных средств использовать [151] мотоботы. Им поручались высадка первого броска десанта и перевозка бойцов на берег с тральщиков.
Был предусмотрен и другой вариант: если мотоботы из-за большой осадки окажутся непригодными для высадки людей непосредственно на берег, использовать их в качестве причалов. Тогда уже, швартуясь к ним, катера МО перебросили бы на берег батальон, предназначенный для десантирования. Артиллерийская поддержка десанта возлагалась на сторожевой корабль «Гроза» и тральщики.
Главную опасность представляла авиация противника, но здесь, как ни странно, правильную тактику нам подсказали сами фашисты. Они начинали полеты каждый день, как правило, ровно в 8 утра и прекращали в 20 часов. Мы рассчитали время так, чтобы посадка пехоты, переход морем, высадка десанта и свертывание сил укладывались в «нелетное» «ночное» время в условиях полярного дня.
Большие надводные корабли противника десанту не угрожали: тогда на Севере их еще не было. Подводные лодки нашим небольшим десантным средствам тоже были не очень опасны, да и силами охранения отряд был обеспечен в полной мере. Противодействия с берега мы хотя и ждали, но не боялись, поскольку стрельба полевых пушек по морской цели малоэффективна, корабельной же артиллерии подавить армейские батареи большого труда не составляло.
Серьезные трудности в осуществлении задуманного предприятия возникли из-за разных ходовых возможностей кораблей. Катера МО могли развить скорость 24 узла, тральщики — 6–8 узлов в зависимости от качества угля, мотоботы 4–5 узлов в хорошую погоду, а при ветре и волнении моря — и того меньше. Выпускать корабли самостоятельными группами мы опасались из-за неодинакового уровня подготовки команд и сложностей с охранением. Напрашивалось единственно верное решение: тральщикам вести мотоботы на буксирах, а охранению следовать их же скоростью.
Мотовский залив глубоко вдается в сушу и весь изрезан губами, носящими финские и русские названия: Ура, Ара, Вичаны, Титовка, Кутовая, Озерко, Мотка, Эйна. Это обширные, глубоководные, укрытые от ветров бухты, годные для якорных стоянок целых эскадр. А губа Западная Лица делится в свою очередь на губы поменьше: Андреева, Нерпичью, Лопаткины — Большую и Малую. По этому поводу армейские товарищи шутили: «У моряков губ много, а целоваться не с кем». [152]
Наиболее выгодным местом высадки, как можно ближе к устью реки Западная Лица, являлся приглубый песчаный берег в губе Нерпичья. Сюда штурманы и проложили курс.
Десантников посадили на корабли в Мурманске. Чтобы соблюсти скрытность и добиться внезапности маневра, причалы строго охранялись. Бойцам объявили, что их переправляют к новому месту дислокации. О предстоящей задаче они узнали только после того, как корабли снялись со швартовов.
В море вышли в ночь на 6 июля. Три бывших траулера следовали друг за другом в кильватерной колонне, каждый тащил за собой по мотоботу. В эскорте следовали сторожевой корабль «Гроза» и три катера МО. Они держались в противолодочном ордере, веером, впереди охраняемых кораблей.
На небе — ни облачка. Тусклое полярное солнце никак ее хотело садиться в воду. Густой черный дым из корабельных труб демаскировал ордер на многие мили. Справа и слева по берегам Мотовского залива возвышались выступающие далеко в море гранитные утесы — многочисленные мысы, среди которых нам больше всех мешал и ее нравился мыс Пикшуев. Он «высунулся» на самую середину залива, и если фашисты догадались создать на его оконечности наблюдательный пост, то весь отряд у них как на ладони. Поэтому мы прижимались как можно ближе к южной стороне побережья, следовали за его спасительными извилинами, но в свою хитрость верили слабо. Наш приход все равно не скрыть, важно только, чтобы немцы обнаружили опасность как можно позже.
На траверзе мыса Выев-Наволок концевой мотобот сигналом запросил разрешения сбавить ход, так как у него буксиром сорвало мачту. А. З. Шмелев велел ответить командиру мотобота, что скорость отряда останется прежней. Нельзя было ставить успех высадки в зависимость от состояния одного небольшого транспортного средства.
— Кажется, от мотоботов проку будет немного, — сказал Александр Захарович. — Зря мы тащим их с собой. Еще и первый бросок возложили на них. А если авиация противника появится, как тральщики станут уклоняться от бомб со своими буксирами?
Помню, воспитатель и начальник минно-торпедного класса Третьяков наставлял нас: «Лучше принять какое-либо решение, чем не решаться ни на что», а мы спорили, горячились, утверждая, что если и принимать, то правильные решения! Но как же это сложно, особенно в боевой обстановке, [153] найти единственно верное решение, где тот воспитатель, который подскажет: вот это правильно, а это нет?
У маяка на мысе Пикшуев корабли повернули в губу Западная Лица. Один ее берег уже заняли немцы. За каждым камнем темных ущелий, казалось, скрывалась опасность. Готовые немедленно открыть огонь орудия смотрели в сторону противника. Узкости, в нарушение непреложных законов мирного времени, мы проходили, не сбавляя скорости. В губе Нерпичья мотоботы устремились к берегу. Прижав к груди автоматы, десантники прыгали с высоких бортов на песок, падали, вставали и, пригнувшись, бежали к кустарнику. Со стороны реки изредка слышались отдаленные автоматные и пулеметные очереди, разрывы мин. Далеко в горах ухала артиллерия. Хотя высадке никто серьезно не препятствовал, чтобы придать бодрости десантникам, я приказал «Грозе» открыть огонь из орудий главного калибра по выявляемым целям.
В качестве высадочных средств мотоботы наших надежд, к сожалению, не оправдали. Один из них зарылся носом в песок и не мог сняться с мели, другой ветер прижал бортом к берегу, так что его винт работал в «режиме вентилятора». Мотоботы подолгу разворачивались и очень медленно подходили за морскими пехотинцами к тральщикам. Создавалась реальная угроза, что намеченные сроки высадки не будут выдержаны. Пришлось пустить в дело катера МО. Те как будто ждали этого мгновения — челноком стали носиться по бухте. Сильные моторы и три гребных винта позволяли им виртуозно маневрировать, легко удерживать нос на песчаной отмели, а когда нужно, моментально отрываться от нее. Благодаря высоким скоростям и отличным маневренным качествам катера оборачивались между берегом и кораблями с десантом в три раза быстрее мотоботов. Умелое управление катерами, оправданная лихость в действиях их командиров были выше всяческих похвал.
Высадка подходила к концу, когда в небе появился финский самолет-разведчик. Командир «Грозы» старший лейтенант Н. Т. Калмыков попросил разрешения отогнать его зенитным огнем. Я имел неосторожность согласиться. За флагманским кораблем открыли стрельбу и все остальные. На сигнально-наблюдательном посту в губе Вичаны, услышав канонаду и шум моторов, решили, что десантный отряд бомбит авиация противника, и доложили свои предположения в штаб флота в Полярный. По приказанию штаба прилетело звено истребителей И-16, но самолет-разведчик уже успел скрыться, а бомбардировщики еще не появились. [154]
В главную базу корабли возвращались поодиночке. Их отпускали с места действия сразу после высадки войск. Собирать все корабли и выстраивать в ордер, а значит задерживать их здесь, посчитали опасным.
Начался отлив. Уровень воды у берега заметно понизился, и мотобот, севший на мель, полностью оказался на суше. Пришлось его разоружить и расстрелять из орудий, чтобы им не смог воспользоваться враг. Так, к сожалению, был открыт счет нашим корабельным потерям.
Начальник штаба флота опасался, что противник организует переправу войск в тыл нашему десанту. Чтобы воспрепятствовать этому, он приказал выставить в губе Западная Лида корабельный дозор. Немецкая авиация, в те дни безраздельно господствовавшая в воздухе, не упускала ни одной цели, и все понимали, какие тяжелые испытания предстоят стоящему в дозоре кораблю. Выбор пал на тральщик «Т-890» (бывший «Налим») — ветеран Севера, плававший в Баренцевом море с 1933 г. Укомплектованный кадровыми моряками, этот корабль был лучше других подготовлен к боевым действиям.
Не берусь судить, кому было тяжелей, но мы, уходящие в базу, с болью в сердце смотрели на одинокий тральщик, стоящий между высоких берегов залива.
Боевой опыт нередко достается дорогой ценой. Не сразу мы поняли, что опасную задачу, возложенную на беззащитный дозор, можно было с успехом решить по-другому, что вместо сравнительно крупного и маломаневренного тральщика лучше было использовать катера, способные укрыться от налетов вражеской авиации под нависающими скалами.
В двух милях от мыса Пикшуев, огибая с севера необитаемый остров Кувшин, мы услышали одиночные ружейные выстрелы. Посланный для проверки катер МО вскоре доставил на «Грозу» молодого красноармейца.
— Рядовой 95-го полка 14-й дивизии Зайцев Иван, — громко отрапортовал боец.
Перед нами стоял рослый юноша с забинтованной шеей, без шапки и босой. В левой руке он держал до половины наполненную чем-то бязевую наволочку.
— Что у тебя с горлом, ангина? — спросил я.
— Никак нет, — радостно ответил спасенный, — немец, гад, шею прошил из автомата, когда мы на него в штыки пошли.
Оказывается, Зайцев еще 30 июня, при отступлении, отбился от своих и хотел переправиться через залив верхом на бревне, но его ветром прибило к острову. Всю неделю [155] он питался консервами, пил воду из лужи. Стрелял, чтобы привлечь внимание.
Винтовку Зайцев сдал краснофлотцам, которые пошутили, что на мостик с железом нельзя, можно испортить магнитные компасы, а наволочку с консервами оставил-таки при себе.
Зайцев оказался хорошим гармонистом, пулеметчиком, выучился на электрика. Катерники, считая его подарком судьбы, в полк не вернули. С прозвищем Иван Крузо он плавал и сражался вместе с ними до самого конца войны.
В 8 утра корабли десантного отряда уже входили в Кольский залив. Пунктуальные немецкие летчики поднялись в воздух точно по расписанию. Не успели мы ошвартоваться, как получили донесение, что тральщик «Т-890» бомбят три тройки Ю-88. Корабль искусно уклонялся от бомб, отражал атаки, сбил два самолета, однако получил множество пробоин, потерял половину команды и лишился хода. Приливным течением его прибило к берегу. Наши истребители не раз появлялись над Западной Лицей, но с ними сразу же завязывали воздушный бой «мессершмитты». Обе стороны несли потери, а «юнкерсы» продолжали бомбить тральщик. Силы были слишком неравны, тем не менее бой продолжался еще много часов. Только когда притопленный корабль завалился набок и отстреливаться стало уже невозможно, оставшиеся в живых моряки, взяв раненых, переправились на берег.
После того как асы люфтваффе по расписанию отправились спать, мы послали к «Налиму» два катера МО, чтобы взять людей, похоронить погибших, снять вооружение с разбитого корабля. От славной команды в живых осталось всего несколько человек, среди них командир корабля старший лейтенант А. С. Ившин с раздробленной кистью правой руки и тяжелораненый молодой штурман.
Тральщик «Т-890» был первой потерей среди боевых кораблей Северного флота, первой, может быть, не совсем оправданной жертвой. Однако действия десанта имели успех: он выбил оккупантов из колхоза «Большая Лица» и левым флангом соединился с 52-й стрелковой дивизией. Угроза прорыва противника к главной базе флота временно была ликвидирована. Но враг не успокоился, бои на этом участке фронта шли непрерывно. Командир 52-й дивизии генерал-майор Н. Н. Никитин попросил командование флота отогнать немцев подальше от устья реки Западная Лица огнем корабельной артиллерии. А. Г. Головко приказал мне принять срочные меры. [156]