ЯНСКИЕ ПОХОДЫ
Пельмешки катятся в желудок словно по конвейеру. Но разговор — сердитый и оживленный — не умолкает ни на минуту.
Перед нами очень трудная проблема.
И в прежние годы делались попытки наладить сообщение водным путем из устья реки Лены в устье реки Яны.
«В 1649 году служилый человек С. Булгаков, направившийся из устья Лены на Колыму, принужден был вследствие льдов и неблагоприятного ветра остановиться в устьи р. Омолой.
Тронувшись в путь месяц спустя, Булгаков тем не менее до Колымы не дошел и вернулся обратно на Лену.
В пути он встретил восемь судов «с царскими слугами... и купцами» и, обогнув Св. Нос, увидел еще четыре коча, шедших с Колымы.
Все эти суда ветром были унесены в море, где и погибли: люди же спаслись на льдинах и со страшными муче-
[380]
ниями добрались до устья реки Индигирки» (П. Словцов, «Историческое обозрение Сибири», СПБ, 1886 г. «История плавания из рек Сибири в Ледовитый океан» — «Сибирский Вестник», ч. 15—19, 1821 г.).
«Попытка достичь с торговыми целями Яны от Устья Лены была предпринята пароходом А. И. Громовой «Леной». 20 августа 1897 года «Лена» вышла в океан и, идя по двенадцать верст в час, к вечеру того же дня достигла мыса Борхая. 21 августа поднялась буря и затопила шедший на буксире баркас. Пароход изменил курс и достиг острова Макара, лежащего в верстах 50-ти на восток от дельты Яны. Отсюда «Лена» тронулась в обратный путь, не достигнув цели» (А. Бычков, Очерки Якутской области. Томск, 1899 г. Б. И. Иохельсон. Очерк зверопромышленности. Петербург, 1898 г.).
«28 июля 1908 года из Якутска отправился пароход «Север» (рейсировавший ранее по Байкалу, под именем «Иоанн Кронштадтский») к устью Лены и Колымы.
Владельцы парохода М. А. Мандалевич и К° заключили договор с якутской администрацией на доставку 10 тысяч пудов груза до Булуна по 35 коп. с пуда и 3000 пудов до устья реки Колымы по 4 р. 50 коп. с пуда.
В связи с проектом устройства доставки товаров на Колыму через устье реки Лены был закрыт Ольский путь, обслуживавший Колымский край на протяжении свыше десяти лет. Попытка пройти к устью Колымы Ледовитым океаном не увенчалась успехом: «Север», выйдя в море, вынужден был сейчас же возвратиться в устье Лены» («Якутская жизнь», 1908 год. В. Николаев. «Якутский край», стр. 54).
— Подвел, значит, «Иван Кронштадтский», — говорит Парфенков, — и ведь как ловко: по одному только проекту уже прихлопнули Ольский тракт. И весь округ будто в мышеловке. Дохни с голоду во славу компании Мандалевичей! Но это все о морских переходах. А что, Иваныч, ты скажешь о реке, о входе в реку.
Мне не хочется сразу выложить то, что все эти дни стучит в моей голове.
Парадокс убедителен (и правдив) только тогда, когда он тщательно проверен.
— Экспедиции, которые здесь были, — а их было на
[381]
Яне несколько, — судоходного фарватера не нашли. Экспедиции обследовали все устье и из всех проток сосредоточили свое внимание на Средней протоке и Правой протоке.
— Ага! Значит есть еще и левая! Да чего ты тянешь, Иваныч! Возьми вот перчику к пельмешкам! Хороший перец! Может, живее дело пойдет?!
— Я по порядку. Есть и левая протока!
— Илингисаар? — подсказывает Белов.
— Вот именно: Илингисаар. Насчет этой протоки у меня возникли сомнения. На морской карте, по старым данным, эта протока называется Ильин Шар. Казачье название. Так и у Новой Земли есть Маточкин Шар, у Вайгача — Югорский Шар. «Шарами» казаки называли проливы. Вероятно, те проливы, по которым они шли на своих кораблях.
— Еще перчику? Или так говорить будешь?!
— Подожди, Николай Александрович, и так доскажу. По Ильин Шару, вероятно, проникли в Яну суда казаков. После них никто еще сюда не заходил с моря. И никто Ильин Шаром не интересовался.
— Точка! Не интересовались и дороги не нашли. Мы заинтересовались и дорогу найдем, — так я понял? — резюмирует Парфенков.
— Экспедиции были научные. Работали каждая по целому лету.
— Это которые Сталинский хребет проморгали?! Никто от них учености не отнимает. А только наше дело рабочее: надо провести торговый караван в эту же осень. Значит — послушаем, что скажут рыбаки-колхозники. Народ свой, знают, зачем пароход сюда придет, кому советская власть харч посылает. Эти не подведут. И если они тоже за этот Шар выскажутся, — почтим этого самого казака Ильюшку вставанием и дернем по его фарватеру. И скорее! — заканчивает Парфенков и тянется к чайнику.
