Страница 26 из 33

Макс Зингер. Штурм Севера

СообщениеДобавлено: 20 Декабрь 2013 20:12
[ Леспромхоз ]
Макс Зингер.
Штурм Севера.
[Полярная экспедиция шхуны „Белуха". Гибель „Зверобоя” („Браганцы"). Жизнь зверобоев-зимовщинов на крайнем севере Советов.
Полет воздушного корабля „Комсеверопуть 2" с острова Диксон в Гыдоямо. Карский поход ледокола "Малыгин" в 1930 году.
С 27 фото]
Гос. изд-во худож. лит., М.-Л., 1932.
 1.jpg
 5.jpg
 4.jpg
 3.jpg

Содержание Стр.
Макс Зингер. Штурм Севера.pdf
(27.48 МБ) Скачиваний: 717

OCR, правка: Леспромхоз

Макс Зингер. Штурм Севера

СообщениеДобавлено: 04 Январь 2014 09:25
[ Леспромхоз ]
Исчез самолет

Синоптики ледокола «Малыгин» предсказывали плохую погоду. Нужно было торопиться с уходом. Остров Шокальского не защищен от северных ветров, которые ополчались на материк. «Малыгина», стоявшего на якоре, уже изрядно покачивало, и, когда его машины дали ход, ледокол сразу заковылял по водяным ухабам. Океанская волна, которая шла сюда, быть может, сотни миль, отделялась бездной, зеленым провалом от другой, бежавшей вслед за нею с белым искристым гребнем. Ледокол стремительно падал в эти водяные ухабы и выскакивал из них, словно, мячик. Волны перекатывались через спардек, били в окна, иллюминаторы, в борт корабля, захлестывали верхний мостик. Никого, кроме вахтенного, не было на верхней палубе. Звенела и дребезжала в буфете посуда; по каютам, словно живые, бегали чемоданы, мыльницы, зубные щетки. Терялось представление о том, где пол и потолок, — так опрокидывало ледокол. Это был только восьмибальный шторм и для полноты картины не хватало еще четырех баллов. Все ванты, взбегавшие к верхушкам мачт, поручни, вся палуба «Малыгина» обледенели.
Банка в Югорском Шаре, которую неожиданно открыл
[119]
«Малыгин», сделала его слегка аварийным судном, — вот почему командование щадило ледокол. С полсуток его бросало по волнам моря, и будто затем, чтоб отдохнуть, набрать, силы для новых схваток со штормом, он лег в дрейф, держась против волны. Сразу уменьшилась качка, и размахи ее стали мерными.
Самолет Чухновского «Комсеверпуть 1», закончив свою разведывательную работу в Карском море, вылетел 24 сентября в 11 часов по московскому времени в Игарку, направляясь в Красноярск. Так сообщало радио, в котором Чухновский посылал привет «Ленину» и «Малыгину» — ледоколам-соратникам.
От Диксона до Игарки шесть часов полета, но прошло двенадцать, и никаких сообщений о самолете ниоткуда не поступало.
Чухновский должен был пролететь над рацией Усть-Порт и сбросить там посылку. Начрации Усть-Порта был об этом предупрежден и ждал самолет.
Но воздушный корабль не показывался над Усть-Портом, не садился в Игарке, не возвращался на Диксон. Двое суток прошло с того момента, как, вырвав из воды лодку самолета, Чухновский взмыл в небо, взяв курс на юг Енисейского залива.
— Я думаю, ничего опасного не случилось, — говорил начальник Карской Евгенов. — Чухновский слишком осторожный летчик, чтобы нам предполагать что-либо скверное. Туман или снегопад заставили его временно снизиться и выжидать погоду. Если положение до завтра не выяснится, мы пошлем самолет «Комсеверпуть 2» на поиски экипажа Чухновского.
Иванов, командир самолета, стоявшего на якоре в Диксоне, сам сообщал о том, что считает начало поисков неотложным и с утра летит искать Чухновского.
На рассвете Евгенов разбудил синоптиков и гидролога. Одного из синоптиков усадил за карту, предложив дать предсказание погоды на ближайшее время, другого послал
[120]
делать метеорологические наблюдения, а гидролога — исследовать морскую воду, ее соленость, ее температуру, определить запасы ее тепла. Это был научный аврал {1}.
— До глубины двенадцать метров температуры шли положительные, а ниже были отрицательные. Все обстоит сравнительно благополучно и в ближайшие дни не предвидится замерзания, — так говорил молодой гидролог Алексеев.
Летчику Иванову нужно было дать несколько часов хорошей погоды для полета. Но не таков был экипаж «Комсеверпути 2», чтоб выжидать погоду. Когда ледокол «Малыгин» гремел уже якорной цепью в бухте Диксон и с борта спускали моторный катер, — самолет, сделав большой разбег, взвился в воздух.
«Комсеверпуть 2» при сильном боковом ветре оставлял воды Диксона, взяв курс на Гольчиху.
Иванов, Страубе, Вердеревский и Побежимов ушли искать Чухновского — первого летчика Карского моря, первого, кто рискнул бороздить его коварное изменчивое небо на самолете.
Черные скалы Диксона в несколько часов закрылись ослепительным голубевшим снегом. Диксон сразу принял зимний вид. Бухта еще не замерзла, но воды ее резвились уже последние, считаные дни. Температура воды продолжала падать, и скоро острова и островки бухты должны были соединиться надежным и крепким ледяным мостом.
Из-за туч, неожиданно набежавших, скупо и низко показывалось солнце. Промышленники из артели Буторина гребли на маленьких лодочках к ледоколу, который должен был доставить их в Архангельск.
Пять томительных часов ожидания, и вот низко над морем показался самолет. Он сел близко к берегу, у которого стояла рация, и подрулил в тихую бухточку — свое излюбленное место стоянки.
У фактории Гольчихи к снизившемуся самолету набежали
{1}Аврал — общая работа всех вахт на корабле. (Прим. авт.)
[121]
ненцы и на расспросы летчиков оживленно рассказывали о том, что видели такой же самолет, который летел на юг.
— Чухновский где-то сделал вынужденную посадку, затем снялся и теперь летит в Игарку, — так рассуждали летчики «Комсеверпути 2».
Одновременно, с прилетом Иванова, по радио пришла весть от самого Чухновского из Усть-Порта:
«Снежная пурга, отсутствие видимости заставили сделать остановку в бухте Север близ Майрановского. Пытались, но безуспешно, вызывать по радио Диксон. Связи ни с кем наладить не удалось», — сообщал Чухновский.
— Только мы вылетели из Диксона, — рассказывал Иванов, — как навстречу два снежных заряда. Мы их обошли. Летели низко, метров на сто от воды. Местами накрывал туман, и при посадке чуть коснулись грунта в Енисее у Гольчихи. Грунт мягкий, песок, и все сошло ол-райт.
— Хорошо то, что хорошо кончается, — сказал Евгенов, провожая летчиков, уходивших с ледокола на рацию Диксон.