РЕКА В ОКЕАНЕМорские течения подобны рекам. Глубокие и широкие, они текут в морях и океанах, сохраняя на протяжении десятков тысяч километров не только свои границы, берега, по тепло и фауну. В далекие арктические моря заносят воды Атлантики белоглазых креветок и усатых рачков, уроженцев южных морей.
Весной 1498 года, через несколько лет после открытия Америки Колумбом, в годы царствования в России Ивана III, четыре небольших корабля смелого английского наемника, венецианца Себастиана Кабота, достигли Тресковой Земли.1 Отмели кишели рыбой. Высадив поселенцев, Себастиан Кабот, как повелевал указ английского короля, пошел дальше на север, пытаясь отыскать дорогу в Легендарное царство пряностей и золота — в Индию и Китай.
По-июльски высоко стояло солнце. Но вопреки обычаю и рассудку, невидимый край приветствовал южан грозным и непонятным явлением: в свете яркого солнца навстречу англичанам плыли льды. Обледеневали паруса. Больше всего поразило моряков то, что корабли у берегов сами двигались на север, влекомые непонятной силой. А льдов становилось все больше и больше. Испугавшись, моряки Кабота повернули обратно— в Англию.
Через триста лет, в 1770 году, пришлось удивляться Франклину. Гениальный физик, один из основателей Североамериканских Соединенных Штатов, был тогда почт-директором Амерпкан-
1 Тресковой Землей был назван Ньюфаундленд, открытый в 1460 году португальцем Кортереалем.[11]
ских штатов. Его озадачило то, что почта из Америки и Европу приходила на две недели позднее, чем торговые суда. Почтовыми кораблями командовали английские моряки, а торговыми — американцы. Позже Франклин узнал, что американцы, смолоду интересовавшиеся окружающими Америку морями, давно обнаружили могучую океанскую реку-течение и пользовались силой этой реки.
Ученые гидрологи и мореплаватели проследили пути течения, его берега-границы и нанесли их на карты. Остатки судов, потерпевших аварии, специально выброшенные бутыли и деревянные буи помогли узнать направления и скорости реки, текущей в океане. По предложению Франклина она была названа Гольфстримом— течением из залива.1
Замечательная океанская река эта рождается под прекрасным тропическим солнцем Флориды, в огромном многоводном ковше Мексиканского залива. Залив наполняется водами, которые гонят с экватора стремительные северо-восточные ветры норд-остовые пассаты. Осолоненные испарением и накаленные солнцем. воды эти через единственное узкое горло Флоридского пролива выбрасываются в океан, в Атлантику. Более плотные, чем воды океана, они не смешиваются с ними. Великая теплая река течет в океане так же, как текут реки па материке.
Грандиозная турбина Мексиканского залива, не останавливаясь, без перебоев, работает круглый год. Вырываясь из пролива, густосиние воды Гольфстрима силой вращения земли прижимаются к восточным берегам Северной Америки. Они продвигаются на север, захватывая по пути многоводное Антильское течение. Волга и Енисей во многом уступают своему океанскому собрату. Свыше пятидесяти километров в ширину и семисот метров в глубину в теплые месяцы занимает Гольфстрим у своего истока. Со скоростью до 2,5 метра в секунду {девять километров в час) течет эта необычайная река. Девяносто кубических километров воды выносит она в час из Флоридского пролива, в семьдесят шесть тысяч раз больше, чем одна из наиболее многоводных и стремительных наших рек — Нева.
У мыса Гаттерас, лежащего на тридцать пятой северной параллели, Гольфстрим отрывается от берегов американского континента. Течение уходит на восток, пересекая Атлантику.
1 Гольф — залив, стрим — течение.2 Соленость вод Гольфстрима у Флориды достигает З6,5 ‰, а температура 30° по Цельсию.[12]
Река индиго-синяя, порой нежноголубая, гигантски вырастает в ширину. Размах течения достигает семисот километров!
Под сорок пятым градусом северной широты теплые воды Гольфстрима впервые встречают холодное Лабрадорское течение. Плотные, непроницаемые туманы укрывают места этой встречи. Ожесточенная борьба тепла и холода, поединок посланцев солнечной Флориды и морозной Арктики разгорается здесь. Как могучее дерево, раскинувшее крону своих ветвей, разделяется отсюда Гольфстрим на множество потоков.
Одна из ветвей идет к бурному Бискаю, потом на юг, вдоль западных берегов Африки, оттуда на запад, замыкаясь в кольцо, окружая барьером течений Саргассово море, эту малоподвижную часть Атлантического океана. Три года воды Гольфстрима совершают свой путь вокруг этого озера в океане, являющегося центром великого атлантического круговорота. Сюда собирает свою жатву океан: стволы деревьев, поваленных ураганами в Андах и смытых наводнениями или водами Амазонки, обломки кораблей, сломанные рангоуты, разбитые корпуса, шлюпки и бочки, сорванные штормом с палубы судов. Озеро это можно было бы назвать кладбищем океана. Но имя ему дали пловучие водоросли — по-испански sargasso, собравшиеся здесь в неисчислимом количестве и образующие почти непроходимые для корабля морские саванны. Корабль Колумба, попав в Саргассово море, принужден был пробиваться в них долгие три недели, к великому страху команды, пораженной непонятным растительным изобилием моря.
Другая ветвь Гольфстрима пробивается на северо-восток к берегам Англии и Франции. Третья уходит на запад, обогревая своим дыханием мрачные границы Ньюфаундлендских банок, где на стыке холодных и теплых вод вырос мировой центр трескового промысла. Далее эта ветвь идет к западным берегам Гренландии, где под высокими северными шпротами не замерзают бухты и зеленеют берега.
Однако главные массы теплой атлантической воды устремляются дальше, к северо-востоку. Перевалив через высокий подводный порог между Шотландией и Фаррерскими островами, они врываются в Северную Атлантику— в море, которое англичане называют Гренландским, а скандинавы — Норвежским.1
1 Ученые не считают возможным называть эти теплые воды именем Гольфстрима. В самом деле, великая океаническая река, начавшаяся у берегов Флориды, вбирает в себя но дороге немало многоводных потоков. Воды, приходящие в Гренландское море, принято называть теплым Атлантическим течением, и только условно, с некоторыми погрешностями против истины, мы позволили себе кое-где называть их водами Гольфстрима.[13]
У северных берегов Норвегии атлантические воды вновь разделяются. Одна ветвь идет дальше на север, вокруг Шпицбергена, и уходит в полярный океан. Другая входит в советские территориальные воды, в море Баренца и направляется к Новой Земле. Вот почему известны случаи, когда у Новоземельских берегов находили наконечники стрел американских туземцев, а под восьмидесятым градусом северной широты волны выбрасывали на лед семена вест-индских мотыльковых растений.
Северные пути Гольфстрима до последних лет оставались неизвестными. На картах течение обрывалось у северо-восточного побережья Шпицбергена. Разведать его трассу предстояло нашей экспедиции. В этом был не только научно-географический, но и огромный прикладной, народнохозяйственный интерес.
Полярные исследователи установили, что Гольфстрим и его продолжения Атлантическое, Норвежское и Нордкапское течения — не остаются неизменными. Их температура, соленость и скорости изменяются из года в год. Колебания имеют или короткий, или длинный период. Своим благотворным дыханием теплые течения обогревают Западную Европу, Скандинавию и СССР. Ранняя весна и обилие летних дождей, затяжная осень и теплая зима, необычное цветение растений и ("внеплановый" ход рыбы — все эти, да и многие другие, порой совсем неожиданные. изменения в природе и климате зависят от «потепления» или «похолодания» в прошлом сезоне вод Гольфстрима. Почти вся Европа живет за счет тепла, расточаемого солнцем далекой Мексики и Флориды.
В одном из научно-фантастических романов 1 потомок древних повелителей Мексики, уничтоженных в XVI веке белыми колонизаторами, император и царь ацтеков Монтецума III. пытается отомстить европейцам, воздвигнув в узком проходе Флоридского пролива стену из быстро растущих кораллов. Стена преградила путь Гольфстриму, заперла его на замок. И тогда неожиданная волна холода обрушилась на Европу. Град и снежные бураны опустошили Бельгию, Францию, Англию, засыпали эти страны снежным покровом толщиной в полтора — два метра. Погибали фруктовые сады и поля. От снежных заносов прекратилось движение поездов и автомоби-
1 Роман французского писателя Жака Тудуза «Человек, который украл Гольфстрим».[14]
лей. Замерзли порты, и вышли из берегов реки. Вымирали города, лишенные подвоза съестных припасов. У Бретонского побережья появились громадные стада моржей, тюленей и кашалотов. Ледовые горы—айсберги—заполнили море у берегов Америки и Вест-Индии. Со страшным постоянством морозы распространялись но всему западу европейского континента, и все попытки людей бороться с катастрофой ни к чему не приводили. В то же время Испания, Балеарские и Азорские острова задыхались от небывалой тропической жары.
Это смелый фантастический вымысел. Но если когда-либо смогла бы осуществиться дикая мысль о закрытии Флоридского пролива, это было бы бедствием, с которым не сравнить ни одну самую сокрушительную геологическую катастрофу на нашей планете. Человечество Европы было бы отброшено назад в ледниковый период. Веками установившийся климат был бы сломан неудержимым наступлением полярного холода, людям оставалось бы лишь скитаться, как диким бездомным зверям, и вымирать.
Пока что Моитецума III существует лишь в произведении размечтавшегося писателя. Синяя река отепляет Европу. На далекий Север Гольфстрим приходит законодателем погоды, огромной движущейся сокровищницей тепла, обогревающей арктические воды и воздушные просторы.
На севере у границ Ледовитого океана Гольфстрим проходит к берегам Шпицбергена, Земли Франца-Иосифа, Северной Земли. Острова эти выброшены впереди материка гранитным барьером. В проливах-просветах барьера борьба теплых и холодных вод завязывает узлы погоды, которые диктуют условия плавания вдоль всего побережья от Баренцова до Берингова моря. Поэтому судьбы Северного морского пути, освоенного большевиками, неразрывно связаны с изучением и научным обследованием высоких арктических широт. Туда, за восьмидесятую параллель, где обрываются трассы почти всех полярных экспедиций, и держит своп путь «Садко». Выше лежат загадочные белые пятна. Их посещали только одиночки-смельчаки.
До последних лет человечеству оставалась хорошо известной только узкая полоса Ледовитого океана — вдоль побережья Евразии. Нансеновскому «Фраму» («Вперед») сорок лет назад удалось перейти эту границу прибрежных морей. Нансен решил вторгнуться в заповедные края Полярного бассейна. Он мечтал достичь Северного полюса. Свободным плаванием он
[15]
вошел в полярные льды, уверенный, что вечный дрейф паковых льдов с востока на запад пронесет судно через Полярный бассейн, а возможно даже через полос.
Экспедиция Нансена — гениальная победа своего времени. Он, правда, не достиг Северного полюса, но трехлетнее плавание «Фрама» дало очень много. Нансен доказал, что центральную часть Полярного бассейна заполняет не суша, а глубокое море. На склонах этого моря он нашел течение теплой воды и высказал предположение, что такое течение есть продолжение великого атлантического Гольфстрима. Но методы исследования и научное оборудование в те времена были весьма несовершенными. Нансен не смог раскрыть тайну жизни Ледовитого океана, он не смог заглянуть в глубину вод...
Много с тех пор испробовано подступов к сердцу полярных стран. Для географического изучения высоких широт полярных морей попрежнему наиболее удобным остался обычный корабль, оборудованный для продолжительного плавания. По корабль этот не должен дрейфовать, зажатый льдами, как нансеновский «Фрам». Корабль должен свободно плавать, пробираясь к северу, используя колебания ледовитости северных морей.
Ледоколы часто попадали в тяжелейшие льды еще в центре Баренцова моря. На пути к Земле Франца-Иосифа льды зажимали суда, ледоколы получали вмятины корпуса и с трудом вырывались обратно. В другие годы, в тех же районах моря, наблюдались совершенно иные условия плавания. В августе 1923 года небольшой трехсоттонный «Персей» подошел к Земле Франца-Иосифа, а оттуда к северной оконечности Новой Земли, нигде не встретив льда. И 1925 году маленький пятидесятитонный моторно-парусный «Элидинг» спокойно обогнул Новую Землю. В 1927 году «Персеи» обошел Новую Землю, а «Элидинг» от мыса Желания прошел свободно к Земле Франца-Иосифа и обратно.
Объяснение этих только с первого взгляда непонятных изменений в режиме льдов приходится искать в действии теплого Атлантического течения.
Эти теплые воды омывают огромные пространства. В западной части Арктики из-за действия Гольфстрима льды встречаются значительно северней, чем в восточной части. А под шестьдесят девятым градусом северной шпроты лежит незамерзающий Мурманский порт.
Капитану трудно быть объективным: ему всегда кажется, что самые тяжелые льды встретились на его пути, а самые легкие — на пути соседа. Но есть объективные данные, кото-
[16]
рым нельзя не верить. Средние температуры атлантических вод за последние годы держатся на 0,8 градуса выше, чем за период 1900—1906 годов. Каждый грамм воды нагревает, примерно, три тысячи кубических сантиметров воздуха. Если учесть просторы Баренцова и Гренландского морей, с их глубиной, достигающей в последнем полутора тысяч метров, легко понять, что значит даже самое небольшое изменение температуры в этой «печке Европы». Повышение температуры вод этих морей равносильно геологическому перевороту.
Итак, потеплело Нордкапское течение, и соответственно за последние годы среднее количество льдов в море Баренца уменьшилось свыше чем на двадцать процентов. Судить о состоянии льдов в этом море можно хотя бы по картам Датского метеорологического института. Ежегодно, начиная с 1898 года, они составляются по донесениям плававших судов.
Никогда раньше треска не достигала берегов Земли Франца-Иосифа. Теперь она там ловится. Изменилась жизнь на глубине морей. 0б этом говорят образцы, которые приносят драги и глубоководные приборы. Центр рыболовного промысла переместился на север —в Баренцово море, в район оотрова Медвежьего.
В лоциях отмечено, что языки ледников на Земле Франца-Иосифа, на Шпицбергене, на Новой Земле отступили от берегов за последние тридцать—сорок лет на две-три мили. Многие ледники уменьшились наполовину. На острове Ян-Майене мощные ледники опускались раньше далеко в море. В последние годы там были найдены лишь небольшие ледовые язычки, не доходившие до береговой черты.
На общем фоне потепления Арктики бывают, конечно, более или менее ледовитые годы. Так, например, в 1929 и 1933 годах в западном секторе Арктики льдов было много, в 1931 и 1932 годах, наоборот, очень мало. Советские полярники научились предвидеть ледовитость по многим признакам. Чем выше температура Нордкапского течения зимой и весной (для сравнения берут данные но Кольскому меридиану), тем меньше льдов в Баренцовом море в последующие лето и осень.
Еще в 1930 году для проникновения в высокие широты Баренцова моря впервые избрали время, когда температура Нордкапского течения интенсивно росла и оказалась намного выше средней. Температура течения начала повышаться с конца 1929 года, и тогда же зародилась мысль об экспедиции в трудно доступную северо-восточную часть моря. 4 сентября 1930 года
[17]
маленький моторно-парусный бот "Книпович"начал свой поход. В эти дни даже птицы возвращались на юг. Пройдя по самым ледовитым районам Баренцова моря, бот нигде не встретил льда и достиг 81˚21', посетил Землю Франца-Иосифа. В 1931 году потепление Нордкапского течения продолжалось. Тот же "Книпович" глубокой осенью но чистой воде достиг 82°05' (рекорд «Красина» 1928 года —81˚47').
Потепление Арктики постепенно распространялось на восток. Изменение у Бергена сказалось через год в Баренцовом и Карском морях, а через четыре года в климате Сибири. В 1932 году, продвигаясь на гребне волны потепления, «Книпович» обогнул с севера Землю Франца-Иоснфа.
Затем наступило некоторое ухудшение ледовых условий. Но уже в 1934 году экспедиция на «Персее» успешно пересекла Гренландское море, видела остров Ян-Майен, обогнула с севера Шпицбергенский архипелаг, прошла проливом Хинлонен, побывала на Земле Франца-Иосифа. Громадный материал, собранный этой экспедицией и полярными станциями, позволил с большой уверенностью строить ледовый прогноз.
«1935 год но своей ледовитости будет благоприятным для всего побережья Советской Арктики», — гласил он.
Пользуясь благоприятными условиями, экспедиция на «Садко» попытается проникнуть подальше на север. Надо накопить знания для того времени, когда похолодание выдвинет дополнительные трудности перед судами арктической навигации.
Экспедиция не ставит себе задачи рекордного прохождения на восток или на север. Для науки выгодно иногда вернуться обратно, посмотреть еще раз, чтобы в ее работах не оставалось пробелов. В наших отчетах не будет места пометкам: «интересно, но недостаточно изучено».
В составе экспедиции — работники Академии наук, Всесоюзного института океанографии, Гидро-метеорологического института, Арктического института, Гидрографического управления. В шутку мы называем себя «сборной СССР».
Наши лаборатории оборудованы новейшими приборами. Гидрология, биология, химия, физика моря, геология, гравиметрия, метеорология, взрывное дело, навигация, поведение корабля и т. д. и т. д. — все эти области науки представлены па корабле. Экспедиция подготовлена к плодотворной научной работе даже в случае вынужденной зимовки.
Работа предстоит не маленькая. От садковцев ждут подробных данных о путях распространения атлантических вод,
[18]
о взаимодействии их с холодными течениями и льдами Арктики, наконец, разработки новой тактики плавания во льдах.
Когда-то в северных морях успешно плавали многочисленные парусники. Только сейчас полярники начинают понимать всю мудрость их ледовой тактики. Парусники были ограничены выбором курса, они вынуждены были лавировать но ветру, располагая паруса перпендикуляро ему. А сейчас мы знаем, что льды и ледовые разводья располагаются перпендикулярно ветру. Парусники невольно приноравливались к разводьям и не штурмовали льды ударом в лоб.
Разводья образуются также от приливных, отливных и постоянных течений. Найти эти разводья, предугадать их «поведение» — это значит наполовину справиться со льдами. В сознании наших моряков внедряется уже понимание необходимости разведки льдов, понимание того, что мужество часто заключается не в лобовом наступлении, а в умении выждать, а иногда и отступить, для того чтобы во-время начать успешное продвижение по маршруту.
Новая нарождающаяся ледовая тактика пережила несколько этапов. Была эпоха великолепной тактики парусников, по тогда была слаба техника, слаба мощь самого судна. В конце XIX столетня адмирал Макаров—строитель первого ледокола — мечтал пробиться «напролом к полюсу», прямым курсом. Это была эпоха повой техники, но без должной тактики. Теперь советские ледоколы и мореплаватели открывают новую эпоху, когда к великолепной технике должна прибавиться новая великолепная тактика...
[19]
