Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

ДВЕНАДЦАТЬ ПОДВИГОВ. Сборник.

 tit.jpg
 cover.jpg

Л., Гидрометеорологическое изд-во, 1964

УДК 551.5.551.46.98(023)
Ответственный редактор доктор географических наук Л. Ф. ТРЕШНИКОВ
Составитель сборника кандидат исторических наук В. М. ПАСЕЦКИЙ


Полна загадок далекая Арктика. Льды и воды Северного Ледовитого океана скрывают еще много тайн природы, которую настойчиво стремится познать человек. Путем отважных, который через студеное море проложила легендарная четверка папанинцев, прошли двенадцать советских научных станций. Их дрейф порой продолжался по нескольку лет. Течения и льды уносили смельчаков к берегам Гренландии и Канады. Тысячи километров отделяли их от Родины. Океан разбивал хрупкие пристанища полярников — ледяные, поля, гибли палатки и приборы, а советские люди продолжали нести вахту на льдах, вписывая в повесть о мужестве и отваге одну страницу прекраснее другой.
О жизни и труде на дрейфующих станциях рассказывают участники опасной и почетной научной вахты, в том числе известные всему миру полярные исследователи Э. Т. Кренкель, М. М. Сомов, А. Ф. Трешников, Е. И. Толстиков.
Книга рассчитана на массового читателя, она иллюстрирована интересными фотографиями.


СОДЕРЖАНИЕ

Е. Толстиков К СЕВЕРУ ОТ ОСТРОВА ВРАНГЕЛЯ


 ф88-Толстиков.jpg
Евгений Иванович Толстиков многие годы посвятил разгадке тайн погоды полярных стран. Он много раз испытал снежные бураны и жестокие морозы Арктика и Антарктики. Евгений Иванович был среда тех, кто первым достиг полюса относительной недоступности на шестом континенте. Но самые яркие и волнующие впечатления у Евгения Ивановича связаны с трудными и суровыми днями дрейфа через Ледовитый океан на станции «Северный полюс-4», о которой он рассказывает в своей небольшой статье.

В конце 1953 г. одновременно в Москве и Ленинграде началась подготовка к организации дрейфующих станций на льдах Центрального Полярного бассейна. А спустя несколько недель самолеты полярной авиации уже приступили к перевозке грузов дрейфующих станций в Арктику.
25 марта 1954 г. основной состав участников экспедиции отбыл из Москвы. Несколько позже вылетели ленинградцы. В начале апреля все, кто должен был работать на дрейфующих льдах, собрались в Тикси.
Среди сотрудников станции «Северный полюс-4» были опытные полярники: аэролог Г. М. Силин, метеоролог Л. Ф. Овчинников, гидролог кандидат географических наук А. Г. Дралкин, радисты П. Д. Целищев и И. В. Заведеев, механик А. И. Шутяев и др. Но большая часть сотрудников никогда не работала в Арктике, тем более на дрейфующих льдах. В числе их был молодой гидролог М. В. Извеков, врач Н. Р. Палеев, техники вертолета
[88]
А. Д. Прохоров и Г. С. Горохов и др. Однако все они хорошо знали свое дело и были готовы к преодолению любых трудностей.
Станцию «Северный полюс-4» предполагалось организовать к северу от о. Врангеля, между 77°31' и 79°30' с. ш. В конце марта 1954 г. на самолете под командованием летчика М. А. Титлова гидролог Дралкин и я вылетели на первую разведку льдов. Оказалось, что в намеченном для станции районе преобладал молодой лед. На таком льду создавать станцию было нецелесообразно.
Обсудив обстановку, мы решили провести повторное обследование льдов с самолета. Наконец в точке с координатами 75°48' с. ш. и 181°35' в. д. было найдено поле, пригодное для посадки самолетов. На него и приземлился самолет летчика В. И. Масленникова.
8 апреля на самолете под командованием летчика И. П. Мазурука на эту льдину прилетели начальник высокоширотной экспедиции В. Ф. Бурханов, директор Арктического института В. В. Фролов и несколько сотрудников станции «Северный полюс-4».
Осмотрев лед, мы убедились, что севернее подходящей для станции льдины нет. Было решено создать станцию на льдине, где уже базировался экипаж Масленникова. А. И. Шутяев, Н. С. Соловьев и я остались здесь для организации приемки самолетов, которые должны были доставить остальных сотрудников и грузы. На льду разбили первую палатку станции «Северный полюс-4». Началась трудовая жизнь.
Итак, наша станция оказалась на 200—400 км южнее намеченного района высадки. Такое южное для высоких широт положение станции весьма беспокоило меня и моих товарищей, так как при неблагоприятном ветре лед из этого района могло вынести в пределы Восточно-Сибирского моря, что было крайне нежелательно.
Каждому из нас было ясно, что летом в этих широтах начнется бурное таяние льдов, которое, судя по опыту дрейфующей станции «Северный полюс-2», могло причинить немало хлопот и беспокойства. Однако то обстоятельство, что дрейф начинался далеко на юге, имело и свои положительные стороны, так как позволяло изучить материковый склон (район морского дна, соединяющий материковую отмель с ложем океана).
[89]
С 10 апреля на лед начали прибывать сотрудники станции. К нашей маленькой группе с первым рейсом присоединились радисты И. В. Заведеев и П. Д. Целищев, метеоролог Л. Ф. Овчинников. Собрали еще две палатки; в одной из них установили радиостанцию, во второй поселился метеоролог. Радиостанция передала в Москву первые донесения о нашей жизни и работе.
Вскоре в 3 км к юго-юго-востоку от поля, где мы расположились, с самолета я нашел многолетнюю «бугристую» льдину, почти круглую, диаметром около 2700 м. Льдина была оконтурена грядой торосов, а это значит, что она выдержала сильное давление окружающих льдов. С южной стороны голубело разводье. Толщина льдины была от 2,4 до 16—18 м на отдельных буграх. На этой льдине и было решено организовать станцию.
С прибытием вертолета под командованием летчика В. Е. Мельникова мы приступили к переброске груза с посадочной полосы на основную базу. Любопытно, что вертолет добрался из Москвы до нашей станции «своим ходом», покрыв расстояние около 8000 км. После первых же рейсов вертолета мы поняли, что он незаменим при организации лагеря на льду.
Перед тем как начать переброску грузов, мы детально осмотрели новую льдину и выбрали место для лагеря. Затем флажками обозначили расположение палаток и груза. Вертолет доставлял их прямо на место, в результате чего мы избежали дополнительных перевозок.
В помощь вертолету для переброски груза (а его поступило более 150 т) прибыл самолет АН-2. Трактор, также доставленный на льдину, проложил дорогу через торосы и трещины и по этой дороге перетаскивал в лагерь тяжеловесные материалы.
В короткий срок были переброшены основные грузы, и станция приступила к выполнению научных работ.
Палатки мы расположили следующим образом: в центре лагеря кают-компания и наблюдательная вышка, вокруг них в радиусе 20—25 м жилые палатки, далее за ними по большому кругу служебные помещения, штабели с продовольствием, горючее и прочие грузы. Продовольствие, газ, бензин сложили в нескольких местах с тем, чтобы в случае подвижек льда предотвратить полную потерю того или иного груза.
[90]
Лагерь занимал наиболее возвышенный участок льдины, имевший максимальную толщину (толстый лед реже торосится). Выбор старой крепкой льдины в некоторой степени гарантировал безопасность лагеря даже в тех случаях, когда через него проходила трещина. Установка же палаток и домиков на ледяных «буграх» позволила избежать появления талой воды под ними во время арктического лета. Как показал опыт годичного дрейфа, такое размещение лагеря было удачным. Наша льдина, несколько раз подвергавшаяся разломам и сжатиям, значительно уменьшилась в размерах, но лагерь остался неповрежденным.
Одновременно с развертыванием научных работ были оборудованы жилые палатки, а затем домики. Меньше чем через месяц после высадки на льдину у нас были кают-компания, камбуз, баня, мастерские, склады для груза; имелись и резервные палатки. Мы подготовили аварийные запасы продовольствия, приборы и снаряжение на случай внезапного разлома льдины и вынужденной перебазировки. Работы было очень много, спали по 3—4 часа в сутки. Но чувство ответственности за порученное дело, крепкая дружба и взаимопомощь решили успех работы.
На следующий день после переезда на основную льдину приступили к работе аэрологи. Результаты наблюдений метеоролога Л. Ф. Овчинникова немедленно передавались по радио в бюро погоды. Развернул наблюдения за поведением элементов магнитного поля Земли и приступил к определениям координат магнитолог А. И. Деларов. Начали работы гидрологи А. Г. Дралкин, Н. И. Деньянов и М. В. Извеков. Словом, работники станции не теряли ни одного дня понапрасну.
Весна в Арктике — наиболее спокойное время года.
Природа нас не тревожила около полутора месяцев, только 22 мая нашу льдину первый раз расколола трещина. Трещина прошла под лыжами самолета АН-2 и стала быстро расширяться. Минута — и машина оказалась бы в океане. Но летчики не растерялись и сумели поднять самолет в воздух. Затем в начале июня прошли еще две трещины. Льдина уменьшилась в своих размерах почти в десять раз. Ее ширина сократилась до 650 м.
Приближалось лето. На льдине появилось большое количество снежниц. Их глубина была более метра,
[91]
а иногда они превращались в проталины. Ходить по льду стало опасно. Быстро таял и окружавший льдину более тонкий лед.
Летом мы находились в том районе Северного Ледовитого океана, где в это время года льда значительно меньше, чем чистой воды. Иногда свободное море окружало нашу льдину со всех сторон, до горизонта не было видно льда. Во время штормов брызги от волн долетали до лагеря. Края поля постепенно обламывались. Однако и в этих условиях научные работы проходили по плану.
Чтобы сохранить льдину и не переносить лагерь, решили спустить воду под лед, для чего стали бурить скважины. Но не всегда вода уходила в океан; иногда, наоборот, в пробуренную скважину проникала морская вода.
Осенью и зимой в связи с чрезвычайно большими подвижками льда часто ломались льдины, на которых мы принимали самолеты. Поиски и сооружение новых посадочных полос требовали много времени.
В любой обстановке работы проводились спокойно и по программе, ибо все сотрудники знали, что в случае опасности их всегда предупредит дежурный, который круглые сутки бдительно следил за ледовой обстановкой. Жизнь на льду требовала непрерывного наблюдения за состоянием льда, осторожности и смелости.
За год наша льдина прошла более 2600 км. Местами она вырисовывала замысловатые фигуры и неправильные окружности. Это значит, что, совершив путь по замкнутой линии, мы дважды побывали в одной и той же точке. Так, 20 сентября, описав круг, льдина пришла в точку, где она была 25 августа. 27 марта после сложного пути льдина опять оказалась в точке, в которой была 15 января.
Плавание по окружности нас не удовлетворяло, но, к сожалению, наш «корабль» не поддавался управлению. По прямой же линии льдина сместилась на север на 503 км, проходя за сутки более 7 км, а в отдельные дни более 20 км.
Одновременно с поступательным движением наша льдина вращалась вокруг своей оси. За год она развернулась более чем на 310° по часовой стрелке. Эти пово-
[92]
 ф92.jpg
роты льдины принесли много неприятностей научным сотрудникам. Например, метеоролог Овчинников, производя наблюдения, часто убеждался, что ветер неожиданно переменил направление. Но затем выяснялось, что направление ветра не изменилось, просто флюгер вместе со льдиной повернулся вокруг вертикальной оси. Тогда приходилось исправлять ориентировку флюгера. Иногда мы проделывали это ежедневно, причем особенно часто в августе, когда льдина была окружена водой.
Погода во время дрейфа часто определялась циклонами, приходившими в наш район не только с юга и запада, но и с севера, из Атлантики. Наиболее часто они наблюдались летом и в начале зимы.
Самым теплым месяцем был июль (температура повышалась до 3°), самым холодным — февраль (температура падала до —49°). Интересно, что в конце декабря 1954 г. после сильных морозов температура воздуха повысилась до —5°, а через сутки термометр вновь показывал —35°.
Направление ветра резко менялось, а скорость его иногда превышала 20 м/сек.
В течение лета преобладала пасмурная погода, часто наблюдались туманы. Зимой они были крайне редки.
Более 750 раз гидрологи СП-4 измеряли глубину океана. Наименьшая глубина была 293 м, наибольшая — 3286 м.
В результате этих измерений выявлены некоторые особенности рельефа дна в восточной части Центрального Полярного бассейна. Например, установлено, что огромная впадина, расположенная к северу и северо-востоку от Чукотского моря (глубины до 4000 м), через узкий глубоководный пролив сообщается с небольшой по площади впадиной моря Бофорта (глубины более 4500 м).
Распространяющийся от Берингова пролива к северу до широты 80° подводный полуостров материковой отмели расчленен каньоном глубиной более 1200 м. В северной части этого полуострова имеется небольшое по площади поднятие дна с минимальными глубинами 330 м. К западу от указанного подводного полуострова обнаружена локальная кругообразная впадина с глубинами до 2245 м. В районе полюса относительной недоступности открыто поднятие дна до 1320 м, которое свя-
[94]
зано с северной частью подводного полуострова материковой отмели.
Наши гидрологи взяли 23 пробы грунта. Изучение этих проб позволило уточнить историю
Когда станция СП-4 находилась от берегов на расстоянии более 1000 км, нас посещали медведи, песцы, чайки, розовые кулички, утки и пуночки. В разводьях иногда появлялись нерпы и морские зайцы.
В первый раз мы встретились с медведями в конце апреля 1954 г. Дело было ночью (ночью по распорядку дня, так как в это время года уже светло круглые сутки). Все спали, кроме дежурного по лагерю И. В. Заведеева. Вдруг сквозь сон слышу, что он громко зовет меня. Быстро встаю и выхожу из палатки. Метрах в пятнадцати от нас у места, отведенного для мусора, стояла медведица и два маленьких медвежонка. Мы не хотели убивать медведицу, а поэтому стояли и смотрели, как будут дальше развиваться события. В это время медведей заметил собачий «староста», медвежатник пес Антон, который все делал молча. И на этот раз Антон молча пошел на медведей. Медведица, увидев его, двинулась навстречу. В лагерь медведя пускать было нельзя. И, когда медведица находилась от нас в 5—6 м, Заведеев выстрелил. Медведица упала. Лагерь проснулся. Все выскочили из палаток. Молодежь бросилась ловить медвежат, но сделать это было не так-то просто: они оказались очень подвижными и ловкими. Врач Палеев снял с себя шубу и попытался накрыть ею медвежонка. Однако прежде чем поймать медвежонка, Палеев много раз падал с шубой в снег. А пока преследователь поднимался на ноги, медвежонок успевал убежать на значительное расстояние. Другая партия ловила маленького зверя с помощью петли. Наконец медвежат удалось схватить. Их посадили в ящик, а затем отправили на материк.
Однажды механики Шутяев и Зинченко находились на резервной базе. Выйдя из палатки, Шутяев увидел, что прямо на него идет медведица с двумя большими медвежатами. Он решил, что лучший метод обороны — это нападение. Механики сели на автомашину (на базе находилась машина) и поехали навстречу медведям. Вскоре «противники» сблизились, и Шутяев выстрелом
[95]
из ружья убил медведицу. Медвежата остались около матери. В течение 10 дней они жили около медведицы и спали, прижимаясь к ней. Когда пришли самолеты, мы с трудом поймали медвежат и отправили их на материк. Вообще же мы избегали стрелять медведей и чаще всего отгоняли их ракетами, которых они очень боятся.
Мы исследовали животный мир и в толще океана. Специальные сетки неизменно приносили разнообразных представителей глубинной фауны. Например, в слое 750—2000 м был обнаружен особый вид рачка размером около 5 см с усами длиной более 20 см.
На всем пути дрейфа живые организмы доставали и со дна океана. Однако с увеличением глубины их количество уменьшалось. С глубин же более 3000 м нам удалось извлечь только единственного представителя донной фауны.
Регулярно брались глубоководные гидрологические станции. В итоге этих наблюдений был получен интересный материал по термике и химическому составу вод океана. Гидрологам удалось проследить натекание атлантических вод на северную границу материковой отмели.
Сотрудники СП-4 собрали большой материал по стаиванию и намерзанию льда, выявили причины образования ледяных бугров (так называемых бараньих лбов), получили данные для изучения опресненных бассейнов среди ледяных полей, а также дополнительные сведения об образовании подледного льда.
Интересные результаты были получены при обследовании льдины, на которой дрейфовала станция «Северный полюс-2». Летчик В. И. Масленников обнаружил ее в мае 1954 г., а в июне льдину посетили наши сотрудники. Интересно, что оставленные там палатки сохранились, но выцвели добела и стояли на ледяных буграх, как грибы.
Большой научный материал собрали метеорологи и аэрологи. За время дрейфа они провели около 3000 метеорологических наблюдений, не считая дополнительных, число которых составляет около 2500.
Эти наблюдения расширили наши знания о климате и погоде в Арктике. В частности, было установлено, что похолодание в районе дрейфа СП-4 в течение всего года совпадало с ветрами северо-восточной четверти, а потепление летом — с ветрами юго-западной четверти.
[96]
 ф97.jpg
Впервые на двух дрейфующих станциях (СП-3 и СП-4) регулярно в течение всего года два раза в сутки производилось температурное зондирование высоких слоев атмосферы и выполнялись наблюдения за скоростью и направлением ветра на высотах. Аэрологи А. Е. Щекин, Г. М. Силин и В. К. Бабарыкин выпустили более 770 радиозондов со средней высотой наблюдений за ними 18 км.
Впервые на дрейфующих льдах мы поднимали на аэростате, самолете и вертолете приборы для изучения самых низких слоев атмосферы.
За год произведено около 850 серий актинометрических наблюдений (наблюдений за лучистой энергией Солнца, рассеянной радиацией и излучением льда).
Дрейф станции СП-4 проходил по району, слабо изученному в магнитном отношении. Поэтому собранный магнитологом А. И. Деларовым материал имеет большую ценность для изучения магнитного поля Земли и построения магнитных карт восточного района Арктики. Данные длительных непрерывных магнитно-вариационных наблюдений являются единственным материалом, по которому можно судить о сезонных изменениях переменного магнитного поля Земли в исследуемом районе Центральной Арктики.
Врач Н. Р. Паляев сделал интересные выводы об изменениях в человеческом организме в результате длительного пребывания в Арктике.
Получен и другой научный материал. Следует отметить, что радиостанция СП-4 работала безотказно и мы постоянно были связаны с Большой Землей. Это оказалось возможным благодаря наличию на станции надежной аппаратуры, правильному выбору средств связи, основанному на хорошем знании особенностей распространения радиоволн в Арктике, и высокой квалификации радистов. Помимо обеспечения оперативной связи, И. В. Заведеев и П. Д. Целищев собрали очень ценные материалы о прохождении радиоволн в различных условиях полярного дня и ночи.
Характерной особенностью дрейфа станции «Северный полюс-4» было и то, что работы проводились не только на льдине, где располагался лагерь, но и в удаленных от нее районах, которые мы регулярно обследовали.
[98]
На одной из соседних льдин, отличавшейся от нашей возрастом и на которой мы временно принимали самолеты с материка, была резервная база, где также проводились научные работы. Эта льдина вначале находилась от нас на расстоянии 3,5 км, но летом, когда количество льда в районе нашего дрейфа резко уменьшилось и льдины свободно плавали, окруженные водой, расстояние между ней и лагерем увеличилось до 25 км. Иногда по месяцу жила на этой льдине небольшая группа сотрудников станции. Таким образом работали одновременно две базы, иногда разъединенные чистой водой. Связь поддерживали с помощью вертолета или самолета АН-2. В те дни, когда наши гидрологи для производства научных работ вылетали на вертолете за 100—150 км в сторону от линии дрейфа, у нас действовали три научные базы.
Часто, особенно в полярную ночь, мы производили пешие обследования прилегающего к льдине района в радиусе 5—6 км.
Для связи с временными базами иногда прокладывали телефонные линии длиной до 4 км. Естественно, что при подвижках льда эти линии часто обрывались и их приходилось восстанавливать. Когда же телефонную связь восстановить было нельзя, организовывали радиотелефонную связь.
Работа в районах, удаленных от станции, позволила собрать большой ценный и интересный научный материал. Но она была связана с дополнительными трудностями и неожиданностями.
Однажды, когда группа сотрудников станции в темное время находилась на одной из резервных баз, началось интенсивное сжатие льда. Несколько трещин раскололо поле на мелкие куски, которые стали быстро расходиться в разные стороны. Одна из трещин прошла около вертолета, но экипаж и сотрудники станции успели отрулить вертолет от трещины.
В это время выяснилось, что нет одного сотрудника. Однако медлить было нельзя, и вертолет поднялся. Сотрудник, оставшийся на обломке льдины, подавал световые сигналы. Вскоре вертолет снизился и взял его на борт.
Совершая в полярную ночь пешие походы по молодому льду, мы иногда наблюдали, как прямо под ногами
[99]
разламывается льдина. Этот разлом сопровождался самыми разнообразными по силе и характеру звуками: жужжание роя пчел сменялось громом артиллерийского залпа; временами звуки напоминали шум движущегося поезда или гул летящего самолета.
Бывало и так, что, возвращаясь в лагерь, сотрудники станции обнаруживали на пути новые разводья или торосящийся ледяной вал. Все это заставляло нас принимать меры предосторожности, которые гарантировали полную безопасность этих походов.
Наша льдина еще два года странствовала по океану. Вторую смену зимовщиков возглавлял Гордиенко. Затем его сменил Дралкин со своим небольшим коллективом. Льдина СП-4 прошла сложный и длинный путь по океану. Три года отважного плавания принесли науке немало ценных сведений, которые помогли ученым познать ранее неизвестные закономерности природных явлений в Арктике. . . Путями нашей льдины плывут новые дрейфующие станции, совершая открытия и подвиги во имя советской науки и Родины.
[100]

Пред.След.