Полярная Почта

Книга Сергея Смолянникова и Валерия Бондика "Тайна трех капитанов" издана в Киеве небольшим тиражом как подарочное издание в 2006г, мне эту книгу подарили в поселке Седово, на родине знаменитого полярного исследователя Георгия Яковлевича Седова. К тому времени уже был создан сайт "Мое Седово", большей частью посвященный именно подвигу организатора первой русской экспедиции к Северному полюсу Г.Я. Седову...

Естественно, мой интерес к этой книге определялся в первую очередь образом моего знаменитого земляка, рассказы о котором каждый житель бывшей Кривой Косы слышит с детства. Седов учился какое-то время с мои дедом Хандюковым Петром Павловичем, дружил с его двоюродным братом, о чем можно найти упоминание в книге Николая Пинегина "Георгий Седов".

Знаменитый российский путешественник Федор Конюхов говорит о дорогом для него крестике, якобы подаренном Георгием Седовым его деду. Для меня, как и для многих других людей, образ русского офицера Георгия Седова с детства многое значит в жизни. Это пример человека, почувствовавшего себя личностью, ответственной за свою страну, за ее будущее, за ее место в мире. Это пример офицера, не изменившего долгу и прошедшего свой путь до конца. Это пример мужчины, рыцаря, верного друга, порядочного человека.

В канун 100-летия первой русской экспедиции к Северному полюсу мы должны отдать должное великому патриоту, ученому и мореходу, чтобы было понятно всем, что его подвиг не забыт, что память о старшем лейтенанте Седове не зависит от жалких попыток отдельных писак возвеличиться, поливая великого человека грязью.

Книжка с интригующим названием "Тайна трех капитанов" предваряется вступлением народного депутата Украины Леонида Грача, анонсирующего политические взгляды и сверхидею авторов - сторонников Всеукраинского объединения "Наследники Богдана Хмельницкого". Речь идет о единой судьбе братских народов России и Украины. Такой позиции можно оказать только всяческую поддержку, поскольку это объективный факт и желание подавляющего большинства населения наших государств.

Впрочем, никакие политические взгляды в книжке специально не пропагандируются. Речь идет о фактах, причем в перекрестке мнений, оценок, интерпретаций. Мнение авторов, их комментарии не довлеют и не доминируют. Это демократично, современно, но иногда, все же мешает поставленной авторами цели. Во всем и всегда есть граница, рамки, здравый смысл. Не стоит только для полноты отражения диапазона мнений приводить в массовом издании слова какого-нибудь неэтичного носителя крайне непопулярного мнения. Особенно, если издание предназначено для молодежи, школьников и студентов.

Идея книги, скажем прямо, не нова. Составлена она как альманах, из материалов, представленных в сети Интернет. Это в эпоху массовых коммуникаций, пожалуй, уже не так важно, как собственно авторская работа, связывающая все воедино: комментарии, оценки, гипотезы и т.д. В этом отношении авторы не всегда на высоте, ниже мы подробнее поговорим об этом.

О трех русских экспедициях (наверное, правильнее говорить "российских", но исторически экспедиции назывались русскими) часто пишут в одном материале, поскольку их объединяет похожая судьба, да и само время - 1912 год. Так же не нова мысль оттолкнуться в подобном повествовании от романа В. Каверина, слава Богу, что авторы этим не злоупотребляют.

В целом издание имеет патриотическое звучание и оценить его можно только положительно. Но это в целом, а в отдельных местах есть что поправить. Главным недостатком книги мне кажется использование одиозной статьи биолога Николая Вехова. Эту статью я видел в Интернете задолго до книги, но не стал ее комментировать, поскольку посчитал низкопробной: уничижительный тон, неуместный сарказм, перевирание фактов, незнание исторических подробностей. Поэтому удивился, увидев в книге, посвященной уважаемым историческим личностям.

Сейчас эту статейку уже невозможно найти в Интернете. Да и сам ботаник находится с трудом и не сразу. Вехов оказал авторам плохую услугу: поскольку они не прокомментировали его тон и ошибки, то стало быть, разделяют их, продлевают им жизнь.

С этого и начнем. Ботаник Вехов, лихо орудуя словом, рассуждает о "безземельном казаке" с Полтавщины. Мог ли казак быть безземельным? На Дону - нет, при рождении казака на него выделялся надел из юртовых земель. Непонятно, что за казак с Полтавщины, "полтавский" разве что? Очевидно недолюбливая донских казаков, а может и вообще этот свободолюбивый народ, Вехов называет их соплеменниками рыбака Седова. Не знает истории, ловкий писака. Донские казаки рыбной ловлей на Кривой Косе в то время не занимались, это было "не круто". Они сеяли хлеб. А рыбу ловили "забродчики" из иногородних. В том числе Яков Седов или Яшка-пильщик, как его называли в хуторе. Так что "соплеменником" донским казакам Седов не был. Мало того, Георгий, будучи крепкого сложения, был атаманом среди рыбацкой ребятни и не раз водил свою ватагу на "кулачки" против станичников. Но в любом случае в таком тоне говорить о казаках не стоит. Лев Николаевич Толстой, не в пример Вехову, утверждал, что вся история России сделана казаками.

Можно предположить, что ботаник недолюбливает "выскочку" Седова, как тип личности, человека которому до всего есть дело. В другой своей статейке, где кандидат наук рассуждает об истории православия на Новой Земле и, в этой связи об основании поселка Ольгинского, он умудряется даже не упомянуть имени Георгия Седова, делавшего съемку под поселок и исправившего ошибки на карте В.А. Русанова. Зато ботаник-историк живописует появление на Новой Земле архангельского губернатора Сосновского вместе с крестьянами-переселенцами, не упоминая о том, что стало с этими "крестьянами" (на самом деле промысловиками) потом. Благодаря губернатору место под поселок было выбрано крайне неудачно, дом построен с большими окнами и "крестьяне" жили в нем ... в палатке. В итоге большинство погибли. И не рассуждает здесь Вехов о плохой участи "молодых и веселых", "холостых и женатых"...

Что ни предложение, то неправда. Рассказывает Николай Вехов о детстве Георгия Седова "в забавах и играх", "катании на крыгах" Спасибо, что поясняет нам, темным: крыги - это оторвавшиеся льдины. На деле - это просто льдины, по-украински. Может ли льдина быть "не оторвавшейся"? Чудно. Не знает самодеятельный историк, что с младых ногтей тяжко трудился Георгий, помогал семье. "Далее, как у многих: церковно - приходская школа..." Неправда. Парень только в 14 лет научился грамоте, не как все. И в большой город Ростов он не поход совершил, как лихо повествует Вехов. Юноша тайно ушел из дома. Это был поступок!

В статейке Вехова все нарастает и нарастает градус иронии и сарказма: и плавал дипломированный специалист "на маленьких" судах, и "наскучило ему". Не приходит в голову веселому беллетристу, что юный капитан чувствовал в себе силы на большее, хотел развиваться и расти. Разве не так должно быть?! И Вехов - кандидат тоже, небось, "заскучает" в этом статусе, устремится в доктора ?!

Не чурается автор и откровенной лжи: начальник гидрографии Вилькицкий не обещал Седову наград и чина за Колымскую экспедицию. Или такое утверждение: "В экспедицию вошли опытные арктические специалисты и ученые". Кто эти мифические специалисты? Самым большим специалистом в Колымской экспедиции был сам Седов, он же был и единственным.

Таких неточностей много. Например, переставлены местами события - рапорт Вилькицкому по поводу достижения полюса и "выход" на Михаила Суворина. Седову приписывается реакция самого выдумщика Вехова по поводу "ужасного" американца Циглера. Седов ничего не имел против Циглера, но мы не американцы все же, это и Седов понимал! Даже личная аудиенция у царя преподана как нечто отрицательное. А ведь это было признание заслуг на уровне государства! Сам - то Вехов пока не был принят в Кремле?

Еще одна фраза: "А. Колчак, Л.Брейтфус, А. Бунге и другие в пух и прах разгромили седовские планы." Неправда, профессор Бунге Седова поддержал, хоть и с небольшими оговорками. Он же, к сожалению, порекомендовал Седову ветеринара Кушакова, сыгравшего роковую роль в экспедиции. Вехов называет судно экспедиции доходягой, ему, наверное, видней. Специалисты того времени так не думали. Да "Фока", собственно, и подтвердил свою репутацию. Течь, кстати, обнаружили уже в море, а не в порту. Подтасовывает автор факты и по топливу. Его взяли мало не по оплошности, а в силу объективных обстоятельств. Судно должно было выйти в море, иначе пришлось бы платить неустойку, и экспедиция бы не состоялась. Портовые власти тянули время любой ценой, требовали разгрузить судно. Кстати, "капитана" Захаров за штурвалом практически не стоял, вследствие профнепригодности. Стоял сутками сам Седов.

Насчет собак Вехов прав, купили некачественный товар. Но тут некстати просыпаются авторы: дескать, как бы это опытный полярник Седов дворняг от ездовых собак не отличил . Не отличил, а может и не видел вовсе, поскольку взвалил на себя слишком много. Это по сути единственный комментарий авторов относительно "разудалой" статейки Вехова. Даже по поводу праздников на "Фоке" в первую зимовку у ботаника нелестные эпитеты: "сумбурное веселье". Разумеется не говорит тенденциозный автор о том, что в экспедиции был снят первый в истории фильм об Арктике, речь идет просто о "кинопленке". Ироничные и оскорбительные эпитеты типа " отважный казак-полярник", "вождь", "командор" на каждом шагу. Матросы могли называть Седова вождем, но в то время слово звучало иначе, чем сейчас. Слово "приказ" - исключительно в кавычках. "Ай, Моська, знать она сильна...", - и не захочешь, да вспомнишь.

" Вот и все, -эмоционально живописует Вехов. - Вот цена всем доводам, увещеваниям трезво взвесить реалии. Кто действительно верил в здравый ум Седова, проиграли. Ничего не помогло!"

Где уж понять Вехову, почему Виктор Талалихин в горящем самолете поступил нерационально, мог же вернуться, выпрыгнуть. Наверное, в теплом европейском клозете думается иначе, чем в горящем самолете или замерзающем корабле.""Безумству храбрых поем мы песню..." Поем потому, что только мужество рождает мужество. Трусливая осторожность бесплодна". Это слова Юрия Сенкевича о Седове, а называется его статья словами соратника и друга Георгия Яковлевича Николая Пинегина: "Планы его всегда рассчитаны на подвиг".

" В марте хоронили Ивана Зандера, он стал еще одной жертвой полярной гонки, его сразила цинга". Ловкий писака нагнетает атмосферу. Зандер был первым и единственным погибшим в экспедиции (авторы это отмечают). В другой своей статье о человеке "из хорошей семьи" Борисе Вилькицком Вехов даже не упоминает о цинге, о погибших. С чего бы это? Симпатии, антипатии не для историка...

Робкий комментарий авторов к опусу Вехова мы находим еще на странице 122. Здесь нам открывают глаза, что флаги устанавливают на флагштоках. Мысль явно свежая, можно было бы добавить, что флагшток был разборным. "Комментарий" на странице 114 на самом деле содержит отрывочный рассказ об освоении Арктики в советское время, то есть он и вообще не комментарий.

Вехов называет экспедицию авантюрой. Рассуждает о том, что "смерть утащила за собой "молодых и веселых"(интересное сочетание!), "холостых и женатых", "детей и отцов", явно не заслуживших такой участи". Тут бы и вспомнить ему "крестьян-переселенцев" поселка Ольгинского. Не вспомнил однако, издеваясь и лукавствуя.

В других местах книги тоже, увы, можно найти "косяки". На странице 180 помещены две фотографии "Безымянные могилы Арктики". На самом деле это не безымянные могилы. На первом плане памятный знак на острове Гукера, поставленный Н.В. Пинегиным в 1931г, а за ним могила того самого И.М. Зандера. На втором снимке эта же могила чуть крупнее. Небольшая подтасовка, рассчитанная на всеядность массового читателя. На страницах 201, 203 и некоторых других приведены отрывки одного и того же текста.

На странице 54 читаем, что "Русанов сверяет свои хронометры с хронометрами Седова", посетив его на Новой Земле. Надо думать, имелся в виду переносный смысл. На деле, наверное, все было иначе. Сверяли, вероятнее всего, координаты. Седов исправил весьма грубую съемку берега Русановым. Позже Русанов опубликовал критическую статью по поводу предстоящей экспедиции Седова, которая серьезно повредила делу. Там он рассуждал об отсутствии опыта движения по дрейфующим льдам, позже эта фраза стала стереотипной. Приводят эту фразу и авторы, также не вкладывая в нее никакого конкретного смысла. Возможно, Русанов не забыл обиды. Но не знал он своей собственной судьбы.

Другое стереотипное рассуждение - Седов-де не имел опыта в полярных рационах, потому сделал ставку на каши и солонину. Никто, нигде и никогда не говорит (включая и автора фразы В.Ю. Визе), а как надо было?! Новомодный тогда пеммикан тоже не спасал от цинги. Какие возможности были у Седова? Разве он виноват, что пришлось зимовать второй раз? Удобно сейчас критиканствовать в эпоху навигаторов и радиотелефонов, зарабатывая гонорары на сенсационности и оригинальности.

В разделе "Библиография" "Тайны трех капитанов" нет (если не считать глав из книги П.Ф. Северова), как ни странно, лучших книг о Седове: Н.В. Пинегина (есть только одна), Семена Нагорного, Бориса Лыкошина, Ю.А. Сенкевича и А.В. Шумилова, зато есть творения Вехова, носителя подобного же "объективного мнения" А. Горяшко и других случайных людей. Это снижает и авторитет самого произведения. В книжке 240 страниц, из них Седову посвящено чуть больше сорока. Но есть место и сенсациям: авторы вопреки историческим фактам утверждают (не утруждаясь аргументами), что сам отец направил сына Георгия на учебу (стр.106). Увы, это вряд ли возможно, хотя и оригинально. Когда Н.В. Пинегин писал свою книгу о Г.Я. Седове, он приезжал на Кривую Косу, беседовал с жителями, соседями, родственниками Седова. Много работал в архивах С. Нагорный, позже по его книге Борис Григорьев поставил художественный фильм. Мне кое-что известно по рассказам людей, лично знавших Георгия Яковлевича. Жаль, что уважаемые авторы ограничились только интернетом, причем не самого лучшего качества.

Хотелось бы надеяться, что к 100-летию Первой русской экспедиции к Северному полюсу они посвятят нашему уважаемому земляку новое, более совершенное произведение, основанное на точном историческом материале и мнении уважаемых в обществе людей, специалистов и, главное, патриотов своей Отчизны.

В заключение не могу не выразить свое уважение писателю-маринисту, офицеру ВМФ, патриоту С.А. Смолянникову за большую работу по патриотическому воспитанию молодежи, правдивому отражению истории Украины и России, развенчанию предателей и душегубов, волоком затаскиваемых деструктивными силами на пьедестал истории. Недавно была представлена читателям новая книга писателя "Мазепа. Анатомия предательства".

Владимир Александрович Русанов - видный полярный исследователь начала XX века. Его деятельность была многогранной. За свою сравнительно недолгую жизнь он проявил себя как смелый революционер, ученый-энтузиаст и бесстрашный путешественник. Русанов родился 3 ноября 1875 года в городе Орле в купеческой семье. Отец его умер, когда Володя был еще ребенком. Перед смертью отец разорился, оставив вдову с сыном почти без всяких средств к существованию. Мать Русанова, несмотря на материальные затруднения, решила дать сыну хорошее образование и устроила его в лучшее в городе учебное заведение - классическую гимназию. Однако, к удивлению всех знакомых и родных, мальчика вскоре исключили за неуспеваемость. То же случилось и после его поступления в реальное училище. Ни уговоры, ни наказания не помогали. Живой ум и непосредственность Русанова были не в ладах с сухими и догматическими методами преподавания казенной школы. Он увлекался чтением книг, описывающих приключения и путешествия, загородными прогулками, с которых возвращался с карманами, полными всевозможных камней. Это были его первые "геологические коллекции". Двенадцати лет его, очевидно, не без помощи отчима, преподавателя Орловской семинарии, устроили в это учебное заведение. Успехи юного Русанова в духовной семинарии были также не блестящими. Неудовлетворенный учебой, Русанов сблизился с революционно настроенной молодежью. В 1894 году девятнадцатилетним юношей он вступил в подпольный кружок, который в 1896 году вошел в состав социал-демократического "Рабочего Союза". Вскоре юноша стал одним из самых активных подпольщиков. Окончив весной 1897 года семинарию, Русанов поступил вольнослушателем на естественный факультет Киевского университета. Учеба его продолжалась недолго: замеченный в студенческих беспорядках, он был лишен права посещать лекции и был выслан на родину, в Орел. С этого времени полиция не переставала преследовать Русанова. 4 сентября его арестовали по делу "Рабочего Союза". Находясь в тюрьме, Русанов продолжал заниматься самообразованием. Среди книг, прочитанных им в этот период, одна пользовалась его особым вниманием. Это была книга Ф. Нансена "Среди льдов и во мраке полярной ночи". Видимо, уже в то время Русанова занимала мысль о полярных путешествиях. Освобожденный в феврале 1899 года под гласный надзор полиции, Русанов не прекращал революционной деятельности и подвергся новым репрессиям. В мае 1901 года на основании "высочайшего постановления" его высылают на два года в город Усть-Усольск Вологодской губернии. Незадолго до этого он женился на Марии Булатовой - девушке незаурядных способностей и редких душевных качеств; невзирая на противодействие родителей, Мария последовала за мужем в ссылку. В Усть-Усольске Русанов поступил статистиком в земскую управу. Эта работа помимо средств к существованию позволила ему исследовать огромный и почти неизученный Печорский край. Во время летних поездок по статистическому обследованию Усть-Усольского уезда Русанов успевал не только выполнять свои служебные обязанности, но и проводить самые разнообразные наблюдения, послужившие ему впоследствии материалом для ряда научных работ. По окончании срока ссылки Русанову не разрешили проживать ни в одном из крупных городов России, лишив его, таким образом, возможности закончить университет. Стремясь закончить свое образование, Русанов настойчиво хлопотал о разрешении выехать за границу. Осенью 1903 года вместе с женой он уехал в Париж, где поступил в Сорбоннский университет на естественное отделение. Русанов много и упорно учился. Специализируясь по геологии, он отлично зарекомендовал себя при изучении потухших вулканов Франции и причин извержения Везувия в 1906 году. Блестящее окончание теоретического курса в 1907 году дало ему право на защиту докторской диссертации. Стремясь принести пользу своей родине, Русанов решил собрать материал для диссертации на Новой Земле, геология которой была почти не изучена, а полезные ископаемые не разведаны. Весной 1907 года В.А. Русанов возвратился в Россию. На этот раз он вернулся один - его верная спутница - жена умерла в 1905 году в Париже сразу же после рождения сына. Когда Русанов прибыл в Архангельск, он, к своему удивлению, встретил со стороны местных властей всяческое содействие в подготовке экспедиции на Новую Землю. Объяснялось это тем, что на Новой Земле безнаказанно хозяйничали норвежцы, и архангельский губернатор видел в экспедиции Русанова одну из мер, направленных против браконьерства. В Архангельске к Русанову присоединился студент-зоолог Харьковского университета Л.А. Молчанов, с которым он в середине июля и прибыл на рейсовом пароходе "Королева Ольга Константиновна" к западному устью пролива Маточкин Шар. Отсюда в сопровождении проводника-ненца они на обычном ненецком карбасе совершили плавание по проливу до Карского моря и обратно. В сентябре Русанов вернулся в Архангельск, а затем, побывав в родном Орле и навестив сына с матерью, снова выехал в Париж. Это путешествие окончательно определило направление его дальнейшей научной деятельности. Исследования Русанова на Новой Земле, проведенные им самостоятельно и по собственной инициативе, получили высокую оценку профессоров Сорбонны. Поэтому, когда весной 1908 года для французской экспедиции на Новую Землю потребовался геолог, из многих кандидатов единодушно был избран Русанов. Он с радостью принял это предложение, позволявшее ему продолжить свои исследования по геологии Новой Земли. Сборы задержали его в Париже, и он догнал экспедицию в бухте Белушьей на Новой Земле. Отсюда Русанов с тремя участниками экспедиции направился на пароходе "Королева Ольга Константиновна" в становище Маточкин Шар, затем на ненецком карбасе прошел проливом в Карское море и поднялся вдоль берега к северу до залива Незнаемого. Обследуя этот залив, Русанов сделал интересное открытие: на небольшом полуострове он обнаружил неизвестные до этого ископаемые организмы. Продолжая свое путешествие, Русанов совершил первый в истории сухопутный поход по Новой Земле, он пересек ее от залива Незнаемого до бухты Крестовой на западной стороне острова. Следует отметить, что Баренцева моря достиг лишь один Русанов, остальные путешественники, не выдержав трудностей пути, отстали. В сентябре экспедиция закончила работы, и Русанов прибыл в Архангельск. Еще в экспедиции он начал писать научный отчет о своих исследованиях в 1907 и 1908 годах. Отчет, представленный им начальнику экспедиции капитану Бенару, был последним без всяких изменений помещен в своих книгах. При этом Бенар ни разу не указал на истинного автора наиболее интересных глав своих трудов. Зиму 1908-1909 годов Русанов провел в Париже, продолжая обработку собранных материалов. Написанные им в это время работы свидетельствуют о непрерывном росте его научного кругозора. В своей статье: "О силуре Новой Земли" Русанов приходит к интересным выводам о тесной связи в конце верхнесилурского периода между Ледовитым океаном и исчезнувшим морем Центральной Европы. Важное значение имели также его заключения о путях и времени расселения некоторых разновидностей девонской фауны в полярных областях. Эта экспедиция принесла Русанову славу талантливого геолога и смелого исследователя. Поэтому, когда архангельские власти стали готовить экспедицию на Новую Землю, они пригласили Русанова принять в ней участие в качестве геолога. Официально возглавлял Ю.В. Крамер, фактически же экспедиция работала по программе, составленной Русановым, и под его руководством. 4 июля 1909 года экспедиция, состоявшая из пяти человек, вышла из Архангельска на пароходе "Королева Ольга Константиновна". В Маточкином Шаре к экспедиции присоединились два проводника-ненца. 9 июля пароход высадил Русанова и его спутников в Крестовой губе, где была организована главная база экспедиции. Погода не благоприятствовала исследованиям. Кроме того, при разгрузке парохода Русанов сильно повредил ногу. Однако, невзирая на все это, он ежедневно уходил в глубь острова. Успех неизменно сопутствовал его поискам. На острове было обнаружено много полезных ископаемых, в числе их такие, как каменный уголь, мрамор, диабаз и аспидный камень. Русанов, справедливо предполагая, что Новая Земля должна со временем стать одной из узловых баз, обслуживающих Северный морской путь, считал необходимым выяснить условия плавания вдоль западного побережья острова, которое, по его мнению, явится составной частью трансарктической трассы. С этой целью вместе с двумя проводниками он совершил смелый переход по морю на утлой шлюпке от губы Крестовой до полуострова Адмиралтейства. Осенью, вернувшись в Архангельск, он выступил с рядом лекций, докладов и статей, привлекших внимание общественности к Арктике. Особенно его беспокоила судьба Новой Земли. "Печальная картина на русской земле, - писал Русанов. - Там, где некогда в течение столетий промышляли наши русские отважные поморы, теперь спокойно живут и легко богатеют норвежцы". Зиму 1909-1910 годов Русанов снова провел в Париже. Весной 1910 года его опять пригласили в Новоземельскую экспедицию, но на этот раз уже в качестве ее начальника. Поглощенный проблемами Северного морского пути, Русанов в статье "Возможно ли срочное судоходство между Архангельском и Сибирью через Ледовитый океан?" изложил план сквозного плавания. "До сих пор, - писал он, - с непоколебимым и непонятным упорством стараются пройти в Сибирь... возможно южнее: через Югорский Шар, через Карские Ворота, в более редких случаях через Маточкин Шар. Я предлагаю как раз обратное. Я предлагаю огибать Новую Землю как можно севернее..." Ниже он продолжает: "Нужно иметь в виду, что направление течений северной части Новой Земли до сих пор остается необследованным и что мои предположения на этот счет являются гипотетическими. Вот почему выяснение этого капитального вопроса, по моему мнению, должно составить самую главную задачу Новоземельской экспедиции в 1910 году. Эта экспедиция должна будет окончательно выяснить вопрос о том, насколько удобен предлагаемый мною торговый путь в Сибирь". Судно экспедиции "Дмитрий Солунский" под командой известного полярного капитана Г.И. Поспелова 12 июля покинуло Архангельск, имея на борту пять научных работников и десять человек экипажа. 20 июля "Дмитрий Солунский" благополучно достиг западного устья Маточкина Шара, где на судно был взят ненец Илья Вылка, прекрасный знаток полярных льдов, оказавший Русанову неоценимую помощь в предыдущей экспедиции. 16 августа судно достигло крайней северной точки Новой Земли - мыса Желания, обогнув который встретило плавучий лед. По мере продвижения "Дмитрия Солунского" на юг кромка сплошных льдов, вытянутая с северо-востока на юго-запад, все больше приближалась к берегу и у Ледяной гавани сомкнулась с ним, преградив дальнейший путь. Попытки обогнуть лед с северо-востока окончились безуспешно, и вечером 19 августа судно вернулось к мысу Желания, где встали на якорь и решили выждать изменения ледовой обстановки. Разыгравшийся ночью шторм пригнал массы льда из Баренцева моря, и к утру "Дмитрий Солунский" оказался в ледяном плену. Ледяные поля, непрерывно торосясь, наступали на судно и ежеминутно грозили раздавить его. Используя небольшие то открывавшиеся, то закрывавшиеся разводья, тянувшиеся под берегом, "Дмитрий Солунский" стал пробиваться на восток. Вскоре разводья стали увеличиваться и превратились в широкий прибрежный канал, открывавший путь на юг. Через двенадцать дней судно подошло к восточному входу в Маточкин Шар, а 31 августа вошло в Баренцево море, совершив таким образом обход всего северного острова Новой Земли. Это выдающееся плавание, совершенное русским судном, впервые после похода Саввы Лошкина, принесло Русанову заслуженную славу. Произведенные экспедицией исследования намного превосходили все сделанное в этом районе до нее, значительно расширили познания Новой Земли и гидрологического режима омывающих ее вод. Вернувшись в Архангельск, Русанов направился в Москву. Вместе с ним ехал его новый друг Илья Вылка. Русанов, заметивший в молодом ненце незаурядные способности живописца, познакомил его в Москве с художниками, занятия с которыми позволили Вылке получить недостававшее ему художественное образование. На родине Русанов вел большую общественную работу, выступая с лекциями, докладами, статьями и заметками, посвященными Северу. К этому времени относится публикация одного из наиболее значительных его трудов, скромно озаглавленного "К вопросу о Северном морском пути". Зиму Русанов опять проводит в Париже, усиленно работая над докторской диссертацией, а летом 1911 года в четвертый раз отправляется на Новую Землю. В этой экспедиции на парусно-моторной яхте "Полярная", водоизмещением всего пять тонн, он наконец совершает плавание вокруг южного острова Новой Земли, что ему не удалось выполнить в прошлом году только из-за недостатка горючего. Экспедиция на "Полярной" главное внимание уделила гидрографическим и метеорологическим исследованиям. Особенно много было сделано для изучения поверхностных течений Баренцева и Карского морей. Затем он был назначен начальником экспедиции на Шпицберген. Его путешествия, не знавшие неудач, и все возраставший авторитет служили лучшей гарантией успеха экспедиции. Экспедиция отправлялась на небольшом (около шестидесяти четырех тонн водоизмещения) зверобойном судне "Геркулес", приспособленном для плавания во льдах. Кроме парусного вооружения, судно имело двадцатичетырехсильный двигатель и обладало прекрасными мореходными качествами. В экспедицию вместе с Русановым отправлялась его невеста Жюльетта Жан - геолог и врач. 9 июля 1912 года "Геркулес" вышел из Александровска-на-Мурмане, имея на борту четырнадцать участников экспедиции. По плану "Геркулес" должен был вернуться в октябре этого же года. Однако полуторагодовой запас продовольствия и обилие полярного снаряжения на судне свидетельствовали о том, что у Русанова были иные намерения. Об этом же довольно прозрачно говорил и сам Русанов в заключительной части плана экспедиции. "В заключение нахожу необходимым открыто заявить, что, имея в руках судно выше намеченного типа, я бы смотрел на обследование Шпицбергена как на небольшую первую пробу. С таким судном можно будет широко осветить, быстро двинуть вперед вопрос о Великом Северном морском пути в Сибирь и прийти Сибирским морем из Атлантического в Тихий океан". 16 июля "Геркулес" благополучно достиг острова Западный Шпицберген и вошел в залив Белзунд, находящийся на западной стороне острова. Отсюда Русанов вместе с двумя матросами пешком прошел до восточного берега Западного Шпицбергена и обратно. Этот переход, совершенный в условиях горной местности, покрытой ледником, едва не закончился гибелью Русанова: на обратном пути он провалился в ледниковую трещину и только каким-то чудом задержался на небольшом выступе на краю глубокой пропасти. Из Бедзунда "Геркулес" перешел в Айсфиорд, а затем в Адвентбай. Обследовав все западное побережье острова, Русанов открыл богатые месторождения угля. К началу августа экспедиция закончила выполнение официальной программы: двадцать восемь заявочных знаков, поставленных Русановым, закрепляли за Россией право на разработку угля на Шпицбергене. Помимо этого были собраны палеонтологические, зоологические и ботанические коллекции, а во время плавания на Шпицберген и в его прибрежных водах проведены океанографические исследования. Отправив с попутным норвежским пароходом трех человек со Шпицбергена в Россию, Русанов пошел на Новую Землю. 18 августа в Маточкином Шаре он оставил для отправки на материк телеграмму следующего содержания: "Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов". По-видимому, в телеграмме была пропущена частица не. Следует читать "Если не погибнет", что по существу и вытекает из дальнейшего текста. Эта телеграмма, раскрывавшая план Русанова, была последним известием, полученным с "Геркулеса". Где и при каких обстоятельствах погибла экспедиция Русанова, выяснить не удалось. Поиски ее, проведенные в 1914 и 1915 годах по инициативе Русского Географического общества, ничего не дали. Только в 1934 году на безымянном островке (сейчас остров Геркулес), находящемся близ берега Харитона Лаптева, был обнаружен столб, врытый в землю, на котором была вырублена надпись "ГЕРКУЛЕСЪ. 1913". В том же году на другом островке (ныне остров Попова-Чухчина, по имени участников экспедиции Русанова, членов экипажа «Геркулеса» - прим. авторов), расположенном в шхерах Минина, были найдены остатки одежды, патроны, компас, фотоаппарат, охотничий нож и другие вещи, принадлежавшие участникам экспедиции на "Геркулесе". После тщательных поисков неподалеку от этих предметов была найдена мореходная книжка матроса "Геркулеса" Александра Спиридоновича Чукчина (по другим архивным данным фамилия его была Чухчин – прим. авторов) и серебряные часы с инициалами Василия Григорьевича Попова, боцмана "Геркулеса", и справка, выданная на его имя. Судя по этим находкам, можно предполагать, что крайне неблагоприятные ледовые условия в 1912 году принудили "Геркулес" к зимовке где-то в районе северной части Новой Земли, а в следующем году Русанов, видимо, достиг Северной Земли. В пользу этого предположения говорят также следы чьей-то стоянки, обнаруженные в 1947 году в заливе Ахматова на северо-восточном побережье острова Большевик (Северная Земля). По всей вероятности, это следы экспедиции Русанова. С этой версией еще придется очень долго «повозиться», так как места находок на островах Карского моря и на восточном побережье острова Большевик, находящегося в море Лаптевых находятся на таком значительном расстоянии, что это вызывает достаточное количество сомнений. Однако, ее, эту версию, авторы также не сбрасывают со счета. Безвременно погибший Владимир Александрович Русанов оставил неизгладимый след в истории исследования Арктики. Вся его неутомимая деятельность свидетельствовала о широте кругозора и глубине ума. Его именем названы залив на восточном побережье Новой Земли, полуостров на южном побережье, пролив между островом и этим побережьем, бухта на том же побережье, промысловое становище в этой бухте и гора на побережье залива.

Полярная Почта

Бондик В., Смолянников С., Тайна трех капитанов

Короткая историческая справка о личности Русанова В.А.