В те весенние дни скованный льдом пролив между Диксоном и материком напоминал какую-то перевалочную базу на большой трассе с земли на дрейфующие льды океана.
Расчищенная от снега и обставленная черными флажками ледяная площадка стала отличным, ровным, как стол, аэродромом, над которым долгий солнечный день и короткую весеннюю ночь гудели и гудели моторы самолетов. В гостиницу, в столовую, в диспетчерскую то и дело приходили летчики. Одни требовали принять груз, другие просили поскорей, пока стоит добрая погода, загрузить их корабли «по самую ватерлинию», третьи, только что прилетев, сытно закусывали и отправлялись соснуть часок-другой перед следующим стартом.
К вечеру на льду бухты вырастали горы ящиков, перехваченных стальными лентами упаковок, тюки оленьих шкур, появлялись целые связки легких дюралюминиевых труб-дуг — остовы палаток, какие-то огромные
[40]
треноги-подставки, кухонные газовые плиты на две-три конфорки и даже с духовкой. Они только что прибыли с Большой земли.
К утру все это улетало еще дальше, на север и восток, на «ближние подступы» к ледяной кромке океана, а из самолетов уже выгружали полуразобранные гусеничные тракторы, длинные стальные буры, зубастые ленточные пилы, вроде тех, что стоят на угольных комбайнах, автомашины «ГАЗ-69». У «газов» сняты крылья, тенты, ветровые стекла. В таком «ободранном» виде автомобили легко въезжали в самолет. Радиаторы их были залиты водой, смешанной с незамерзающим составом, а в бензобаках плескалось горючее: «газ» в любой момент мог самостоятельно двинуться в путь.
И к какому бы ящику, прибору, мешку или тюку вы ни подошли, на каждом из них висела фанерная бирка с адресом одного и того же получателя, который востребует эти грузы где-то далеко-далеко отсюда — на дрейфующих льдах океана...
Зато адреса отправителей были самыми разнообразными и неожиданными. Сразу даже невозможно было, хотя бы приблизительно, подсчитать, сколько и какие города послали свою продукцию будущим научным высокоширотным станциям. Но все это давно подсчитано, проверено, записано в ведомостях снабженцев, обслуживающих экспедицию. Оказалось, что экспедицию оснащали предприятия более тридцати городов нашей страны.
Для того чтобы работники дрейфующих станций могли жить на льду в нормальных условиях, для них были сделаны специальные арктические каркасные палатки. Прежде чем их создать, полярники внимательно изучили типы и формы чукотских яранг и ненецких чумов. Яранги и чумы стояли в тундре веками. Они выдерживали яростные налеты полярных ураганов и метелей.
Выбрав за основу форму яранги, полярники сделали свои жилища легкими, теплыми, удобными и просторными.
Дюралевые дуги, которые очень быстро можно собрать в виде куполообразного каркаса, были изготов-
[41]
лены на одном из московских машиностроительных заводов. Покрывается такой каркас специальной тканью — кирзой. Под ним слой байки и белоснежная внутренняя «обшивка».
В палатке, на сборку которой уходит всего 20-25 минут, свободно размещается 4-6 человек. В случае надобности это жилище легко могут перенести с места на место три-четыре человека. А если под палаткой вдруг лопнет и быстро разойдется лед, она не утонет: специальный прорезиненный пол с высокими бортами удержит ее на поверхности воды.
Легкие складные кровати, стол и стулья, весящие всего несколько килограммов, — отличная мебель для жилья, не боящегося ни лютых ветров, ни разводий. Ну, а чтобы в палатке было тепло, чтобы можно было быстро сварить обед, полярники решили полностью «газифицировать» свой дрейфующий поселок. Правда, для этого им не нужно будет прокладывать ни траншей для газопровода, ни тянуть металлических труб в жилище: газ к ним также прилетит на самолете.
Это бориславский газ. Из Борислава его привезли в Киев в цистернах. Затем на одном из киевских заводов газ спрессовали до жидкого состояния и перелили в стальные крепкие баллоны, сделанные металлистами Жданова. Чтобы в баллон вошло побольше газового топлива — 20 — 23 килограмма, пришлось его «втолкнуть» туда под давлением в 15-16 атмосфер, предельно использовав, таким образом, каждый кубический миллиметр металлической посуды. Зимовщикам стоит только протянуть в палатку резиновый шланг от баллона, прикрепить его к плите и открыть кран специального редуктора. В баллоне давление моментально уменьшится, из жидкого состояния газ снова начнет переходить в свое нормальное, газообразное и запылает в конфорке.
На «первый случай» на лед посылали несколько десятков таких баллонов.
— Потом еще подбросим, — спокойно, словно речь шла о перевозке тонны картофеля в пределах какого-нибудь городка, пояснил заместитель начальника экс-
[42]
педиции по материально-техническому обеспечению Борис Владимирович Вайнбаум.
— Кстати, нам все равно придется подвозить туда топливо — тонн пять угля.
— Уголь?... Для чего он там нужен?
— Для парового отопления...
Решено, что как только отряды А. Ф. Трешникова и Е. И. Толстикова полностью соберутся на льдинах, обоснуются там, к ним доставят специально сконструированные, легкие, поставленные на лыжи, домики. Стол, стулья, четыре кровати, электрическое освещение, радио и... телефон внутренней связи, который соединит все жилые и научные помещения ледового лагеря — совсем как на Большой земле.
Просторные домики обшиты арктилитом и пенопластом — материалами, имеющими такую малую теплопроводность, что пятисантиметровые стены сохраняют тепло так же надежно, словно они сложены из смолистых сосновых бревен в четверть метра толщиной.
Естественно, что отапливать газом такое «капитальное» жилье не очень удобно, и поэтому полярники запаслись небольшими паровыми котлами. Один котел на два домика. Поскольку по «штату» на дрейфующих станциях истопники не положены, «кочегарить» им придется самим, по очереди. Лопаты кочегару не потребуется: отборный уголь упакован в крепкие просмоленные мешки и в такой упаковке движется по воздуху в Центральный Арктический бассейн, на дрейфующие, льды Ледовитого океана.
— Нужно заметить, — сказал Вайнбаум, — что и продукты для полярников приготовлены отменные.
Еще задолго до того, как на Север двинулись первые караваны с экспедиционным грузом, в Москве, в научно-исследовательских институтах мясной и молочной промышленности и на мясокомбинате имени А. И. Микояна, на складах стали собираться штабели ящиков со свежими ромштексами, свиными отбивными, бифштексами, с копчеными колбасами, пельменями. Маслозаводы страны приступили к заготовке различных жи-
[43]
ров: ароматических и сухих масел повышенной жирности, «милешенского» масла с медом. Заготовительные конторы запасали сотни прокопченных гусей, кур, уток и, упаковав их в целлофан, отправляли на Север.
Кроме этих, так сказать, «общелагерных» продовольственных запасов, на льды посылались сотни ящиков так называемого «автономного питания» участников экспедиции. Лед есть лед, и, живя на нем, должно учитывать всякие неожиданности. Вот на случай этих неожиданностей и готовились пайки автономного питания.
Один из образцов такого пайка стоял в комнате аэропорта. Вайнбаум открыл крышку крепко сбитого небольшого и легкого фанерного ящика. Сверху там лежал листок бумаги с перечнем содержимого. В нем значилось:
1. Галеты 1 кг
2. Сахар 2»
3. Компот сух. смесь 1»
4. Конфеты мятн. 0,3»
5. Масло сливочное 0,8»
6. Крупа рис 0,4»
7.» гречневая 0,7»
8. Кофе натур. 1/250 1 бан.
9. Чай 1-й с. 0,1 кг
10. Какао порош. 0,2»
11. Консервы мясн. тушонка 1/338, 1-й 5 бан.
12. Соль поварен. 0,3 кг
13. Молоко сгущ. 1/410 в/с 5 бан.
14. Спички 3 короб.
15. Табак 1 пачка
Открыв такой ящик, человек при случае мог безбедно прожить 10 — 12 дней. Вполне достаточный срок, чтобы к нему успели прийти на помощь...
Нужно сказать, что при подготовке экспедиции Главное управление Северного морского пути широко использовало богатейшие «местные» ресурсы Арктики. Предприятия легкой промышленности Ненецкого национального округа, Таймыра и Чукотки выделывали оленьи шкуры. Охотники Заполярья ходили на птичьи базары и «зорили» гагачьи гнезда, добывая
[44]
сероватый легкий и необычайно теплый пух для спальных мешков и подкладок костюмов. Да и уголь был тоже арктический — Сангарский и из бухты Угольной.
Пока заведующий материально-техническим обеспечением рассказывал о грузах, идущих на дрейфующие льды океана, несколько раз раздавались звонки по телефону я кто-то допытывался, когда загружать ящики со сгущенным молоком. Потом явились сразу два помощника и доложили, что в Архангельске «застряли» пять тонн научного оборудования. Нужно срочно давать радиограмму туда и устроить кому-то головомойку. Потом диспетчер порта предупредил, что диксоновская торгконтора все еще не привезла на аэродром печеный хлеб и Черевичный ругается: нужно лететь, а самолет не загружен. Дел у Бориса Владимировича было, как видно, много, но нам все же удалось до конца дослушать его рассказ о грузах, вес которых достигал нескольких десятков тонн.
У папанинцев было всего десять тонн запасов и оборудования, и они могли перенести их в те трудные минуты, когда ломало льдину. Но несколько десятков тонн быстро не перенесешь...
Эту «черную» работу будут выполнять машины: на дрейфующие ледяные поля самолеты везли тракторы «КД-35» производства липецкого завода и горьковский «ГАЗ-69». В случае если льдина треснет, трактор подцепит домики и быстро перевезет их на новое место. Грузы, которые предусмотрительно будут разложены на легких санях, поедут вслед за «газиком». Ну а если льдину унесет от основных складов, за дело примется вертолет. Он быстро догонит осколок льдины, снимет с него оборудование, груз, людей и перевезет все это на безопасную крепкую площадку...
И чем больше мы узнавали о количестве оборудования, посланного на дрейфующие льды океана, тем ясней становились гигантские масштабы наступления советских ученых на суровую природу Центрального Арктического бассейна, которое они предприняли весной 1954 года.
[45]
