Полярная Почта

(Продолжение. Начало в номерах за 8 и 15 марта)

В первый день августа 2007 года, когда атомоходу «Россия» и идущему с глубоководными аппаратами «Мир» «Академику Федорову» до Северного полюса оставались последние 45 миль, мы с Базыкиным слетали на разведку на макушку планеты, а потом подсели на корму судна, чтобы перелететь с французской съемочной группой на ледокол. Вадим предупредил: «Из вертолета не выходить, операторы запрыгнут, и полетим». Но через пару минут он выглянул из кабины раздосадованный: «Глушим двигатели. У нас проблемы с лопастями. У кого-то из встречающих вырвался из рук полиэтиленовый пакет и попал в лопасти… Хорошо, что не в двигатель. Была бы хана».

Льдина для «СП-33»

Лопасти пришлось снимать, ставить новые, потом центровать. Словом, три часа и вертолет, и наш караван простояли. Пришлось вылезать из вертушки и идти вместе с Сергеем Фроловым на мостик - он докладывал капитану результаты ледовой разведки. На мостике начальник экспедиции «Север» Владимир Соколов огорошил нас вопросом:

- Вы на чью подводную лодку на полюсе наткнулись?

Мы даже не поняли, о чем речь. Оказывается, на подлете к полюсу Базыкин поймал чей-то пеленг. Сначала решил, что это руководитель полетов дает ему пеленг с «Федорова». Но потом сообразил: сигнал идет с противоположной от судна стороны.
Сообщил об этом РП, пошутив:

- Видать, вражеская подводная лодка пеленг дает.

Эта фраза, оказывается, долетела до Соколова, принима­ющего все за чистую монету.

…Лопасти заменили и смогли лететь дальше.

Помню, как в августе 2004 года Вадим прилетал за нами в Мурманск на своем бело-зе?леном Ми-8, чтобы через полуостров Рыбачий перебросить на идущий из Баренцева моря чуть ли не через всю Арктику к берегам Чукотки «Академик Федоров», где ему предстояло высаживать «СП-33». Как во время качки сажал вертолет на корме. Как по дороге мы летали с ним на Диксон, хотя пограничники на этот полет разрешение не давали - говорили, что на нашем судне «граница закрыта перед выходом из Петербурга и никто на побережье высаживаться до возвращения в порт выхода не имеет права». Но Базыкин настоял. Высаживать полярников на льдину без четвероногих полярников-медвежатников нельзя: кто преду­предит о визитах хозяина Арктики, а визиты эти порой совсем не безобидны, да и собаки всегда скрашивают небогатую событиями зимовку. И мы грузили в вертолет коробку с тремя крохотными щенками на голой скале, чуть ли не под дулами закутанных в громадные тулупы погранцов. С какими надеждами мы чуть ли не месяц бежали на «Академике Федорове» через Северный Ледовитый океан! Дрейфующую станцию надеялись высадить к северу от Новосибирских островов.

О том, где начнет свою жизнь новая СП, было объявлено еще 10 августа - в день выхода «Академика Федорова» из Санкт-Петербурга. За несколько часов до начала четвертого рейса флагмана российского научного полярного флота в Арктику в кают-компании собрались десятки газетчиков, радиорепортеров, и казалось, не осталось пятачка, свободного от телевизионных камер.

Столь огромный интерес к будущему рейсу был понятен. Впервые с 1991 года государство наконец-то выделило деньги на крупномасштабную высокоширотную арктическую экспедицию. Впервые в истории отечественных полярных исследований дрейфующая станция будет высажена с помощью научно-экспедиционного судна, способного во время рейса исследовать Северный Ледовитый океан.

Только полярники знают, сколько сил и нервов ушло на то, чтобы добиться этого от правительства, сколько лет. Если бы не энтузиазм руководителей Арктического и антарктического научно-исследовательского института, не бешеная энергия неугомонного Героя Советского Союза Артура Чилингарова, президента Ассоциации полярников и вице-спикера Госдумы, не усилия руководителя Росгидромета и президента Всемирной метеорологической организации Александра Бедрицкого, наша экспедиция вряд ли бы состоялась.

Перед выходом «Академика Федорова» настроение у всех было великолепным. И на пресс-конференции все ее участники постарались с помощью журналистов заразить этим настроением миллионы людей, объяснить, что «в преддверии Международного полярного года, намеченного на 2007/08 год, Россия наконец-то возвращает себе авторитет ведущей арктической державы».

30 августа 2004 года мы отправились в первый полет на поиски льдины для «СП-33», хотя накануне ночью у Базыкина поднялась температура да и прогноз погоды принесли дрянной. Мы надеялись, что распогодится, и на всякий случай закинули в вертолет пустые бочки с выведенными на них яркой краской цифрами, надеясь быстренько найти в районе Полюса относительной недоступности для станции поля, помеченные еще перед экспедицией на спутниковых снимках как перспективные.

Как на войне

Перед вылетом я надел шерстяное белье, теплые носки, теплую каэшку и ботинки. Словом, упаковался, как капустный кочан. А оказалось - одет легче всех. Пилоты и разведчики надели теплые комбинезоны, а под них тяжелые вязаные шерстяные свитера. Надо быть готовым к любым неожиданностям - в том числе и экстренным посадкам на лед пустынного океана. Тогда мы еще не знали, что намеченные в Петербурге поля не оправдают ожиданий, что Базыкину и его команде придется сутками, оставляя лишь четыре часа на сон, летать с ледовыми разведчиками, порой в туман и метель, что в полетах машины не раз покроются коркой льда. И только когда у всех уже будут порядком издерганы нервы, льдину удастся найти.

Пять дней пилоты и ледовые разведчики пытались отыскать в Северном Ледовитом океане подходящее приста­нище для «СП-33». Обследовали огромный район океана: от 81-й до 86-й параллели. Считайте, пол-Европы облетели. На десятки полей садились. Их бурили, а они оказывались слишком тонкими, однолетними, - меньше двух метров.

Туманы, вставшие вокруг «Федорова» почти непробиваемой стеной и съедавшие весь рельеф льда, настроения не прибавляли.

- Сейчас бы хоть один лучик солнышка, хотя бы эту облачность пробить, метров на 500 подняться и осмотреть окрестности - тогда, может, чего-нибудь и нашли бы, - вздыхал Базыкин. - А в таком «молоке» искать - только себе нервы портить.

Но на солнышко надежды не было.

Мы продвигались все дальше на север. «Чем глубже в лес, тем больше дров», - мрачно пошутил кто-то.

Вертолет Базыкина поднимался к полюсу, а подходящей льдины все не могли найти. Лед кругом тонкий, «гнилой» - для станции не подходящий.

Наши ледовые разведчики связались по радио со шведским ледоколом «Оден», работавшим тогда в районе Северного полюса. Прокладывать дорогу во льдах ему помогал петербургский ледовый разведчик Андрей Масанов. Так он сообщил, что и в районе полюса нет паковых полей, пригодных для станции и строительства взлетно-посадочной полосы.

2004 год по ледовым условиям оказался явно неудачным. Да и дни в этих широтах для начала сентября стояли необычайно теплые. Обычно в это время минус десять-пятнадцать, а тут ниже минус семи температура не опускалась. Отсюда и туманы. В кромешном «молоке» поиск льдины - дело гиблое. Солнышко мелькнуло лишь раз. И то - на несколько часов. А ждать, пока распогодится, у нас не хватало времени: планировалось еще 1 сентября приступить к высадке станции.

В те дни Базыкин сказал мне:

- Не высадить сейчас «СП» - все равно что в войну вернуться на свой аэродром с полным запасом бомб.

Подходящую льдину удалось отыскать к северу от Новосибирских островов лишь на пятый день беспрерывных поисков. И тут же, в пятницу вечером, впервые за минувшую неделю брызнуло солнце. Лед засверкал, торосы стали отбрасывать тени.

- Вот это красота, - вздохнул Базыкин. - Жаль только, опомнилась Арктика поздновато. Но она свой норов показать любит…

Почему я вспоминаю об этих мелочах из пилотской жизни? Да потому, что из таких мелочей и случайностей она и состоит. И мастерство пилота, наверное, в том, чтобы не дать каким-то досадным и неизбежным неурядицам перерасти в аварии.

…В аэропорту Осло меня всегда восхищало, что норвежцы своим самолетам присваивают имена знаменитых соотечественников, даже их портреты помещают на фюзеляжах. В Берген я как-то летел на самолете, названном в честь Фритьофа Нансена, другой раз на самолете - с именем Руаля Амундсена. А на летном поле на Шпицбергене видел самолеты с портретами Эдварда Грига и Кнута Гамсуна. В те времена, а было это в конце прошлого века, я удивлялся, почему у нас в России никто до этого не додумался. В 2005-м Базыкин прилетел на «Академик Федоров» на Ми-8 с именем знаменитого петербургского полярника и руководителя многих арктических и антарктических экспедиций, Героя Социалистического Труда Николая Александровича Корнилова. Имя дяди Коли, как любя называют Корнилова молодые полярники, появилось на вертолете еще при его жизни. Как раз в тот год мы перед экспедицией отмечали его 75-летие на борту легендарного «Красина». На дне рождения Базыкин и пообещал назвать свою самую мощную машину - Ми-8 МТВ - в честь дяди Коли, добавив в шутку:

- Может, хоть это поможет выиграть тендер на обслуживание предстоящей арктической экспедиции.

(Окончание в следующем номере)