Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Стругацкий В. Сплошной адреналин

(Продолжение. Начало в номере за 8 марта)

Однажды Базыкин договорился со своим знакомым директором цирка в Автове и привез валаамскую ребятню на спектакль, усадив всех в первый ряд. Клоун все время вовлекал в игру не только ребят, но и взрослого, уже лысого дядю Вадима Базыкина. Оказывается, директор цирка подговорил клоуна вытянуть на манеж Базыкина и его ребят. Вадим минут двадцать скакал и прыгал на манеже под восторженные крики и аплодисменты детей. И никто не поверил, что все это сплошная импровизация, а не результат долгих репетиций. После спектакля к нему подошел директор цирка: «Такого замечательного клоуна я готов пригласить на работу в любое время. Хоть сейчас заявление пиши». - «Я еще немножко полетаю, а потом посмотрим», - пообещал Вадим.

Обочина

Он считает, что «зажигать детские улыбки - самое благодатное на земле дело».

На Валааме Вадим с Малышом (шеф-пилота Игоря Закутилина Малышом окрестили те же летчики и полярники за его громадный рост и солидный вес - минимум 120 кг. И еще за то, что у него довольно симпатичное выражение лица и детские, чуточку наивные глаза) даже пару раз по семь недель вели монашеский образ жизни, жили вместе с другими послушниками в кельях. Два полярных пилота чистили местную свиноферму и убирали помои. До сих пор о той жизни вспоминают с удовольствием.

Именно там, на Валааме, я почувствовал, что Базыкин - человек глубоко и искренне верующий.

Однажды вера и дружба с настоятелями Валаамского монастыря спасли ему жизнь.

Это случилось уже после нашего полета на Валаам.

2 мая 2006 года Вадим возвращался с друзьями с рыбалки из-под Приозерска. Он ехал на своем джипе «Шевроле» по извилистому шоссе, ехал неторопливо - на скорости километров семьдесят. Вдруг из-за поворота прямо ему в лоб выскочил «Фольксваген-Пассат». Выскочил со скоростью километров 150 в час. «Считай, на скорости 210 километров мы влетели в бетонную стену». Потом оказалось, что и пассажир, и водитель «Пассата» приняли на грудь столь солидную дозу спиртного, что гаишники удивлялись, как они руль в машине нашли.

Очнулся Вадим на обочине. Ноги раздроблены, всюду кровь. (Водителя «Пассата» извлечь из машины не смогли даже спасатели - так эту смесь металла и человеческого тела в гробу и хоронили.)

Первым делом Вадим попытался подползти и помочь тем, кто был с ним в машине и еще мог двигаться. К счастью, они были живы. (У одного из его пассажиров оказался перелом шейного позвонка, у второго - от удара лопнула кость бедра.) Потом пополз к «Фольксвагену». Но там одна «яичница»…

- Чтобы утихла собственная боль, надо переключиться на чью-то другую. Тогда и своя проходит. Попытался подползти к раненым, чтобы им помочь. Подполз, но, к сожалению, помогать было уже некому.

…Он обрадовался, заслышав, как у обочины останавливается машина. Сейчас помогут, вызовут «скорую». Но из джипа выбрался народ, собрал валявшиеся у разбитой машины вещи и двинулся дальше.

Тогда он сам решил попытаться вызвать «скорую». Потом подумал, что приедет она слишком поздно, когда ее помощь уже ни ему, ни его спутникам будет не нужна. Из последних сил он набрал телефон отца Мефодия из Валаамского монастыря. Хотел сказать последнее «прости».

Но отец Мефодий тут же принялся действовать. Он позвонил своему другу, настоятелю одного из храмов под Приозерском отцу Фотию, тот моментально связался с главой Приозерского района. «Скорая» через семь минут прилетела на место катастрофы, хотя произошла она в нескольких километрах от Приозерска. Это и спасло жизнь Вадиму и его спутникам.

Ночью израненного Базыкина из местной больницы перевезли в Петербург, в знаменитый Научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии имени Вредена. «Там семь часов собирали мои ноги по косточкам. Только благодаря мастерству хирургов ампутации удалось избежать».

Конечно, обидно: столько раз в полетах рисковал жизнью, а поломала его обычная дорожная авария.

Два с половиной месяца он пролежал почти неподвижно. На 75-й день впервые свесил с койки ноги. И тут же начал делать зарядку. Спустя 4 месяца вышел из больницы на костылях, через пять сел с аппаратом Илизарова за руль машины. Думаю, не надо объяснять, что перед выпиской врачи вынесли вердикт: с авиацией придется покончить.

И снова Арктика

Ровно через год после этой дорожной катастрофы он удрал на вертолете на Северный полюс: отправился на своем Ми-8 в экспедицию «Аркти­ка-2007», чтобы помочь Чилингарову организовать спуски «Миров» на Северном полюсе.

И, глядя, как летает Базыкин, как он делает зарядку на палубе, никто и не вспоминал о той автомобильной аварии, да большинство участников экспедиции и не подозревали, в какую переделку год назад он попал.

Вместе с ледовыми разведчиками Базыкин часами кружил надо льдами в поисках наиболее простого пути для нашего каравана - атомохода «Россия» и идущего за ним «Академика Федорова», устанавливал и снимал транспондеры - радиомаяки, по которым пытались
ориентироваться «Миры» при всплытии, перебрасывал участников экспедиции и журналистов с атомного ледокола на борт нашего научно-экспедиционного судна, возил нас к дрейфующей у 88-й широты французской яхте «Тара»…

На «Тару» мы вылетали, когда над «Федоровым» висел туман. С мостика не удавалось различить ничего дальше форштевня. То, что в нескольких кабельтовых идет «Россия», можно было понять только из радиопереговоров вахтенных штурманов.

Мы боялись, что полет придется отменить, а значит, «Тары» нам не видать: наш караван стоять на месте не может, а когда распогодится, отойдет уже далеко. Но Базыкин только что вернулся после высадки на лед океанологов и объяснил Чилингарову, что «такая дрянь стоит клочком только над нашими судами, а дальше видимость для полетов подходящая».

На подлете к «Таре» он с четырехсот метров снизился до десяти и искал накрытую туманом яхту, чуть ли не царапая по льду брюхом вертолета…

«Тару» мы искали долго. Артур опять нервничал. Он сидел в своей красной олимпийской куртке с громадным меховым воротником - Чилингаров любит летать в ней в экспедиции - в кабине между пилотами, на месте бортмеханика, и клял погоду. Я уже включил спутниковый телефон, чтобы позвонить капитану «Тары» Гранту Ридверсу и уточнить координаты, когда Базыкин радостно сообщил: нашли.

Мы увидели в тумане две мачты чуть ли не лежащей на левом борту, вмороженной в лед «Тары» и тут же пошли на посадку.

Над серебристой «Тарой» висело светящееся коромысло радуги. Полярники верят: радуга к удаче.

Вертолет подсел у правого борта «Тары», возле ветряного двигателя, и мы сразу увидели на оттяжке главной мачты флаги пяти стран, в том числе и России.

За несколько месяцев до нашего полета с «Тары» улетел петербургский радист Виктор Карасев. Чилингаров хотел договориться, что в экипаже осенью начнет работать кто-то еще из сотрудников Арктического и антарктического института.

Словом, в той первой после автокатастрофы экспедиции Базыкин налетал около семидесяти часов.

…Меня всегда поражали его целеустремленность, собранность и энергия. Еще в те времена, когда мы впервые вместе шли к полюсу, - летом 2005 года.

Каждое утро я прогуливался по главной палубе, нарезая по полсотни кругов. Один круг - 75 шагов. За день - 3750 шагов, около четырех километров. Я даже подумал, что книжку об этом рейсе, если он продлится сорок суток, можно назвать «150 тысяч шагов по Северному Ледовитому океану».

Но гордился своими марафонскими дистанциями я до тех пор, пока не заметил, как Базыкин на сон грядущий по вечерам носится вверх-вниз по наружным трапам. Тут же решил сосчитать, на сколько ступенек он поднимается. Насчитал 125. Прикинул: каждый раз забирается на седьмой этаж городского дома, а потом снова спускается и снова поднимается. Базыкин не возвращался к себе в каюту, пока не делал 10, а то и 20
таких кругов, на что у него уходило от 30 минут до часа. За это время он мог бы без всякого лифта подняться на 312-й этаж. (Но такой небоскреб тогда еще не построили. Самый высокий - 828-метровый «Бурж Халифа» в 162 этажа - сдали в Дубае лишь в январе 2010 года, когда Вадим Базыкин работал для наших горняков в Баренцбурге. Правда, у этой башни между этажами не три, как в петербургских домах, а пять метров. Так что на подъем на ее верхотуру у того же Вадима ушло бы почти три часа.) В экспедиции «Арктика-2007» Вадим, разрабатывая ноги, снова бегал по трапам, выполняя свою давнюю норму.

(Продолжение в следующем номере)

Пред.След.