Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Глава 3. Возвращение на Большую землю.

 3-1.jpg

Работа на станции «Северный полюс - 5» шла своим чередом. Однако руководство СП и института Арктики и Антарктики все больше стала беспокоить ледовая обстановка в районе дрейфа нашей льдины. Сжатие и торошение льдов наблюдались все чаще, в результате чего наша «родная» льдина стала уменьшаться в размерах, а значит, возрастала угроза безопасности участников экспедиции. Эвакуация со станции на самолетах исключалась: льды в округе были настолько поломаны, что стали непригодными для посадок. За время дрейфа наша льдина ушла так далеко от островов Северной Земли, что вернуться на один из островов на вертолете тоже стало проблемой. Нам был предложен следующий план возвращения на Большую землю: дизель-электроход «Лена», на котором базировался еще один вертолет Ми-4, пилотируемый экипажем летчика-испытателя ОКБ М.Л. Миля Р.И. Капрэляна, подойдет максимально близко к станции. На двух вертолетах мы перевезем на корабль людей и грузы. Капрэлян посадит свой вертолет на «Лену», и она отправится в Мурманск.

 3-2.jpg

Полярный летчик В.П. Колошенко

 3-3.jpg

Научная дрейфующая станция
«Северный полюс - 5». 1956 г.
Мы занялись подготовкой станции к эвакуации. Льдина продолжала дрейфовать на запад. Светлого времени становилось все меньше, все чаще на нас обрушивались снегопады, усилились морозы, а с «Лены» не было никаких известий. Что могло случиться? Начальник СП-5 Соколов собрал всех и объявил:
- Из Ленинграда получена радиограмма, в которой говорится, что эвакуация с помощью «Лены» отменяется. В связи с начавшейся полярной ночью и сложной ледовой обстановкой нам предложено найти льдину, на которую мог бы сесть самолет с лыжным шасси. Этот самолет должен взять на борт шестерых членов экспедиции и доставить их в Ленинград. Вертолет же своим ходом доберется до Диксона, а оттуда экипаж (Ми-4 останется на острове) на самолете также будет доставлен в Ленинград.
Вот так новость! Поиск льдины для посадки самолета во время полярной ночи - само по себе исключительно сложное и рискованное дело, кроме того, льды засыпаны толстым слоем снега, из-под которого не видно торосов и ропаков. Как в таких условиях найти подходящую площадку? А что касается Диксона, то нам, чтобы долететь на вертолете до ближайшего острова, необходимо взять на борт вместо 1000 литров бензина около 3000, что увеличит полетный вес на 1200 кг больше максимально допустимого. Вертолет с таким полетным весом не сможет взлететь вертикально, не хватит мощности, а взлет с разбегом по такому глубокому снегу - невозможен. Жаль, очень жаль, что среди начальников, принимающих решения в тепле московских кабинетов, нет вертолетчиков, понимающих, что такое вертолет и каковы пределы его возможностей...
В поисках льдины для посадки самолета мы были вынуждены нарушать все и всяческие инструкции, написанные для вертолетов, летать вопреки здравому смыслу в полной темноте и в стильную метель. Сначала искали вдалеке от станции, но в конце концов остановили выбор на льдине, которая находилась рядом с нашей зимовкой. Сообщили на Большую землю: «Льдина для приемки самолета подобрана. Зимовщики готовы к эвакуации».
Как только получили сообщение, что самолет Ли-2 вылетел с острова Диксон и направляется к нам, мы перелетели на выбранную льдину, еще раз протоптали в глубоком снегу дорожку, ориентируясь по которой, летчик сможет произвести посадку. Воткнули в снег палку, прикрепили к ее вершине антенну. Включили радиостанцию и спустя некоторое время услышали голос командира экипажа Петра Павловича Москаленко:
- Идем к вам! Сообщите условия посадки, погоду в вашем районе.
- У нас сплошная облачность, ниж¬няя кромка около пятидесяти метров. Временами слабый снег. Видимость в пределах 1000 метров, но при снежных зарядах - 200-300, ветер северный, слабый. Полоса для посадки самолета длиной восемьсот метров покрыта толстым слоем пушистого снега. Температура воздуха минус 30 градусов.
И вот уже Ли-2 выполнил стандартный разворот, зашел на посадку с включенными фарами, и его лыжи заскользили по снегу. А мы отправились в обратный путь на станцию. Я зашел в свою палатку и мысленно поблагодарил ее за то, что она оберегала нас с Лещенко от снегопадов и морозов. Так же мысленно попрощался и с льдиной, на которой было столько прожито и пережито. Собраны вещи, зимовщики (и наш пес Мамай!) заняли свои места в вертолете. Прощай, станция!
Пока люди размещались в самолете, Москаленко успел рассказать нам о том, почему пришлось искать другие варианты эвакуации.
Незадолго до описываемых событий дизель-электроходу «Лена» с базирующимся на нем вертолетом Ми-4 было предписано следовать к архипелагу Шпицберген, где ученые из разных стран мира должны были провести исследования ледяных гор архипелага, так называемых куполов. Вначале все шло по плану. Экипаж Капрэляна доставил ученых на место их работы. На куполе оказалось гораздо холоднее, чем предполагалось, и вертолетчиков попросили слетать на «Лену» за теплой одеждой, спальными мешками и дополнительным продовольствием. Капрэлян слетал на корабль, взял все необходимое и отправился в обратный путь, но к этому времени купол накрыло туманом. Вертолет трижды пытался сесть, но безрезультатно. Тогда командир экипажа решил посадить машину недалеко от подножья ледяной горы и ждать, когда рассеется туман. Лед под тяжестью вертолета проломился, машина, перевернувшись, начала тонуть. На счастье экипажа, глубина океана в этом месте оказалась небольшой, и всем удалось выплыть. На морозе с ветром меховые летные формы превратились в ледяные скафандры. Стало понятно, что долго продержаться в такой «одежде» летчики не смогут. Тогда второй пилот Копосов снова полез в воду, достал из пассажирской кабины аварийную радиостанцию. Экипаж стал посылать в эфир сигналы SOS. На «Лене» приняли сигнал и поспешили на помощь экипажу. Люди были спасены, но вертолет потерян, именно поэтому и пришлось пересмотреть планы по нашей эвакуации со станции «Северный полюс - 5». Ученых со Шпицбергена эвакуировал на самолете Ли-2 с колесным шасси летчик Москаленко. Ему удалось сделать невозможное - посадить самолет на ледяной купол.
...Да, нелегкую задачу пришлось решать экипажу Москаленко. Но и нам, вертолетчикам, предстояло решить сложнейшую задачу перелета с околополярных льдов Ледовитого океана на Большую землю. Мы полностью заправили бензином верхний и нижний баки, взяли с собой еще три трехсотлитровые бочки с горючим, залили максимально возможное количество масла, а в бачок противообледенительной системы - 60 литров спирта, еще 100 литров занесли в канистрах: предстоял длительный полет в облаках в условиях обледенения. Я запустил и прогрел мотор, раскрутил несущий винт, стал внимательно присматриваться и прислушиваться к работе вертолета, но ничего необычного не обнаружил. Выйдя на максимальную мощность двигателя, попробовал повисеть, но мороз и ветер были недостаточными для того, чтобы вертолет мог оторваться от льдины. Выключив мотор и остановив винты, я зашел в самолет и обратился к Москаленко:

 3-4.jpg

Вертолет Ми-4, на котором Р.И. Капрэлян
и В.А. Колосов должны были прилететь на СП-5.
- Петр Павлович, чтобы долететь до Большой земли, мы были вынуждены перегрузить вертолет, и сейчас не можем взлететь. Нужен сильный ветер, но не ждать же его неизвестно сколько? Вот и получается, что без вашей помощи мы улететь отсюда не сможем.
- Мы готовы помочь вам, командуйте, говорите, что мы должны делать.
- Я прошу искусственно создать нужный нам ветер. Вы на самолете выруливаете и останавливаетесь перед вертолетом. Мы одновременно запускаем двигатели, прогреваем моторы. Как только все будет готово к взлету, вы выходите на полную мощность двигателей. Винты вашего самолета создадут ветер, который поможет нам взлететь.
Москаленко задумался:
- Опасно, все может закончиться катастрофой, да не одной - двумя. Как я представляю, взлет возможен только
против ветра, а значит, в сторону самолета. Но винт вертолета поднимет такой снежный ураган, что вы не сможете увидеть самолет и при взлете рухнете на нас.
Как мог, я успокоил Петра Павловича:
- Я буду медленно поднимать машину, взлет в сторону самолета начну только в том случае, когда будет гарантия, что снежные вихри не помешают подъему. Включите фары, чтобы я мог по ним ориентироваться.
Петр Павлович помолчал, подумал. А потом крепко пожал мне руку:
- Хорошо. Я все сделаю. Но и Вы постарайтесь выполнить свои обещания. Помните, что в Ваших руках судьбы людей, находящихся и в самолете, и в вертолете. Действуйте!
Мы распрощались с экипажем самолета, участниками зимовки, поблагодарили их и пожелали счастливого полета.
Темная, с низкой облачностью полярная ночь, слабый снег. Фары самолета сквозь падающий снег высвечивают неровности снежного покрова. Я занял свое левое командирское место, штурман Громчевский расположился на сиденье правом, бортмеханик Лещенко - на лестнице между грузовой кабиной и кабиной пилотов. Бортрадист Суворов, как и положено, - у своей радиостанции, установленной внизу в передней части грузовой кабины. Запустил двигатели Москаленко. Запустил двигатель, раскрутил винты и я. Осмотрел приборы. Все в порядке.
- Петр Павлович, у меня все в норме, прошу Вас: выходите на полную мощность двигателей!
И вот от самолета к нам устремился ветер со снегом, сквозь который даже свет фар не просматривался.
Сидим, взлетать пока не пытаемся. Вертолет вздрагивает и раскачивается от упругих струй, посылаемых нам винтами Ли-2. И это меня радует, дает надежду на взлет.
Несколько минут спустя мы увидели впереди белое пятно - отсвет фар на снегу, а затем киль и крылья самолета. Я увеличил шаг несущего винта, увеличилась мощность двигателя, вертолет начал подниматься и уверенно полетел в сторону самолета. Пролетели метров пятьдесят, но винт вертолета не сумел «поймать» ветер, посылаемый самолетом, началось снижение. Чтобы не удариться колесами о снег, я увеличил шаг несущего винта, нам удалось удержать вертолет от падения, «проскочить» прямо рядом с правым крылом самолета. Скорость продолжала увеличиваться, и вскоре мы разогнались до 120 километров в час. Я перевел вертолет в набор высоты, затем перешел на пилотирование по приборам и только тогда вздохнул с облегчением: катастрофы удалось избежать.
- Петр Павлович, мы взлетели. Идем с набором высоты. Слабое обледенение. Благодарим Вас за помощь и поддержку. Прошу доложить о времени нашего взлета портам мыса Молотова, полярным станциям на островах Средний и Диксон. Счастливого вам взлета и полета!
- Василий, благодарен тебе за то, что не оторвал нам правое крыло. Мы взлетели. Все нормально. О вашем взлете доложу после набора высоты.
Перегруженный вертолет медленно увеличивал высоту полета. Мы взяли курс на мыс Молотова. Идем в облаках со скоростью 120 км/ч на высоте 500 м в условиях слабого обледенения.
- Командир, Москаленко сообщает, что верхняя кромка облаков находится на высоте 2200 метров. Особо сильное
обледенение наблюдалось в снегопаде на высоте 1000-1500 метров.
Вот опять трудная задача: известно, что полеты на вертолетах в облаках запрещены инструкциями не только из-за сложности пилотирования, но и потому, что долго пользоваться противообледенительной системой невозможно. И сейчас у нас спирта для омывания лопастей несущего и рулевого винтов только на час полета максимум. А сколько часов нам придется лететь в таких условиях, неизвестно.
Мы уже знаем, что происходит с вертолетом, когда его винты покрываются льдом: начинаются высокочастотные вибрации, и чем сильнее леденеют лопасти, тем большая мощность требуется для продолжения полета. Но наступает время, когда даже полной мощности становится недостаточно не только для набора высоты, но и для продолжения горизонтального полета. Вертолет трясется, как в страшном ознобе, раскачивается и быстро снижается, попросту начинает падать. На какой высоте безопаснее лететь? Как бы определить высоту, на которой и обледенение поменьше, и попутный ветер посильнее?
После трех часов полета в облаках я увеличил мощность двигателя до максимальной, перевел вертолет в набор высоты. Мы прошли высоту облачности, грозящей сильным обледенением, и продолжили полет под черным куполом звездного полярного неба. Спустя некоторое время мы увидели на западе краешек солнца, и слезы радости потекли по нашим огрубевшим от мороза щекам. Но вот облака кончились, и мы продолжали полет над водами Ледовитого океана. Снизились и приземлились на острове Средний. Поблагодарили за службу вертолет, по традиции поцеловали его на прощанье и на самолете улетели в Ленинград.
Dobrolet : 24 Февраль 2010 10:22  Вернуться к началу

Пред.След.