Полярная Почта

© КОНЮШКО В.К.
АРКТИКА
Документальный исторический очерк.
Полярникам о. Преображения на память
с любовью и уважением от автора.

17 апреля 1998 г. город Тольятти.

• ПРЕДИСЛОВИЕ
• 1. Подготовка к полярному плаванию.
• 2. В Ледовитом океане.
• 3. Остров Преображения.
• 4. Наша работа.
• 5. Охота.
• 6. Наши гости.
• 7. Поход на мыс Нордвик.
• 8. Высокие широты.
• 9. Через Таймырский полуостров.
• ПОСЛЕСЛОВИЕ.
• Приложение.

Согласно заверения отдела кадров Главсевморпути, на полярной станции мы должны были проработать только один год, но в самом деле нам пришлось здесь быть в течение почти 26-ти месяцев. Но об этом потом. Основной задачей нашей станции было проведение метеорологических наблюдений, а также -наблюдение за состоянием моря и ледовой обстановки с эпизодическими замерами толщины льда и температуры морской воды. Метеонаблюдения четырех срочные: 1, 7, 13, 19 часов по местному времени. Для этих целей недалеко от дома предыдущими зимовщиками была оборудована метеоплощадка, где были установлены психрометрическая будка, флюгер Вильда, дождемер. Измерялась также и температура поверхности почвы и определялась высота волны, если на море, не было льда в летнее время. Эти данные записывались в книжку наблюдений, составлялась зашифрованная, согласно кода и инструкций, радиограмма и передавалась на остров Диксон радистом. Это делалось четыре раза в сутки.
Толщина снежного покрова измерялась один раз в неделю. В радиограмме также давались данные о давлении воздуха по ртутному барометру и облачности. Все наблюдения делались мною- старшим метеорологом и Михаилом Балюк метеорологом. Свое дело мы хорошо освоили, будучи еще на курсах полярных работников и оно затруднений для нас не представляло. Радист тоже был у нас очень квалифицированный, Никита Бобров у которого за весь период зимовки не было ни одного сбоя по его вине. Кроме передач ключом, Никита смог наладить и разговоры в микрофон. Для обеспечения питания радиостанции на станции было достаточное количество о аккумуляторов и заряжающее их устройство, приводящееся движение бензиновым двигателем Л- 12. Все для этого необходимое было установлено в крошечной комнатушке непосредственно в доме при входе в него влево от двери. Зарядка аккумуляторов производилась один раз в месяц, Тогда, конечно, в доме это сильно ощущалось, но на смрад, работающего двигателя никто не обращал внимания. Эту часть работы выполнял механик и наш начальник Сергей Смирнов. Наша производственная деятельность была сразу же четко налажена и как я сказал выше, затруднений для нас не представляла. Правда, при прохождении глубоких циклонов, когда возникали ураганные ветры и снеговые бури, наблюдения были затруднены, особенно в ночной период. Чтобы не сбиться с пути при движении на метеоплощадку нами было установлено ограждение тропинки манильским канатом, по которому приходилось двигаться при отсутствии видимости. Конечно, было опасность встретиться и с медведем, т.к. за время зимовки у нас было несколько случаев, когда они подходили к дому или сараю. Для успокоения души, идя к площадке, приходилось иметь с собой наган, который, естественно, не мог служить нам эффективной защитой. В таких случаях на площадку наблюдателя сопровождал вожак нашей собачьей упряжки - Тарзан, кавказская овчарка, умный и преданный нам пес, которому было разрешено бывать у нас в доме, единственному из двадцати собак. И он это понимал. Построенный для нас продовольственный склад находился в 20 м от дома. В одной из его половин была устроена баня с котлом для подогрева воды и полками. Парилки не было. Один раз в месяц мы стирали свое белье и топили баню. Нижнее белье нам полагалось по норме бесплатно: холодное - один комплект на полгода, теплое -на год. Норму постельного белья - не помню. Кроме того нам были выданы ватные костюмы (телогрейки и ватные брюки), а также малицы и унты с чулками из собачьей шкуры. У нас также были и меховые куртки с брюками из собачьей шкуры. Но в основном мы ходили в ватниках, что было очень удобным, Первой своей задачей, кроме основной работы, мы поставили себе подготовку к наступающей зиме. Мы внимательно проконопатили стены дома, затем приступили к заготовке дров. Тогда на острове было очень много плавника, выброшенного морем во время штормов и заполнившего западный берег хаотическим высоким буреломом. Был и отличный строевой лес и попадались доски, Мы постепенно разбирали этот бурелом и плотиками подтаскивали к дому, Там лебедкой дрова вытаскивались на берег и мы их тут же пилили на дрова. Лес был сухой и с подчас смолянистый в основном хвойных пород. Вскоре дом с западной стороны окружила поленица со 100 кубометрами поколенных дров. Было также оставлено много не распиленного плавника для будущего года. Пользуясь наличием на южной косе лежбища моржей, заготовили мяса и для наших 20 собак. Для этой цели пришлось убить около 10 моржей. Так незаметно с большой пользой шло время и в начале ноября наступила полярная ночь. Тепло в доме обеспечивалось ежедневной топкой «голландки» и плиты, сложенных в ближней к выходу половине дома. Для проверки пожарной безопасности пришлось тщательно осмотреть разделку печной трубы с потолком и кровлей и устранить замеченные не плотности и сопряжения с деревянными конструкциями кладки трубы. Голландка топилась в основном дровами, но и некоторый запас каменного угля тоже был, но он редко употреблялся. При входе в дом были пристроены сени шириной около 2-х метров, над полом, возвышавшимся над землей примерно на 2 метра и 4-х ступенчатой лестницей при входе. Сени были выполнены из досок внахлестку по брусчатым стойкам и поперечным схваткам. Здесь же были оборудованы: полки для хранения скоропортящихся продуктов, в т.ч. и мяса. Из сеней через утепленную дверь мы попадаем в дом, в котором деревянными— перегородками из щелевки образовано 4 комнаты. Слева маленькая комната площадью около 8 м зарядная аккумуляторов. Там же находился, закрепленный на фундаменте, бензиновый движок Л-12. Рядом с аккумулятором находилась кухонная плита на 4 конфорки, примыкавшая к голландке. Справа у окна стоял обеденный стол на 4 персоны. Во второй половине дома мы жили. В западной, отгороженной перегородкой части, стояли кровати Сережи и Никиты и большой стол с радиоаппаратурой, а во второй части находились кровати наши с Михаилом и рабочий стол. Здесь же к перегородке примыкала книжная полка, на которой стояло около 300 книг, а основном художественных. В нашей комнате на стенах висели чашечный анероид барометры и термометр для измерения температуры внутри нашего дома.

Теперь о питании.

Станция была обеспечена необходимыми продуктами питания примерно по следующим нормам;
консервы: мясные -3/4 400-х граммовой банки в день,
4, 5 кг сливочного и топленого масла в месяц,
спирт- 1л в месяц,
шоколад - одна плитка весом 100 грамм в месяц,
папиросы «Беломорканал»- пачка в месяц,
а также другие продукты.

Муки пшеничной нам осталось от прежней смены лет на 10, было 2 больших ящика с соленой треской, вкусовые качества которой мы освоили в конце зимовки, научившись правильно ее готовить. Были завезены нами макароны, различные крупы и горох, сухой картофель и морковь, сахар, конфеты и даже рахат-лукум. Во второй половине первого года зимовки в пищу пошло мясо одного привезенного нами и откормленного хряка, а на второй год съели и второго хряка.
Наше питание разнообразила и добытая охотой дичь и звери. Нами было добыто охотой белых медведей - 12, олень-1, полярных куропаток - около 400, уток-250, гусей гуменников-20, печени моржиной -около 1000 кг, яиц кайры-3 тыс. шт.

Миша Балюк изловчился печь в голландке отличный хлеб раз в неделю. На станции было две боевых винтовки с большим запасом патронов: русская трехлинейка и японская «Арасаки» а также одноствольное ружье Ижевского завода, запас пороха и разной дроби. Имелся один наган с запасом патронов.
Охотой занимались в основном мы с Мишей Балюком. Сережа и Никита были пассивны в этом. Поскольку повара у нас не было по штату, пищу мы готовили по очереди. Сначала по кухне дежурили через три дня, затем на какое-то время удлинили на неделю, потом на месяц, и в конечном итоге на кухне дежурили по шесть месяцев. Наша производственная деятельность в сущности была элементарной о ней достаточно написано, если не учитывать необходимость анализа полученных данных, который дан в отчете, представленном Полярному управлению после окончания зимовки. К отчету был приложен дневник, в котором описаны, скажем, новые типы облаков, не имеющих себе аналогов в атласе облаков описаны интересные формы северного сияния, а также жизнь ледяного покрова нашего моря вблизи станции.

Ну, можно сказать, например, что минимальная из наблюдаемых температур воздуха была минус 52°, а максимальная - плюс 14°. Толщина ледяного покрова, намерзающего за один год в бухте в 200 м от дома, была обычно до 212 см, а температура воды в это время - 0, 4 минус. В период перелета экспедиции Папанина на Северный полюс наблюдения мы вели чаще, как того требовали циркулярные указания сверху. То же было и при перелетах Чкалова на остров УД в Охотском море. Одним словом, жили вместе со страной, слушая радиостанции материка.
Теперь о психологическом климате нашей четверки. Конечно, все мы были разные по возрасту и образованию, жизненному опыту и активности. Выше я писал, что уже на корабле я попал в немилость троим. Они не принимали мою общительность и мое иногда удивляющее их поведение. Например, я уже говорил, что когда нам на обед дали макароны, я вспомнив проделки Пата и Паташона в шедших тогда кинофильмах, стал длинные макаронины втягивать в себя, что вызвало немедленное возмущение. Их шокировала моя подвижность и стремление всем помогать. Но что я мог сделать когда мне было 18 только и я был полон энергии. Мои товарищи договорились меня воспитывать коллективно и стали меня бойкотировать, не отвечая на мои обращения. Но я все терпел, пока почти сразу же после обоснования на станции отношение ко мне резко изменилось, т.к. меня никогда не нужно было заставлять работать, я всегда искал работу сам, предлагая свои услуги в помощи. И, повидимому роль сыграло и мое немного большее образование, я имел среднее, а они все только 7~милетку, что имело существенное значение, т.к. я мог самостоятельно разбираться во многих вопросах, в т.ч. и общественно политических. Казалось бы пустяк, разница в приобретении знаний всего три класса, но для моих товарищей многое было недосягаемым из-за недостатка знаний. Но надо отдать должное им, свое дело они знали отлично, С собой я привез самоучитель английского языка и много времени тратил на самостоятельные занятия. К концу зимовки я запомнил все грамматические правила английского языка и много слов. В школе мы изучали немецкий, но уже с начала зимовки я решил, что непременно буду капитаном дальнего плавания, а там, как известно, без знания английского мечтать о поступлении на судоводительский факультет института было бы бесполезно, Забегая вперед, скажу попытку поступить в Ленинградский институт водного транспорта, где имелся тогда такой факультет, я сделал в 1938 году после возвращения с зимовки. Конкурс на этот факультет был 1:20 и я стал сдавать довольно успешно вступительные экзамены. Английский сдавал последним, Я очень хорошо перевел заданный текст, но сказалось, что у меня никуда негодная фонетика и я получил тройку. Стало ясно, что при большом конкурсе - перспектива поступить на факультет стала призрачной. Тогда я быстро, со средним балом 4, 3 документы передал на гидротехнический факультет и был зачислен. На этом факультете английский был в течение 4-х лет из пяти. Однако вернемся опять на зимовку.
Вскоре ко мне все привыкли и, как мне показалось, были внимательней и даже полюбили. Прошло каких нибудь два месяца, как трое из нас стали замечать что наш - начальник Сергей Иванович каждый день находится в нетрезвом состоянии.

Видимых причин не было. Бутылок со спиртным в доме не было, спирт находился на складе в 10 литровых запаянных металлических бидонах, но однако мы молчали, хотя между собой и говорили об этом, пока не найдем причину такого странного поведения нашего товарища. Мы уже знали, что как только Сергей Иванович начинает беспрерывно курить и молчать, - значит где-то выпил. И только через месяц нам удалось сделать открытие: на складе мы обнаружили полупустой бидон с едва заметным отверстием, через которое Сергей Иванович и сосал спирт. Это нас возмутило и мы высказались по этому поводу, пригрозив ему, что пошлем телеграмму с просьбой его убрать от нас. Мы решили, что если кто и захочет выпить, то пусть это делает, но открыто. С того дня на обеденном столе стояла бутылка со спиртом для желающих. Но дисциплина у нас оказалась очень высокой и выпивали мы только по праздникам. Кроме спирта мы научились готовить бражку и иногда выпивали ее и без праздников. Бражка была очень хороша, сделанная на солоде и хмеле. Сергею Ивановичу потребовалось некоторое время, чтобы вновь дружно жить с коллективом. На второй год зимовки заболел цингой Никита Бобров. Он вел неподвижный образ жизни, мало ходил, физзарядки не делал, сидел у своих приемников и передатчиков и изучал эфир. На наше требование изменить свой образ жизни, он огрызался и их отклонял. Наконец в разгар полярной ночи на второй год зимовки у него стали шататься зубы, на ногах стали появляться посиневшие пятна. Мы стали принимать меры борьбы с этим явлением: прорастили пшеницу и горох и заставили его есть зеленые побеги. В это время на остров забрел дикий олень и мы решили, что свежее его мясо должно помочь Никите. За оленем стали охотиться мы с Мишей, Но он оказался таким хитрым, что ближе километра к себе не подпускал несмотря на наши ухищрения в маскировке.

Однажды мы заметили, что олень пришел в северную часть острова. Тогда я сначала по берегу дошел до оврага, вблизи которого находятся наши дома затем поднялся на плато. Олень был у северного обрыва и, увидев меня устремился по тропе вдоль обрыва в мою сторону, Здесь мне и удалось сделать выстрел из трехлинейки по оленю. Он упал так, что задние ноги его оказались над обрывом. Я побежал к оленю, меня поразили почти человеческие глаза, удивленно смотревшие на своего убийцу. Тело оленя вздрогнуло и он полетел с обрыва вниз в море. Возбужденный, я побежал к товарищам и рассказал о случившемся.
Быстро снарядили сани и мы с Михаилом отправились к месту падения оленя по прибрежному льду. Свежая оленина, проросшие побеги пшеницы и гороха позволили спасти Никиту от смертельной болезни. К маю он совсем поправился и уже самостоятельно выходил на прогулки около дома. Только вылечили Никиту Боброва, как захандрил мой помощник Миша Балюк: ему стало казаться, что все мы его чем-то преследуем и часто выражаем недовольства его поступкам. Например меня он обвинял в том, что я пытаюсь посылать на измерение толщины льда дальше, чем обычно для того, чтобы с ним чего-нибудь случилось, товарищей обвинял в грубости и невнимательности, прерывая его при разговорах. Наше теплое, однако, и товарищеское отношение к нему довольно быстро излечило его от психической усталости.