Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Поход "Челюскина" (Том 1)

Изд. редакции „Правды“. Москва. 1934

 карта похода.jpg
 обложка_поход_Челюскина.jpg
 000.jpg
 00.jpg

НАУКА НАСТУПАЕТ НА СЕВЕР
  • И. Баевский. ПОЗНАЕМ АРКТИКУ [211]
  • Н. Факидов. КОЛЕБАНИЯ ЛЕДОВОГО ПОКРОВА [218]
  • П. Хмызников. ЛЕД, ВОДА, БЕРЕГ [225]
  • П. Ширшов. ЖИЗНЬ ПОЛЯРНОГО МОРЯ [240]
  • П. Лобза. ХИМИЯ МОРСКОЙ ВОДЫ И ЛЕД ПОЛЯРНОГО МОРЯ [244]
  • Н. Комов. НАБЛЮДЕНИЯ ЗА ПОГОДОЙ [250]
  • Н. Шпаковский. В СТРАТОСФЕРУ! [253]
  • В. Стаханов. ЖИВОТНЫЙ МИР АРКТИКИ [260]
  • И. Факидов. ИСПЫТАНИЯ КОРПУСА "ЧЕЛЮСКИНА" [266]
  • П. Расс. ПОВРЕЖДЕНИЯ КОРАБЛЯ [272]

    ГИБЕЛЬ „ЧЕЛЮСКИНА“
  • В. Воронин. Я СКАЗАЛ СЕБЕ — КОНЕЦ! [279]
  • И. Факидов. В ОЖИДАНИИ КАТАСТРОФЫ [284]
  • О. Шмидт. КАК ЭТО БЫЛО [286]
  • П. Хмызников. 13 ФЕВРАЛЯ [290]
  • М. Марков. ПРОЩАНИЕ С КОРАБЛЕМ [296]
  • Н. Матусевич. В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС [302]
  • М. Филиппов. БОЛЬШЕ НИЧЕГО СДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ [306]
  • В. Задоров. АВАРИЙНАЯ [311]
  • A. Канцын. СКОРЕЕ НА ЛЕД [314]
  • B. Лепихин. ХВАТИЛО ПОЧТИ НА ВСЕХ [317]
  • Д. Кудрявцев. БЕЗ ПАНИКИ [319]
  • В. Стаханов. СПАСЕНИЕ РАДИОПРИБОРОВ [321]
  • И. Копусов. АГОНИЯ КОРАБЛЯ [324]
  • А. Шафран. ПОСЛЕДНИЙ КАДР „ЧЕЛЮСКИНА“ [326]
  • Я. Гаккель. ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ПОГИБ КОРАБЛЬ [330]
  • И. Баевский, И. Копусов, А. Погосов. ПАМЯТИ БОРИСА МОГИЛЕВИЧА [336]

    ЧЕЛЮСКИНЦЫ
  • И. Баевский, И. Копусов, В. Задоров. ОБ ОТТО ЮЛЬЕВИЧЕ ШМИДТЕ [347]
  • Владимир Воронин. ПО МОРЯМ И ОКЕАНАМ [359]
  • Эрнест Кренкель. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ [376]
  • Владимир Задоров. СЕКРЕТАРЬ ПЛОВУЧЕЙ ПАРТЯЧЕЙКИ [392]
  • Иван Копусов. „ТИХАЯ ОБИТЕЛЬ“ [399]
  • Ибраим Факидов. Я ЕЩЕ ВЕРНУСЬ НА СЕВЕР! [409]
  • Федор Решетников. ИСТОРИЯ И ГЕОГРАФИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ [418]
  • Параскева Лобза. В БОРЬБЕ ЗА ЗНАНИЕ [440]
  • Сандро Логосов. Я НАШЕЛ СВОЕ ПРИЗВАНИЕ [447]
  • СОСТАВ УЧАСТНИКОВ ЭКСПЕДИЦИИ [453]



  • [№] номер страницы в оригинале. В тексте в конце страницы.

    О. Шмидт. ЭКСПЕДИЦИЯ НА „ЧЕЛЮСКИНЕ“ И СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ


     Фото_Шмидт_11илл.jpg
    Полярный поход парохода "Челюскин" 1933/34 года привлек благодаря своей особой судьбе внимание многих миллионов. Эта экспедиция — одно из звеньев большой работы по изучению и освоению советской Арктики — далекого севера нашей страны. Освоение Арктики имеет уже свою историю, которую необходимо вкратце напомнить, чтобы понять место "Челюскина" в общем плане великих работ.

    АРКТИКА

    Арктика, т.е. крайний север земного шара, позднее других земель и морей стала подвергаться изучению. Проникновение человека в ледяную область шло гораздо менее интенсивно, чем заселение Австралии или Южной Америки. Суровый климат, лед, даже летом покрывающий большую часть моря, огромные просторы составляют [11] препятствия, преодолимые только на основе высокоразвитой науки и техники и только при планомерной работе над достижением поставленной цели.
    В эпоху колониальной экспансии конечно не эти ледяные области привлекали торговую буржуазию европейских стран. Впрочем косвенно Арктика рано была вовлечена в борьбу соперничавших государств. Еще в XVI веке голландская и английская буржуазия, основываясь на смутных географических догадках того времени, пыталась северным путем найти дорогу к богатствам Китая и Индии — южный путь вокруг Африки был уже захвачен испанцами и португальцами. Много кораблей было снаряжено для нахождения северовосточного прохода. Наиболее замечательна экспедиция голландца Баренца, который достиг Новой Земли Даже зимовал на ней в 1594 году. В том же XVI веке англичанин Ченслер достиг устья Северной Двины и этим открыл морское сообщение между Западной Европой и "Московией" — царством Ивана Грозного; по тому времени это было крупнейшим географическим открытием, имевшим большие экономические последствия. Но дальше подступов к Карскому морю эти парусные суда проникнуть не могли. Их останавливал лед.
    В это же время и позже — в XVII и XVIII веках — русские колонизаторы продвинулись на север к пушным богатствам Мангазеи (область нижней Оби и Ямала) и других северных окраин. Редкое население северных народностей отодвигалось в более глухие места л облагалось "ясаком" — тяжелым грабительским налогом, взимавшимся пушниной. В царствование Алексея Михайловича пушная монополия была серьезной статьей государственных доходов. Но пушные богатства редели. В поисках новых племен, которые еще можно было бы "объясачить", смельчаки продвигались дальше на восток; казак Дежнев дошел до Берингова пролива, до мыса, названного его именем, не осознав впрочем, что им открыт пролив, отделяющий АЗИЮ от Америки.
    Неудачи попыток овладеть северо-восточным проходом охладили стремления голландцев и англичан, тем более что англичане нашли более выгодный путь к Индии, разгромив и вытеснив испанцев.
    Российская империя, став морской державой, в свою очередь занялась Ледовитым океаном. По почину Петра Великого, но уже при его преемницах работала "Великая северная экспедиция" в тридцатых и сороковых годах XVIII века. "Великая северная экспедиция"
    [12]
    состояла из многочисленных отрядов моряков и гидрографов, которые должны были нанести на карту побережье Ледовитого океана и устья сибирских рек, чтобы выяснить, где возможно плавание. С ничтожными техническими средствами на небольших неуклюжих судах штурманы и подшкиперы в сопровождении нескольких смельчаков-матросов по многу лет работали на северных окраинах. Они смело продвигались вперед, выходили, несмотря на лед, в море, гибли один за другим, но все же успели выяснить в основном северную границу материка. Именами этих людей теперь названы берег Харитона Лаптева, пролив Дмитрия Лаптева, мыс Челюскин. Этот мыс впервые в истории был достигнут Семеном Челюскиным в 1742 году.
    Несколько ранее, в 1728 году, Беринг окончательно устанавливает значение пролива, названного его именем, а англичанин Джемс Кук, пройдя проливом на север, доходит до величественного мыса, который ему казался северной оконечностью материка АЗИИ. Он назвал его мысом Северным, хотя он гораздо южнее мыса Челюскина, оставшегося Куку неизвестным.
    XIX век в своей первой половине дал мало нового в изучении Арктики. "Объясаченные" народности подвергались жестокому грабежу и вымирали. Восстания подавлялись с крайней жестокостью. Мореплавание на Севере не начиналось. Только во второй половине века окрепшая экономически сибирская буржуазия вновь поднимает вопрос о северо-восточном проходе и о морском сообщении с устьями сибирских рек, чтобы найти выход для хлеба, щетины, кож и т. д. Купец Сибиряков финансирует экспедицию шведа Норденшельда, который в 1878-1879 годах впервые в истории осуществляет северный поход от берегов Норвегии до Тихого океана. Однако этот путь казался слишком трудным и экономически невыгодным. Идея северовосточного прохода была снова надолго оставлена.
    Этим временем началась серия новых научных экспедиций в Арктику. Многочисленные исследователи ставили своей целью достичь Северного полюса. Ни один из них полюса не достиг, но был сделан ряд серьезных открытий. Так например в 1872-1873 годах австрийская экспедиция Вайпрехта и Пайера открыла и частично обследовала группу островов, названную ими Землей Франца-Иосифа.
    Наиболее серьезной но своему научному значению и по тщательности научных наблюдений была знаменитая экспедиция Нансена на "Фраме" в 1893 году. После Нансена путешественники ставили
    [13]
    себе не столько научные, сколько спортивно-рекордсменские задачи. В 1909 году американец Пири дошел наконец до полюса.
    Уже в нашем столетии совершен ряд перелетов через полюс, Эти перелеты, доказав мощь современной техники, однако мало прибавили к научному познанию Арктики и к практическому использованию ее скрытых производительных сил.
    Дореволюционная Россия принимала сравнительно слабое участие в экспедициях XX века. Смелые люди находились, но убожество снаряжения их экспедиций, равнодушие, а иногда и помехи со стороны правительства, общая обстановка гниющей царской империи обрекали их на гибель. Так погибли Русанов, Брусилов, Георгий Седов, пытавшиеся на небольших шхунах проникнуть на Север. Мощный ледокольный флот царского правительства не участвовал в экспедициях, он был занят только подвозкой военного снаряжения к Архангельскому порту во время империалистической войны.
    Еще в семидесятых годах прошлого столетия Вайпрехт, руководитель указанной выше австрийской экспедиции, выдвинул правильное положение, что Арктика может быть исследована только планомерной работой. Он взывал к международному сотрудничеству, предлагал создавать полярные станции — обсерватории, предлагал хотя бы один раз в 50 лет устраивать "международный полярный год". Первый такой год-1883 -дал ничтожные результаты, второй же -1933 — показал, что СССР делает в Арктике гораздо больше, чем все остальные страны мира, вместе взятые.

    СОВЕТСКАЯ РАБОТА В АРКТИКЕ

    Пользуясь лучшими достижениями международной науки, советские исследователи совершенно по-новому поставили задачу овладения Арктикой. Они ввели в действие мощные технические силы. А главное — советские исследователи работали не разрозненно, а по единому плану, составлявшему часть великого плана раскрытия всех производительных сил страны, строящей социализм.
    Только при советской власти осуществилось указание Норденшельда и Нансена на возможность регулярных рейсов к устьям Оби и Енисея для вывоза сибирского леса и других товаров. Об Этом мечтали еще в шестидесятые годы, но сделать в условиях царской России ничего не могли.
    Вскоре после революции корабли потянулись через Карское море
    [14] к устьям сибирских рек. Так называемые карские экспедиции выросли до крупной операции, во время которой до сорока советских и иностранных судов проводится ледоколами к устьям Оби и Енисея. Эти операции выковали наши ледокольные кадры, создали для наших моряков большой опыт ледового плавания. Такую же роль сыграло зверобойное дело, развившееся также при советской власти. Наши ледокольные пароходы "Седов", "Сибиряков", "Малыгин" и "Русанов" ежегодно весной отправлялись на охоту за тюленями во льды горла Белого моря. Эта работа в условиях чрезвычайно подвижного льда требует исключительного искусства кораблевождения. Наши моряки освоили эту Задачу полностью и дали государству не одну сотню тысяч тюленей — мощный вклад в нашу жировую промышленность.
    В карских экспедициях и в зверобойном деле вскоре были применены самолеты. Полеты Чухновского, Бабушкина и других летчиков показали, насколько увеличивается успех операции при совместной работе ледоколов и самолетов. Последние осуществляют разведку льда и разведку лежбищ морского зверя.
    Накопленный опыт ледового плавания и надо было направить на изучение и освоение более отдаленных районов Севера. В 1928 году остатки известной экспедиции Нобиле после гибели дирижабля "Италия" были спасены ледоколом "Красин". В этой же операции участвовали ледокольные пароходы "Малыгин" и "Седов". Тут впервые нашим ледокольным флотом было доказано, каким мощным орудием продвижения в Арктику мы обладаем. С этого же момента широкие слои общественности заинтересовались северными исследованиями, и имена наших ученых-полярников — Самойловича, Визе и других, так же как и полярных летчиков, стали известны всей стране и всему миру.
    В общий грандиозный план великих работ первой пятилетки была включена и Арктика.
    С 1929 года начинается систематическое использование здесь ледокольного флота. Правительство создало арктическую комиссию под председательством заместителя наркомвоенмора Сергея Сергеевича Каменева. Комиссия С. С. Каменева, в которой участвовали ученые, моряки, летчики, сыграла огромную роль: впервые арктическая работа была поставлена планомерно, впервые были объединены исследования на суше, на море и в воздухе. Успех планового начала, обеспеченный советским строем, сосредоточением всех средств в руках государства трудящихся, и огромный энтузиазм
    [15] показали себя в Арктике столь же ярко, если не ярче, чем во всех остальных областях социалистического строительства.
    Вскоре иностранные исследователи, лучшие иностранные знатоки Арктики (Вилькинс, Стефансен и другие) должны были признать ведущую роль Советского союза в овладении Арктикой и огромные достижения в этой области советской науки.
    В том же 1929 году советское правительство решило построить радиостанцию и метеорологическую обсерваторию на Земле Франца-Иосифа. Была снаряжена экспедиция на ледоколе "Седов". Начальником экспедиции был назначен я, капитаном ледокола — В. И. Воронин. Участвовали в экспедиции профессор Самойлович, профессор Визе и ряд других научных работников.
    Для меня этот поход был "арктическим крещением". До этого я в Арктике не плавал. Хотя географические исследования меня интересовали давно, но не могу утверждать, чтобы мои мечты концентрировались именно на Арктике. Выбрав меня для этой роли, правительство вероятно имело в виду мой опыт в организации различных научных работ в государственных и научных учреждениях в Москве, а также быть может то обстоятельство, что я являлся квалифицированным альпинистом и перед этим, в 1928 году, участвовал в большой советско-германской экспедиции на Памир. Там моему отряду пришлось открыть и обследовать самый большой в мире ледник. Отправляясь на Землю Франца-Иосифа, я тогда не знал, что так горячо полюблю Арктику и что мне придется служить моей родине и дальше на этом изумительном поприще.
    Преодолев лед, мы в конце июля достигли Земли Франца-Иосифа, торжественно подняли на ней советский флаг и построили здесь первое поселение — радиостанцию в бухте Тихой. Не ограничиваясь постройкой станции, мы пересекли архипелаг Земли Франца-Иосифа и дошли на север до широты 82°14' — рекорд северного плавания в европейско-азиатском полушарии. Были сделаны многочисленные промеры глубин, химические анализы воды, биологические, геологические и другие исследования. Эта экспедиция послужила образцом для нашей последующей деятельности. Из года в год мы расширяли наши плавания, проникая все дальше и дальше на восток и закрепляя результаты экспедиций созданием радиостанций, соединенных с научными обсерваториями.
    В 1929 году ледорез "Литке" с востока подошел к острову Врангеля и сменил первых зимовщиков острова, поселенных там тремя годами раньше под начальством Г. А. Ушакова.
    [16]
     16илл.jpg
    В 1930 году на "Седове" мы вновь посетили Землю Франца-Иосифа и затем направились к Северной Земле впервые пересекая -северную часть Карского моря. По дороге открыли остров, названный именем Визе, и ряд других островов. На Северной Земле остался т. Ушаков с тремя спутниками, с которыми он в течение двух лет полностью обследовал архипелаг Северной Земли и нанес его на карту. В 1931 году появляется станция на мысе Желания — неверной оконечности Новой Земли, в 1932 году — станция на мысе Челюскине.
    Значение этих северных метео- и радиостанций огромно. Регулярно наблюдая погоду, они по радио ежедневно сообщают результаты своих наблюдений в Центральное бюро погоды в Москву. Современной наукой установлено, что знание погоды на Севере является одним из самых главных оснований для долгосрочного предсказания погоды по всей территории Советского союза. Эти же научные станции производят разнообразные исследования моря и суши, открывая полезные ископаемые, определяя наличие морского и пушного зверя и выполняя одновременно ряд теоретических работ, которые по условиям атмосферы удобнее всего сделать в Арктике (например изучение солнечной радиации, изучение атмосферного электричества и т. д.).
    Для судов, плавающих в Арктике, эти станции — необходимейшее подспорье. Они не только указывают погоду и расположение льда, но обеспечивают радиосвязь с материком. В последние годы этим станциям в возрастающем количестве придаются самолеты, совершающие летом регулярно ледовую разведку в помощь судам и для изучения режима льда. Сеть наших полярных станций выросла к концу 1933 года до 22. Несколько сот отважных полярных работников — зимовщиков этих станций выполняет огромную почетную работу.

    ПОХОД "СИБИРЯКОВА"

    Наши успехи в Арктике дали возможность после ряда подготовительных мероприятий поставить в 1932 году вопрос об освоении Северного морского пути на всем его протяжении от Мурманска и Архангельска до Берингова пролива с выходом к Петропавловску-на-Камчатке и Владивостоку.
    Выше было упомянуто, что Норденшельд в 1878-1879 годах впервые
    [17]
    прошел северо-восточным проходом от берегов Европы до Берингова пролива. Экспедиция Норденшельда была событием первостепенной важности в географической науке, но практически дала результат скорее отрицательный: Норденшельду пришлось в пути зазимовать, и поэтому о коммерческой рентабельности плавания, продолжавшегося два года, конечно не могло быть и речи. Еще дважды был пройден Северный путь: "Таймыром" и "Вайгачом" под начальством Вилькицкого в 1914-1915 годах и Амундсеном в 1918-1920 годах. Вилькицкий зимовал, а Амундсену пришлось провести в пути даже две зимы.
    Опираясь на опыт наших предшествующих ледокольных экспедиций, мы могли выдвинуть проект прохождения Северного морского пути в одну навигацию, без зимовки. Советское правительство дало нам это задание, вооружив нас ледокольным пароходом "Сибиряков" и всем необходимым снаряжением. Мне пришлось руководить экспедицией. Я пригласил на "Сибирякова" капитана В. И. Воронина, профессора Визе и других товарищей, многие из которых затем. участвовали и в походе "Челюскина".
    Как известно, "Сибиряков" достиг Берингова пролива через два месяца и четыре дня после выхода из Архангельска. Северо-восточный путь был пройден впервые в истории в одно лето, без зимовки. Этот успех был встречен с восторгом Страной советов; руководители партии во главе с товарищем Сталиным сердечно приветствовали участников похода, которые были награждены орденами.
    "Сибирякову" успех дался нелегко. Он потерял винт и последний участок пути прошел под парусами. Однако, несмотря на все трудности, поход был совершен. Победа "Сибирякова" вместе с остальными работами последних лет послужила основой для дальнейшего, еще более мощного развертывания работ на Севере. По мысли товарища Сталина был создан особый государственный орган — Главное управление Северного морского пути. Предложение И. В. Сталина и соответствующее решение Центрального комитета ВКП(б) и Совета народных комиссаров последовали немедленно после прибытия сибиряковцев в Москву.
    Ударными темпами велась подготовка к мероприятиям 1933 года. Надо было расширить сеть станций, развить северную авиацию, провести очередную карскую экспедицию и впервые в истории отправить грузовые суда под предводительством ледокола к устью Лены. Тринадцать разнообразных экспедиций были отправлены,
    [18]
     19илл.jpg

    Главсевморпутем и его научным центром — Арктическим институтом в Ленинграде. Среди них — поход "Челюскина", которому посвящена Эта книга.
    Из других экспедиций отмечу первый ленский поход. Три парохода, груженных разнообразным имуществом для Якутской республики, а также инструментарием и оборудованием для научных станций и народившихся предприятий Главсевморпути, должны были пойти на Лену под предводительством ледокола "Красин". Для Якутии, для всего бассейна огромной Лены это событие открывало новую эру хозяйственного развития. Впервые Лена переставала быть тупиком, несущим свои огромные воды в "практическое ничто", в непроходимый, как ранее казалось, Ледовитый океан.
    Чтобы ленский поход принес хозяйству Якутии ожидаемые результаты, одновременно пришлось провести с Оби и Енисея через морской лед несколько крупных речных судов, которые должны были поднять дальше, вверх по реке, посылаемый морем груз. На примере этой экспедиции, осуществленной под начальством одного из наиболее заслуженных работников Севера -Б. В. Лаврова, ярко видно, как результаты научных экспедиций (в данном случав
    [19]
    "Сибирякова") немедленно перерастают в нашей стране в практическое мероприятие огромного хозяйственного значения.
    Раскрывая производительные силы Арктики, раскрывая новые экономические ресурсы, советское государство одновременно резко повышает экономические и культурные условия жизни северных народностей, которые из бесправных, подвергавшихся грабежу "инородцев" стали полноправными гражданами Союза советских народов.
    Особенно велика забота о малых народностях Севера, для помощи которым существует специальный комитет при Президиуме ВЦИК под председательством П. Г. Смидовича.

    ПАРОХОД "ЧЕЛЮСКИН"

    В 1933 году было решено повторить поход "Сибирякова" — вновь выйти для сквозного прохода Северным морским путем. Совокупность нескольких причин привела к этому решению. Надо было сменить Зимовщиков острова Врангеля и расширить станцию (за последние годы попытки достигнуть острова с востока не давали успеха). Надо было укрепить и продолжить опыт плавания "Сибирякова", изучив ряд еще недостаточно известных участков моря. Надо было наконец проверить, в каких пределах возможно плавание на Севере грузовых пароходов — не ледоколов и каким образом организовать совместную работу этих пароходов и ледоколов на всем пути. Для Этих целей и была снаряжена экспедиция на пароходе "Челюскин".
    Выбор судна для полярной экспедиции — вещь не легкая. Правда, у нас есть первоклассные ледоколы ("Красин", "Ермак", "Ленин"), но они сконструированы не для дальнего плавания. Они берут с собой недостаточный запас топлива и почти совсем не могут брать какой-либо добавочный груз. Ледокольные пароходы типа "Сибирякова" и ему подобные, обладая меньшей мощностью, но большим радиусом действия, чем ледоколы, показали себя очень хорошо в самостоятельных экспедициях, но их грузоподъемность также весьма ограничена. Необходимость завоза нескольких построек, большого груза продовольствия и снаряжения на остров Врангеля требовала более грузоподъемного судна, чем эти ледокольные пароходы. Важно было также взять с собой достаточно топлива, чтобы не только пройти весь путь без догрузки угля, но и снабдить при случае углем ледокол, если окажется надобность в его помощи.
    [20]
    С другой стороны, было желательно иметь если не ледокольное, то максимально крепкое, приспособленное к плаванию на Севере, так сказать, полуледокольное судно. Все эти условия и определили выбор парохода "Челюскин", который только что был построен в Дании по заказу Наркомвода специально для плавания на Севере, правда, для более ограниченных рейсов, чем прохождение всего Северного пути.
    В конце июня "Челюскин" прибыл из Дании в Ленинград. Осмотр наряду с рядом достоинств показал, что крепость его вряд ли будет достаточна для встречи с тяжелыми льдами. Поэтому был разработан вариант похода, при котором "Челюскин" идет, насколько возможно, своим ходом, а в случае больших ледовых препятствий призывает на помощь ледокол "Красин".
    "Красин" в этом году должен был находиться в центре пути, близ мыса Челюскина, имея основным заданием проводку трех грузовых пароходов к устью Лены. Для обеспечения этой совместной операции "Челюскин" брал с собой добавочный уголь (около тысячи тонн) для "Красина". Перед выходом экспедиции я в качестве ее начальника сообщил сотруднику "Правды" следующее ("Правда" от 9 июля 1933 года):
    "Челюскин" не является ледоколом. Это большой грузовой пароход новейшей конструкции, при постройке которого учтены условия плавания во льдах: корпусу придала соответствующая форма, сделаны добавочные крепления, имеется специальное помещение на случай вынужденной зимовки, когда палубные каюты придется очистить, а паровые машины остановить во избежание быстрого расхода горючего.
    Двигатель на "Челюскине" — в 2 500 сил — примерно вдвое сильнее, чем машина обыкновенного грузового парохода той же грузоподъемности (около 4 000 тонн). Это позволяет "Челюскину" легче справляться со льдами, но не настолько, чтобы форсировать тяжелые льды. Мы тем не менее уверенно идем в поход, имея в своем активе огромный опыт, приобретенный в прошлом году на "Сибирякове".Возможно однако, что нам не удастся найти достаточно разреженный лед. В этом случае к участию в экспедиции будет привлечен ледокол "Красин", основной задачей которого является проводка первого каравана грузовых судов к устью Лены. Если осуществится этот вариант, то "Красин" пройдет к острову Врангеля и обратно в Мурманск в одну навигацию, т.е. дважды пересечет Ледовитый океан, что конечно значительно расширит наш опыт ледового плавания".

    Успех северных экспедиций в значительной степени зависит от тщательности их подготовки. Необходимо не только снабдить экспедицию продовольствием на время похода, не только подобрать
    [21]
    необходимые научные инструменты, но и предвидеть возможность всяких осложнений вплоть до зимовки и аварии. Поэтому мы взяли продовольствие на полтора года. Мы имели на "Челюскине" теплую одежду на всех участников экспедиции и экипаж, несколько комплектов рабочей одежды, легкой и теплой, спальные мешки на всех, палатки и т. д. Заведывал подготовкой в качестве моего заместителя И. А. Копусов, бывший моим помощником в экспедиции на "Сибирякове". Тщательность проведенной т. Копусовым подготовки получила проверку делом во время гибели "Челюскина" и нашей жизни на льду. Не будь мы так хорошо снаряжены, наше положение оказалось бы намного труднее. Правительственные и общественные учреждения шли нам широко навстречу. Мы продолжали добывать необходимое вплоть до последнего момента отплытия из Ленинграда, а кое-что было погружено уже в Мурманске.
    Кроме собственных экспедиционных грузов и угля "Челюскин" имел на борту строительные материалы — в разобранном виде два дома для острова Врангеля, а также другое имущество островной станции и фактории.
    Особенно ценным грузом был для нас самолет. Хотя основная разведка должна была производиться мощными самолетами Главсевморпути, находившимися на берегу при наших станциях, но для короткой разведки важно было иметь с собой хотя бы небольшой самолет. В качестве типа мы выбрали амфибию конструкции т. Шаврова («Ш-2»), занимающую очень мало места, удобную для спуска с парохода на воду и на лед, удобную для подъема и могущую подниматься как с воды, так и со снега и льда. В качестве пилота удалось привлечь лучшего знатока арктического самолетовождения т. Бабушкина.
    Много места на корабле занимали бочки с горючим как для нашего самолета, так и особенно для радиостанции на острове Врангеля. В общем номенклатурный список потребного имущества охватывал более полуторы тысяч предметов.

    СОСТАВ ЭКСПЕДИЦИИ И КОМАНДЫ

    Подбор людей — важнейшая часть организации любого дела. Особенно это относится к экспедициям, в которых люди в течение долгого времени должны будут работать вместе и когда нет возможности обновить состав и заменить оказавшихся непригодными.
    [22]
     23илл.jpg
    В этой экспедиции подбор был особенно труден ввиду больших ее размеров и разнообразия задач.
    Основное ядро команды составляла группа сибиряковцев, участников предыдущего славного похода, во главе с капитаном В. И. Ворониным и вторым штурманом М. Г. Марковым. В качестве первого штурмана и его дублера капитан привлек опытных северных моряков тт. Гудина и Павлова.
    Труднее было с подбором машинной части команды. Новая, необычного у нас типа машина "Челюскина" оказалась впоследствии хорошо и экономно работающей, но она требовала особенно квалифицированного и очень внимательного ухода. Окончательный состав машинной команды определился после нескольких перемен только в Мурманске. Ее возглавил в качестве старшего механика Н. К. Матусевич.
    Конечно я не мог перевести на "Челюскина" с "Сибирякова" всю его команду: "Сибиряков" также получил важное задание — направиться к мысу Челюскину для расширения тамошней станции. Поэтому, кроме сибиряковцев, пришлась включить в состав команды
    [23]
    "Челюскина" много других товарищей, главным образом из ленинградских и мурманских моряков. Этих людей мы с капитаном знали меньше, и персональный подбор был труднее. Сознавая всю важность того, чтобы на пароходе была крепкая партийная ячейка, я при помощи ленинградских организаций пригласил группу коммунистов — студентов кораблестроительных и механических втузов, которые проходили на "Челюскине" свое последнее практическое плавание перед окончанием институтов, откуда они выходили инженерами, механиками и кораблестроителями. Эта группа (тт. Задоров, Колесниченко, Филиппов, Апокин, Нестеров, Мартисов), заняв посты младших механиков и машинистов, сыграла впоследствии огромную роль на корабле и особенно на льдине.
    Среди команды были и четыре женщины — уборщицы. Я принципиально считаю вполне допустимым участие женщин в экспедициях., но для трудной работы уборщиков предпочел бы, откровенно говоря, иметь мужчин. Работали женщины впрочем великолепно.
    Подобрать научный состав было значительно легче. Арктический институт обладает уже значительными кадрами опытных полярных работников в различных областях. Многие из них имеют значительный стаж экспедиционной работы. Взяли мы также и нескольких молодых товарищей для расширения наших кадров.
    Особую группу в наших экспедициях составляют представители печати и искусства. Страна с огромным интересом следит за нашими походами. Она вправе требовать подробной информации через газеты, которые охотно предоставляют много места исследованиям Арктики. Не менее важно заснять поход на фото- и кинопленку и зарисовать отдельные моменты. В эту группу на "Челюскине" вошли сибиряковцы: писатель Семенов, корреспондент "Известий" Громов, мой секретарь — он же корреспондент "Комсомольской правды" — Муханов, художник Решетников, фотограф Новицкий и кинооператор Трояновский. Приехали также поэт Илья Сельвинский и второй кинооператор Шафран. Из опыта предыдущих экспедиций у меня выработался взгляд на представителей печати и искусства как на очень важную часть персонала экспедиции. Во время первых моих походов кое у кого из участников было сомнение, нужны ли например корреспонденты. Но опыт показал, что эти товарищи по условиям своей профессии люди общественно живые, умеющие быстро подойти к работникам самых разнообразных отраслей, умеющие остро чувствовать и быстро реагировать на все события, — эти товарищи являются необходимым ферментом в сплочении коллектива.
    [24]
    Другую группу на корабле составляли "врангелевцы", как мы их в шутку называли, т.е. персонал, отправлявшийся на остров Врангеля на зимовку. В него входили научные работники разных специальностей, радиоработники, хозяйственники и т. д. Причем ввиду длительности командировки некоторые из них отправлялись с женами, а одна семья (начальника полярной станции т. Буйко) с годовалым ребенком.
    Наконец своеобразную группу представляли строительные рабочие (11 человек), которые должны были строить дома на острове Врангеля. Эти товарищи, в большинстве никогда не видавшие моря, представляли вначале особую трудность в смысле воспитания коллектива, но под конец оказались великолепными работниками, которые нам много помогли в лагере. Возглавлял эту группу инженер строитель В. А. Ремов.
    Мой ближайший штаб составлялся из моих заместителей — И. А. Копусова, И. Л. Баевского и помощника по политической части, старого большевика А. Н. Боброва, с которым я был связан совместной работой еще в героические времена 1918-1919 годов в Народном комиссариате продовольствия.
    Как впоследствии оказалось, состав экспедиции и команды был подобран в общем очень хорошо, но сплочение его разнородных частей в единый коллектив конечно не могло итти самотеком и было с самого начала предметом особенной заботы с моей стороны и со стороны общественных организаций "Челюскина".

    ПЕРЕХОД ЛЕНИНГРАД — КОПЕНГАГЕН — МУРМАНСК

    Переход до Мурманска конечно не является экспедиционным плаванием, но для нас он имел тогда существенное значение. Мы присмотрелись к работе отдельных товарищей и могли в Мурманске произвести необходимые перемены. Некоторые участнику в том числе все строители и большинство "врангелевцев", сели к нам только в Мурманске. До норвежских шхер пароход вел капитан Безайс, который по поручению Наркомвода принимал "Челюскина" в Копенгагене и должен был по пути закончить пробные испытания. Капитан Воронин вышел вместе со всей экспедицией из Ленинграда, а командование "Челюскиным" принял в норвежских шхерах.
    12 июля мы простились с Ленинградом, очень тепло провожаемые ленинградскими пролетариями, советскими и партийными организациями. Только 16 июля нам удалось закончить приемку угля и грузов
    [25]
    в Угольной гавани у выхода из Ленинградского порта в Финский залив. Во время перехода до Копенгагена обнаружились некоторые дефекты в работе машин, устраненные в Копенгагене фирмой "Бурмейстер и Вайн", построившей пароход.
    Стоянка в Копенгагене показала нам, насколько живо и заграница заинтересовалась нашим походом. Выдающиеся ученые и писатели посетили пароход или встретились с нами у полпреда СССР. На пароход непрерывно приходили экскурсии из различных слоев населения.
    Дальнейший переход из Копенгагена в Мурманск — проходил в значительной части норвежскими шхерами. Переход в открытом море подтвердил нам то, что мы ожидали с самого начала ввиду особой формы "Челюскина": его качало, как настоящий ледокол, т.е. исключительно сильно и стремительно. Пришлось принять особые меры для закрепления груза. Наконец в Мурманске вся подготовка была закончена, мы взяли дополнительный уголь и 10 августа 1933 года вышли в экспедицию.
    Мы имели конечно подробную информацию о состоянии погоды и льда от наших полярных станций. Было ясно, что Карское море будет пройти значительно труднее, чем в предыдущем году во время похода "Сибирякова". Было известно также, что пролив Вилькицкого — между мысом Челюскиным и Северной Землей — все еще закрыт. Очевидно лето запаздывало в Арктике. Однако мы решили дольше не ждать, а, пройдя в Карское море, ориентироваться на месте.

    МУРМАНСК — МЫС ЧЕЛЮСКИН

    В этой статье я не буду касаться подробностей нашего плавания, которые с навигационной стороны освещены в статьях капитана, других наших моряков и научных работников. Остановлюсь лишь на некоторых моментах, имевших значение для дальнейшей судьбы нашей экспедиции.
    Баренцево море прошли, как и следовало ожидать, без встречи со льдом. В Карское море вошли проливом Маточкин Шар и здесь нагнали ледокол "Красин" и проводимые им суда. Дальнейший путь до мыса Челюскина мы могли бы проделать или вместе с "Красиным" и его группой судов, или самостоятельно. Путь с "Красиным" был конечно легче, но должен был тянуться дольше, так как ленские
    [26]
     27илл.jpg
    суда должны были предварительно зайти на остров Диксон. Вообще проводка ледоколом целой группы неледокольных судов, какими были ленские пароходы, — операция медленная. Мы решили пытаться пойти самостоятельно, одновременно развертывая научную работу. Как с точки зрения наибольшей ценности этой работы, так и с точки зрения быстроты продвижения мы выбрали более северный вариант пути, чтобы в случае задержек со вскрытием льдов в проливе Вилькицкого пытаться пройти более северным проливом Шокальского между главными островами архипелага Северной Земли
    Двухнедельный поход по Карскому морю показал нам, что не только пролив Шокальского, но и вообще берег Северной Земли в этом году недоступен. Это подтвердилось также неудачей ледокольного парохода "Седов", который не мог выполнить своего задания — сменить зимовщиков Северной Земли и построить станцию на мысе Оловянном в проливе Шокальского. Во время поисков пути по Карскому морю среди льдов мы несколько раз пользовались летной разведкой т. Бабушкина, с которым обычно летал капитан.
    Произведя научные измерения в неисследованных частях Карского моря, мы натолкнулись на большой остров, на котором не оказалось признаков посещения его человеком. На карте этого острова нет, но ряд данных заставляет думать, что это не новый остров, а остров Уединения, открытый еще в XIX веке, затем посещенный в 1915 году Свердрупом, но невидимому совершенно неправильно нанесенный на карту (на 50 миль восточнее истинного положения). Наш астроном-геодезист т. Гаккель определил точное положение острова астрономическим наблюдением, а я заснял и сфотографировал его очертания с самолета Бабушкина. Остров этот по своему положению — в самом центре Карского моря — имеет исключительное значение для Северного морского пути. В 1934 году мы собираемся основать на этом острове станцию.
    При первых же встречах со льдом в Карском море "Челюскин" получил повреждение в носовой части (лопнул шпангоут, погнулись стрингера и т. д.). Эти повреждения нам показали, что мы не должны требовать от "Челюскина" слишком многого. Хотя он построен и с учетом северного плавания, но его крепления рассчитаны очевидно неправильно и во всяком случае недостаточно. Под руководством инженера Ремова были поставлены добавочные деревянные крепления, оказавшиеся очень удачными. Для установки добавочных креплений в носу потребовалось разгрузить носовой трюм от угля,
    [28]
    который был перегружен частью в угольную яму средней части корабля, частью на корму.
    Эту операцию надо было сделать быстро, и тут мы впервые в этом плавании применили тот же метод общих авралов, который уже на "Сибирякове" и в предыдущих экспедициях оказался не только необходимым для быстрого окончания работы, но и великолепным средством сплочения коллектива. Все участники экспедиции, как ученые, так и строители, моряки и хозяйственники, переносили уголь, разбившись на бригады, между которыми ярко и с огромным подъемом прошло соревнование.
    Одной из причин слабой сопротивляемости "Челюскина" было то, что он был перегружен: как я указывал выше, нам пришлось взять лишних тысячу тонн угля для "Красина". Наличие лишнего груза привело к тому, что более укрепленный, так называемый ледовый пояс обшивки оказался ниже ватерлинии и пароход встречал лед менее защищенной верхней частью. Надо было поскорее избавиться от лишнего груза. Поэтому мною был вызван "Красин", находившийся в это время также в Карском море, но южнее нас, чтобы отдать ему лишний уголь. "Красин" вскоре прибыл к нам. Команды обоих пароходов тепло встретились и, помогая друг другу, быстро закончили операцию. Вслед за этим мы в течение восьми часов шли за "Красиным".
    Однако в дальнейшем "Красину" надо было вернуться к своим ленским пароходам, мы же продолжали поиски более северных вариантов пути. Находясь уже в восточной части Карского моря, мы встретились с "Седовым", который израсходовал свой запас угля в неудавшихся попытках пробраться к Северной Земле. Снабдив и его углем, мы двинулись дальше, причем из сравнения работы "Седова" и "Челюскина" выяснилось, что "Челюскин", по крайней мере в легком льду, идет лучше "Седова".
    Убедившись, что севернее нам не пройти, мы двинулись к проливу Вилькицкого, куда прибыли утром 1 сентября. Несколькими часами раньше туда пришел и "Красин", отпустивший свой караван самостоятельно итти дальше на Лену. Тут же находились ледокольные пароходы "Сибиряков", "Седов" и "Русанов". В общем За один 1933 год мимо мыса Челюскина прошли 11 кораблей, тогда как за всю предыдущую историю, вплоть до 1932 года, всего только 9 пароходов обогнули эту северную оконечность АЗИИ. Яркий показатель наших быстрых успехов в освоении Арктики!
    Воспользовавшись встречей судов, я посетил их одно за другим
    [29]
    и переговорил с руководителями различных экспедиций Главсевморпути, а также посетил станцию на мысе Челюскине.
    Упомяну еще, что в Карском море 31 августа наш состав пополнился: у геодезиста острова Врангеля т. Васильева и его жены Доры Ивановны родилась дочь, которая по требованию общественности была в честь Карского моря названа Кариной. Любопытна судьба этой девочки, которая родилась за 75° широты и в первом году своей жизни перенесла кораблекрушение, жизнь на льду, полет в Уэллен и торжественное возвращение в Москву, где ее ласкали Иосиф Виссарионович Сталин и Максим Горький.
    В судовом журнале "Челюскина" записано: "5.30 у супругов Васильевых родился ребенок -девочка; счислимая широта 75°46,5' сев., долгота — 91°06' вост. Имя девочки Карина. Глубина 52 метра".

    МОРЕ ЛАПТЕВЫХ И ВОСТОЧНОСИБИРСКОЕ

    Первая половина нашего пути заканчивалась у мыса Челюскина. Она прошла очень трудно.
    Что нас ждет впереди, во второй половине? Ближайшие два моря — море Лаптевых и Восточносибирское — не внушали опасений. Но дальше — Чукотское море, в котором "Сибиряков" в предыдущем году дважды потерял винт и где сейчас, во время нашего прибытия к мысу Челюскину, боролся со льдами ледорез "Литке". Он выводил обратно в Тихий океан зимовавшие пароходы колымской экспедиции Наркомвода. Мы знали о тяжелом состоянии льда в Чукотском море.
    Предстояло решить вопрос, итти ли нам дальше на "Челюскине" одним или вместе с ледоколом "Красин" или предпринять какой-либо третий маневр. Руководство экспедиции и капитан Воронин обсудили различные варианты с капитаном "Красина" Легздиным и помощником начальника ленской экспедиции, опытным капитаном Сорокиным. Выяснилось, что "Красин" нам помочь не в состоянии: в Карском море у него сломался вал одной из трех машин. Правда, он из строя не вышел, но, по свидетельству его капитана, потерял свои ледокольные качества на 50 о/о-до капитального ремонта, который возможен только в порту. При таких условиях настаивать на походе "Красина" на восток было и невозможно и бесполезно.
    Отпадал также вариант переадресовки пароходов, при котором
    [30]
    например "Сибиряков" или "Седов" был бы направлен на остров Врангеля, а "Челюскин" оставался бы у одноименного мыса. При этом можно было бы только заменить врангелевские дома челюскинскими и обратно, но практически нельзя было бы правильно перегрузить весь остальной груз, который совершенно различен для различных пунктов назначения. Состояние "Седова" было явно неудовлетворительным, а "Сибиряков" уже начал разгрузку у мыса Челюскина и при его небольшой грузоподъемности вряд ли мог взять достаточный груз для острова Врангеля. Оставалось итти дальше самостоятельно.
    На крайний случаи мы могли иметь в виду, что ледорез "Литке", хотя и выдержавший перед этим зимовку и во время зимовки поврежденный, все же может нам оказать некоторую помощь. Однако мы имели большие шансы на удачный проход в Тихий океан и без посторонней помощи, особенно рассчитывая на разведку береговой авиации, в этом году уже довольно сильно представленной на восточном участке. Из дальнейшего будет видно, что этой помощи мы получить фактически не могли.
    Итак было принято решение продолжать путь самостоятельно. Море Лаптевых, т.е. часть океана между мысом Челюскиным и Новосибирскими островами, прошли без труда в штормовую погоду... Ленские суда в это же время достигли своей цели -бухты Тикси близ устья Лены. К нашему большому сожалению, мы в это время получили из Тикси телеграмму от летчика т. Леваневского, что он не может продолжать службу летной разведки, так как его мотор вылетал все свои часы. Это и не удивительно, так как т. Леваневскому пришлось не только перелететь из Севастополя на Чукотку, но еще и перевозить в Америку американского летчика Маттерна, потерпевшего аварию в Анадырском районе. После этого т. Леваневский работал на разведке для судов колымской экспедиции и таким образом для ленской экспедиции и для "Челюскина" уже работать больше не мог. Зная т. Леваневского как великолепного и исключительно добросовестного летчика, я мог с ним только согласиться и отпустить его в Иркутск.
    Новосибирские острова мы прошли проливом Санникова, тогда как на "Сибирякове" шли более южным проливом Лаптева. Пролив Санникова, как и все Восточносибирское море, еще очень малоизучен, и наши промеры глубин могли бы иметь очень большое значение, так как этот участок является самым мелким на всем Северном морском пути. Проход его для более мощных судов, как
    [31]
    например "Красин", представляет очень серьезную задачу. К сожалению, непогода и туман не давали нам возможности видеть солнце и определяться так, чтобы с должной точностью нанести измерения на карту. Наш опытный капитан В. И. Воронин благополучно провел пароход через мелкие места.
    В Восточносибирском море мы вновь взяли северный вариант — курс прямо на остров Врангеля. Помимо желания быстрее достигнуть ближайшей цели мы имели в виду при этом пересечь белое пятно карты, в котором, возможно, скрывается Земля Андреева. Об этой земле имеются непроверенные сведения, но никто этот район еще не посещал. Однако продолжающийся туман и появление с каждым часом все более мощного льда заставили нас отказаться от прямого пути. Вследствие тумана мы не могли выслать самолет, так что вопрос о существовании Земли Андреева остается нерешенным. Им нам придется заняться в одну из ближайших экспедиций. Не имея летной разведки тяжелым самолетом и не Зная, каковы в ледовом отношении подступы к острову Врангеля с запада, мы должны были повернуть на юг к берегу материка и продолжать путь по трассе прошлогоднего похода "Сибирякова". Проходя мимо Медвежьих островов (против устья Колымы), мы с радостью узнали, что входившая в план строительства на 1933 год радиостанция уже поставлена на острове Четырехстолбовом этой группы.
    На меридиане мыса Шелагского мы встретили довольно серьезный лед, и дальнейшее продвижение шло медленно. Так мы приближались к мысу Северному.
    На Чукотке находился еще один мощный самолет с летчиком т. Кукановым. На нем работал известный деятель Севера т. Красинский. Самолет Куканова перед этим провел блестящую работу, облетев с экспедицией профессора Обручева весь Чукотский полуостров для составления первой карты его внутренних частей. Тов. Красинский успел также побывать на острове Врангеля, откуда он вывез группу зимовщиков (кроме начальника станции т. Минеева и его жены, решивших остаться до смены). И этот самолет заканчивал допустимые часы полета своих моторов. Но мы условились с т. Красинским, что сделаем еще один полет на остров Врангеля, куда отправились я лично и т. Буйко, участник новой смены зимовщиков, ехавшей на "Челюскине".
    15 сентября мы прибыли на остров Врангеля. К сожалению, я не встретился с т. Минеевым, который в то время был с эскимосами
    [32]
     32илл.jpg
    на северной части острова. Жена т. Минеева, взявшая на себя все метеорологические наблюдения после отлета метеорологов, познакомила нас с состоянием колонии острова. Тов. Минеев сумел прекрасно организовать работу, несмотря на то, что смена его задерживалась и он уже четвертый год проводил на острове.
    Нельзя было скрывать, что и поход "Челюскина" к острову Врангеля не обеспечен, так как льды в 1933 году были в Чукотском море особенно тяжелыми. Тем не менее мы условились о мероприятиях по подготовке выгрузки на случай, если "Челюскину" удастся приблизиться к острову, и о связи путем самолетов, если этой возможности не окажется.
    16 сентября мы с острова Врангеля перелетели на мыс Северный, где только что была закончена постройка большой полярной станции. С радостью и гордостью т. Петров, начальник этой станции, показывал мне свое хозяйство. Мыс Северный — одно из самых величественных и в то же время грозных мест побережья Ледовитого океана. В 1933 году, когда мы проходили на "Сибирякове", здесь никакой станции еще не было, как впрочем и во всей восточной половине советской Арктики. Было радостно видеть, как продвигается освоение этого важнейшего участка. Тов. Петров впоследствии в качестве председателя чрезвычайной тройки руководил операциями по спасению челюскинцев из ледового лагеря. Здесь на мысе, я видел его здоровым, полным мужчиной, а через несколько месяцев в Ванкареме даже не узнал его, настолько постарел и осунулся этот Замечательный работник, отдавший делу нашего спасения все свои силы.
    Вечером 16 сентября "Челюскин" подошел к мысу Северному, и мы с т. Буйко вернулись на корабль. Подойти к пароходу на шлюпках не удалось — бухта на наших глазах забивалась льдом; пришлось уже после наступления темноты пробираться пешком, прыгая с льдины на льдину.
    Полет на остров Врангеля показал, что пролив Лонга между материком и островом весь покрыт льдом. Разводья между льдинами имелись только в южной полосе, ближе к материку. У острова лед стоял плотно. "Челюскин" явно не мог подойти к острову с южной стороны, но восточнее, в сторону острова Геральда, и далее на юго-восток льды становились более разреженными. Поэтому было принято следующее решение: итти сначала к Берингову проливу, чтобы выполнить эту часть задания; из района Берингова пролива пытаться итти на север и затем на северо-запад к острову
    [33]
    Врангеля; если же подход окажется невозможным и с этой стороны, то выгрузить дома и прочее имущество в одном из пунктов Чукотского полуострова, построив таким образом станцию, которая будет во всяком случае полезна, а на остров Врангеля отправить самолетом уменьшенный состав для смены зимовщиков.

    КОЛЮЧИНСКАЯ ГУБА

    От мыса Северного "Челюскин" шел уже девяти-десятибалльным льдом, т.е. льдом, покрывавшим от 90 до 100 °/о поверхности моря. Пароход пробивался между льдинами. Иногда получались повреждения, но мы их на ходу исправляли, стараясь не терять времени и продвигаться дальше. Необходимо было спешить, так как лето уже кончилось и вода между льдинами стала покрываться молодым льдом. Началось сплачивание всего льда в одну целостную массу.
    Лед Чукотского моря оказался в 1933 году еще тяжелее, чем в предыдущем. Проходя мимо мыса Якан, мы еще до подхода к мысу Северному видели три парохода — "Хабаровск", "Анадырь" и "Север", которые, возвращаясь с Колымы, задержались, прижатые льдом к берегу. Не будучи ледоколом, "Челюскин" не мог им помочь. "Хабаровск" пытался итти за "Челюскиным", но вскоре должен был вернуться, так как "Анадырь", поврежденный после зимовки, не мог отойти от берегового припая в движущийся лед. Эти три парохода остались зимовать у берега. Впереди нас, за Колючинской губой, у мыса Джинретлен находились еще два парохода, также застрявшие: "Свердловск" и "Лейтенант Шмидт". К этому времени ледорез "Литке" успел вывести в Берингов пролив остальные пароходы колымской экспедиции, но, поврежденный предыдущей работой, не считал себя в силах вернуться за отставшими пятью пароходами.
    Льды сплачивались все больше и больше. Движение парохода Замедлялось. В последний раз удалось произвести летную разведку, которая показала, что милях в пятнадцати впереди есть еще чистая вода, откуда нетрудно было бы добраться до Берингова пролива. Но выбраться изо льдов "Челюскин" уже не мог. Он не столько расталкивал льды, сколько вместе с ними в дрейфе медленно продвигался на восток.
    Приближалась Колючинская губа. Удивительное место, где столько полярных экспедиций терпело аварии! Здесь зимовал Норденшельд. Здесь "Сибиряков" потерял винт, здесь в глубине губы погиб самолет
    [34]
     35илл.jpg

    "Советский Север". Здесь же в 1934 году, во время операций по спасению челюскинцев, потерпели аварии самолеты Леваневского и Ляпидевского, только благодаря высокому искусству летчиков окончившиеся благополучно для людей. Объясняется это вероятно не случайностью. Колючинская губа — залив, глубоко вдающийся в материк. Движущийся мимо него лед как бы всасывается в залив. Тут же невидимому резко меняются условия влажности и облачности, становясь опасными для самолетов.
    21 сентября, дрейфуя вместе со льдом, мы заметили, что лед оттягивает пароход на юг к острову Колючину, ко входу в Колючинскую губу. Была тревожная ночь, когда казалось, что лед понесет пароход прямо на остров. Однако нас пронесло мимо, движение льда постепенно замедлялось и наконец остановилось совершенно. Мы оказались затертыми у входа в Колючинскую губу, а всего лишь в двух километрах севернее нас лед продолжал двигаться на восток к Берингову проливу. С шумом, сплошной массой шли ледяные громады. Движущийся лед от неподвижного был отделен ровной чертой, у которой трением раздавливались более мелкие льдины.
    Предыдущим нажимом льда в сторону губы ее плотно забило, а в районе острова Колючина, где мы стояли, лед невидимому набился в несколько слоев значительной толщины. Здесь мы простояли до 5 октября. Обстановка у Колючинской губы, заставившая "Челюскина" потерять темп, явилась ближайшей причиной последовавшей затем нашей зимовки.
    Были пущены в ход различные средства, чтобы освободить пароход. Но ни взрывы около парохода, ни взрывы у кромки неподвижного льда не давали существенных результатов. Тогда мы начали систематическую околку парохода, чтобы по крайней мере повернуть его носом к движущемуся льду и дать ему возможность при первой перемене ветра, при первом появлении какой-нибудь трещины двинуться самостоятельно дальше. Эта тяжелая работа состояла в выемке нескольких тысяч тонн льда, который приходилось рубить ломами, пешнями, кирками и отвозить в сторону. Но на место сколотого льда снизу немедленно выпирала новая льдина. Напряженная работа, в которой участвовал весь коллектив, показала, насколько за время трудного плавания люди уже успели закалиться, насколько укрепились дисциплина, общественные навыки, сознание
    долга.
    Мы упорно продолжали работать, но не могли закрывать глаз на то, что вероятность зимовки сильно возросла. Надо было
    [36]
    подготовиться к ней. Мы уменьшили расход топлива и начали постепенно переводить пароход на зимовочное положение. Очень важно было уменьшить число зимующих, чтобы разместиться в меньшем объеме, выключить часть помещений и тем самым сэкономить больше угля. Уголь был необходим на случай, если бы в будущем году, после Зимовки, "Челюскину" пришлось бороться со льдами, прежде чем войти в Берингов пролив.
    1 октября 1933 года у "Челюскина" неожиданно появились чукчи, прибывшие на собаках с берега (около 25 километров). Я воспользовался этим случаем, чтобы вместе с метеорологом Н. Комовым, Знавшим чукотский язык, поехать на берег. Там мы договорились об отправке части нашего состава на собаках на берег и далее по берегу к Берингову проливу, где у мыса Дежнева их мог бы принять ледорез "Литке".
    К сожалению, удалось получить только четыре упряжки, так как в этом районе население чрезвычайно редкое. Отправляя первую партию, я имел в виду при их помощи завязать связь с чукотскими селениями, расположенными на восток от губы, чтобы получить больше нарт с собаками и продолжать разгрузку парохода. Этой первой партии предстояло пройти около 30-35 километров по льду через залив Колючинской губы к мысу Джинретлен и больше 300 километров по материку.
    Хотя перед отправкой "Челюскина" был произведен медицинский осмотр состава, по, естественно, в столь большом коллективе под конец оказалось несколько больных. Было заманчиво их отправить в первую очередь, но при наличии только четырех упряжек я мог отправить только одного больного, остальные же нарты приходилось загружать продовольствием, кормом для собак и палатками. Я решил отправить больного кочегара Данилкина, а с ним врача и еще шесть человек. Последних приходилось выбирать уже не из больных, а, наоборот, из наиболее выносливых людей, так как им предстояло итти пешком. Я выбрал тех из наших работников, которые были связаны основной службой с Москвой или Ленин¬градом. Отплывая в поход, я обязался перед их учреждениями вернуть этих людей в первую очередь в случае задержки "Челюскина". Руководство этой небольшой, но трудной экспедицией я поручил моему секретарю т. Муханову, имевшему уже порядочный опыт полярных экспедиций. 3 октября пешая партия отправилась на берег. Преодолев трудный путь, она благополучно достигла Уэллена, где была принята па борт "Литке". Этот же путь — только большей
    [37]
    протяженности — впоследствии проделали многие челюскинцы после их спасения аэропланами, отправившись пешком в сопровождении собачьих нарт с провизией из Ванкарема в Уэллен.
    Стало на восемь человек меньше. Продолжить эвакуацию не пришлось, так как 5 октября ветер переменился и наши авральные работы дали результат: трещина прошла как раз через место наших обколочных и взрывных работ у борта парохода. Обстановка изменилась настолько быстро, что люди с трудом успели взобраться на пароход и спасти рабочий инструмент. Мы двинулись дальше в бурном и радостном подъеме. Но своим ходом далеко итти не пришлось... Лед снова сдавил "Челюскина". Начался дрейф.

    БЕРИНГОВ ПРОЛИВ

    Дрейф кружил наш пароход. Несколько раз мы проносились мимо мыса Сердце-Камень и снова отодвигались назад или на север. Иногда у берега открывалась полоса воды. У мыса Джинретлен мы оказались уже впереди пароходов "Свердловск" и "Лейтенант Шмидт". С этими пароходами мы ежедневно обменивались радио-сообщениями и советами. Я настойчиво предлагал им не становиться на зимовку, т.е. не разбирать машины, а ждать благоприятного изменения обстановки, которая еще может наступить.
    Одновременно я вел переписку с командованием ледореза "Литке", запрашивая, не может ли он подойти к этим пароходам, чтобы их вывести. "Литке", исправив часть своих повреждений и взяв уголь, попытался это сделать, но мог дойти только до мыса Икигур, где нажим льдов заставил его вернуться. Было ясно, что "Литке" потерял свои ледокольные способности и нуждается в очень серьезном ремонте. Он не мог помочь ни пароходам своей экспедиции, ни тем более "Челюскину", который находился дальше от берега, среди льдов открытого моря.
    Непрерывное движение льда вносит в арктические экспедиции Элемент случайности, который далеко не всегда поддается контролю человека. Еще недавно мы были впереди "Свердловска" и "Лейтенанта Шмидта", и вдруг обстановка переменилась. У этих пароходов оказалась вода, они смогли обойти нас с севера и выйти в Берингов пролив, подвергшись в пути несколько раз сжатиям, которые однако кончились для них благополучно. "Челюскин" же продолжал дрейфовать,
    [38]
     39илл.jpg

    После нескольких петель дрейф "Челюскина" принял юго-восточное направление, и 3 ноября мы вошли в Берингов пролив. Вошли вместе с дрейфом льда, не имея самостоятельного хода. Все-таки в одну навигацию мы достигли Берингова пролива! 5 ноября мы были уже в середине пролива, близ острова Диомида. Вылетевшие на разведку т. Красинский и летчик Чернявский (на машине «У-2») не могли сказать нам ничего утешительного. До чистой воды расстояние было хотя и невелико (около 20 километров), но лед был очень плотный.
    Вновь возникла мысль о привлечении "Литке" нам на помощь. Учитывая тяжелый лед в проливе и предыдущую неудачу "Литке", мы не могли однако вовлекать этот пароход в риск, пока у нас была надежда самостоятельно выйти. Но внезапно нашу льдину стало быстро относить на север. Было очевидно, что мы попали в район мощного течения, идущего из Тихого океана в Ледовитый, в сторону острова Геральда, Возникла реальная опасность, что нас отнесет в центральный полярный бассейн, откуда в этом году уже не выбраться и где зимовка среди мощных льдов неизбежно окончилась бы гибелью парохода, причем в районе, столь отдаленном от берега, что даже помощь самолетами была бы в высшей степени сомнительной...
    При таких обстоятельствах пришлось обратиться к "Литке" за помощью. 10 ноября об этом мною было послано предложение "Литке", на что его командование — тт. Бочек и Николаев — немедленно ответило согласием. Несмотря на предшествующую зимовку и обилие тяжелых повреждений, экипаж "Литке" мужественно вышел на помощь "Челюскину". К этому времени наша льдина сильно обломалась с краев, и до ближайшей значительной полосы чистой воды оставалось не более пяти-шести километров. Вслед за ней, правда, опять шел лед, но, насколько мы могли заметить, более разреженный, Это давало надежду, что "Литке" сейчас подойти к нам легче, чем в то время, когда мы стояли у Берингова пролива среди крепко сплоченного льда.
    Однако обстановка быстро менялась. Значительные морозы сковывали открытое море льдом, быстро нараставшим в толщине. "Литке" не смог подойти прямо к нам и сделал попытку обойти нас с северо-востока. Будь это прежний здоровый "Литке", ему не представилось бы труда добраться до нас и вместе с нами выйти в Берингов пролив, но с теми повреждениями, которые у него были, он не мог форсировать даже молодой лед и после
    [40]
    нескольких бесплодных попыток вынужден был с моего согласия уйти обратно. "Литке" не удалось приблизиться к нам более чем на 45-50 километров, но на это расстояние по движущемуся льду я не мог послать людей пешком. Переброска же их самолетом Бабушкина также стала невозможной: при первой попытке взлететь с ограниченной площадки, которую мы имели близ корабля, самолет был поврежден. Так нам не удалось разгрузить свой состав, хотя к отправке на "Литке" (в случае, если он не сможет вывести наш пароход) было намечено около половины состава экспедиции, в том числе все женщины и дети.

    ЗИМОВКА

    "Литке" ушел. И все же мы еще не знали наверное, зазимуем мы или нет. Ветер выбил нас из северного течения и повернул на запад. С тех пор мы непрерывно находились в дрейфе, выделывая разнообразные петли, но в общем не выходя из небольшого района, севернее чукотского побережья.
    Еще раз в декабре льды расступились. Одновременно с неожиданным потеплением образовались большие разводья вокруг парохода. Вновь заработал винт, но разводья кончались тупиками, а при отсутствия летной разведки мы не могли знать, что делается за Этими тупиками.
    Вскоре море замерзло вновь и для нас окончательно. Зная изменчивость погоды в Арктике, мы однако не останавливали машины. Мы сохраняли пар в одном из боковых котлов. Всячески экономя топливо, мы все же держали машину в двенадцатичасовой готовности на случай, если еще представится возможность итти своим ходом. Имелось также в виду, что наличие пара в машине позволит в случае необходимости пустить в ход спасательные помпы.
    Зимовка — явление не новое и не столь уж редкое. Но одно дело зимовка у берега, в безопасности, другое — среди движущегося льда. Мы знали, что в случае сильного сжатия пароход не выдержит. Сжатия меньшей силы мы испытывали не раз. Исподволь мы подготовили все необходимое на случай катастрофы, не теряя однако надежды, что линии сжатия пройдут где-нибудь вдали и пароход уцелеет.
    Организация зимовки поставила перед нами ряд новых проблем. Надо было добывать пресную воду как для котла, так и для
    [41]
    умывания и питания. Надо было сменить систему отопления, чтобы экономить топливо, а прежде всего надо было продолжать научные работы в новых условиях. Для научных работ зимовка в центре Чукотского моря представляла совершенно исключительный случай, который нашими учеными и был использован в полной мере.
    В ноябре в бухту Провидения прибыли летчики Ляпидевский и Конкин с наблюдателем Петровым, имевшие задание на «АНТ-4» вывезти избыток пассажиров с пароходов Наркомвода, зазимовавших у мыса Якан. Я также надеялся этим путем разгрузить "Челюскина", и мы деятельно занимались разыскиванием аэродромов и их расчисткой. Однако полярная ночь, пурга и низкая температура не дали возможности развернуть полеты. Впервые Ляпидевский прилетел к нам, как известию, уже в марте, когда мы были на льду.
    Период полярной ночи, психологически особенно ответственный, потребовал тщательной организации работы и досуга. Именно в этот период особенно широко развернулась на пароходе учеба, сыгравшая наряду с производственной и общественной работой большую роль в окончательном сплочении коллектива и поднятии его на ту высоту, которая проявилась затем на льдине.

    НА ЛЬДИНЕ

    13 февраля сильное сжатие прошло через место стоянки парохода, и "Челюскин" затонул на 68° северной широты и 173° западной долготы. При этом погиб заведующий хозяйством т. Могилевич, остававшийся вместе со мною и капитаном до последней минуты на пароходе. Он не сумел во — время спрыгнуть — его придавило бочками. Все остальные сошли невредимыми.
    Гибель "Челюскина" подробно описана в ряде очерков этой книги. В течение двухчасового промежутка, предоставленного нам льдом, мы выгрузили не только все намеченное по плану (двухмесячный запас продовольствия и т. д.), но и много продовольствия и горючего сверх плана. Во-время разрезав канаты, которыми был к палубе прикреплен строительный материал, мы обеспечили то, что значительная часть материала всплыла. После гибели парохода, хотя и с большим трудом, мы извлекали изо льда бревна, доски, дрова и прочее. Выгрузка была произведена исключительно дисциплинированно. Не было ни одного проявления паники, ни одного нарушения порядка.
    [42]
    С 13 февраля по 13 апреля продолжалась жизнь в ледяном лагере. Она подробно описана рядом участников. Я остановлюсь только на главных задачах, стоявших перед руководством экспедиции в этот период.
    Благодаря своевременной выгрузке палаток, спальных мешков и наличию строительных материалов удалось сравнительно быстро наладить в лагере сносную жизнь. Организованность и энтузиазм коллектива этому помогли. Каждым из членов экспедиции и команды было проявлено много инициативы и изобретательности, чтобы сделать жизнь в лагере возможно культурнее и лучше. Радиосвязь была обеспечена со второго дня существования лагеря. Нельзя здесь не отметить как прекрасной работы радистов "Челюскина" — старшего радиста Э. Кренкеля, В. Иванюка и С. Иванова, так и самоотверженной работы береговых радистов, в особенности радистки станции Уэллен Людмилы Шрадер.
    Вспоминалось, как год назад в этих же местах, находясь на аварийном "Сибирякове", мы не имели радиосвязи — береговых станций в этом районе еще не было. С трудом тогда удалось связаться с краболовом в Охотском море и через него с Петропавловскомна-Камчатке и Хабаровском. В 1933 году были созданы крупные станции на мысе Северном и в Уэллене, настолько хорошо оборудованные, что они могли впоследствии, в ходе работ по спасению, выделить подстанцию на мыс Ванкарем. Благодаря наличию 22 полярных станций мы имели надежную связь с Москвой, которая ни разу не прерывалась.
    Вскоре мы по радио получили известие об образовании правительственной комиссии под председательством т. Куйбышева, с исключительной энергией и размахом организовавшей наше спасение. С огромной радостью мы прочли телеграмму руководящих членов ЦК партии и правительства во главе с т. Сталиным. Мы были уверены, что будем спасены.
    Какой же путь спасения надлежало выбрать? Спасательная экспедиция на собаках с берега, так же как и пеший переход из лагеря на берег были неприемлемы. По торосистому льду еще ни одной Экспедиции не удавалось делать более 10 километров в день, а пример, наиболее близкий к нашему по обстановке — переход штурмана Альбанова со Святой Анны на Землю Франца-Иосифа в 1914 году, — дает скорость от трех до пяти километров в день. У Альбанова из 14 человек дошли двое, остальные погибли. Даже если бы мы до берега нигде не встречали широких разводьев, которые могли нас
    [43]
    надолго задержать, мы все же должны были иметь в виду переход не менее чем в 25 дней (до берега около 150 километров). Чтобы взять с собой продовольствия на этот срок, палатки, примусы и т. д., нам пришлось бы не только загрузить имевшиеся у нас нарты, но и взять большой груз на плечи. Как же при этих условиях мы могли бы доставить на берег женщин, детей и нескольких слабых мужчин? При температуре около минус 40° в пути были бы весьма вероятны случаи обмораживания. Могло также легко случиться, что, проваливаясь между торосами, некоторые из участников сломали бы ноги и растянули бы жилы, в то время как даже натертой ноги было достаточно, чтобы человек выбыл из строя. В общем было ясно, что из 104 человек дошли бы вероятно не более сорока, этот план, план выживания сильнейших и спасения их ценою гибели остальных, был для нас категорически неприемлем!
    В полном согласии с правительственной комиссией мы считали самолет основным средством спасения. Мы были уверены в нашей советской авиации, но конечно с радостью и гордостью за помощь нашей страны узнали о том, что в дополнение к авиации посылаются ледокол "Красин", дирижабли и вездеходы.
    Мы считались с возможностью, что самолеты не успеют окончить операции до наступления весны, когда лед будет разломан па мелкие куски и посадка самолетов окажется невозможной. Мы рассчитывали в этом случае отправить на самолетах женщин, детей и более слабых, а с оставшимися товарищами благополучно дойти до берега пешком, опираясь на помощь самолетов, которые могли бы предварительно доставить нам легкие брезентовые или моржовые шлюпки и упряжки собак. Самолеты могли помогать нам разведкой и сигнализировать о направлении, чтобы обойти разводья. Держали мы также в порядке спасенные с "Челюскина" судовые шлюпки, среди которых были вполне исправный большой моторный бот на 50 человек и несколько шлюпок-ледянок, легких, снабженных полозьями, которые легко вытаскивать на руках на лед, передвигать через льдины и вновь спускать на воду. Мы считали возможным после отправки более слабой половины попытаться пойти на шлюпках к Берингову проливу. Наконец если бы и это не удалось, то мы остались бы на льду до подхода ледокола "Красин", что было бы возможным не ранее конца мая — начала июня.
    Однако основным орудием оставалась авиация. На нас, живущих в лагере, это накладывало обязанность иметь в любое время наготове аэродромы. Расчистка аэродромов на льду была нашей основной
    [44]
    работой за все два месяца жизни в лагере. Все это подробно описано моими товарищами.
    Организация труда в лагере потребовала конечно иных форм, чем на пароходе. Матросы, механики и кочегары после гибели парохода не имели работы по своей основной специальности. Эти крепкие и преданные делу люди вместе с научными работниками с энтузиазмом перешли на работу по расчистке аэродромов, на строительные работы и т. д. После окончания строительства первой очереди (барак, кухня, сигнальная вышка) и строительные рабочие были двинуты на аэродром. Весь состав был разбит на три бригады, во главе которых находились выявившие себя за все время зимовки лучшие организаторы-общественники: четвертый механик Колесниченко, гидробиолог Ширшов и боцман Загорский.
    Научная работа не прерывалась. Особенное значение имело ежедневное — по возможности — определение места лагеря, так как лед продолжал дрейфовать и надо было каждый день сообщать на берег для самолетов наши точные координаты. Это определение выполняли гидролог Хмызников и геодезист Гаккель теодолитом, а капитан и его помощники — судовым секстантом.
    Блестящая в полном смысле слова работа наших общественных организаций, особенно партийной ячейки, также освещена в ряде очерков. Дисциплина в лагере была все время на высоте. Это была дисциплина вполне сознательная и твердая. Только в первые дни были отдельные случаи даже не нарушения дисциплины, а некоторого ослабления работы со стороны отдельных товарищей. Общественность исключительно чутко реагировала на эти случаи. Они быстро были выправлены и в дальнейшем не повторялись.
    Напряженно работая над поддержанием всего коллектива в порядке и над созданием все новых и новых аэродромов взамен разрушенных движением льда, челюскинцы в лагере становились активными участниками операций по спасению, которые с таким исключительным блеском были проведены нашими летчиками. Зная, что каждый полет мог оказаться последним из-за передвижек льда, мы особенно тщательно составили очередь отправки на берег. Первыми конечно в списке шли оба ребенка, затем все 10 женщин, затем мужчины, начиная от больных и кончая наиболее крепкими, причем самыми последними должны были уйти капитан и я -начальник экспедиции.
    Женщины, великолепно державшиеся на льдине, очень неохотно увидели себя в привилегированном положении. Опубликование
    [45]
    списка вообще вызвало много огорчений, так как намеченные к более ранней отправке усиленно доказывали, что они могут уступить свою очередь другим. Однако список соблюдался строго.
    Во время жизни в лагере произошло только одно серьезное заболевание и, к моей досаде, как раз со мной (воспаление легких с высокой температурой). Когда т. Ушаков, прилетевший 7 апреля в наш лагерь, вернувшись в Ванкарем, сообщил об этом правительству, я получил категорическое предписание правительства немедленно вылететь одновременно с уверением, что все будут спасены. Так мне пришлось улететь не 104-м, как я надеялся, а 76-м. В остальном список не нарушался. 11 апреля вечером я был вывезен из лагеря, передав командование А. Н. Боброву, а 13-го утром последние люди были доставлены на берег, и лагерь Шмидта перестал существовать...

    ИТОГИ

    "Челюскин" не вышел в Тихий океан, а погиб, раздавленный льдами. Тем не менее проход до Берингова пролива состоялся и послужил новым доказательством того, что Северный морской путь проходим.
    Гибель "Челюскина" не только не остановит освоения Советской Арктики, но явится новым толчком для расширения наших операций на Севере. Из опыта плавания "Челюскина" совершенно ясно, что наличие в восточной части океана мощного ледокола (аналогично наличию "Красина" в 1934 году на западе) обеспечило бы выход "Челюскина" до наступления зимы. Увеличение нашего ледокольного флота и правильная расстановка ледоколов на всех участках пути — ближайшая наша задача.
    В навигационном смысле рейс "Челюскина" значительно углубил наш опыт, а также дал ряд ценнейших указаний о правильной конструкции пароходов для Арктики. Деформации корпуса измерялись точными приборами инженером-физиком Факидовым, студентом Апокиным и инженером Рассом.
    Научная работа, проведенная на всем пути большим и очень квалифицированным коллективом ученых, дала ценнейший материал, который во время гибели парохода удалось спасти (кроме конечно проб воды, слишком громоздких и не поддающихся хранению на морозе). Исключительно важны научные наблюдения, проведенные
    [46]
     47илл.jpg
    в Чукотском море во время дрейфа парохода и затем во время дрейфа льдины. Давно уже мы включили в наш план на вторую пятилетку снаряжение специальной экспедиции на небольшом выпираемом при сжатии деревянном судне, для того чтобы изучить Чукотское море в зимний период, узнать условия ледообразования и дрейфа льда. Теперь эта задача разрешена в совершенно иных условиях.
    Материалы челюскинской экспедиции требуют времени для своей окончательной обработки, но даже то, что уже сейчас известно, дает в основном понимание течений этого моря, взаимодействия течений, ветра и сопротивления берега движению льда и в целом позволяет считать Чукотское море в первом приближении известным.
    Помимо работ, непосредственно связанных с Чукотским морем, проделаны обширные работы общего значения. Сюда в первую очередь относятся работы т. Факидова по измерению колебаний льда, тт. Хмызникова и Лобзы по гидрологии и гидрохимии, т. Лобзы по химии льда, т. Ширшова по гидробиологии, т. Шпаковского по аэрологии (производимые радиозондом), работы тт. Н. Н. и О. П. Комовых, Шпаковского и Простякова по метеорологии и другие.
    Таковы научные итоги экспедиции. Общественные же итоги широко известны. Поведение челюскинцев в лагере и их спасение получили огромный отклик в Союзе и за его пределами. На примере летчиков и челюскинцев наша родина увидела себя, увидела мощь своей техники, рост своих сил, огромные возможности, которыми обладают люди, воспитанные коммунистической партией. Челюскинская эпопея показала великий энтузиазм строителей социализма, их горячую любовь к нашей дорогой и прекрасной родине.
    [48]

    Пред.След.